Инкомо почтительно склонил голову, отдавая должное цепкой памяти и сметливости Тасайо. После того злополучного празднества в честь Имперского Стратега, когда Мара сумела всех обвести вокруг пальца, кузен правителя сделал единственно правильный вывод.— Господин мой, я полагаю, что ради нашего общего блага следует обсудить твои планы прямо сейчас.Нахмурившись, он помог молодому воину довести обессиленного властителя до порога дворца. *** Под ногами проворных слуг скрипели старинные половицы. Нужно было срочно задвинуть все перегородки и опустить шторы: поднимался неумолимый южный ветер. Над серебристой гладью озера сгустились мрачные тучи — предвестницы сезона дождей. В воздухе уже веяло свежестью, но во внутренних залах дворца Минванаби, где покойный Джингу и его многочисленные предки плели сети самых изощренных заговоров, висел неистребимый запах пыли и мебельного воска. Оконные проемы в личном кабинете властителя были сделаны совсем узкими, чтобы скрыть от посторонних глаз то, что происходило внутри.От сырости у Инкомо заломило кости. Едва не морщась от боли, он осторожно занял место напротив возвышения с аккуратной горкой подушек. Кому-то из предков Минванаби пришло в голову, что глава семьи непременно должен находиться выше подданных, поэтому во всех старых залах и переходах дворца были сооружены такие же ступени.За долгие годы Инкомо привык к этому неудобству, но любой новый придворный неминуемо выдавал себя с головой, спотыкаясь в самые неподходящие моменты. Терзаемый мрачными подозрениями, первый советник стал припоминать, кто из слуг и приказчиков, состоявших при покойном правителе, отличался особой неловкостью, но, как назло, сейчас никто не приходил ему на ум. Инкомо совсем сник.Слугам потребовалось немало времени, чтобы стянуть с Десио парадное облачение. Правитель отверг приготовленную ванну, позвал двоюродного брата и появился перед первым советником в расшитом шелковом халате, распространяя вокруг себя запах пота. Дорогие златотканые подушки, служившие еще Джингу, сплющились под нешуточным весом молодого властителя. Десио пребывал в лихорадочном возбуждении. Первому советнику даже показалось, что хозяин вот-вот сляжет с простудой, — на его блеклом, как тростниковая бумага, лице выделялся только красный нос. Словно по контрасту, бронзовое от загара лицо Тасайо выражало собранность, волю и жестокость.Десио все еще ерзал на подушках, устраиваясь поудобнее, а его сородич уперся локтями в колени и окаменел, как хищник, учуявший добычу.Те четыре года, что Тасайо провел на войне с варварами, пошли ему на пользу, заключил Инкомо. Хотя боевые действия развивались не столь успешно, как предсказывал Имперский Стратег, зато молодой воин, не втянутый в Игру Совета, отточил свои природные способности и преуспел на ратном поприще. Он вошел в число приближенных самого Имперского Стратега Альмеко, а также добился существенных привилегий для дома Минванаби — но, увы, смерть Джингу свела их на нет.— Мой досточтимый кузен, мой первый советник, — начал Десио, напуская на себя важный вид, чтобы скрыть беспомощность, — нужно подумать: не внедрился ли в наш лагерь шпион Акомы?— Что тут думать? — не выдержал Инкомо, сторонник быстрых и решительных действий. — Конечно, внедрился, и скорее всего не один.От такой дерзости у правителя отвисла челюсть. Он собрался было устроить выволочку первому советнику, который осмелился предположить, что твердыня Минванаби — это проходной двор для вражеских лазутчиков.С трудом сдерживая презрение, Тасайо поджал губы, однако когда он заговорил, в его голосе звучала только благожелательность:— Твой отец, Десио, был весьма искушен в Игре Совета. Если бы не измена в наших рядах, разве под силу было бы этой желторотой пигалице его перехитрить?— А разве под силу этой, как ты выразился, желторотой пигалице раскинуть целую шпионскую сеть в нашем лагере? — вспылил Десио. — Чтоб ей тысячу лет гореть в пламени бога Туракаму! Воспитывалась в монастыре Лашимы, собиралась там запереться на всю жизнь, а как стала властительницей — откуда прыть взялась! Ведь и отец ее не отличался особой изворотливостью — не он же научил ее засылать шпионов?!