А Владигора сейчас волновало другое: куда исчез Мизя?
2. Болотные крысы
Около тридцати борейцев, предприняв отчаянные усилия, сумели вырваться из осажденной крепости через северные ворота. Третьяк выслал за ними погоню из десятка своих бойцов и почти полусотни примкнувших к ним местных парней, жаждущих мести. Оказавшись в клещах между преследователями и заслоном, выставленным у Лебяжьего порога, наемники должны были вскоре погибнуть или сдаться в плен.
Однако, по уверениям Третьяка, среди прорвавшихся борейцев наместника не было. Его вообще никто не видел во время битвы.
— Мы нашли здесь целую сеть тайных переходов и галерей, соединяющих башни, господские покои и подвалы, — сказал сотник. — Возможно, в них и прячется Мизя. Надо бы Зотия порасспрашивать, вдруг чего знает про секреты своего давнего дружка.
— Кстати, а он-то где?
Неожиданно выяснилось, что и Зотия никто не видел с того момента, как были захвачены главные ворота. Вроде бы юркнул в проулочек за караульной башней, но в разгар сражения никто этому не придал значения.
Владигор нахмурился. Что-то настораживало его в исчезновении двух наместников, он предчувствовал очередную каверзу Черного колдуна…
Раздумывать над смутными опасениями времени не было. Его ждали более важные дела. Прежде всего требовалось подсчитать потери, организовать питание и постой для ватаги, разослать разведчиков по округе, связаться с отрядом Ждана. В общем, забот хватало, поэтому Владигор постарался до поры до времени выбросить из головы загадочное исчезновение наместников.
К полудню между тем загадка сия наполовину разрешилась сама собой — нашелся Зотий. Боги небесные, в каком он был состоянии! Мелкая непрекращающаяся дрожь сотрясала его жирное тело, из полуоткрытого рта по двойному подбородку текла слюна, поросячьи глазки, наполненные ужасом, готовы были вылезти из орбит.
— Он что, в гостях у Переплута побывал? — удивился княжич. — Где вы его раскопали?
— В чулане возле господской горницы, — ответил Третьяк. — Чуланчик этот оказался с секретом. Там и окошечко скрытное, чтобы в горницу подглядывать, и дверца запасная, за которой тайный ход имеется. Похоже, Зотий воспользовался именно этим ходом, когда с наших глаз пропал. Думал отсидеться в безопасности, пока либо мы, либо борейцы не одержат верх. И на всякий случай хотел быть поближе к Мизе, чтобы узнавать, как складывается битва. Но что-то его перепугало до полусмерти, слова вымолвить не может.
— Приведи в чувство, — приказал Владигор. — В речку окуни, брагой напои, что угодно делай! Надо язык его развязать как можно скорее. Сдается мне, очень важным делам стал он свидетелем.
Владигор не ошибся. Когда к Зотию вернулась способность соображать, он рассказал княжичу невероятную, леденящую кровь историю.
Как и предположил Третьяк, бывший замостьинский наместник не собирался рисковать своей шкурой при штурме Удока. Он юркнул в тайный ход, о существовании которого знал от своих шпионов (хотя и приятелями с Мизей считались, однако ревностно следили друг за дружкой, не чурались ни шпионов подсылать, ни Климоге доносы строчить), и прокрался в секретный чулан, используемый Мизей для подсматривания за гостями.
Зотий утверждал, что хотел разведать, как Мизя собирается оборонять крепость, дабы затем сообщить об этом князю Владигору. А не успел этого сделать, потому что увидел такое… такое!..
Пришлось рассказчика, вновь затрясшегося от страха, окатить холодной водой. После этого он сумел продолжить:
— Когда я глянул в оконце, Мизя был уже там. Он выставил за дверь телохранителей и принялся поспешно разводить огонь в очаге. Едва пламя занялось, кинул в него горсть красного песка, забормотал какие-то непонятные слова… Пламя вдруг стало ядовито-лиловым, из очага повалил густой черный дым… Мизя туда же бросил крошечный папирусный свиток. И прямо в горнице сверкнула молния! Дым превратился — клянусь Велесом! — в черного человека, лицом очень похожего на главного советника Климоги, на Ареса…
Зотий сделал несколько крупных глотков из кружки, протянутой ему Третьяком, утер ладонью губы. Вероятно, он даже не ощущал сейчас крепости браги, настолько был потрясен всем пережитым.
