Привычно-казённым было и здание таможенной стражи, где, как и в любом порту, «не покладая рук» трудились жуликоватые таможенники, чьи взгляды были наглыми, а поведение снисходительно-вызывающим.Капитан шхуны, вышедший из здания портовой таможни, выглядел обозлённым: только что он имел длинный и неприятный разговор с одним из старших офицеров. Шкипера звали Дэмистром, и слыл он одним из самых богатых капитанов Грайвора, хотя по его одежде и внешнему виду догадаться об этом было непросто. Дэмистр являлся владельцем небольшого, но чрезвычайно прибыльного дела: он торговал рабами. В Грайворе рабства не было — по крайней мере, эдикт Грава I волей Шаура Всеблагого запретил владение человека человеком на территории королевства во веки веков, вне зависимости от расы, вероисповедания, пола или возраста, но… Кроме Салийской Империи, где рабство было узаконено, рабов охотно покупали и в других странах. Рабство тайно существовало — и Дэмистр тайно продавал. Доходяг со всего света — на рудники Кейритии, где они всё равно мёрли без счёта, как мухи, искусных тэннских мастеров — кейритским ювелирам, рослых грайворских пастухов — салийским землевладельцам. А ещё — изящных рыжеволосых тэннок, миниатюрных жгуче-брюнетистых кейритиеек, царственно-величественных русокосых грайворок — всем, у кого хватало средств, чтобы купить смирение и ласку. Что же касается похотливых извращенцев, которым он поставлял юных девочек и столь же юных мальчишек, то их хватало в любом из государств.Дэмистр был лучшим в своем деле. Товар, которым он торговал, был особенным — здесь в первую очередь ценилось не количество, а качество. Мало кто понимал это так же хорошо, как он. Ведь как поступали некоторые? Грузили на борт где-нибудь в укромном порту голов сто-двести, а потом, огруженные по самые борта, волочились, что беременные кашалоты. И если не попадались в лапы морским патрулям, то в лучшем случае довозили до места товар такого качества, что он уже почти ничего не стоил. А как поступал он? Он товар выбирал … Выбирал долго, придирчиво и никогда не гнался за числом. К примеру, в империи особым спросом пользовались маленькие дети. Почему? Да потому, что раб, воспитанный с детства, не помнит вольной жизни, а значит, осознаёт свое положение как единственно правильное. Но и тут была маленькая хитрость: девочек часто покупали, как будущих наложниц, и такой товар ценился дороже. Однако всегда оставался риск: кто знает, что из неё потом вырастет? А вот если покупателю показать мать ребёнка, тогда цена может подскочить вдвое, а то и втрое…Сегодняшний день был обычным рабочим днём капитана работоргового корабля, подготовленного к отплытию в Салию. Сначала он оформил документы на груз прикрытия — пушнину, якобы скупленную его агентами у грайворских охотников для перепродажи на рынках Кейритии. Потом долго и нудно торговался с таможенником, который привычно повысил сумму взятки по сравнению с той, что получил в предыдущий раз. В итоге они всё же сошлись на некоей усреднённой сумме, после чего расстались, мысленно проклиная друг друга, но уверенные в том, что через месяц этот разговор в точности повторится. Теперь оставалось дойти до вольного города Кир на побережье и встретиться с поставщиком товара…— Берегись!Дикий окрик, как это часто бывает, застал всех врасплох. Большинство из тех, кто его услышал, застыли, испуганно втянув головы в плечи. Дэмистр был другим… Он крутанулся волчком, в один миг оценил ситуацию, и, распластавшись в длинном прыжке, нырнул в сторону. Огромная, в три обхвата, бочка рухнула с перегруженной телеги прямо на то место, где он только что находился. Пыль еще не успела осесть на землю, а капитан уже сомкнул руки на горле незадачливого возницы.