В те короткие часы, которые она посвящала сну, ей мерещились ужасные, нечеловеческие крики, обжигающий огонь и едкий запах черного дыма. Во сне она слышала лязг оружия и ощущала незримое присутствие смерти.
Когда утро склонилось к полудню, Вирвена наконец достигла вершины высокого холма, с которого была хорошо видна ее деревня. Женщина с нетерпением вгляделась в знакомые очертания леса и высокого забора, и через мгновение над холмами пронесся ее крик ужаса и отчаяния.
Деревни больше не существовало.
На её месте чернели остовы домов, тлели несгоревшие доски забора, клубились облака темно-серого дыма. Не веря глазам, Вирвена словно в страшном сне проносилась по знакомым с детства улочкам, усеянным почерневшими костями.
Все эти люди умерли совсем недавно. Кажется, прошлой ночью. На них напали таливийские разбойники, как это уже случалось раньше. И в этот раз жители не сумели отбить атаку.
Похоже, бандиты уже успели разграбить всю деревню и унести добычу к себе в логово. Как же быстро все произошло! Как быстро…
Вирвена подъехала к тому, что когда-то было домом ее сестры. От строения не осталось ничего, кроме пепла, камней и обгорелых кусочков посуды.
Колдунья соскочила с коня и. забыв об осторожности, принялась разгребать пепел длинной изогнутой палкой, которую подобрала с земли у огорода. Она в исступлении ворошила обгоревшие обломки дома, пытаясь найти подтверждение мысли о том, что, может быть, сестра и дети спаслись. Так прошло около получаса, но Вирвена не обнаружила никаких признаков человеческих останков.
— Она жива! — прошептала молодая колдунья с уверенностью, и на ее лице мелькнула слабая тень улыбки, — Келинария спаслась, и я ее найду!
— Эй! — неожиданно крикнул кто-то за ее спиной. — А ну убирайся отсюда, подонок! Мало награбил прошлой ночью? Проваливай к демонам вместе с дружками!
Вирвена резко обернулась и подняла палку так, как если бы держала в руках меч. Из-за почерневшего от огня голого дерева вышел мужчина с угрожающе поднятым серпом, который напоминал колдунье огромный стальной коготь.
— Кели? Что ты тут делаешь?! — изумленно воскликнул он. — Разве ты не ушла вчера вместе с остальными?
— Я не Келинария, — ответила Вирвена, опустив палку. — Я ее сестра.
— О, простите, госпожа… — пролепетал селянин, разглядев как следует фигуру и лицо молодой женщины. — Я подумал, что кто-то из тех извергов все еще здесь… а потом, что вы — Келинария.
— Что произошло? — отрывисто спросила Вирвена, пристально глядя в глаза мужчины. — На деревню напали таливийцы?
— Да, госпожа, — кивнул крестьянин. — Мы отбили атаку и положили две трети разбойников, будь они прокляты! Но… вы сами видите, что эти мрази сделали с нашими домами…
В голосе мужчины звучали горечь и боль.
— Скажите, — Вирвена с мольбой поглядела на крестьянина, — вы ведь хорошо знали мою сестру?
— Конечно, — кивнул он. — Ее дом на холме, а мой — на склоне за ним, на Кривой Улице.
— Вы не видели… когда напали разбойники, она не убежала в лес?
Мужчина горько рассмеялся и покачал головой.
— Сейчас в лес бегут только безумцы. Признаюсь честно, госпожа, я не видел Кели в ту ночь. Но даже если бы она и уцелела, то уж в лес бы точно не побежала. Я слышал, что у нее родилась дочь. Так она тем более не отправится в гости к волкам, — он нервно хохотнул. — Нет уж. Лучше искать ее на равнинах.
— Спасибо, — кивнула Вирвена. — Я так и поступлю.
И, не попрощавшись с крестьянином, она села на коня и хлестнула поводьями.
— Да куда же вы?! — закричал мужчина ей вслед. — Сейчас опасно ездить открыто по дорогам!
— Искать сестру, — коротко ответила молодая колдунья, направив коня на восток. — И дочь, — добавила она тихо, после того, как сгоревшая дотла деревня осталась позади.
* * *
Когда Келинария пробудилась от тяжелого сна, день клонился к закату. Она с трудом приподнялась и огляделась по сторонам.
Кели сидела в густой траве посреди широкого поля. Вдалеке виднелось небольшое озеро, по берегам которого рос высокий камыш. Поле казалось бескрайним; только на западе его окаймлял черной полоской Таливийский лес. Небо над головой женщины было серое и мрачное, где-то раздавались громовые раскаты.