— Голос у него тоже был как у Ареса, только жуткий очень, как будто из пещеры доносился. Он разразился руганью, едва услышал о нападении на крепость. А когда Мизя сказал, что я вел за собой пленника, что пленник и командует нападавшими на Удок, он вообще рассвирепел! В горнице сами собой стали падать и ломаться вещи, тяжеленный сундук взлетел и ударился о стену, ковер на стене мгновенно обуглился, как от огня… На грохот вбежали телохранители, но тут же повалились замертво, едва колдун на них оглянулся.
— Да, это был Арес, — негромко сказал Владигор.-Черный колдун, «советник» Климоги и верный слуга Триглава. Узнаю его замашки… Говори дальше!
— Дальше еще хуже было. Он велел Мизе любым способом изничтожить бунтовщиков, а твою голову доставить в Ладор, лично ему. Мизя ответил, что местные жители взбунтовались, что с восточной стороны подступило сильное войско, что борейцы не удержат крепости… И тогда колдун прямо у меня на глазах превратил его в большую болотную крысу! Бедный Мизя, как он верещал и крутился!.. Потом затих, встал перед колдуном на задние лапы, будто собака перед хозяином, а тот ему приказал: отыщешь на болоте у Заморочного леса свое крысиное войско и поведешь его к Лебяжьему порогу. Дескать, другого пути у голодранцев нет. Самозванец, к Ладору двигаясь, обязательно вдоль Звонки пойдет, медлить не будет. Здесь, говорит, его и встретишь, и загрызешь, а иначе навсегда останешься крысой болотной… Дальше, князь, ничего не помню, поскольку дух из меня весь вышел. Как подумал, что колдун сейчас меня узрит и тоже тварью какой-нибудь сделает на веки вечные, так и потерял всякое разумение. В себя пришел уже здесь, когда люди добрые в речке искупали и вином отпоили.
— Плохо дело, — сказал Владигор, когда Зотия отправили отсыпаться, а рядом остались лишь Горбач, Третьяк и Чуча.
— Нам в самом деле не миновать Лебяжьего порога, если на Ладор пойдем. Отсиживаться в Удоке тоже нельзя — Климога живо нас в колечко возьмет, вызвав подкрепления из Комара и Замостья.
— Неужто, князь, тебя какие-то болотные крысы пугают? — удивился Горбач. — Что они против наших молодцов?! Эвон как сегодня с борейцами разделались!
— И крысы страшны, когда их много, а еще хуже что время упустим. Аресу того и нужно теперь чтобы мы кинулись лесную нечисть резать, силы свои измотали еще до подступов к Ладору. А страх, что в людях поселится, когда их на каждом шагу кусачие твари поджидать будут, не давая ни сна, ни отдыха? А болезни, которые начнутся после ядовитых укусов? Половину войска потеряем, пока до стольного города доберемся.
— Да здесь пути не более трех дней!
— Это если налегке идти и малым отрядом, — согласился с Владигором Третьяк. — Всей ватаге, которая уже сегодня до полутысячи бойцов насчитывает, да с обозом, да с орудиями стенобитными, да еще много чего, — нет, пять дней, это точно.
— Что же делать будем?
— Подумать надо.
Владигор подошел к распахнутому окну, внимательно вгляделся в голубой, без единого облачка, небосвод над Удоком. Похоже, сухая и безветренная погода установилась надолго. В такие жаркие дни нередко сами собой вспыхивали иссохшие луговые травы…
Некоторое время он сосредоточенно размышлял над мелькнувшей в его голове идеей, затем произнес:
— На Ладор ватага не пойдет. Вернее, сейчас не пойдет.
— А когда? — разочарованно спросил Третьяк. — Ты же сам говоришь, что зажмут нас здесь.
— Не успеют! — улыбнулся ему Владигор. — Арес колдовством одолеть нас хочет, а мы его хитростью и ловкостью пересилим. Забыли разве, что у нас почти полторы сотни бойцов уже на пути к Ладору? Люди Ждана и те, которых послали в погоню за борейцами. Вот они без задержки в поход и выступят! Вряд ли болотная нечисть успеет до вечера к Лебяжьему порогу Добраться, чтобы им помешать.
— Ты считаешь, что отряда Ждана будет достаточно, чтобы осадить Ладорскую крепость? — Горбач покачал головой. — Ждан, конечно, отменный вояка, но ие до такой же степени…
— Не беспокойся, старик, я с ума еще не сошел. Понимаю, что полторы сотни Ладор осадить не смогут.
