Ребенок, готовый развернуть льняные кулечки с подарками – игрушками, конфетами и засахаренными яблоками. Одна-единственная мысль у него в голове, и Баллас повторял ее точно заклинание: «Скоро я буду богат, скоро я буду богат, скоро я буду богат…»Он сможет купить себе любую шлюху – самую теплую, пышную и ласковую. Он найдет жилище – удобную комнату в приличной гостинице, с мягкой кроватью и чистыми одеялами Он выпьет галлоны вина – напьется вдосталь, и деньги не кончатся. Он будет пить, пока не лопнет.Баллас тихо рассмеялся… и свернул на Храмовую площадь.– Церковники божатся, что деньги меняют человека, – пробормотал он. – Достаток делает его иным, преображает душу… Что ж, со мной ничего такого не случится.Он подошел к Дубу Кары. Три головы по-прежнему висели на ветвях. Лунный свет мерцал в их глазах – круглых и бессмысленных, точно у снулых рыб. Взгляд Балласа переместился на Эскларион Сакрос. У темных высоких ворот несли караул полдюжины стражников. Оранжевые отблески огня отражались в их надраенных шлемах.– Никто не скажет: «Деньги изменили Балласа». Если обо мне вообще станут говорить, люди скажут: «Деньги позволили ему быть Балласом сполна». Так же, как сокол может быть соколом в полной мере, когда его вынут из силка и выпустят на волю…Баллас миновал зловещий Дуб, пересек Храмовую площадь и направился к улице Полумесяца. Скоро он уже подходил к музею. Оглядевшись по сторонам и не приметив ни единой души, Баллас сунул отмычку в замочную скважину. В отличие от священника старый Кальден не доверял заповедям Пилигримов: дверь была надежно заперта.Баллас осторожно повернул отмычку. Она то и дело застревала в замке, сражаясь с пружинами хитрого механизма. Наконец послышался тихий щелчок. Дверь открылась. Баллас вынул из мешка фонарь, прихваченный в церкви, и вошел в зал. Желтый свет замерцал бесчисленными бликами, отражаясь в стеклянных витринах. В музее не было ни души – что и неудивительно в этот час. Баллас быстро добрался до дверцы, ведущей к лестнице, и толкнул ее. Заперта. Он немного поковырялся в замке отмычкой, но тут же отбросил ее. Нетерпение было слишком велико – тем более что в темных безлюдных залах уже не требовалось таиться. Пинком ноги Баллас вышиб дверцу и спустился в подземный коридор.Безмолвно лежали на полках черепа и кости, стояли древние горшки, статуэтки и фигурки из стекла, кости и отшлифованного камня. Примостив фонарь на пол, Баллас прямиком направился к полке, с которой две недели назад старик снял деревянную коробочку с вожделенным диском… Здесь не было ничего, кроме кучи измятого шелка. Он схватил ткань и скинул ее с полки, надеясь отыскать под ней шкатулку. Тщетно.– Что ты с ней сделал, старик? – тихо пробормотал Баллас. – Куда ты ее подевал?Подхватив фонарь, он судорожно принялся обшаривать соседние полки. Взгляд метался от экспоната к экспонату, фонарь подрагивал в руке. Тени затаились в пустых глазницах козлиного черепа, отблески огня плясали на боках зеленого стеклянного кубка. Прошептав проклятие, Баллас покачал головой.– Подложил ты мне свинью, старый пройдоха!На полке лежала шахматная доска. Коробка была сделана из черного и красного стекла, фигурки – из синего и желтого. Может, шкатулка спрятана за этой доской, поблескивающей в свете фонаря? Баллас опустился на колени, собираясь заглянуть в глубь полки. Терпение его истощилось, сдали нервы.– Кровь Пилигримов! – рявкнул он и, схватив шахматную доску, отшвырнул ее в сторону. Доска ударилась о стену и разлетелась тысячами красно-черных осколков. Фигурки посыпались на пол, с мелодичным звоном раскалываясь о каменные плиты. Баллас осмотрел полку. Шкатулки не было.Кровь, прилившая к лицу, стучала в висках крохотными молоточками. Баллас протянул руку к следующей полке, смахнул с нее звериные кости. Череп льва разлетелся, ударившись об угол стола, белые обломки брызнули в стороны. Баллас отскочил. Под каблуком хрустнул крошечный череп полевой мыши. Шкатулки не было.У Балласа затряслись руки. Он медленно закрыл глаза, стараясь успокоиться. Тщетно. Где же шкатулка? Где – в этом огромном складе проклятого бесполезного дерьма? Где? Где?Он повертел головой по сторонам, с ненавистью обводя взглядом огромный сводчатый зал.