Рядом с Келинарией стояла корзина с детьми. Дриана заходилась от плача. Ее пронзительный крик мог бы разбудить кого угодно: наверное, Кели очнулась от оцепенения именно благодаря ему. А Кено не плакала. Она тихо лежала в корзине, недовольно поглядывая на двоюродную сестренку.
Женщина посмотрела в мудрые, недетские глаза дочери и неожиданно для себя горько разрыдалась.
Что она делает здесь одна, посреди поля, с крохотными детьми? Зачем оторвалась от остальных жителей деревни? Если атака не отбита, где теперь искать разбежавшихся селян? Она беззащитна, и не от кого ждать помощи. Даже Лусинда и Латория, которые чудом явились накануне, теперь далеко.
«Выход один, — подумала Келинария, вытирая слезы, — идти назад, в деревню. Может быть, кто-то из соседей еще там. Но сначала надо накормить малышей и постирать им пеленки».
Женщина отправилась к озеру, где напилась воды и начисто выстирала мокрые тряпки, в которые были завернуты младенцы. Из нижней юбки и блузки, которые захватила с собой из дома, соорудила новую постель для девочек. Потом накормила обеих крошек и стала напевать колыбельную, покачивая корзинку.
Кено уснула сразу, не прошло и нескольких минут. А к Дриане сон никак не шел. Она плакала не переставая. Отчаявшись успокоить девочку, Келинария махнула рукой, спрятала отжатые тряпки в ранец и встала. Пора возвращаться в село… Если оно еще существует.
«Никуда оно не денется — уверила себя Кели. — Не станут же разбойники сжигать все дотла! Разумеется, нет!»
Отбросив мрачные мысли, женщина бодрым шагом направилась обратно на запад, в сторону Таливийского леса.
«Наши конечно же победили в стычке, — убеждала себя Келинария. — В последние годы сельчане всегда побеждали. Когда я вернусь, все будет по-старому, только придется заново отстроить некоторые дома».
С каждым шагом, который приближал ее к родной деревне, настроение поднималось. Через полчаса пути она совсем перестала думать о прошлой ночи.
Женщина осмелела, потеряла бдительность и поэтому не заметила трех всадников, которые бесшумно выехали из леса, чуть слева от нее.
Они не спешили и ехали шагом, как охотники, которые опасались спугнуть добычу. Самый высокий из них был облачен в черную робу с накинутым на голову капюшоном и держал в руке длинный посох с темным кристаллом на конце. Два других не имели никакой одежды, кроме штанов из грубой ткани серого цвета. Эти двое были вооружены большими луками и длинными кинжалами.
Когда Кели наконец увидела всадников, бежать было слишком поздно. Она на мгновение остолбенела, пытаясь придумать хоть что-нибудь для спасения себя и детей. Но пришла на ум только одна мысль — удирать без оглядки.
Те, кто ехал в сторону Келинарии, были в тысячу раз опасней всех таливийских разбойников вместе взятых.
«Демоны Монкарта!»
Объятая суеверным ужасом, женщина опрометью бросилась обратно к озеру. С детства она твердо усвоила: если видишь разведчиков Монкарта — беги так быстро, как можешь. Беги и моли Древние Силы о быстрой смерти.
Кели мчалась, беспрестанно оглядываясь, потому не заметила камень, о который с размаху ударилась носком ботинка. Она даже не поняла, что упала. Просто земля неожиданно врезалась в подбородок так, что от боли потемнело в глазах. Завизжали младенцы.
Когда гул в голове немного утих и светлые пятна перестали плясать перед глазами, Келинария увидела, что демоны подъехали к ней вплотную. Расположившись кольцом вокруг молодой матери, все трое направили оружие прямо на нее.
Келинария дрожала, сжавшись в комок и не смея поднять глаза. Она чувствовала всем естеством, как в лицо ей светит зловещий кристалл, как две стрелы готовы сорваться с тетивы и пронзить ее в любую секунду. Она была уверена, что доживает последние мгновения. Те, кто встречались с разведчиками Монкарта, всегда умирали, за исключением колдунов, магия которых могла сравниться по силе с магией мартеров.
В отличие от сестры Келинария не обладала даже самой малой частью магического Дара, поэтому о том, чтобы сразиться с демонами, не могло быть и речи.
— Это не она! — гневно воскликнул высокий разведчик в черной робе, рассмотрев Кели как следует. — Проклятье! Господин снимет с нас головы, если мы позволим кейлорскому выскочке перехватить девчонку!
