Поток невнятных жалоб хлынул с новой силой. На мордочке лепрекона ясно виднелись два противоположных желания: продолжить начатое или бросить все к лешему, уйти домой и напиться с горя. Алчность победила.Плюнув на все, существо подхватило голову и перенесло ее на несколько шагов повыше, а затем замерло, держа жуткий трофей на вытянутых руках. У Длинного Лука отвисла челюсть — там, куда падала кровь, земля уходила, проваливаясь, таяла, как снег под горячей водой, обнажая довольно глубокую яму. Лепрекона колотила крупная дрожь.— Прикончи его, — прошептала Истер.Она вынула кинжал и нанизала на него какой-то листок, Длинный Лук в темноте не разглядел, какой именно, быть может, это был трилистник, и протянула помощнику. Тот прицелился и метнул оружие. Клинок вонзился в лепрекона по самую рукоять, он выронил голову, всплеснул руками и рухнул ничком. Истер и Длинный Лук поднялись по склону, но не нашли там ничего, кроме ямы да сверкающего в траве кинжала. Только рядом, подобно скелетову тряпью, истлевали ботинки с несуразно большими серебряными пряжками.Длинный Лук поднял оружие и, хотя оно было чистым на вид, тщательно вытер о край плаща.— Я слышал о таких созданиях, но никогда не понимал, зачем им сокровища, — произнес он.— Так что же не спросил? — фыркнула Истер, но все-таки ответила: — Любые сокровища вбирают в себя мистическую силу. Лепреконы, как и многие другие фэйри, умеют ею пользоваться.— Что-то эта сила ему не слишком помогла. Убить его было проще, чем калеку.— А ты думаешь, если бы я не отвела ему глаза, он бы нас не заметил? Впрочем, ты отчасти прав, они теперь уже не те. Старуха сожалеет о фэйри, а я так совсем не против, чтобы они вымерли. Их магия слабеет в мире, где растет мощь человека. Скоро эти твари совсем не будут нас беспокоить, лет через сто останутся только те, кого из милости примут в услужение маги. Прочие зачахнут или, если повезет, уйдут вслед за былыми…— А куда они уходят? — поинтересовался Длинный Лук, кося глазами на яму.— Далеко, — не совсем понятно ответила Истер. — Пожалуй, дальше тех мест, где блуждают духи. Да, остаются еще безмозглые чудовища, которые сами не владеют и толикой магии, но уж им-то долгий век на земле точно не сужден. Ладно, пес с ними со всеми.Истер опустилась на колени и провела пальцами по краям ямы.— Заклятие снято, все в порядке. Принеси лопату — нам придется расширить эту дыру, иначе сундуков не достать.— Сундуков? — поразился Длинный Лук, мигом забыв о проблемах маленького народца. — Сколько же там золота?— Много, — усмехнулась Истер. — И не только золота. Беги за лопатой.Длинный Лук и сам не успел заметить, как совершил эту пробежку, возможно, он мчался быстрее собственных стрел. Его поспешность неприятно кольнула Истер: неужели она все-таки переоценила эту дубину? Ее кулаки непроизвольно сжались. Нет, она не могла так ошибиться!Сундуков оказалось четыре, и весили они столько, что Длинный Лук искряхтелся, доставая их. Глаза его блестели лихорадочно. Истер, пытаясь сохранить спокойствие, сидела на земле шагах в трех и молча наблюдала, как он окованной железом лопатой сбивает замок с одного из сундуков. Конечно, это было бесполезное занятие: заклятое железо не ржавеет, во всяком случае, не ржавеет очень долго. Но слабым местом оказалось дерево. Оно все-таки подгнило, человек, заклинавший клад, по мнению юной ведьмы, спешил и допустил небольшую ошибку. И когда Длинный Лук промахнулся по замку, доска легко поддалась. Вожак Зеленой Вольницы попросту вырубил ушко и откинул крышку. Истер прикрыла глаза и услышала восхищенный вздох, до того красноречивый, что и семейство лепреконов не смогло бы яснее выразить своих чувств.— Да здесь… здесь вся жизнь, — выдохнул после долгой паузы Длинный Лук.Истер открыла глаза. Лицо Длинного Лука мало чем отличалось от морды только что убитой им твари.— Закрывай, — сказала она. — Поскорее погрузим на лошадей и поедем обратно.Длинный Лук посмотрел на нее, но взор его далеко не сразу стал осмысленным.— Послушай, — он сглотнул, — зачем нам все это, а? Мы же теперь богаты, как короли! Ты только взгляни сюда — здесь не просто золото, здесь украшения, камни, самоцветы, алмазы… Да эти вещи стоят десять таких сундуков чистого золота, а у нас их четыре… Ну что ты молчишь?