Другая у Ждана будет задача. Однако говорить о ней повременим. В здешних хоромах, как сами теперь знаете, и стены имеют уши. Зачем рисковать?
Без малейшей задержки к Ждану был отправлен верхом на Лиходее — Чуча, которому очень не хотелось оставлять надолго Владигора, да разве его переспоришь? Во-первых, златогривый жеребец никого из разбойной ватаги к себе не подпускал, а во-вторых, указания Владигора могли показаться Ждану столь неожиданными, что вряд ли поверил бы он кому другому, кроме верного княжеского оруженосца, примчавшего к тому же на Лиходее.
Очень важно было, чтоб отряд Ждана покинул Лебяжий порог до захода солнца. Еще лучше, если болотные крысы, явившись к реке, не заметят следов недавнего пребывания людей. Хотя на подобную слепоту лучше не надеяться. Может, их введут в заблуждение трупы борейцев, пытавшихся прорваться через заслон?
По предложению Горбача, десяток удокских парней Ждану следовало отправить домой: пусть на обратном пути наследят и пошумят хорошенько, будто они, добив врага, никуда далее идти не собирались и никакого другого отряда у Лебяжьего порога отродясь не было…
Эта выдумка бывалого разбойника доказывала, как уважительно заметил Владигор, что с годами Горбач становится даже еще хитрее, чем раньше. Если крысиное войско поверит в эту уловку и не пошлет погоню за отрядом Ждана, то половину задачи можно будет считать успешно выполненной.
Другую половину предстояло решить двум сотням воинов, которых поведет сам Владигор…
С первыми лучами зари люди княжича приблизились к Лебяжьему порогу. Они двигались двумя группами одна, во главе с Владигором, по берегу Звонки, другая — до реке, на небольших шнеках.
Княжич восседал на кауром скакуне и, словно проверяя, на что он способен, то и дело уносился прочь от своего конного отряда, гарцуя по прибрежным лужкам, перескакивая через низкие кусты дикой смородины и ничуть не беспокоясь о собственной безопасности.
Между тем он незаметно оглядывал окрестности, примечая каждую мелочь, которая свидетельствовала о близком присутствии болотных крыс. Обглоданные веточки молодых осин, разворошенный муравейник, содранный с каменного валуна мох, клочья окровавленной заячьей шерсти на измятой траве… Ясно, что они уже здесь — приползли, затаились, готовы наброситься.
Но Владигор продолжал искушать судьбу, старательно изображая наивного и самоуверенного простачка.
За поредевшей березовой рощицей он увидел мрачный, хотя и не очень глубокий лог. И сразу почувствовал исходящую из его темноты враждебность. Даже утренний воздух над логом, казалось, был насыщен ядовитыми испарениями. Поблизости не порхала ни одна пичуга, никакие рассветные звуки не нарушали тягучей, мертвящей тишины.
Теперь княжича заботил простой вопрос: в какой момент болотные крысы кинутся на людей? Сразу, едва завидят главного своего врага, или дождутся, когда весь отряд будет перед ними, чтобы отрезать путь к отступлению?
Для Владигора предпочтительнее был первый вариант, поэтому он нахально направил каурого прямиком к черному логу. Конь, учуяв смертельную опасность, заартачился. Юноша вынужден был сильно ударить его дрожащие бока каблуками сапог, чтобы заставить-таки двигаться вперед. Пожухлая от летней жары трава на краю лога зашевелилась. Острый глаз Владигора различил высунувшиеся из нее крысиные морды. Его заметили и сейчас, вероятно, решали — нападать или ждать появления остальных всадников.
Не оставляя тугодумным тварям возможности выбора, Владигор привстал на стременах и оглушительно свистнул, предупреждая отряд о замеченном противнике. Тут же раздался ответный свист.
Сообразив наконец, что их обнаружили, крысы выскочили из укрытия и огромным черным потоком устремились к своей ближайшей жертве. Каурый встал на дыбы, затем скакнул в сторону и помчался, не разбирая дороги.
Встреч с болотными крысами избегали любые животные — дикие и домашние, ведь отбиться от них нельзя» было ни копытами, ни рогами, ни сильными когтистыми лапами. Те всегда нападали стаей, почти ничего не боялись и пожирали свои жертвы с неимоверной жадностью, не оставляя даже костей… Внешне, если смотреть издалека, они напоминали обыкновенных крыс, однако вряд ли имели с ними общих предков. Крепкие челюсти с двухрядными кинжальными зубами, острейшие когти на шестипалых лапах, удлиненное мускулистое тело покрытое черной щетиной, и голый крысиный хвост оканчивающийся костяным зазубренным жалом, разве подобных уродцев могла сотворить Природа?