– Где она? – заорал Баллас. – Где???Красный туман застилал глаза. Он словно висел в воздухе, сочась из кирпичной кладки стен, из полок, из самих экспонатов. Зарычав, Баллас сжал кулаки и скинул с очередной полки стеклянные статуэтки. Крошечные хрупкие фигурки воинов, политиков и философов древности разбились о каменные плиты.И вновь – никаких признаков шкатулки. Рычание Балласа превратилось в рев. Он смахнул очередную порцию черепов. Потом – керамическую посуду, расписанную в восточном стиле. Пол был устлан глиняными и костяными осколками. На следующей полке оказались гобелены вековой давности, ломкие и ветхие; одни порвались, когда Баллас отшвырнул их, другие рассыпались в пыль. Следующую полку занимал отряд солдатиков из слоновой кости – каждый размером с указательный палец. Баллас разметал их ряды словно удар молнии.Он яростно обыскивал хранилище. Пот ручьями тек по лицу. Острый осколок какого-то древнего реликта – теперь уже было не понять, какого именно, – рассек Балласу ладонь. Когда он смахнул несколько изукрашенных чаш, кровь окропила стену. Порезанная рука ныла, но боль казалась почти приятной. Звуки разрушения – звон стекла и шорох разбивающейся глины – тоже нравились Балласу. Он двигался по залу словно торнадо. Вскоре все полки были пусты.Тяжело дыша, Баллас привалился к стене. Под ногами хрустели остатки изничтоженных древностей. Глиняное крошево облепило стекло фонаря. Костяные обломки валялись на полу вперемешку с осколками стеклам фарфора. Кровь из длинного пореза на ладони обрызгала полки и стены, заляпала рубаху и штаны Балласа. Он поднес руку ко рту и облизал рану.– Если шкатулка не здесь, она может быть где угодно… Тонкое наблюдение, ничего не скажешь. Но Балласу слова придали бодрости и надежды. Однако где же она? Куда проклятый старик мог ее запрятать? Конечно, он не настолько глуп, чтобы выставлять шкатулку напоказ, класть туда, где всякий может увидеть… Взяв фонарь, Баллас поднялся по ступенькам и вернулся в выставочный зал.Он шел среди витрин, где стояли чучела животных. В одной были птицы с набитыми конским волосом телами – скопы, орлы, ястребы, вороны, воробьи, сороки. Их неживые глаза блестели в свете фонаря. В другой пол устилали сухие листья, ветви, еловые и сосновые иглы. На них сидели чучела лесных крыс, мышей, белок и даже стоял олененок. В некоторых витринах Баллас видел пауков, жуков, бабочек. В иных – чучела медведей, львов, лосей…Но ни малейших признаков шкатулки.Баллас осмотрел вторую залу. Здесь были выставлены предметы древних цивилизаций: артефакты лективинов с Дальнего Запада, вокаринов с юга, шабринов, живших в районе экватора… И никакого диска.Выругавшись, Баллас почти бегом ринулся в последний зал – он же первый, если считать от входа. Его окружили предметы ныне существующих народов. Белые льняные халаты, шали и кривые мечи Востока. Прочные меховые одежды и копья охотников на тюленей – даскери, племени с Дальнего Севера…А вот шкатулки по-прежнему не было.Баллас грязно выругался. Ярость распирала его, жгла точно огнем. Шагнув к ближайшей витрине, он что было сил двинул по ней ногой. Брызнули осколки стекла, заискрившись в свете фонаря. Баллас посмотрел на них, чувствуя, как умирает надежда. Все планы, которые он обдумывал с лихорадочной радостью. Чудесные шлюхи, бесконечное вино, удобная теплая комната – все это угасло, как теплый костер под проливным дождем.Крикнув, он снова ударил витрину. Она вздрогнула, посыпались ножи и меха. Баллас взирал на них с ненавистью и отвращением. Потом взгляд его переместился на стену зала, ярдах в двадцати от витрины. Баллас моргнул.Показалось – там, на границе света и темноты, стоит человек. Невысокий и странно сгорбленный. Сердце Балласа застучало как сумасшедшее, но в следующий же миг он понял, что обознался. Не человек это был, а всего лишь узкий дверной проем.Баллас кинулся к нему и дернул ручку. Заперто. Разбежавшись, он врезался в дверь плечом, ломая замок и сдирая ее с петель. Переведя дыхание, Баллас вошел в комнату и огляделся. Он увидел массивный стол в центре и полки на стенах. Полки были завалены пергаментами, на столе лежала толстая книга с золотыми буквами на переплете. «Каталог даров земли». Старик говорил геологу об этой книге. Возможно, он все же пытается определить происхождение голубого камня… Здесь, в маленькой каморке.