Он говорил на норткарском наречии, то и дело прищелкивая языком. Из-за странного произношения привычные латинские слова звучали совершенно неузнаваемо, но Келинария научилась понимать разведчиков у сестры, которая не раз сталкивалась с ними.
— Убивать! Убивать! — загалдели в ответ лучники. — Убьем эту, раз не нужна господину!
Сердце Кели замерло. Еще минута, и она бы сама умерла от страха, который чуть не свел ее с ума. Но именно в эту минуту произошло чудо. Она услышала позади топот больше десятка ног и громкий квакающий боевой клич.
Ландорианцы!
Иногда они приплывали с болотистого материка Улира на этот остров, на Зеленый Луг, чтобы собрать целебные травы. Похоже, сейчас они возвращались на родину с полными ранцами остро пахнущей поклажи.
— Великий Хаос! — вскричал шпион в черной робе. — Будь прокляты эти жабы! Отступаем в лес!
Он зарычал в бессильной злобе и тряхнул посохом. Из кристалла вырвался луч пульсирующей черноты и ударил в Келинарию. Женщина откатилась в сторону на несколько шагов и схватилась за шею.
— Отступаем! — зло скомандовал разведчик. — Нам не справиться с жабьей магией.
Приспешники Монкарта развернули лошадей и поскакали галопом в сторону Таливийского леса. А за ними мчались пешие ландорианцы, размахивая копьями и кривыми ножами.
Младенцы в корзине надрывались от плача. Их крик заставил воинов остановиться и обратить внимание на раненую Келинарию.
Женщина задыхалась. Она чувствовала бесконечный холод, от которого, казалось, сама кровь стынет в жилах и воздух замерзает в легких. Она не видела перед собой ничего, кроме бледной пелены, а голоса спасителей доносились откуда-то издалека.
Ландорианцы склонились над Кели, испуганно и растерянно глядя на ее мучения. Все они были простыми воинами; среди них не было ни одного мага, поэтому разведчики Монкарта испугались их совершенно напрасно.
Это были выходцы из болотной крепости Дэв-Оре, находившейся далеко отсюда, за морем. Одни из них пришли сюда за травами Зеленого Луга, другие — в надежде увидеть единорога, который там жил.
Теперь ландорианцы возвращались домой. Их большой отряд (около пятидесяти человек) направлялся в Атер, где они смогли бы нанять корабль, который перевезет их на родной материк. По дороге они для развлечения охотились на демонов Монкарта, отбирая и ломая их оружие.
— Кажется, ее заморозили, — пробормотал низкорослый ландорианец, в отличие от остальных собратьев имевший не болотно-зеленую кожу, а ярко-красную с желтыми переливами.
Он дотронулся до лба Келинарии и сокрушенно покачал лысой головой.
— Слишком холодная… Кто-нибудь знает, как ей помочь?
Все угрюмо молчали. Только одна зеленокожая ландорианка с редкими рыжими волосами, собранными в хвост, робко ответила:
— Не знаю, Джеунот. Если б здесь был мой брат Энхор или любой другой волшебник, он бы вылечил ее. Мы же бессильны.
Она нерешительно подняла с земли корзину с младенцами и уже через секунду прижала ее к груды и принялась осторожно покачивать. Кено и Дриана разом смолкли, удивленно воззрившись на странное зеленое лицо с темно-болотными глазами-щелочками и огромным, как у жабы, ртом.
Келинария вздрогнула и закашлялась. Из ее груди вырвалось сипение. Наконец, собрав последние силы, она прошептала:
— Скажите сестре…
Новый приступ холода заставил ее замолчать и снова судорожно глотать воздух. Ландорианцы в страхе отпрянули, кроме краснокожего юноши и рыжеволосой девушки, которая качала корзину с человеческими детьми.
— Что? Что сказать? — участливо спросил молодой ландорианец у Кели. взяв ее за руку.
— Келинария умерла… — прошептала женщина. — Скажите сестре… что я умерла…
Она закашлялась. Юноша хотел было запретить ей говорить, но Кели протестующе мотнула головой и прохрипела:
— Скажите, что Дриана… — это та, которая часто плачет… А Кено… «тихоня»…
Женщина приподнялась на локтях, тщетно пытаясь увидеть того, к кому обращалась. А через миг она медленно сползла на спину и затихла. Ландорианец приложил ухо к ее груди, прислушался и вскоре печально вздохнул:
— Храбрая мать покинула этот мир. Пусть Древние Силы укажут ее душе путь в Дэоцентрон, Последнее Пристанище!