Истер смахнула со щеки щекотавшую ее пушинку.— В самом деле, — Длинный Лук запустил руку в груду богатств, поворошил чеканные монеты, потом присел рядом с юной ведьмой, — зачем нам все это нужно? Войны, колдовство… Ради чего мы все это делаем? Да ради этих же монет, ради денег. Так вот они — в готовом виде. В четырех сундуках — все радости жизни. Богатство. Если хочешь — слава. Замок, да что замок — дворец там, где мы пожелаем…— Пиры, балы, соколиная охота, — продолжила Истер. — Как скучно.Он посмотрел ей в глаза с явным сомнением в ее рассудке.— Ну не это, так что-нибудь другое, — осторожно сказал он.— Например? Женщины и вино? Прием у короля? Оргии? Милый мой, как все скучно.— Ради чего мы тогда живем? — бросил Длинный Лук, будто выплюнул. Глаза у него при этом были жесткие, а выражение их говорило: сам знаю, все мы это знаем, а что остается?— Только не ради того, чтобы скучать.— Вот денежки и помогут развеять нашу скуку.— Твою, — отрезала Истер. — Твою — может быть. А по мне — нет ничего омерзительнее твоих дворцов. Мне нужна Сила, за нее я буду сражаться. Хочешь бросить все? Бросай! — Она поднялась на ноги, чтобы смотреть сверху вниз, и наклонилась к лицу Длинного Лука. — Бери сундуки, вьючную лошадь и удирай. Я, если будет нужно, и другой клад найду, выцарапаю из земли. Вернусь, подниму Вольницу и захвачу замок Рэдхэнда. Я даже обещаю, что не стану поднимать тебя на смех перед людьми, которых ты считал своими. Если хочешь, я расскажу им сказку о твоей красивой смерти в бою. И пока ты будешь жиреть на своих оргиях и пирах, я буду вечно молодой, вечно сильной и вечно властной! Может, мне и будет тебя не хватать, но второй раз ко мне не приходи. В лучшем случае я вышвырну тебя — и, поверь, сумею сделать это побольнее. Знаешь почему? Потому что слабак не достоин жить в землях Силы!«Сейчас он набросится на меня с кулаками и покажет, что он идиот, — размышляла она между тем. — Или вступит в перепалку, словно баба, и покажет, что он тряпка. Или возьмет сундуки, лошадь и уедет. И покажет, что он слабак. То же самое, если не хуже, если испугается меня и начнет просить прощения за глупость, хотя это вряд ли…» Впервые она поняла, что не может предсказать поступок самозваного короля. Что ж, само по себе это вовсе не плохо, это означает, что он стоит на перепутье — и совершит выбор сам.К великому облегчению Истер, он не сделал ничего из того, что она успела передумать. Вместо этого пристально посмотрел ей в глаза и спросил:— Проклятье, ведьма, чего тебе надо от жизни?— Много чего. Например, чтобы вот это, — она указала на сундуки, — никогда не становилось моей единственной добычей в жизни. Я хочу счастья, и я его получу. Потому что я знаю, где искать.— Замок Рэдхэнда — вот твое счастье?— Нет, ты неправильно понял. Замок — это только замок на вратах к счастью. А там, дальше, лежит сказочная страна Силы и вечной жизни. Я говорю правду… я знаю, как использовать Первозданную Силу, я давно готовилась к тому, чтобы прийти к ней… Она дает такие возможности, о которых даже мечтается с трудом.— А мне ты оставишь рабов, богатство, пиры и увеселения? — усмехнулся Длинный Лук. — Если бы я мог взять больше — взяла бы ты меня с собой?— Я сама могу дать тебе нечто большее. А если ты не сможешь или не захочешь взять, ты все равно останешься в выигрыше. Твоя воля возрастет стократ, и ты сумеешь затмить всех королей мира.Что ж, этим Длинного Лука можно было привлечь, но он не спешил радоваться перспективам. Он размышлял.— Хорошо, пусть так. А что будет, если мои планы изменятся? Ты убьешь меня, если мне понадобится нечто большее, чем роскошная жизнь вельможи? Например, то, к чему стремишься ты сама?— Нет, — улыбнулась Истер. — Ты ведь никогда не обгонишь меня в магии. Мы с тобой друг другу неопасны, мы друг другу нужны. Очень нужны. И поэтому я буду давать тебе все, что смогу, а могу я многое…Лицо Длинного Лука непроизвольно растянулось в ответной улыбке. Тысяча чертей, эта девчонка умела заставить его почувствовать себя на высоте! «Что я вообще находил в Изабелле? — недоумевал он, вглядываясь в бездонные колодцы очей Истер. — Безмозглая, сумасбродная дурочка, мечтательница…» Да, в Изабелле не было ни крохи того, что делало Истер настоящей королевой.