Болотные крысы были порождением Заморочноп леса, а точнее, Злой Силы, явившейся в Синегорье. Он были созданы для того, чтобы безжалостно рвать клочья и пожирать. Других желаний эти злобные твари не знали.
…И вот сейчас они с визгом неслись за всадником, который пытался спастись, направив своего коня в широкое поле возле реки. Неужто он надеется, что в чистом поле сумеет уйти от погони? Наивный! Там-то ему и наступит конец. Не встречая помех, крысиная орда еще быстрее помчится по ровной земле, покрытой лишь иссохшей травой, настигнет, растерзает и его, и всех прочих!..
Владигор, не оглядываясь, спиной ощущал, как неумолимо сокращается расстояние между ним и болотной нечистью. Каурый все время порывался свернуть прямо к реке, чтобы найти спасение в ее быстром потоке, и юноша с большим трудом удерживал его в стороне от берега. Пока еще рано сворачивать к Звонке, еще рано… Но вот впереди он наконец-то увидел легкий, едва приметный дымок: Горбач подает знак, что ловушка готова захлопнуться!
Владигор ослабил повод, разрешая жеребцу устремиться к реке, скрытой за густыми зарослями ивняка. Именно в это мгновение несколько самых резвых тварей настигли-таки беглеца и вонзили челюсти во взмыленный круп, в бока и ноги обезумевшего жеребца, подсекая его, лишая возможности мчаться вперед. От нестерпимой боли и ужаса каурый закрутился волчком.
Всадник выхватил меч и разрубил единым махом четырех гадин, пятую сшиб крепким ударом сапога, шестой проломил череп рукоятью меча. Но вместо убитых уже налетали другие.
В последней попытке освободиться жеребец рухнул на землю, будто надеялся раздавить их весом своего тела. Владигор едва успел выпрыгнуть из седла. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги и рванулся к спасительному кустарнику.
Болотных крыс подвела собственная жадность: не задержись первые из них возле бьющегося на земле жеребца, чтобы урвать кусок живого мяса, княжич мог бы не добежать до зарослей. Противостоять же в одиночку лавине злобных тварей нечего было и думать. Основная волна погони накрыла растерзанного коня, рехлестнула через него, помчалась дальше, возбужденно и азартно визжа. Но Владигор уже вломился в заросли. Обдираясь до крови, оставляя на ветках клочья одежды, он буквально протаранил кусты и выбежал к воде.
Прямо перед ним, на середине неширокого речного русла, стояли на якорях четыре шнека. Люди на них были готовы к бою, с тревогой ожидая, когда же на обрывистом берегу появится отважный всадник…
Увидев вырвавшегося из ивовых зарослей Владигора, они радостно завопили. Однако торжествовать было рано. Следом за княжичем с шумом и визгом из кустов полезла кровожадная нечисть.
Владигор резко оттолкнулся и прыгнул с обрыва «ласточкой», чтобы оказаться в воде как можно дальше от берега. Когда он вынырнул на поверхность, крысы уже облепили весь берег. Они, разумеется, не боялись воды, но крутизна обрыва задержала их на несколько мгновений… Эти мгновения и предрешили их участь.
Десятки смертоносных стрел со свистом рассекли воздух. На узкой полоске между прибрежным кустарником и речным обрывом скопилось столько уродливых тварей, что едва ли не каждая стрела нашла свою жертву. Мертвые и раненые крысы покатились в воду, уцелевшие оторопело попятились. Снова ударили в цель смертоносные стрелы — и нечисть была вынуждена отступить в кустарник.
Хотя пылу у злобных тварей поубавилось, они ни в коей мере не собирались отказываться от вожделенной добычи. Вожак черного воинства, присланный самим Аресом, громким визгом призывал найти более пологий спуск к воде и атаковать человеческие суденышки одновременно со всех сторон. Правда, он не указал, вверх или вниз по течению двигаться войску, что и вызвало очередную неразбериху в крысиных рядах.
И тут в третий раз в небо взмыли стрелы. И каждая стрела оказалась… пылающей!