— Кто ж так узлы вяжет, шнекер крысопутный?! Ты сейчас у меня собственным языком свой такелаж плеснить будешь! — в бешенстве зарычал шкипер.— И-ы-ы!! — выпучив глаза, захрипел возница.Дэмистр слегка ослабил хватку.— Знаешь, кто я? — зловеще спросил он.Тот лихорадочно закивал.— Чей товар?— Бла… Бла… Блажара, — заикаясь, выдавил работник.— Так вот, передашь хозяину, чтобы он погрузил мне на борт точно такую же бочку! И заметь, не пустую! Видишь, я куртку свою порвал? — Дэмистр продемонстрировал маленькую дырочку на рукаве. — Это любимая моя куртка, и поверь — стоит она немало! Если за два часа до отплытия вина на борту не будет, я тебя вместе с твоим хозяином собственноручно удавлю! Понял? — переспросил капитан, и, не дожидаясь ответа, спрыгнул с телеги. Не успел он сделать и пары шагов, как кто-то дёрнул его за рукав.— Капитан, а капитан… — раздался знакомый голос.Дэмистр смерил взглядом коренастую фигуру своего боцмана. «Ну, и рожа!» — в который раз довольно ухмыльнулся он. Внешность боцмана и в самом деле «внушала». Неровный, уродливо-шишковатый череп был наголо выбрит. Низкий лоб полностью состоял из мощных надбровных дуг, под которыми пряталась пара маленьких хитрых глаз. Точнее, зрячим был только правый — левый глаз украшало огромное бельмо. Косой шрам, по всей вероятности и ставший причиной этого украшения, тянулся к левому уху, в котором блестела серебряная серьга.— В чем дело, Слип? Я думал, что ты уже зарифил марселя по самую макушку, а у тебя ещё ни в одном глазу! Учти, накачаешься перед самым отходом — отправлю дрейфовать за борт!— Некогда под триселями лавировать, капитан, когда барыш на горизонте! — пританцовывая от нетерпения, выпалил боцман.— Барыш, говоришь, — недоверчиво протянул шкипер. — Ну, трави помаленьку…— Треть мне! — сразу обозначил свою долю боцман.— Будет тебе треть, — хмыкнул капитан. — Ещё якоря не выбрал, а уже паруса ставишь!— Я тут такую куколку нашёл — умереть и не встать!! Лэндерская дочка, вместе с мамашей в гостинице живут, рядышком тут. Махонькая совсем, хороша — сил нет, а, судя по мамаше, как в возраст войдёт — только краше станет! Я всё разведал, взять их — плёвое дело! Лэндер-то сам, рохля пузатая, ещё вечером с якоря снялся, а им велел карету подать почтовую к завтрашнему утру. Если ночью взять — до утра и не хватится никто…— А стража гостиничная? — заинтересовался Дэмистр.— Я там двух верных посадил — пьют матросики, с берегом прощаются, жалованье за полгода вперёд пропивают. Угощают всех, рассказывают про то, что в дальний поход за морским зверем завербовались. Охрану тоже поят…— Девчонка и впрямь такого риска стоит?— Чтоб мне с морским змеем повстречаться, коли вру! Принцесса!! Да и в мамаше ейной я б поковырялся… — боцман осклабился. — Верное дело, капитан! Хорошие деньги срубим, да и с лэндершей побалуемся, накувыркаемся всласть!— Осади! — поморщился шкипер. — Уверен, что под ветром пройдёшь?— В чистую возьмём, кэп! Опасности никакой! — заверил его Слип.— Учти: волну поднимешь, лично тебе голову оторву! — предупредил Дэмистр. — Это тебе не вольные города, а Грайвор! Нам здесь шум ни к чему!Боцман понимающе кивнул.— Возьмёшь с собой двоих, нет троих, — распорядился капитан. — Если сделаешь всё как надо, так и быть — четверть твоя!— На треть же договаривались, — обиделся Слип.— Если она и впрямь так хороша, как ты расписал, то тебе и четверти хватит! — отрезал капитан. — И смотри, чтобы груз на борту был сразу после полуночи!