Воины молча опустились на колени и сложили ладони, как для молитвы. Так они сидели три минуты, как того требовал их обычай, а после принялись рыть могилу для несчастной женщины, столь глупо и безвременно погибшей.
Глава 12. СИРОТЫ
— Что же теперь делать с детьми? — озадаченно пробормотал краснокожий Джеунот, когда последняя горсть земли упала на могилу Келинарии Йонат. — По-видимому, у бедных девочек никого теперь нет, кроме нашего клана.
— Да, — кивнул стоящий рядом с юношей высокорослый ландорианец. — Эти малышки, скорее всего, сироты. Думаю, если мы позаботимся об их дальнейшей судьбе, вождь племени не станет возражать.
Большой рот Джеунота растянулся в невеселой усмешке.
— Верно, Болквак, — согласился он. — Только покажи мне того, кто решится взвалить на себя бремя — вырастить двух человеческих девчонок?
В глазах уже немолодого Болквака заиграли лукавые искорки. Он хитро улыбнулся и указал крючковатым зеленым пальцем поверх голов остальных членов племени:
— Кажется, я знаю — кто!
Джеунот повернул голову туда, куда указывал старик, и увидел рыжеволосую, зеленокожую ландорианку, которая качала в корзине человеческих детей и напевала им колыбельную. На лице девушки было выражение такой неподдельной нежности, что юноша долго в изумлении глядел на эту сцену.
— Послушай, друг! — воскликнул Джеунот наконец. — Но ведь это же моя жена! Она и так ждет ребенка. Да к тому же ты и сам знаешь, какая из нее мать и хозяйка. Марлока сначала должна привыкнуть к жизни простой женщины в племени. Ты даже не догадываешься, Болквак, как тяжело ей теперь.
— Догадываюсь, — вздохнул пожилой ландорианец. — Бедная девочка, которая никогда не знала матери… Что ж, отец воспитал ее, как умел, и сделал из нее прекрасного воина. Правда, не научив при этом стряпать, шить и стирать. Я понимаю, как трудно ей теперь учиться всему тому, что она должна была усвоить с детства.
Джеунот нахмурился и вздохнул:
— Недавно я видел, как Марлока украдкой сражалась моей саблей с воображаемым врагом. Тогда я понял, как она несчастна. Жена очень тоскует по прежней жизни в лагере отца.
— Потому-то она и должна стать матерью человеческих детей! — с убежденностью заговорил Болквак, — Подумай сам, ведь когда у нее родится ребенок, он будет одним из нас. Марлока будет вынуждена воспитывать его по нашим обычаям, которые толком не знает и не очень-то почитает. Она еще больше затоскует от этой необходимости. А человеческих детей она сможет воспитывать такими, какими захочет. И Совет Племени не станет ей указывать, что лучше, а что хуже для девочек из рода людей.
— Хм… — глубоко задумался молодой ландорианец. — Пожалуй, ты прав, старший… В конце концов, мы ничего не потеряем, удочерив этих сирот. Что ж, я согласен. Пусть сестры Кено и Дриана станут моими детьми.
Марлока, которая тем временем незаметно подошла к мужу и услышала его последние слова, поставила на землю корзину и молча обняла Джеунота.
* * *
Вирвена бродила по равнине перед Таливийским лесом до самого заката, но нигде не нашла следов сестры. Только под вечер ей наконец-то удалось обнаружить широкую протоптанную дорожку, которая вела на юг с востока.
Очевидно, днем здесь прошел отряд воинов. Судя по вмятинам, оставшимся на земле, существа эти не принадлежали к расе эстов: слишком маленькими были их следы.
«Похоже на ландорианцев, — подумала Вирвена, спешившись и присев на колени около тропы. — Но что за дело занесло сюда жителей Топей? Пожалуй, стоит посмотреть, куда ведет дорога… или откуда».
Внимательно изучив форму вмятин, молодая колдунья поняла, в какую сторону двигался отряд. Ландорианцы (если только это были они) шли с востока, со стороны Зеленого Луга. Путь их лежал на юг, в Кейлор.
Вирвена задумалась, стараясь припомнить, что было к востоку отсюда, а что — к югу. «Кажется, неподалеку есть небольшое озеро. Почему бы не поискать там? Возможно, я найду какую-нибудь вещь сестры или клочок одежды».