— Ну что ж, кузен, вопросы поставлены — будем искать ответы. — Тасайо разрубил рукой воздух, изображая удар меча. — Послушать тебя — так эта девчонка владеет колдовскими чарами. На самом деле все гораздо проще. Сумел же я подстроить, чтобы варвары прикончили ее отца и брата. Чисто было сработано, скажу без ложной скромности. Седзу и Ланокота испустили дух, как простые смертные: корчились в пыли, сжимая вспоротые животы. — Тасайо распалился от воспоминаний. — Может, Мара и уповает на милость безумного бога, только не слишком-то он спешил на выручку ее родичам!Десио едва не расплылся в усмешке, но спохватился: ведь его родной отец точно так же корчился в предсмертных муках, когда бросился на собственный меч. С досады властитель ткнул кулаком в подушки.— Допустим, в наш стан затесались шпионы. Как нам их выловить?Инкомо набрал воздуху, чтобы изложить свой план, но Тасайо остановил его взглядом.— Если господин позволит, я поделюсь своими мыслями.Десио кивнул в знак согласия. Инкомо подался вперед, забыв о ломоте в суставах.Из опасения быть подслушанным Тасайо приурочивал свои фразы к порывам ветра, сотрясающим ставни:— От шпиона только тогда есть прок, когда его донесения сразу идут в дело. Вот этим-то мы и воспользуемся. Предлагаю тебе запланировать несколько вылазок, направленных против Акомы. Прикажи командиру авангарда организовать налет на ее караван или на отдаленное поместье. Затем, не откладывая в долгий ящик, намекни приказчику-зерноторговцу, что собираешься сбить установленные Акомой цены на тайзу на базарах Равнинного Города. — Он сделал небольшую паузу, чтобы собеседники прониклись его мыслями. Если Мара усилит охрану караванов — стало быть, ее доносчик засел у нас в казармах. Если она приостановит поставки тайзы — ищи осведомителя среди нашего торгового люда. После этого выловить шпиона не составит труда.— Звучит заманчиво, что и говорить, — отдал ему должное Инкомо. — Я и сам подумывал о чем-то подобном, но тут возникает неувязка. Мы не настолько богаты, чтобы отдавать тайзу по бросовым ценам. И потом, мы выдадим себя с головой, когда Акома поймет, что никто не собирается нападать на ее караваны.— Зачем же нам себя выдавать? Мы непременно нападем — чтобы потерпеть поражение.Десио в ярости замолотил кулаками по подушкам:— Что? Потерпеть поражение? И упасть еще ниже в глазах Совета?!Тасайо поднял руку, демонстрируя крошечный промежуток между сведенными в кольцо пальцами:— Поражение будет вот такое — Совсем незначительное. Только для отвода глаз. Я уже придумал, как мы используем шпиона, когда он будет пойман… разумеется, если на то будет твоя воля, мой господин.«Ну и хитрец, — с невольным восхищением подумал Инкомо. — Повернул дело так, будто молодой властитель сам до всего додумался. Будет тебе его воля, куда он теперь денется?»Десио и вправду легко попался на эту удочку, но не понял главного.— Когда предатель будет у нас в руках, я самолично прослежу, чтобы перед казнью его подвергли страшнейшим пыткам во имя бога Туракаму! — Нос правителя из красного сделался пунцовым.Тасайо и бровью не повел:— Что греха таить, дорогой кузен, иногда нам всем хочется отвести душу. Однако казнь шпиона, даже самая кровавая, будет только на руку Акоме.— Это как же? — Десио едва не задохнулся. — Ты, братец, совсем меня заморочил. Чего ради дом Минванаби должен сохранять жизнь презренному изменнику?Опершись на локоть, Тасайо как ни в чем не бывало взял из вазы спелый плод йомаха и будничным, почти ласковым движением вспорол ногтем тугую кожуру вдоль бороздки.— Вначале нужно выявить все связи этого изменника, достопочтенный повелитель. А уж мы позаботимся, чтобы Акома получала только те донесения, которые мы сами ей подсунем. — Руки воина сжали плод и с беспощадной легкостью разорвали его пополам, пролив лишь каплю багрового сока. — Шпион, сам того не ведая, будет расставлять ловушку для Акомы.Инкомо ответил одобрительной улыбкой. Десио переводил недоуменный взгляд с двоюродного брата на первого советника и лишь чудом исхитрился поймать брошенную ему половинку йомаха. Он впился зубами в сочную мякоть, но тут до него дошел истинный смысл намеченного плана. Впервые за все время правитель мстительно расхохотался, предвкушая возрождение былого величия дома Минванаби.