А еще он знает, как наследие Рота умеет подчинять себе владельцев. Ты прав, дорогой, нам нужно поддерживать уважение орков к себе, а лучше всего это сделать через Клахара. Я клянусь тебе: ничто так не повлияет на него, как то, что ты легко можешь обходиться без доспехов.— Легко? — переспросил Длинный Лук. Лицо его выдавало потерянность и озлобленность одновременно, но руки к застежкам не тянулись. — В этом волчьем логове? Меня не оставляет желание ходить здесь в полном доспехе постоянно: пусть привыкают трепетать от ужаса, лишь завидев меня вдали.Истер едва не позволила себе насмешку: мол, в тебе говорит страх, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи — игра на гордости надежнее.— Ужас внушают поступки, а не вид. Страх селится в голове — что у людей, что у орков. Собственные мысли и чувства — вот что пугает больше всего… Ты мой король, дорогой. Король — ты, а не твое оружие. Покажи это Клахару, а уж он сумеет внушить своим оркам нужное отношение к тебе.Длинный Лук помедлил, но в итоге отложил наголенники. И решительно застегнул на себе пояс с мечом.— Меч я буду носить всегда, — заявил он. — В знак того, что я не нуждаюсь в защите, зато всегда опасен.— Конечно, дорогой, — согласилась Истер, видя, что на эту уступку придется пойти. Да и спорить сейчас не время. К счастью, Длинный Лук просто сказал «всегда», не подкрепляя этого слова никакой клятвой, а от Цепенящего Жала вполне можно было ожидать, что оно подскажет своему владельцу такую мысль. Наследие Рота легко ловит человека, несдержанного на язык. — Не поможешь мне с застежкой?Итак, очередное столкновение Истер с волей доспехов Рота закончилось… вничью. Юная ведьма не хотела тешить себя самообманом.За дверью ждали две давешние служанки. Одна тотчас нырнула в комнату наводить порядок. Длинный Лук обернулся и предупредил ее:— Не вздумай касаться железа, если не хочешь быть проклятой!Служанка, естественно, ничего не поняла, но Истер любезно перевела ей:— Иджабу хыг, раншойта к'шахт. Ншойт-с-дохт-шах!Наверное, теперь Клахар оценил бы ее произношение выше. Старинный стиль для нынешних орков звучал величественно, особенно вкупе с упоминанием «истинного имени смерти» — дохт-шах. Неудивительно, что орчихи восприняли предупреждение как непосредственное наложение проклятия. Обе слегка поголубели — это у орков то же, что побледнеть у людей.Вторая служанка, малость спотыкаясь, повела страшных гостей на встречу с Клахаром.Великий шаман и вождь клана Калу ожидал людей в верхнем чертоге, под самой смотровой башней. Окна здесь глядели на все стороны света, между окон стояли столы с рукописями и колдовскими зельями, на очаге медленно прогревался котелок с варевом самого отвратного вида, но, в отличие от магической стряпни старой Коры, лишенное запаха. На восточной стене висела карта, начертанная на большом куске тщательно выбеленной коры, и начертанная, даже на беглый взгляд, весьма искусно.Клахар, одетый, несмотря на свое положение, довольно скромно, приветствовал людей, и Длинный Лук порадовался, что послушал Истер. Великий шаман не смог сдержать удивления во взоре.Сперва беседа не слишком увлекла Длинного Лука. Он, сохраняя важный вид, прохаживался от стола к столу, время от времени, если Клахар поворачивался в его сторону, приподнимал бровь или понимающе кивал головой, но историю заселения Закатного мира пропустил начисто. Лишь одно место привлекло его интерес.— До сих пор не скажу с уверенностью, почему уцелел, столкнувшись с Аннагаиром. Хотя и подозреваю, что дело в моем брате. Его звали Клаш, и мы с ним были одинаково сильными шаманами. Носили мы одинаковую одежду и всегда действовали заодно, но мало кто видел нас вместе, так что ходили даже слухи, будто шаман у калунов один, просто ему ничего не стоит быть в двух местах разом. Это устраивало нас. Видимо, эльф тоже не знал правды и не искал второго шамана. В том роковом бою меня оглушила Кора, а Клаша Аннагаир смертельно ранил и обязал служить себе в обмен на хотя бы призрачную жизнь. Он согласился… Я не виню Клаша. Ты ведь знаешь, у нас, орков, нет души, есть некая сущность, которая может претерпевать цепь перевоплощений.— Но ведь цепь может оборваться, а сущность растаять, — сказала Истер.