Теша себя надеждами, молодая эста поднялась и оседлала коня. На этот раз она ехала не спеша, чтобы рассмотреть все вокруг как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Когда утро склонилось к полудню, Вирвена наконец достигла вершины высокого холма, с которого была хорошо видна ее деревня. Женщина с нетерпением вгляделась в знакомые очертания леса и высокого забора, и через мгновение над холмами пронесся ее крик ужаса и отчаяния.
Деревни больше не существовало.
На её месте чернели остовы домов, тлели несгоревшие доски забора, клубились облака темно-серого дыма. Не веря глазам, Вирвена словно в страшном сне проносилась по знакомым с детства улочкам, усеянным почерневшими костями.
Все эти люди умерли совсем недавно. Кажется, прошлой ночью. На них напали таливийские разбойники, как это уже случалось раньше. И в этот раз жители не сумели отбить атаку.
Похоже, бандиты уже успели разграбить всю деревню и унести добычу к себе в логово. Как же быстро все произошло! Как быстро…
Вирвена подъехала к тому, что когда-то было домом ее сестры. От строения не осталось ничего, кроме пепла, камней и обгорелых кусочков посуды.
Колдунья соскочила с коня и. забыв об осторожности, принялась разгребать пепел длинной изогнутой палкой, которую подобрала с земли у огорода. Она в исступлении ворошила обгоревшие обломки дома, пытаясь найти подтверждение мысли о том, что, может быть, сестра и дети спаслись. Так прошло около получаса, но Вирвена не обнаружила никаких признаков человеческих останков.
— Она жива! — прошептала молодая колдунья с уверенностью, и на ее лице мелькнула слабая тень улыбки, — Келинария спаслась, и я ее найду!
— Эй! — неожиданно крикнул кто-то за ее спиной. — А ну убирайся отсюда, подонок! Мало награбил прошлой ночью? Проваливай к демонам вместе с дружками!
Вирвена резко обернулась и подняла палку так, как если бы держала в руках меч. Из-за почерневшего от огня голого дерева вышел мужчина с угрожающе поднятым серпом, который напоминал колдунье огромный стальной коготь.
— Кели? Что ты тут делаешь?! — изумленно воскликнул он. — Разве ты не ушла вчера вместе с остальными?
— Я не Келинария, — ответила Вирвена, опустив палку. — Я ее сестра.
— О, простите, госпожа… — пролепетал селянин, разглядев как следует фигуру и лицо молодой женщины. — Я подумал, что кто-то из тех извергов все еще здесь… а потом, что вы — Келинария.
— Что произошло? — отрывисто спросила Вирвена, пристально глядя в глаза мужчины. — На деревню напали таливийцы?
— Да, госпожа, — кивнул крестьянин. — Мы отбили атаку и положили две трети разбойников, будь они прокляты! Но… вы сами видите, что эти мрази сделали с нашими домами…
В голосе мужчины звучали горечь и боль.
— Скажите, — Вирвена с мольбой поглядела на крестьянина, — вы ведь хорошо знали мою сестру?
— Конечно, — кивнул он. — Ее дом на холме, а мой — на склоне за ним, на Кривой Улице.
— Вы не видели… когда напали разбойники, она не убежала в лес?
Мужчина горько рассмеялся и покачал головой.
— Сейчас в лес бегут только безумцы. Признаюсь честно, госпожа, я не видел Кели в ту ночь. Но даже если бы она и уцелела, то уж в лес бы точно не побежала. Я слышал, что у нее родилась дочь. Так она тем более не отправится в гости к волкам, — он нервно хохотнул. — Нет уж. Лучше искать ее на равнинах.
— Спасибо, — кивнула Вирвена. — Я так и поступлю.
И, не попрощавшись с крестьянином, она села на коня и хлестнула поводьями.
— Да куда же вы?! — закричал мужчина ей вслед. — Сейчас опасно ездить открыто по дорогам!
— Искать сестру, — коротко ответила молодая колдунья, направив коня на восток. — И дочь, — добавила она тихо, после того, как сгоревшая дотла деревня осталась позади.
* * *
Когда Келинария пробудилась от тяжелого сна, день клонился к закату. Она с трудом приподнялась и огляделась по сторонам.
Кели сидела в густой траве посреди широкого поля. Вдалеке виднелось небольшое озеро, по берегам которого рос высокий камыш. Поле казалось бескрайним; только на западе его окаймлял черной полоской Таливийский лес. Небо над головой женщины было серое и мрачное, где-то раздавались громовые раскаты.