Фонарь замерцал. Свет начал меркнуть. Баллас схватил свечу и зажег ее от угасающего пламени фонаря. Раздираемый нетерпением, схватил кучу пергаментов и скинул с полки; сухие листы посыпались на пол. Он надеялся отыскать шкатулку или диск, спрятанный под грудой, – но тщетно.Вторая полка, третья. Пергаменты летели на пол, как сухие осенние листья. Пусто, пусто. Раздражение превращалось в застящую глаза ярость. Пачка за пачкой Баллас скидывал на пол ломкие листы, пока не опустошил все полки.– Проклятие! – завопил он. – Будь все проклято! Все!!!Повернувшись к «столу, он пнул его что было сил. Пухлый том полетел на пол, свеча опрокинулась и упала на рассыпанные пергаменты. Баллас направился к двери – и замер на пороге.В углу лежала еще одна кипа пергаментов. Занятый полками Баллас сперва не заметил ее. Подскочив, он одним ударом руки разметал листы – и нашел спрятанную под ней деревянную шкатулку, ту самую, что искал.Ухмыляясь, Баллас потряс шкатулку. Внутри что-то загремело. Баллас попытался откинуть крышку, однако шкатулка была заперта. Он потянулся за отмычкой, но тут же вспомнил, что выкинул ее. Плевать. Теперь это не имело значения. Баллас размахнулся и швырнул шкатулку об стену. Крышка отскочила, на пол выпал металлический диск. Баллас схватил его и засмеялся – от счастья и облегчения.Диск оказался гладким, без следа орнамента или гравировки. Балласу он показался грубым, уродливым, примитивным. Но вот рубины… За них можно получить добрую пригоршню золота. А голубой камень – главный предмет охоты… сколько может стоить он? Старик сказал, что камень уникален, и, стало быть, у него нет установленной цены. Баллас знал, что такие продаются за колоссальные суммы. Он погладил камень пальцем. Тот был гладким, как лед.– Свеча, – пробормотал Баллас. – Посмотрим, что так впечатлило геолога…Лишь теперь Баллас понял, что свеча лежит на пергаментах, и те уже занялись. Края тлели и скручивались. Поднимался черный вонючий дым. И все же Баллас не мог преодолеть искушения. Он схватил свечу и поднес ее к камню. Цвет сделался еще ярче, насыщеннее. В глубине камня появились золотые искры; они поднимались вверх, словно подхваченные невидимым течением, переливались, мерцали, как звездный свет. Баллас смотрел, не в силах отвести глаз.– Ни один человек не откажется, если предложить ему такое, – прошептал он.Он закашлялся. Огонь медленно пожирал пергаменты, комната наполнялась клубами едкого дыма. В воздухе парили клочья пепла.– Шлюхи, выпивка и теплая комната. – Прижав диск к губам, Баллас поцеловал синий камень и бросился вон из комнаты.Баллас нашел пристанище в конюшне при таверне. В темноте, окруженный приятным запахом и теплом лошадей, он свернулся клубочком в углу. Баллас лежал на соломенной подстилке, пропитанной лошадиной мочой, – и все же ему было хорошо как никогда. Он знал, что страдания скоро закончатся.Завтра в это же время он будет совсем в другом месте. Возможно – в кабаке, за столиком, уставленным бутылками лучшего вина. Или в борделе, в кровати с темноглазой пышной шлюшкой.Баллас подложил локоть под голову, прижимая к груди сумку с похищенным богатством. Сквозь тонкую ткань он чувствовал округлые формы церковной утвари и острый край диска.Мечтательно улыбаясь, Баллас уснул. Глава четвертая В далеком северном порту матрос открыл уши для слов господа и получил его благословение. Оставив моря, он бродил по земле. И всюду, куда бы ни ступала его нога, Пилигрим познавал боль и радость, муки и счастье… Через час после рассвета Баллас уже стоял в мастерской ювелира. Похищенные из церкви предметы были разложены на верстаке. Намеренно или случайно, ювелир разместил их в том же порядке, в котором предметы стояли на алтаре. Чаша – посередине, подсвечники по краям. В их бронзовых боках отражался неяркий свет жаровни.Ювелира звали Джасрейт Логос. Это был невысокий полноватый человек лет за пятьдесят. Его лицо, покрытое легким загаром, раскраснелось от жары. В носу и ушах росли редкие белые волоски. Ювелир взял один из подсвечников и взвесил на ладони.