День четвёртый. одиннадцать часов после Полуденной службы. — Шире шаг! Плетётесь нога за ногу, точно беременные бабы! Вы гвардейцы, или где? — прикрикнул Ивыч.Щет… Щет … Щет… Кованые каблуки выбивали дробь о камни мостовой. Мерная поступь отзывалась гулким эхом в окнах домов. После окрика тёмника темп не изменился.Щет … Щет… Щет …Старик насупился. «Ну, и чего ты орёшь? — сердито спросил он себя. — Не видишь, ребятки и так ногу тянут, чуть штаны не трещат. Решил на ком-нибудь злость сорвать? И не стыдно тебе?»Тёмник опустил голову. Ему было стыдно. И не только потому, что он позволил себе сорваться. Он злился потому, что никак не мог принять нужного решения. Неуверенность — вот что угнетало его. Это предательское чувство посетило его впервые за долгие годы — впервые с того самого момента, когда он безусым семнадцатилетним мальчишкой переступил порог казармы. Через пару месяцев службы он раз и навсегда избавился от этой напасти. Ивыч знал цену решительности. Он сроднился с ней настолько, что она стала частью его души. А сегодня… Сегодня он вновь познал яд сомнений…«Ах, если бы не этот пустобрёх!, — в который раз он малодушно попытался переложить вину на кого-то другого. — И зачем я его слушал? Прошёл бы мимо — глядишь, и не узнал бы ничего. Сейчас бы не терзался, а спокойно отправился бы в кабак. Это ж надо иметь такой паршивый язык!» — возмущенно подумал он, и сразу пристыдил себя: «Хотя при чём здесь конюх? Дело-то вовсе не в нём, а тебе самом, старый ты дурак!»Около полудня Ивыч менял очередную караульную смену и совершенно случайно столкнулся с дворцовым конюхом, который и сообщил дроку о приезде в столицу эррины Лэктон. «Посмотрите, эрр Ивыч, — чуть не плача, жаловался конюх. — Разве можно так обращаться с животным? Где это видано, гнать лошадь сутки без передыху?». Ивыч согласно кивал, а сам думал о своём: "Бедная глупая девочка! Ей кажется, что она влюблена — так влюблена, что не может вынести даже такой короткой разлуки! И почему я не поговорил с ней сразу? Ах да, она тогда уже покинула столицу! ".Трогательное признание Вирты, обнаруженное им два дня назад в своем кабинете, настолько ошеломило Ивыча, что он до сих пор не мог собраться с мыслями. Старый солдат привык к одиночеству, к суровой походной жизни, и домашний уют в его представлении был чем-то далёким и непонятным. Он не то чтобы никогда не задумывался о семье — нет, конечно, такие мысли иной раз приходили ему в голову, особенно в последнее время, после того, как получил титул — но он совершенно не разбирался в хитросплетениях светской жизни, и понятия не имел, каким образом следует искать будущую жену. И уж тем более, он даже предположить не мог, что какая-нибудь девушка первой признается ему в любви. Это было так неожиданно, что дрок испугался. Он почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Решительный и твёрдый эрр Ивыч куда-то исчез, а на смену ему пришёл неуверенный и растерянный старик. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Вирта была ему очень симпатична. Он не раз издали любовался ею, но любовался не как красивой молодой женщиной, а как дочерью, которой у него никогда не было. Представить её в роли своей жены было выше его сил, и поэтому он сразу решил отговорить девушку. Отговорить, во что бы то ни стало! Убедить её в том, что он ей вовсе не пара, что она достойна лучшего. Дрок и так, и этак проигрывал в уме варианты будущего разговора, но никак не мог найти правильных слов, которые смягчили бы его отказ и не обидели её… После долгих мучительных раздумий Ивыч был вынужден признать, что он просто-напросто боится этого разговора… «Может поговорить с эрессой Лэктон? Кому как не матери поверяет свои сердечные тайны молодая девушка…» — пришла вдруг спасительная мысль.— Караул, стой! — резко скомандовал тёмник.Строй замер. Старик отошел в сторону.— Первец, ко мне! — приказал он.Из строя вышел рослый гвардеец.— Вот что, Борн, проведёшь смену без меня! Выполняй!Подчинённый не шелохнулся.— В чем дело, первец? — раздражённо спросил Ивыч.— Кого выделить в сопровождение?— Никого! — рубанул старик. — Я ещё в состоянии постоять за себя! Или ты забыл, как на последнем занятии потерял меч?Первец продолжал оставаться на месте.— Господин тёмник, вы же прекрасно знаете, что в период усиления гвардейский устав запрещает офицерам передвигаться без охранного сопровождения, — заученно отчеканил он.Ивыч едва сдержался, чтобы не выругаться в голос. Первец был прав — с того момента, как своим приказом он ввел в гвардии особое положение, ему запрещалось передвигаться по городу в одиночку. Для каждого дрока устав был святыней. Дроки с детства воспитывались как будущие солдаты, и устав начинали учить чуть ли не раньше святого писания.