Огненные стрелы подожгли кустарник, который к тому же во многих местах был заранее измазан горючей смолой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
2. Болотные крысы
Около тридцати борейцев, предприняв отчаянные усилия, сумели вырваться из осажденной крепости через северные ворота. Третьяк выслал за ними погоню из десятка своих бойцов и почти полусотни примкнувших к ним местных парней, жаждущих мести. Оказавшись в клещах между преследователями и заслоном, выставленным у Лебяжьего порога, наемники должны были вскоре погибнуть или сдаться в плен.
Однако, по уверениям Третьяка, среди прорвавшихся борейцев наместника не было. Его вообще никто не видел во время битвы.
— Мы нашли здесь целую сеть тайных переходов и галерей, соединяющих башни, господские покои и подвалы, — сказал сотник. — Возможно, в них и прячется Мизя. Надо бы Зотия порасспрашивать, вдруг чего знает про секреты своего давнего дружка.
— Кстати, а он-то где?
Неожиданно выяснилось, что и Зотия никто не видел с того момента, как были захвачены главные ворота. Вроде бы юркнул в проулочек за караульной башней, но в разгар сражения никто этому не придал значения.
Владигор нахмурился. Что-то настораживало его в исчезновении двух наместников, он предчувствовал очередную каверзу Черного колдуна…
Раздумывать над смутными опасениями времени не было. Его ждали более важные дела. Прежде всего требовалось подсчитать потери, организовать питание и постой для ватаги, разослать разведчиков по округе, связаться с отрядом Ждана. В общем, забот хватало, поэтому Владигор постарался до поры до времени выбросить из головы загадочное исчезновение наместников.
К полудню между тем загадка сия наполовину разрешилась сама собой — нашелся Зотий. Боги небесные, в каком он был состоянии! Мелкая непрекращающаяся дрожь сотрясала его жирное тело, из полуоткрытого рта по двойному подбородку текла слюна, поросячьи глазки, наполненные ужасом, готовы были вылезти из орбит.
— Он что, в гостях у Переплута побывал? — удивился княжич. — Где вы его раскопали?
— В чулане возле господской горницы, — ответил Третьяк. — Чуланчик этот оказался с секретом. Там и окошечко скрытное, чтобы в горницу подглядывать, и дверца запасная, за которой тайный ход имеется. Похоже, Зотий воспользовался именно этим ходом, когда с наших глаз пропал. Думал отсидеться в безопасности, пока либо мы, либо борейцы не одержат верх. И на всякий случай хотел быть поближе к Мизе, чтобы узнавать, как складывается битва. Но что-то его перепугало до полусмерти, слова вымолвить не может.
— Приведи в чувство, — приказал Владигор. — В речку окуни, брагой напои, что угодно делай! Надо язык его развязать как можно скорее. Сдается мне, очень важным делам стал он свидетелем.
Владигор не ошибся. Когда к Зотию вернулась способность соображать, он рассказал княжичу невероятную, леденящую кровь историю.
Как и предположил Третьяк, бывший замостьинский наместник не собирался рисковать своей шкурой при штурме Удока. Он юркнул в тайный ход, о существовании которого знал от своих шпионов (хотя и приятелями с Мизей считались, однако ревностно следили друг за дружкой, не чурались ни шпионов подсылать, ни Климоге доносы строчить), и прокрался в секретный чулан, используемый Мизей для подсматривания за гостями.
Зотий утверждал, что хотел разведать, как Мизя собирается оборонять крепость, дабы затем сообщить об этом князю Владигору. А не успел этого сделать, потому что увидел такое… такое!..
Пришлось рассказчика, вновь затрясшегося от страха, окатить холодной водой. После этого он сумел продолжить:
— Когда я глянул в оконце, Мизя был уже там. Он выставил за дверь телохранителей и принялся поспешно разводить огонь в очаге. Едва пламя занялось, кинул в него горсть красного песка, забормотал какие-то непонятные слова… Пламя вдруг стало ядовито-лиловым, из очага повалил густой черный дым… Мизя туда же бросил крошечный папирусный свиток. И прямо в горнице сверкнула молния! Дым превратился — клянусь Велесом! — в черного человека, лицом очень похожего на главного советника Климоги, на Ареса…
Зотий сделал несколько крупных глотков из кружки, протянутой ему Третьяком, утер ладонью губы. Вероятно, он даже не ощущал сейчас крепости браги, настолько был потрясен всем пережитым.