Рядом с Келинарией стояла корзина с детьми. Дриана заходилась от плача. Ее пронзительный крик мог бы разбудить кого угодно: наверное, Кели очнулась от оцепенения именно благодаря ему. А Кено не плакала. Она тихо лежала в корзине, недовольно поглядывая на двоюродную сестренку.
Женщина посмотрела в мудрые, недетские глаза дочери и неожиданно для себя горько разрыдалась.
Что она делает здесь одна, посреди поля, с крохотными детьми? Зачем оторвалась от остальных жителей деревни? Если атака не отбита, где теперь искать разбежавшихся селян? Она беззащитна, и не от кого ждать помощи. Даже Лусинда и Латория, которые чудом явились накануне, теперь далеко.
«Выход один, — подумала Келинария, вытирая слезы, — идти назад, в деревню. Может быть, кто-то из соседей еще там. Но сначала надо накормить малышей и постирать им пеленки».
Женщина отправилась к озеру, где напилась воды и начисто выстирала мокрые тряпки, в которые были завернуты младенцы. Из нижней юбки и блузки, которые захватила с собой из дома, соорудила новую постель для девочек. Потом накормила обеих крошек и стала напевать колыбельную, покачивая корзинку.
Кено уснула сразу, не прошло и нескольких минут. А к Дриане сон никак не шел. Она плакала не переставая. Отчаявшись успокоить девочку, Келинария махнула рукой, спрятала отжатые тряпки в ранец и встала. Пора возвращаться в село… Если оно еще существует.
«Никуда оно не денется — уверила себя Кели. — Не станут же разбойники сжигать все дотла! Разумеется, нет!»
Отбросив мрачные мысли, женщина бодрым шагом направилась обратно на запад, в сторону Таливийского леса.
«Наши конечно же победили в стычке, — убеждала себя Келинария. — В последние годы сельчане всегда побеждали. Когда я вернусь, все будет по-старому, только придется заново отстроить некоторые дома».
С каждым шагом, который приближал ее к родной деревне, настроение поднималось. Через полчаса пути она совсем перестала думать о прошлой ночи.
Женщина осмелела, потеряла бдительность и поэтому не заметила трех всадников, которые бесшумно выехали из леса, чуть слева от нее.
Они не спешили и ехали шагом, как охотники, которые опасались спугнуть добычу. Самый высокий из них был облачен в черную робу с накинутым на голову капюшоном и держал в руке длинный посох с темным кристаллом на конце. Два других не имели никакой одежды, кроме штанов из грубой ткани серого цвета. Эти двое были вооружены большими луками и длинными кинжалами.
Когда Кели наконец увидела всадников, бежать было слишком поздно. Она на мгновение остолбенела, пытаясь придумать хоть что-нибудь для спасения себя и детей. Но пришла на ум только одна мысль — удирать без оглядки.
Те, кто ехал в сторону Келинарии, были в тысячу раз опасней всех таливийских разбойников вместе взятых.
«Демоны Монкарта!»
Объятая суеверным ужасом, женщина опрометью бросилась обратно к озеру. С детства она твердо усвоила: если видишь разведчиков Монкарта — беги так быстро, как можешь. Беги и моли Древние Силы о быстрой смерти.
Кели мчалась, беспрестанно оглядываясь, потому не заметила камень, о который с размаху ударилась носком ботинка. Она даже не поняла, что упала. Просто земля неожиданно врезалась в подбородок так, что от боли потемнело в глазах. Завизжали младенцы.
Когда гул в голове немного утих и светлые пятна перестали плясать перед глазами, Келинария увидела, что демоны подъехали к ней вплотную. Расположившись кольцом вокруг молодой матери, все трое направили оружие прямо на нее.
Келинария дрожала, сжавшись в комок и не смея поднять глаза. Она чувствовала всем естеством, как в лицо ей светит зловещий кристалл, как две стрелы готовы сорваться с тетивы и пронзить ее в любую секунду. Она была уверена, что доживает последние мгновения. Те, кто встречались с разведчиками Монкарта, всегда умирали, за исключением колдунов, магия которых могла сравниться по силе с магией мартеров.
В отличие от сестры Келинария не обладала даже самой малой частью магического Дара, поэтому о том, чтобы сразиться с демонами, не могло быть и речи.
— Это не она! — гневно воскликнул высокий разведчик в черной робе, рассмотрев Кели как следует. — Проклятье! Господин снимет с нас головы, если мы позволим кейлорскому выскочке перехватить девчонку!