— Послушай, Борн, — совсем другим тоном произнёс Ивыч. — Тут, понимаешь, какое дело… Как бы тебе это объяснить… Мне необходимо встретится с одной… с одним… Короче, у меня важная встреча, и посторонние мне совершенно не нужны!Гвардеец едва сдержался, чтобы не улыбнуться во весь рот. Подняв взгляд, он посмотрел на здание, возле которого остановилась караульная смена. «Особняк рода Лэктонов, — отметил он. — Интересно, к кому направляется старик — к дочке или к матери?»— Мне кажется, господин тёмник, — давая шанс своему командиру, начал он, — что устав запрещает офицерам передвигаться по городу без сопровождения, но там нет запрета находиться без охраны в каком-либо помещении. Через два часа я поведу новую смену этим же маршрутом. Насколько я вас понял, вы желаете провести внезапную проверку боеготовности очередной смены?— Да, первец, ты совершенно прав, — облегчённо улыбнулся в усы Ивыч. — Постарайся, чтобы через два часа я застал на этом месте не стадо баранов, а гвардейский караул! Можешь идти!Борн чётко развернулся. Прозвучала команда и караульная смена продолжила свой путь в казармы.Щет… Щет… Щет…
По правде сказать, она остановилась у зеркала скорее по привычке, нежели затем, чтобы проверить, насколько естественно на ней сидит непривычный костюм, но эта задержка оказалась нелишней: берет, под который она с таким трудом убрала длинные волосы, походил скорее на воронье гнездо, чем на залихватский головной убор королевского пажа. Вирта попыталась придать ему правильную форму и несколько раз с силой прижала берет к голове, но как только она отпускала руки, он снова упрямо устремлялся вверх. О том, чтобы появиться в таком виде на улице, не могло быть и речи! Нужно было срочно что-то предпринимать. Она почти не колебалась: несколько сухих щелчков, и длинные пряди упали на пол. Вирта отложила ножницы и вновь взглянула на себя в зеркало. Теперь даже без ненавистного берета она вполне могла сойти за молоденького пажа. Грустно улыбнувшись, девушка отошла от зеркала, накинула на плечи плащ и распахнула окно. Прочная верёвка, скользнув змеей по каменной кладке, свободным концом опустилась на землю. Эррина Лэктон с силой подёргала её, проверяя прочность узлов, решительно выдохнула и начала осторожно спускаться.Путь, который она выбрала, оказался нелёгким: руки дрожали от напряжения, ноги всё время соскальзывали, и она едва не сорвалась вниз. Небольшой арбалет, что минуту назад, как ей казалось, был удобно закреплён на перевязи, теперь свободно болтался за спиной, то и дело больно врезаясь острыми углами в поясницу.Да, путь оказался нелёгким. Но сейчас он был единственным: в подобном наряде покинуть дом другим способом было невозможно.После встречи с тёмным лисом Вирта примчалась в особняк Лэктонов и, запершись в своей комнате, поступила так, как поступила бы любая другая девушка на её месте, а именно — в полной мере дала волю своим чувствам. Через какое-то время, когда подушки были уже не в состоянии впитывать обрушившиеся на них потоки слёз, она вдруг осознала, что ей никто не поможет, кроме неё самой! Она сама должна разыскать Юра! К тому же, она знала, где следует его искать! Откуда пришло это знание, Вирта и сама не могла объяснить, но сердце подсказывало ей, что она права. Любовь указывала ей дорогу ничуть не хуже, а может даже лучше чуткого лисьего носа. И эта дорога вела в порт…
Эрр Ивыч нерешительно взялся за дверной молоток, но тут же отпустил его и сделал шаг назад. «Что я скажу? — подумал он. — „Извините за столь поздний визит, эрресса, я хочу поговорить о вашей дочери… Как, неужели вы ничего не знаете? Она влюбилась! В кого? Вы не поверите, но в меня!“ А вдруг она позовёт дочь? Вдруг она решит, что я пришёл делать предложение?! Какой позор…» — старый солдат отчетливо представил эту картину и окончательно убедил себя, что сегодня не самый удачный момент для объяснений. «Завтра! — твёрдо пообещал он себе. — Завтра я обязательно доведу дело до конца! Дождусь, когда молодая эррина покинет особняк, и только после этого нанесу визит её матери. Причем, по всем правилам этикета: в карете с родовым гербом и в новом парадном камзоле. Завтра всё будет по-другому!». Ивыч повеселел: сражение, а это было именно сражение, пусть даже с самим собой и не на войне, а на любовном фронте — откладывалось. А какой солдат не будет рад временной передышке? Довольный таким поворотом событий, дрок облегчённо выдохнул. Теперь оставалось только дождаться караульную смену. «По такому случаю, так и быть — разнос устраивать не буду, — благодушно подумал Ивыч, прохаживаясь вдоль фасада здания. — Если конечно сами не напросятся!» — торопливо добавил он.
Из последних сил она пыталась удержаться, но пальцы разжались. Сдавленный вскрик огласил тёмную улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38