— Голос у него тоже был как у Ареса, только жуткий очень, как будто из пещеры доносился. Он разразился руганью, едва услышал о нападении на крепость. А когда Мизя сказал, что я вел за собой пленника, что пленник и командует нападавшими на Удок, он вообще рассвирепел! В горнице сами собой стали падать и ломаться вещи, тяжеленный сундук взлетел и ударился о стену, ковер на стене мгновенно обуглился, как от огня… На грохот вбежали телохранители, но тут же повалились замертво, едва колдун на них оглянулся.
— Да, это был Арес, — негромко сказал Владигор.-Черный колдун, «советник» Климоги и верный слуга Триглава. Узнаю его замашки… Говори дальше!
— Дальше еще хуже было. Он велел Мизе любым способом изничтожить бунтовщиков, а твою голову доставить в Ладор, лично ему. Мизя ответил, что местные жители взбунтовались, что с восточной стороны подступило сильное войско, что борейцы не удержат крепости… И тогда колдун прямо у меня на глазах превратил его в большую болотную крысу! Бедный Мизя, как он верещал и крутился!.. Потом затих, встал перед колдуном на задние лапы, будто собака перед хозяином, а тот ему приказал: отыщешь на болоте у Заморочного леса свое крысиное войско и поведешь его к Лебяжьему порогу. Дескать, другого пути у голодранцев нет. Самозванец, к Ладору двигаясь, обязательно вдоль Звонки пойдет, медлить не будет. Здесь, говорит, его и встретишь, и загрызешь, а иначе навсегда останешься крысой болотной… Дальше, князь, ничего не помню, поскольку дух из меня весь вышел. Как подумал, что колдун сейчас меня узрит и тоже тварью какой-нибудь сделает на веки вечные, так и потерял всякое разумение. В себя пришел уже здесь, когда люди добрые в речке искупали и вином отпоили.
— Плохо дело, — сказал Владигор, когда Зотия отправили отсыпаться, а рядом остались лишь Горбач, Третьяк и Чуча.
— Нам в самом деле не миновать Лебяжьего порога, если на Ладор пойдем. Отсиживаться в Удоке тоже нельзя — Климога живо нас в колечко возьмет, вызвав подкрепления из Комара и Замостья.
— Неужто, князь, тебя какие-то болотные крысы пугают? — удивился Горбач. — Что они против наших молодцов?! Эвон как сегодня с борейцами разделались!
— И крысы страшны, когда их много, а еще хуже что время упустим. Аресу того и нужно теперь чтобы мы кинулись лесную нечисть резать, силы свои измотали еще до подступов к Ладору. А страх, что в людях поселится, когда их на каждом шагу кусачие твари поджидать будут, не давая ни сна, ни отдыха? А болезни, которые начнутся после ядовитых укусов? Половину войска потеряем, пока до стольного города доберемся.
— Да здесь пути не более трех дней!
— Это если налегке идти и малым отрядом, — согласился с Владигором Третьяк. — Всей ватаге, которая уже сегодня до полутысячи бойцов насчитывает, да с обозом, да с орудиями стенобитными, да еще много чего, — нет, пять дней, это точно.
— Что же делать будем?
— Подумать надо.
Владигор подошел к распахнутому окну, внимательно вгляделся в голубой, без единого облачка, небосвод над Удоком. Похоже, сухая и безветренная погода установилась надолго. В такие жаркие дни нередко сами собой вспыхивали иссохшие луговые травы…
Некоторое время он сосредоточенно размышлял над мелькнувшей в его голове идеей, затем произнес:
— На Ладор ватага не пойдет. Вернее, сейчас не пойдет.
— А когда? — разочарованно спросил Третьяк. — Ты же сам говоришь, что зажмут нас здесь.
— Не успеют! — улыбнулся ему Владигор. — Арес колдовством одолеть нас хочет, а мы его хитростью и ловкостью пересилим. Забыли разве, что у нас почти полторы сотни бойцов уже на пути к Ладору? Люди Ждана и те, которых послали в погоню за борейцами. Вот они без задержки в поход и выступят! Вряд ли болотная нечисть успеет до вечера к Лебяжьему порогу Добраться, чтобы им помешать.
— Ты считаешь, что отряда Ждана будет достаточно, чтобы осадить Ладорскую крепость? — Горбач покачал головой. — Ждан, конечно, отменный вояка, но ие до такой же степени…
— Не беспокойся, старик, я с ума еще не сошел. Понимаю, что полторы сотни Ладор осадить не смогут.