— Славно, славно, — повторял он с набитым ртом. — Хвалю за сметливость, братец. Снарядим горстку солдат, пусть наделают шуму, а эта тварь будет думать, что она умнее всех!Тасайо повертел в руках нетронутую половинку плода.— Вот только где? Где удобнее всего совершить налет?Поразмыслив, Инкомо рискнул предложить:— По моему разумению, господин, нападать следует вблизи ее дома.— Скажешь тоже! — Десио утер подбородок расшитым рукавом. — Вокруг ее имения такие заставы — там и муха не пролетит.— Твоя правда, господин, в само имение вторгаться не следует. А вот когда Мара снарядит караван в Сулан-Ку, тут-то мы и ударим — на выходе из ее владений, по пути к речному порту. Если караван будет идти под усиленной охраной и примет бой, значит, кто-то из наших воинов продался Акоме.Тасайо согласно кивнул, словно решающее слово оставалось за ним:— Ты зришь в корень, первый советник. Если мне будет позволено, досточтимый кузен, я сам займусь подготовкой этого нападения. — Он сверкнул белозубой улыбкой. — Мы без труда узнаем, когда караван Акомы отправится в путь. Нужно только ненавязчиво расспросить корабельщиков из Сулан-Ку да сунуть им пару монет, чтобы держали язык за зубами.Десио еще раз снизошел до похвалы:— Неплохо придумано, кузен. — Он хлопнул в ладоши и приказал явившемуся на зов посыльному:— Привести сюда писаря.Когда за посыльным сомкнулись дверные панели, Тасайо не сдержал досаду:— Кузен, разве можно предавать письму секретные приказы?!— Ха! — фыркнул Десио, а потом зашелся лающим смехом. Он нагнулся вперед со своего возвышения и фамильярно ткнул Тасайо кулаком в плечо. — Ха! За дурака меня держишь, братец? Неужто мне придет в голову посвящать в такие дела слуг или рабов? Нет, я всего-навсего собираюсь отправить послание Имперскому Стратегу — попрошу его продлить твою побывку в родных краях. Он мне не откажет: Минванаби всегда были ему верными союзниками. А ты, братец, сейчас нужнее здесь, чем на войне с варварами.Инкомо, не спускавший глаз с Тасайо, по достоинству оценил молниеносную реакцию молодого воина, который в доли секунды просчитал силу братского кулака и сознательно позволил ему достичь цели. Тасайо равно преуспел и в искусстве угождать, и в искусстве убивать.Превозмогая боль в суставах, первый советник с холодной отчужденностью размышлял, сколь долго будет его господин терпеть подле себя человека, по всем статьям его превосходящего, но совершенно незаменимого в борьбе за возрождение попранного имени Минванаби. Рано или поздно Десио поймет, что рядом с двоюродным братом выглядит полным ничтожеством; его начнет снедать зависть, он захочет показать, кто здесь настоящий властелин. Оставалось только надеяться, что прозрение наступит не раньше того часа, когда ведьма из Акомы и ее малолетний отпрыск будут сброшены в яму и раздавлены столбами жертвенных ворот. Однако противника нельзя недооценивать. Джингу проявил излишнюю самонадеянность и поплатился жизнью, а Мара только укрепила свои позиции.По всей видимости, о том же думал и молодой воин. Когда послание Имперскому Стратегу было написано и запечатано, Десио принялся отдавать слугам распоряжения насчет обеда, а Тасайо как бы между делом обратился к первому советнику:— Что слышно по поводу возможного союза Мары с господином Ксакатекасом? Перед тем как меня отозвали из варварских владений, один из его офицеров рассказывал, что хозяин ищет к ней подходы.Здесь Тасайо немного просчитался. Между офицерами враждующих домов не могло быть и намека на приятельские отношения; отсюда Инкомо заключил, что эти сведения добыты обманным путем. Первый советник не то прочистил горло, не то подавил смешок, но охотно поделился своими соображениями:— Властитель Ксакатекаса всем внушает… если не страх, то глубокое почтение. Впрочем, его позиции в Совете сейчас незавидны. — Обнажив в улыбке ровные зубы, советник пояснил:— Наш высокочтимый Имперский Стратег был недоволен, когда Ксакатекас не пожелал связать свои интересы с завоеваниями в варварском мире. Это вызвало различного рода политические комбинации, а когда страсти улеглись, оказалось, что Ксакатекас возглавляет всего-навсего один гарнизон на ничтожно малой заморской территории. В настоящее время силы Чипино Ксакатекаса удерживают горный перевал в Цубаре. Судя по свежим донесениям, в пустыне сейчас неспокойно, так что правитель не знает отдыха; смею предположить, ему сейчас не до поиска союзников.