— И это самое страшное, это и называется «дохт-шах». Нет, нельзя винить Клаша за то, что он выбрал ллуг-шах — существование. Хотя я бы на его месте не выбрал…— Но ты уже тогда отличался от брата? — угадала Истер. — Тем, что у тебя был талант !— Как ты узнала? — поразился Клахар.— По многим приметам, — уклончиво ответила Истер. — Когда у нас будет побольше времени, я тебе расскажу, а сейчас…— Сейчас для этого времени хватит, — настоял Клахар. — Я изучаю землю, но мне бывает трудно следить за человеческим мышлением. Так помоги же мне. Расскажи, как ты думала, идя к догадке.— Идж'бэ, — улыбнулась Истер. — Во-первых, должна была быть причина, по которой вы с братом сошлись вместе, не опасаясь, что вас увидят многие. Уж конечно не для того, чтобы искать дохт-шах на поле боя. Вместо того чтобы отступать, прикрывшись малым отрядом, вы собрали все силы, это мне известно. Значит, надеялись победить. Это во-вторых. В-третьих, что могло вас так обнадежить, если не часть эльфийских сокровищ? А из них вы могли завладеть только талантами. Думаю, ваш прежний вождь снял его с какого-нибудь мертвеца и, не обнаружив никакой для себя пользы, подарил за верную службу первому подвернувшемуся под руку шаману. Им оказался ты. Нет другого способа, каким талант мог попасть к орку. И не было ничего, что еще могло тебя так обнадежить. Это могло произойти не позже чем за месяц до последней битвы — Кора рассказывала, что именно тогда шаманы орков, объединившись, сумели отогнать эльфов.— Все так и было, — проговорил Клахар. — Интересная штука — человеческий разум… Вы так беспомощны, когда остаетесь перед выбором, ведь вы обдумываете каждый путь. Орки в таком случае не размышляют. Они смотрят в себя и всегда видят один-единственный путь, который соответствует их сущности. Но если соответствия нет — орки отступают, а люди… люди идут вперед, и все новое раскладывают по полочкам. Никогда за долгие века заточения ни один орк не заподозрил, что я обладаю эльфийским талантом, оркам просто не с чем сравнить мое могущество, вот их ум и пасует перед загадкой. А ты догадалась вмиг. Я поражен, Ракош.— Ты, однако же, преуспел в постижении разума. И, значит, можешь научить других орков. А сделать это необходимо, Клахар, если ты не хочешь, чтобы когда-нибудь их повиновение не пришло в несоответствие с их сущностью. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, шаман?— Конечно, Ракош.— Да. Закатный мир не мог не изменить орков. Рассказывай мне все, и мы вместе подумаем, в чем и как изменилась их сущность. Я должна знать.Клахар не мог отказать. Его раздирало желание спрашивать самому, он не просто хотел, он был обязан выведать как можно больше о самой Истер, об этом загадочном Длинном Луке, а главное — о цели их прибытия в Закатный мир. Разумеется, он о многом догадывался, но подтвердить или опровергнуть эти догадки пока что не удавалось — Истер умело вела разговор в нужном ей направлении. Приходилось идти на поводу… Впрочем, уже сам ее интерес подавал большие надежды. Клахар в очередной раз смирился и стал рассказывать дальше, приберегая собственные вопросы для другого случая.«Загадочный» Длинный Лук опять потерял нить разговора. Он еще полюбовался на карту, поглазел в окно, отметив, что орочьего племени на рынке заметно прибавилось. Скупые на слова мужские особи слушали, жуя между делом тут же купленные коренья, а вот особи женские, равно как и особи неопределенного — по малолетству — пола, трещали без умолку. Взоры то и дело обращались к замку. Простая картина, ничего необычного. Он отвернулся.Истер была прекрасна. Неподвижна, как каменное изваяние, взор прикован к Клахару, только алые губы размыкаются, чтобы обронить новый вопрос. Она не просто говорит, она сражается! Великий шаман по ходу рассказа помогает себе скупой жестикуляцией, но тоже малоподвижен, как будто ленив. Он в глухой обороне… Длинный Лук заставил себя встряхнуться. Хорош король, сущий бездельник! Прислушиваться уже поздновато, но лучше поздно, чем никогда. Надо же королю хотя бы приблизительно быть в курсе дел…— Так что, как видишь, самая сущность орков не изменилась, — говорил Клахар. — Я бы сказал, она раздвоилась. Как у волчецов: инстинкты их идут от местной породы, а