Другая у Ждана будет задача. Однако говорить о ней повременим. В здешних хоромах, как сами теперь знаете, и стены имеют уши. Зачем рисковать?
Без малейшей задержки к Ждану был отправлен верхом на Лиходее — Чуча, которому очень не хотелось оставлять надолго Владигора, да разве его переспоришь? Во-первых, златогривый жеребец никого из разбойной ватаги к себе не подпускал, а во-вторых, указания Владигора могли показаться Ждану столь неожиданными, что вряд ли поверил бы он кому другому, кроме верного княжеского оруженосца, примчавшего к тому же на Лиходее.
Очень важно было, чтоб отряд Ждана покинул Лебяжий порог до захода солнца. Еще лучше, если болотные крысы, явившись к реке, не заметят следов недавнего пребывания людей. Хотя на подобную слепоту лучше не надеяться. Может, их введут в заблуждение трупы борейцев, пытавшихся прорваться через заслон?
По предложению Горбача, десяток удокских парней Ждану следовало отправить домой: пусть на обратном пути наследят и пошумят хорошенько, будто они, добив врага, никуда далее идти не собирались и никакого другого отряда у Лебяжьего порога отродясь не было…
Эта выдумка бывалого разбойника доказывала, как уважительно заметил Владигор, что с годами Горбач становится даже еще хитрее, чем раньше. Если крысиное войско поверит в эту уловку и не пошлет погоню за отрядом Ждана, то половину задачи можно будет считать успешно выполненной.
Другую половину предстояло решить двум сотням воинов, которых поведет сам Владигор…
С первыми лучами зари люди княжича приблизились к Лебяжьему порогу. Они двигались двумя группами одна, во главе с Владигором, по берегу Звонки, другая — до реке, на небольших шнеках.
Княжич восседал на кауром скакуне и, словно проверяя, на что он способен, то и дело уносился прочь от своего конного отряда, гарцуя по прибрежным лужкам, перескакивая через низкие кусты дикой смородины и ничуть не беспокоясь о собственной безопасности.
Между тем он незаметно оглядывал окрестности, примечая каждую мелочь, которая свидетельствовала о близком присутствии болотных крыс. Обглоданные веточки молодых осин, разворошенный муравейник, содранный с каменного валуна мох, клочья окровавленной заячьей шерсти на измятой траве… Ясно, что они уже здесь — приползли, затаились, готовы наброситься.
Но Владигор продолжал искушать судьбу, старательно изображая наивного и самоуверенного простачка.
За поредевшей березовой рощицей он увидел мрачный, хотя и не очень глубокий лог. И сразу почувствовал исходящую из его темноты враждебность. Даже утренний воздух над логом, казалось, был насыщен ядовитыми испарениями. Поблизости не порхала ни одна пичуга, никакие рассветные звуки не нарушали тягучей, мертвящей тишины.
Теперь княжича заботил простой вопрос: в какой момент болотные крысы кинутся на людей? Сразу, едва завидят главного своего врага, или дождутся, когда весь отряд будет перед ними, чтобы отрезать путь к отступлению?
Для Владигора предпочтительнее был первый вариант, поэтому он нахально направил каурого прямиком к черному логу. Конь, учуяв смертельную опасность, заартачился. Юноша вынужден был сильно ударить его дрожащие бока каблуками сапог, чтобы заставить-таки двигаться вперед. Пожухлая от летней жары трава на краю лога зашевелилась. Острый глаз Владигора различил высунувшиеся из нее крысиные морды. Его заметили и сейчас, вероятно, решали — нападать или ждать появления остальных всадников.
Не оставляя тугодумным тварям возможности выбора, Владигор привстал на стременах и оглушительно свистнул, предупреждая отряд о замеченном противнике. Тут же раздался ответный свист.
Сообразив наконец, что их обнаружили, крысы выскочили из укрытия и огромным черным потоком устремились к своей ближайшей жертве. Каурый встал на дыбы, затем скакнул в сторону и помчался, не разбирая дороги.
Встреч с болотными крысами избегали любые животные — дикие и домашние, ведь отбиться от них нельзя» было ни копытами, ни рогами, ни сильными когтистыми лапами. Те всегда нападали стаей, почти ничего не боялись и пожирали свои жертвы с неимоверной жадностью, не оставляя даже костей… Внешне, если смотреть издалека, они напоминали обыкновенных крыс, однако вряд ли имели с ними общих предков. Крепкие челюсти с двухрядными кинжальными зубами, острейшие когти на шестипалых лапах, удлиненное мускулистое тело покрытое черной щетиной, и голый крысиный хвост оканчивающийся костяным зазубренным жалом, разве подобных уродцев могла сотворить Природа?