Он говорил на норткарском наречии, то и дело прищелкивая языком. Из-за странного произношения привычные латинские слова звучали совершенно неузнаваемо, но Келинария научилась понимать разведчиков у сестры, которая не раз сталкивалась с ними.
— Убивать! Убивать! — загалдели в ответ лучники. — Убьем эту, раз не нужна господину!
Сердце Кели замерло. Еще минута, и она бы сама умерла от страха, который чуть не свел ее с ума. Но именно в эту минуту произошло чудо. Она услышала позади топот больше десятка ног и громкий квакающий боевой клич.
Ландорианцы!
Иногда они приплывали с болотистого материка Улира на этот остров, на Зеленый Луг, чтобы собрать целебные травы. Похоже, сейчас они возвращались на родину с полными ранцами остро пахнущей поклажи.
— Великий Хаос! — вскричал шпион в черной робе. — Будь прокляты эти жабы! Отступаем в лес!
Он зарычал в бессильной злобе и тряхнул посохом. Из кристалла вырвался луч пульсирующей черноты и ударил в Келинарию. Женщина откатилась в сторону на несколько шагов и схватилась за шею.
— Отступаем! — зло скомандовал разведчик. — Нам не справиться с жабьей магией.
Приспешники Монкарта развернули лошадей и поскакали галопом в сторону Таливийского леса. А за ними мчались пешие ландорианцы, размахивая копьями и кривыми ножами.
Младенцы в корзине надрывались от плача. Их крик заставил воинов остановиться и обратить внимание на раненую Келинарию.
Женщина задыхалась. Она чувствовала бесконечный холод, от которого, казалось, сама кровь стынет в жилах и воздух замерзает в легких. Она не видела перед собой ничего, кроме бледной пелены, а голоса спасителей доносились откуда-то издалека.
Ландорианцы склонились над Кели, испуганно и растерянно глядя на ее мучения. Все они были простыми воинами; среди них не было ни одного мага, поэтому разведчики Монкарта испугались их совершенно напрасно.
Это были выходцы из болотной крепости Дэв-Оре, находившейся далеко отсюда, за морем. Одни из них пришли сюда за травами Зеленого Луга, другие — в надежде увидеть единорога, который там жил.
Теперь ландорианцы возвращались домой. Их большой отряд (около пятидесяти человек) направлялся в Атер, где они смогли бы нанять корабль, который перевезет их на родной материк. По дороге они для развлечения охотились на демонов Монкарта, отбирая и ломая их оружие.
— Кажется, ее заморозили, — пробормотал низкорослый ландорианец, в отличие от остальных собратьев имевший не болотно-зеленую кожу, а ярко-красную с желтыми переливами.
Он дотронулся до лба Келинарии и сокрушенно покачал лысой головой.
— Слишком холодная… Кто-нибудь знает, как ей помочь?
Все угрюмо молчали. Только одна зеленокожая ландорианка с редкими рыжими волосами, собранными в хвост, робко ответила:
— Не знаю, Джеунот. Если б здесь был мой брат Энхор или любой другой волшебник, он бы вылечил ее. Мы же бессильны.
Она нерешительно подняла с земли корзину с младенцами и уже через секунду прижала ее к груды и принялась осторожно покачивать. Кено и Дриана разом смолкли, удивленно воззрившись на странное зеленое лицо с темно-болотными глазами-щелочками и огромным, как у жабы, ртом.
Келинария вздрогнула и закашлялась. Из ее груди вырвалось сипение. Наконец, собрав последние силы, она прошептала:
— Скажите сестре…
Новый приступ холода заставил ее замолчать и снова судорожно глотать воздух. Ландорианцы в страхе отпрянули, кроме краснокожего юноши и рыжеволосой девушки, которая качала корзину с человеческими детьми.
— Что? Что сказать? — участливо спросил молодой ландорианец у Кели. взяв ее за руку.
— Келинария умерла… — прошептала женщина. — Скажите сестре… что я умерла…
Она закашлялась. Юноша хотел было запретить ей говорить, но Кели протестующе мотнула головой и прохрипела:
— Скажите, что Дриана… — это та, которая часто плачет… А Кено… «тихоня»…
Женщина приподнялась на локтях, тщетно пытаясь увидеть того, к кому обращалась. А через миг она медленно сползла на спину и затихла. Ландорианец приложил ухо к ее груди, прислушался и вскоре печально вздохнул:
— Храбрая мать покинула этот мир. Пусть Древние Силы укажут ее душе путь в Дэоцентрон, Последнее Пристанище!