сообразительность, однолюбство — от наших прежних волков. Только если в волчецах обе сущности слились, то в нас они разделились, и новая все больше затмевает старую. Исконное желание выжить заставляет подстраиваться под условия, моя роль в этом была невелика, я только помог оркам сделать это быстрее. И вот орки уже не воюют, орки строят, растят, торгуют. Уважение к воинской славе инстинктивно, но сам инстинкт борьбы слабеет. Я давно понял это. Наблюдая за землей, я перенял у людей состязания, игрища, в каком-то смысле предвосхитил ваши нынешние турниры. Я держу кланы на грани войны и мира, удерживая всех, кого могу, от взаимоистребления, но и не позволяя забыть, что мы всегда были воинами. За то время, что имелось у меня в распоряжении по милости Аннагаира, я проделал немалую работу… Главное, чтобы рядом всегда был враг…— Мудрые слова, — согласилась Истер. О делах земных королей она могла судить только по рассказам все той же Коры, однако уверенно предположила: — Эту идею ты тоже позаимствовал в нашем мире? Ну конечно… Скажи, как получилось, что скудоумные штурканы так и остались самым сильным кланом?— Сложный вопрос… я попробую ответить по-твоему. Во-первых, они ушли в Закатный мир самыми первыми. Их и тогда было две с половиной тысячи, а сейчас они расплодились тысяч до тридцати, и это при том, что по неразумности своей они гибнут чаще других. Все остальные кланы Аннагаир не столько изгонял, сколько истреблял. Мало кто приходил сюда даже в числе пяти сотен. Нас, калунов, оставалось сто двадцать четыре, включая женщин, детей и стариков. Даже сейчас нас всего лишь пять тысяч, боеспособных — две с небольшим. Можно, правда, вооружать многих женщин, а подростки так сами, чуть что, рвутся в битву… но я отвлекаюсь. Итак, во-вторых… С этим «во-вторых» труднее всего. Штурканы дики и первобытны, они косны и неохотнее всех принимают новшества. Однако я не стал бы говорить, что они лучше всех сохранили прежнюю сущность орков. Они трусливы, хотя прижми их — и удивишься их ярости. Они меньше всех любят думать, но они же плетут интриги, сталкивая кланы и штервов; они крепко держат союзников, умело оболванивая их по своему образу и подобию. Они не умеют править, но любят власть. Им лучше всего жилось бы в старом мире, и до великих войн, и во время их. Но они же больше всего боятся возвращения. Именно поэтому, кстати, они и держат под надзором Врата. Когда я предсказал приход гостей в наш мир, их шаманы тоже встревожились. Штурканы усилили караулы в Привратной долине даже больше, чем я предполагал, так что отряду, который я возглавлял, пришлось туго. Я отправлялся в путь с сорока орками… В общем, штурканы — самые странные порождения Закатного мира. И, наконец, в-третьих, я сам не раз спасал их от гибели. Тайно, конечно. Я всегда хорошо понимал, насколько нам нужен враг.— Каким ты видишь будущее орков? — спросила Истер.Клахар ответил не сразу. Вопрос был коварным, ибо заставлял признаться в слабости. Вождь Калу заставил себя обдумать разные варианты ответов, но не нашел выхода: любая ложь неизбежно откроется.— Не знаю, — с честностью, которую раньше позволял только наедине с самим собой, признал он. — Каждый клан живет и меняется по-своему, и когда-нибудь один из них даст мне ответ, но это время еще не пришло. А не зная наверняка, я не хочу торопить события.— Ты балансируешь на грани двух сущностей?— Ты угадала, Ракош. Прежние орки, какими они пришли сюда с земли, не смогли бы выжить в Закатном мире, а те, что выживут, могут не быть орками. Пока я не найду точный ответ, как сохранить свой народ и при этом научить его быть сильнее, мудрее, самостоятельнее, — я не решусь загадывать наперед.— Так вот какой мечтой ты живешь?— Это необходимость, — ответил Клахар и замер, ожидая, что она спросит: какова же твоя мечта?Однако Истер не спешила:— Как думаешь, насколько сильно желание штурканов остаться в Закатном мире?— Достаточно велико, чтобы они внушили себе, будто только выигрывают оттого, что никто не зовет их обратно, — проговорил Клахар заветные слова.— А остальные кланы? Подумай хорошенько, Клахар, прежде чем отвечать. Как поведут себя другие кланы, если позвать их обратно? И как они поведут себя на старой земле? — чеканя слова, спросила Истер.