Болотные крысы были порождением Заморочноп леса, а точнее, Злой Силы, явившейся в Синегорье. Он были созданы для того, чтобы безжалостно рвать клочья и пожирать. Других желаний эти злобные твари не знали.
…И вот сейчас они с визгом неслись за всадником, который пытался спастись, направив своего коня в широкое поле возле реки. Неужто он надеется, что в чистом поле сумеет уйти от погони? Наивный! Там-то ему и наступит конец. Не встречая помех, крысиная орда еще быстрее помчится по ровной земле, покрытой лишь иссохшей травой, настигнет, растерзает и его, и всех прочих!..
Владигор, не оглядываясь, спиной ощущал, как неумолимо сокращается расстояние между ним и болотной нечистью. Каурый все время порывался свернуть прямо к реке, чтобы найти спасение в ее быстром потоке, и юноша с большим трудом удерживал его в стороне от берега. Пока еще рано сворачивать к Звонке, еще рано… Но вот впереди он наконец-то увидел легкий, едва приметный дымок: Горбач подает знак, что ловушка готова захлопнуться!
Владигор ослабил повод, разрешая жеребцу устремиться к реке, скрытой за густыми зарослями ивняка. Именно в это мгновение несколько самых резвых тварей настигли-таки беглеца и вонзили челюсти во взмыленный круп, в бока и ноги обезумевшего жеребца, подсекая его, лишая возможности мчаться вперед. От нестерпимой боли и ужаса каурый закрутился волчком.
Всадник выхватил меч и разрубил единым махом четырех гадин, пятую сшиб крепким ударом сапога, шестой проломил череп рукоятью меча. Но вместо убитых уже налетали другие.
В последней попытке освободиться жеребец рухнул на землю, будто надеялся раздавить их весом своего тела. Владигор едва успел выпрыгнуть из седла. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги и рванулся к спасительному кустарнику.
Болотных крыс подвела собственная жадность: не задержись первые из них возле бьющегося на земле жеребца, чтобы урвать кусок живого мяса, княжич мог бы не добежать до зарослей. Противостоять же в одиночку лавине злобных тварей нечего было и думать. Основная волна погони накрыла растерзанного коня, рехлестнула через него, помчалась дальше, возбужденно и азартно визжа. Но Владигор уже вломился в заросли. Обдираясь до крови, оставляя на ветках клочья одежды, он буквально протаранил кусты и выбежал к воде.
Прямо перед ним, на середине неширокого речного русла, стояли на якорях четыре шнека. Люди на них были готовы к бою, с тревогой ожидая, когда же на обрывистом берегу появится отважный всадник…
Увидев вырвавшегося из ивовых зарослей Владигора, они радостно завопили. Однако торжествовать было рано. Следом за княжичем с шумом и визгом из кустов полезла кровожадная нечисть.
Владигор резко оттолкнулся и прыгнул с обрыва «ласточкой», чтобы оказаться в воде как можно дальше от берега. Когда он вынырнул на поверхность, крысы уже облепили весь берег. Они, разумеется, не боялись воды, но крутизна обрыва задержала их на несколько мгновений… Эти мгновения и предрешили их участь.
Десятки смертоносных стрел со свистом рассекли воздух. На узкой полоске между прибрежным кустарником и речным обрывом скопилось столько уродливых тварей, что едва ли не каждая стрела нашла свою жертву. Мертвые и раненые крысы покатились в воду, уцелевшие оторопело попятились. Снова ударили в цель смертоносные стрелы — и нечисть была вынуждена отступить в кустарник.
Хотя пылу у злобных тварей поубавилось, они ни в коей мере не собирались отказываться от вожделенной добычи. Вожак черного воинства, присланный самим Аресом, громким визгом призывал найти более пологий спуск к воде и атаковать человеческие суденышки одновременно со всех сторон. Правда, он не указал, вверх или вниз по течению двигаться войску, что и вызвало очередную неразбериху в крысиных рядах.
И тут в третий раз в небо взмыли стрелы. И каждая стрела оказалась… пылающей!
Огненные стрелы подожгли кустарник, который к тому же во многих местах был заранее измазан горючей смолой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44