— Ладно, девочка, идем подарим золото дуракам, пусть их жадность разгорится как следует, — сказал он.В обратный путь пришлось отправиться пешком, ведя нагруженных лошадей в поводу.— А чье это золотишко? — поинтересовался Длинный Лук. Он вдруг обнаружил, что, оказывается, способен думать о несметном богатстве хладнокровно и без малейшего сожаления. Это открытие порадовало его — есть в нем, значит, стальной стерженек! Минута на холме, когда тусклый блеск драгоценностей заставил его забыть обо всем на свете, теперь вспоминалась как какое-то постыдное помутнение рассудка.В самом деле, весело размышлял он, если мне понадобится золото, я всегда его добуду — вот в чем соль!— Трудно сказать, — пожала плечами Истер. — Кому оно принадлежало изначально, я не знаю, да и не пыталась узнать. Возможно, не всякий дух сможет это сказать. Но этому золоту уже много веков — по всему видно, что римское. Куда и зачем его перевозили, уже не имеет значения, но римляне в то время находились поблизости, а отбили его галлы. Драка была жестокой, их уцелело всего шестеро, и среди них — один небезызвестный в те годы друид-воин. На обратном пути с ними произошло много разного, наконец они поссорились, вспыхнула драка, и трое погибли от рук товарищей. Друид не стал вмешиваться, он уже видел, что с его спутниками добра не жди. У подножия холма галлы остановились на ночлег, и друид убил их. Закопал клад, а их души заставил служить себе, охраняя сокровища. Думаю, он собирался использовать золото в борьбе с римлянами, но вернуться уже никогда не смог. Хочешь знать, где он пропал? В Драконовом лесу, точнее сказать, у самого подножия Драконовой горы. Его привлекла туда Первозданная Сила, о ней уже тогда было давно и крепко забыто. Друид не справился с ней.— Чудные сказки рассказывают тебе духи на сон грядущий! А откуда взялся лепрекон?— Думаю, он видел, как колдун заговаривает клад, и с тех пор пытался одолеть заклятие. Бедолага давно свихнулся, как и все его собратья. В сущности, я не уверена, стоит ли вообще называть его лепреконом… И он, и те немногие, кто еще остался, — жалкие вырожденцы. Да, — вздохнула Истер, думая уже о чем-то другом, — настоящая магия возможна только там, где бьет источник Первозданной Силы. О том же самом рассказывают и духи. Но мне уже прискучило слушать их. Интересно, когда они открывают прошлое, но о будущем от них не добьешься ни слова. Все талдычат о днях минувших, одно и то же по сто раз подряд, будто решили свести меня с ума! Как мне все это надоело…Последние слова она уже прошипела, и Длинный Лук понял, что она предельно раздражена. Он коснулся ее плеча:— Наплюй на них. У нас есть дела поважнее. Глава 9МИССИЯ ДЖОНА Для всякой выдержки есть свой предел, и для средневековой тоже. Появление сразу двоих сэров Томасов подвело Изабеллу к самому краю. Она вздрогнула, всхлипнула, жалобно посмотрела на Джона и попыталась упасть в обморок. Однако ее нервная система была все-таки слишком крепкой, из затеи с беспамятством ничего не вышло, и девушка… заплакала.Только это и позволило Джону быстро взять себя в руки. Правда, впоследствии он без особого удовольствия вспоминал свою реакцию, не находя в ней ничего действительно разумного… Обняв Изабеллу за плечи, он погладил ее по голове:— Ну тише, тише, не надо плакать. Сейчас они нам все объяснят. Ничего страшного тут нет…Вообще-то он и сам испытывал головокружение, когда оглядывался на двоих сэров Томасов, которые стояли друг подле друга, не шевелясь, только переглядывались и улыбались. Изабелла вцепилась в его руку и прошептала дрожащими губами:— Мерзкие чернокнижники…Конечно же все было просто. Для Изабеллы появление призрака было, бесспорно, явлением необычным, но объяснимым, и ситуация не представляла загадки. Если Джон видел своего далекого предка во плоти и невесть как попавшего сюда духа из грядущего, то Изабелла — призрака и его мертвое тело, наверняка оживленное какими-то дьявольскими ритуалами. Не может же исходить от Бога такое оживление, при котором душа и тело существуют по раздельности! Не говоря уж о том, что оживление усопших вообще очень редко совершается с благословения Божия. А значит, дело в чернокнижии.