И сердце Клахара сладко заныло: он не ошибся, он правильно понял знамения и видения из-за Грани Миров — именно для этого и пришли люди. Они нуждаются в орках для каких-то своих целей. Для каких-то? Тут сомнений нет, людям нужны надежные мечи. Проклятье, что ж, никакая цена не будет слишком высокой за мечту всех поколений, а главное — за мечту самого Клахара. За возвращение.Виду он, конечно, не подал и постарался ответить размеренно и без запинки, выдерживая уже взятый тон:— Согласятся все, за исключением двух-трех кланов, уже почти растворившихся в Штурке. А иа земле… Трудно сказать, но я отвечу. Орки отвыкли умирать. В Закатном мире чаще мы встречаем дохт-шах, и смерть пугает, однако на земле они вспомнят о сохранении сущности. Я сохранил в орках воинскую доблесть, и они быстро привыкнут к старой жизни. Они ведь стали намного сильнее: Закатный мир приучил нас к солнцу. Конечно, жаркий полдень никогда не будет нашим любимым временем, но и смутить нас, а тем паче остановить солнцу уже не удастся. Ночная тьма вдохнет в кровь орков забытые восторги… до сих пор ни один орк не разучился видеть в темноте! Под покровом ночи мы будем непобедимы…«Я торгуюсь как штерв, — с горечью подумал он. — Она видит меня насквозь. Теперь она знает о моей мечте и, значит, держит меня в руках. О, старые боги, где вы? За что вы покинули нас? Но я сделаю это, я вернусь… И если для этого надо продавать свой народ как товар, я продам его. Пусть так, ведь я делаю это ради него же… Рахт! Схаас!»— Достанет ли оркам послушания, если мы будем требовать от них смирить пыл, выжидать? Или если мы прикажем жить мирно на земле, подобно тому, как вы жили здесь? Наконец, если мы будем приказывать менять мирную жизнь на военную и обратно? — допытывалась Истер.«То есть — согласятся ли орки быть твоими рабами?» — перевел для себя Клахар. Далеко идущий вопрос… На сей раз шаман придумал достойный ответ:— Ты знаешь, в былые годы орки славились как верные наемники.— Я знаю это. Однако хочу знать, будут ли они таковыми сразу, как только ступят на землю?Проще всего было ответить «да», но Клахар понимал, что маленькая ложь сейчас отольется ему большими бедами потом. И ему, и всем остальным оркам — даже если они будут единственной опорой в замыслах Ракош. Клахар чувствовал, что девчонка достаточно безумна, чтобы не медлить, если потребуется пожертвовать всем.Думай, вождь клана Калу и великий шаман, счастливый обладатель эльфийского таланта, который твой прежний повелитель небрежно вручил тебе после того, как неделю проносил без всякой пользы на груди, и после того, как эту чудесную монетку отвергла, раздраженная в тот момент, его любимая жена. Думай!Положиться на удачу? Попытаться сыграть с Истер? И то и другое позволяло отделаться коротким «да» и не тревожиться за дальнейшие ответы, лишь бы они не противоречили друг другу. Но слишком давно Клахар изучал людей только в своих видениях, а это отнюдь не значит видеть все. Нельзя играть с противником, которого не знаешь досконально. И потом, хоть он и не мог наблюдать за Корой, даже постаревшей и, похоже, напрочь выжившей из ума, все же знал, что Истер — ее ученица. И, глядя на нее сейчас, понимал, что девчонка, даже малоопытная, в чем-то уже переросла свою наставницу, в чем-то стала опаснее.Да и слишком многое зависит сейчас от нее. Миллион понятий, выраженных в коротком слове «рахт» — возвращение. Зависимость от Истер не может быть страшнее неизбежности плена в Закатном мире.И снова Клахар ответил честно:— Во мне нет полной уверенности. Я все же орк, хотя и не из самых глупых, мне трудно представить себе то, чего еще не было. Но я думаю, что, пока орки не освоятся на старой земле, они будут послушны как никогда. Ты и Длинный Лук — вы будете их путеводными звездами. И я могу поклясться, что сделаю все от меня зависящее, чтобы удержать орков, если всколыхнется в них древнейшая кровавая злоба. Я многому научил их. Они способны видеть свою выгоду. Они поймут, что послушание — это путь к жизни. Рахт — г'лихша с'орд-хун-шах, — провозгласил он.Истер, уже усвоившая, что жизнь орки теперь обозначают словом «хун-шах», поняла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65