Слуги поспешили начать приготовления к обеду, а Десио от нечего делать встрял в разговор. Властным жестом потребовав внимания к своей персоне, он заявил:— Представь себе, Тасайо, я в свое время рекомендовал отцу поразмыслить именно в этом направлении.Первый советник прекрасно помнил: участие Десио заключалось в том, что он сидел, изнывая от скуки, пока Инкомо и Джингу искали способ избавиться от Ксакатекаса.— Ну что ж, — подытожил Тасайо, — если Ксакатекас охраняет наши заморские рубежи, можно уделить все внимание госпоже Маре.Десио снисходительно склонил голову и откинулся на горку подушек. Полуприкрыв глаза и наслаждаясь своей ролью, он изрек:— Мы выработали вполне разумный план. Возлагаю на тебя его исполнение, кузен.Тасайо поклонился властителю, будто эти слова вовсе не прозвучали для него пощечиной, и как ни в чем не бывало вышел из кабинета легкой и горделивой поступью. Инкомо с сожалением подумал, что теперь настал черед заняться более прозаическими делами.— Мой повелитель, если позволишь, я позову сюда хадонру: он должен обсудить с тобой предстоящую продажу зерна.Все помыслы Десио уже были направлены на близкую трапезу, но холодная деловитость двоюродного брата пробудила в нем чувство ответственности. Он безропотно кивнул и набрался терпения, чтобы дождаться прихода Мургали. Глава 5. ПРИОБЩЕНИЕ Легкий ветерок шевелил листву. Запах цветов и свежеподстриженных кустарников наполнил покои Мары. Пока не сгустился сумрак, в комнате хватало одного светильника, да и тот горел не в полную силу. Изменчивые язычки пламени отражались в драгоценных камнях, выхватывая из темноты полированные яшмовые столешницы, златотканые узоры, эмалевые вазы. Но властительницу не трогали эти сказочные картины. Она думала о другом.Служанка с благоухающим гребнем колдовала над непокорными волосами госпожи, облаченной в зеленое шелковое платье с узором из птиц шетра по вороту и рукавам. В приглушенном свете кожа Мары приобретала теплый, золотистый оттенок. Будь властительница более тщеславна, она бы не преминула подчеркнуть эту особенность. Однако ее юные годы прошли в монастыре богини Лашимы, где не было места женским ухищрениям. Мара нередко ловила на себе восторженные взгляды мужчин, но расценивала красоту, данную ей природой, как дополнительное оружие в своем арсенале — не более и не менее.С непозволительной для знатной женщины прямотой она расспрашивала сидевшего напротив варвара о нравах и обычаях его народа. Кевина ничуть не смущало такое пренебрежение к светским условностям: он отвечал без стеснения и по существу. Мара заключила, что эти иноземцы неотесанны, если не сказать— грубы. Иногда ему трудно было подобрать нужное слово для описания неведомых цурани событий и явлений, но он оказался способным учеником, и с каждым днем его речь становилась все богаче. Сейчас он пытался развеселить Мару анекдотом про холостяка, которого приятели прозвали «в каждой бочке затычка»; оставалось только объяснить, что здесь смешного.На Кевине не было ни рубахи, ни туники. Слуги так и не смогли подобрать в кладовых одежду нужного размера. В конце концов было решено, что он обойдется набедренной повязкой. Скудость этого одеяния с лихвой восполняли драгоценные шелковые ткани и обсидиановые бусины. Однако Мару не тронули старания незадачливых костюмеров. Еще вчера развязные повадки этого раба казались ей забавными, но сегодня они вызывали только неприязнь. Властительница была настроена слушать дельные и точные ответы, а не сомнительные прибаутки.Уставшая от дневных хлопот, Мара все же отметила, что варвар предстал перед ней опрятным и ухоженным, отчего он помолодел на добрый десяток. лет. Видимо, он был не намного старше ее самой. Тем не менее годы жестокой борьбы приучили ее к суровости, тогда как этот закаленный в войнах иноземец являл собой полную беспечность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87