– Бронза, – услужливо подсказал Баллас. – Настоящая бронза.– Обойдусь без твоей помощи, – сухо отозвался Логос. – Я и сам знаю, что бронза. А если б даже и не знал – предположил бы. Из нее делают все церемониальные предметы Церкви Пилигримов. Ну, кроме тех, что в больших соборах. Они, разумеется, из золота… – Логос смерил Балласа внимательным взглядом серых глаз. – Но соборы эти охраняются стражами. Чтобы ограбить подобное место, надо быть смельчаком. И сдается мне: ты, друг мой, не таков…Ювелир взял с верстака Чашу и повертел, оглядывая во всех сторон.– Пять пенни, – заявил он.– За Чашу? – удивился Баллас.– За все. – Логос сардонически рассмеялся. – За все вместе, дружок.Баллас хорошо выспался среди лошадей, в сене стойла. Он проснулся, чувствуя себя сильным, здоровым и бодрым. Скоро он будет богат! Впервые за много лет Баллас встретил рассвет в приподнятом настроении. Даже сарказм Логоса, его пренебрежительный смех и снисходительность не раздражали. Баллас чувствовал, как он медленно, но верно входит в новую фазу жизни. Он больше не будет отбросом общества, не будет перекати-полем, гонимым по воле ветра. Потому что рубины и голубой камень позволят ему жить как калифу Востока. Однако же Баллас хотел получить за свои трофеи честную цену.– Эти вещички стоят десять пенни, – сказал он Логосу. – Церковная бронза, так? Хорошего качества. Расплавь – и сделаешь кучу отличных бирюлек.– Верно, – кивнул Логос. – Но церковная бронза проклята.– Проклята?– Она приносит несчастья. – Логос открыл шторы. Порыв холодного ветра ворвался в комнату, поколебав пламя в жаровне. – Ты думаешь, церковники закроют глаза на пропажу своего имущества? Махнут рукой и сочтут это благотворительным даром? – Он снова рассмеялся. – Как бы не так! Они не прощают. Только вздумай перебежать им дорожку. Тебя тут же схватят, и никто не даст за твою жизнь и пригоршни прошлогоднего снега. – Логос пожал плечами. – Я желаю спать спокойно. Не хочу вздрагивать от каждого стука, ожидая прихода стражи… Сами по себе эти цацки и впрямь стоят десять монет. Только покупая их, я получаю в придачу смертельный приговор. Это прямая дорога на виселицу, приятель. Не думаю, что пеньковый ошейник будет мне к лицу.– Так что, не возьмешь?– За десять монет не возьму. Запять… Пять – другое дело. Если согласен – ударим по рукам.– Странный ты человек, – спокойно сказал Баллас. – Оцениваешь свою жизнь в пять пенни? Так, что ли, получается? – Он громко вздохнул. – Ладно, не буду спорить. Согласен. Пять пенни и немного сведений. Глаза Логоса сузились.– Каких еще сведений?– У меня есть одна вещица на продажу. Знающие люди полагают, что она уникальна. Нужно найти покупателя.– Покажи. – В голосе Логоса скользнуло любопытство. Баллас покачал головой.– Это тебя не касается. Человек, торгующийся из-за пяти пенни, не сможет позволить себе такую штучку.– Ворованная?– Не важно, – уклончиво ответил Баллас. – Мне нужен богатый покупатель. Который не станет спрашивать, откуда она взялась. Знаешь такого человека?– В Соритерате? – сказал Логос. – Священном городе Друина? Ну разумеется!– Имена?– Массер Хелкиррит, Джораф Кетт, Карранд Блэк…– Последнее я где-то слышал, – перебил Баллас. – Кажется, его поминали в кабаке.– Вполне возможно, – кивнул Логос. – Множество городских кабаков принадлежат именно ему. Впрочем, питейными заведениями его бизнес не ограничивается…– Как найти этого Блэка?– Никак. Но можешь обратиться к одному из его доверенных людей. Ступай на Красную улицу. Там находятся его кабаки. «Ущербная луна», «Бдящее око» и «Старая кузня».– Знаю такие, – кивнул Баллас.– Посредники Блэка ведут дела в общих залах, – сказал ювелир. – Найди кого-нибудь из них. А уж сговоритесь вы или нет – не мое дело.Логос вынул пять монет. Когда Баллас протянул за ними руку, ювелир неожиданно ухватил его за рукав.– И не вздумай сказать Карранду Блэку, что это я тебя послал! – На сей раз в голосе Логоса не было и тени насмешки.– Он жестокий человек?– Он богач, – отозвался Логос. – Большие деньги нельзя нажить добрыми делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45