Чернокнижия Изабелла не терпела с детства. Тому были две причины. Во-первых, воспитание, настолько благочестивое, насколько мог дать человек по прозвищу Висельник. Во-вторых же, визиты Висельника к старой ведьме. После таких аудиенций ее приемный отец, обыкновенно очень добрый по отношению к детям, становился раздражителен, мог ни за что обругать. Из всех ребят, а их поблизости крутилось немало, поскольку Висельник поселил во «дворце» всех своих друзей с семьями, одна только Изабелла и могла растопить его сердце, но даже она не рисковала в такие часы злоупотреблять этим даром. Обычно она прибегала к чарам своего детского обаяния уже ночью, когда Висельник засыпал и ему снились кошмары. Он метался в постели, ругался сквозь зубы, а потом просыпался со сдавленным и оттого особенно пугающим криком. Тогда он и замечал кудрявую (а в детстве Изабелла была кудрявой) девчушку, которая тихо сидела где-нибудь в уголке и глядела на него добрыми глазами. Висельник брал полотенце, висевшее на стене рядом с кроватью, аккуратно вытирал вспотевшие лицо и шею, после чего подзывал приемную дочь. Изабелла садилась на край постели и доставала какое-нибудь заранее приготовленное в этих целях угощение, например горсть ягод или орешков. В эту минуту Висельник впервые улыбался.Отношение Изабеллы к чернокнижию, и без того неласковое, переросло в физическое неприятие, когда в Веселой Лошади появилась Истер. Вроде бы юная ведьмачка игнорировала Изабеллу (про последовавшие шашни жениха не только она, но и вообще почти никто ничего не знал — вот и не верьте после этого в колдовство), а все-таки мелькало порой в ее глазах что-то такое, от чего невеста Длинного Лука чувствовала себя оплеванной. И придраться-то было не к чему, а уж за бойким словом приемная дочь Висельника никогда в карман не лезла. Но Истер никогда не давала повода в чем-то себя заподозрить, все происходило на уровне мимолетных полуощущений. Так что Изабелла даже часто сомневалась в себе: да полно, я, наверное, слишком мнительная, просто привыкла, что ко мне все хорошо относятся, поверила, что я такая исключительная, вот и боюсь, как бы в этом не усомнились. Дурочка я, вот и все. Иногда, очень редко конечно, у нее возникала мысль познакомиться с Истер поближе, узнать ее… Но подобные филантропические настроения доживали только до следующей встречи с ученицей ведьмы, а дальше все шло по старому кругу.В конце концов Изабелла с четкостью определила свою позицию относительно чернокнижия.И теперь ей стало особенно больно оттого, что добрый и незлобивый сэр Джон так терпимо смотрит на явное проявление непотребной дьявольщины. А что, если он тоже… Если он все-таки того… чернокнижник? Что, если про будущее он наврал, и огонек в его золотой коробочке — самый обыкновенный кусочек адского пламени, а эти бумажные палочки, «сигареты», — это чад преисподней, без которого бесовская натура жить не может?За душу свою Изабелла не боялась. Тут, наверное, сказывалось общение с давно уже замужними подружками, которые знали толк в мужчинах и при случае охотно делились советами: никому ты ничем не обязана, на твою душу никто прав не имеет. Не самая близкая ситуация, но нехитрые житейские ухватки в борьбе с совестью сейчас показались Изабелле вполне уместными. А что, от жениха помог уйти? Ну так я бы и сама ушла. Учил адским единоборствам с названиями, которые не всякий черт, поди, выговорит? Да я еще ничего не успела усвоить, так, по верхам нахваталась. Чадом преисподней не травилась, никому ничего не обещала… Нет, за душу она почти не волновалась. Но тоска вгрызлась в сердце, когда она подумала, что доверилась выходцу из преисподней. Ну почему ему нужно было надевать личину такого хорошего человека? Разве в таком виде черти должны являться на землю? Чему их там, в аду, учат?Губ коснулось холодное стекло. Изабелла непроизвольно глотнула, с опозданием спохватившись, что в прозрачной чаше запросто может оказаться какое-нибудь зелье. Но это была обычная, чистая и прохладная вода. Изабелла выпила, вытерла слезы и встретилась с обеспокоенным взглядом Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65