Воины молча опустились на колени и сложили ладони, как для молитвы. Так они сидели три минуты, как того требовал их обычай, а после принялись рыть могилу для несчастной женщины, столь глупо и безвременно погибшей.
Глава 12. СИРОТЫ
— Что же теперь делать с детьми? — озадаченно пробормотал краснокожий Джеунот, когда последняя горсть земли упала на могилу Келинарии Йонат. — По-видимому, у бедных девочек никого теперь нет, кроме нашего клана.
— Да, — кивнул стоящий рядом с юношей высокорослый ландорианец. — Эти малышки, скорее всего, сироты. Думаю, если мы позаботимся об их дальнейшей судьбе, вождь племени не станет возражать.
Большой рот Джеунота растянулся в невеселой усмешке.
— Верно, Болквак, — согласился он. — Только покажи мне того, кто решится взвалить на себя бремя — вырастить двух человеческих девчонок?
В глазах уже немолодого Болквака заиграли лукавые искорки. Он хитро улыбнулся и указал крючковатым зеленым пальцем поверх голов остальных членов племени:
— Кажется, я знаю — кто!
Джеунот повернул голову туда, куда указывал старик, и увидел рыжеволосую, зеленокожую ландорианку, которая качала в корзине человеческих детей и напевала им колыбельную. На лице девушки было выражение такой неподдельной нежности, что юноша долго в изумлении глядел на эту сцену.
— Послушай, друг! — воскликнул Джеунот наконец. — Но ведь это же моя жена! Она и так ждет ребенка. Да к тому же ты и сам знаешь, какая из нее мать и хозяйка. Марлока сначала должна привыкнуть к жизни простой женщины в племени. Ты даже не догадываешься, Болквак, как тяжело ей теперь.
— Догадываюсь, — вздохнул пожилой ландорианец. — Бедная девочка, которая никогда не знала матери… Что ж, отец воспитал ее, как умел, и сделал из нее прекрасного воина. Правда, не научив при этом стряпать, шить и стирать. Я понимаю, как трудно ей теперь учиться всему тому, что она должна была усвоить с детства.
Джеунот нахмурился и вздохнул:
— Недавно я видел, как Марлока украдкой сражалась моей саблей с воображаемым врагом. Тогда я понял, как она несчастна. Жена очень тоскует по прежней жизни в лагере отца.
— Потому-то она и должна стать матерью человеческих детей! — с убежденностью заговорил Болквак, — Подумай сам, ведь когда у нее родится ребенок, он будет одним из нас. Марлока будет вынуждена воспитывать его по нашим обычаям, которые толком не знает и не очень-то почитает. Она еще больше затоскует от этой необходимости. А человеческих детей она сможет воспитывать такими, какими захочет. И Совет Племени не станет ей указывать, что лучше, а что хуже для девочек из рода людей.
— Хм… — глубоко задумался молодой ландорианец. — Пожалуй, ты прав, старший… В конце концов, мы ничего не потеряем, удочерив этих сирот. Что ж, я согласен. Пусть сестры Кено и Дриана станут моими детьми.
Марлока, которая тем временем незаметно подошла к мужу и услышала его последние слова, поставила на землю корзину и молча обняла Джеунота.
* * *
Вирвена бродила по равнине перед Таливийским лесом до самого заката, но нигде не нашла следов сестры. Только под вечер ей наконец-то удалось обнаружить широкую протоптанную дорожку, которая вела на юг с востока.
Очевидно, днем здесь прошел отряд воинов. Судя по вмятинам, оставшимся на земле, существа эти не принадлежали к расе эстов: слишком маленькими были их следы.
«Похоже на ландорианцев, — подумала Вирвена, спешившись и присев на колени около тропы. — Но что за дело занесло сюда жителей Топей? Пожалуй, стоит посмотреть, куда ведет дорога… или откуда».
Внимательно изучив форму вмятин, молодая колдунья поняла, в какую сторону двигался отряд. Ландорианцы (если только это были они) шли с востока, со стороны Зеленого Луга. Путь их лежал на юг, в Кейлор.
Вирвена задумалась, стараясь припомнить, что было к востоку отсюда, а что — к югу. «Кажется, неподалеку есть небольшое озеро. Почему бы не поискать там? Возможно, я найду какую-нибудь вещь сестры или клочок одежды».
Теша себя надеждами, молодая эста поднялась и оседлала коня. На этот раз она ехала не спеша, чтобы рассмотреть все вокруг как следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42