– Что, например?
– Что у нее за болезнь? Она мне не сказала.
– Лейкемия, – тихо ответила Дженни, как будто заразиться можно одним словом.
Маг понимающе кивнул:
– И куда она уехала?
– На юг.
– В Штаты?
Дженни кивнула.
– В другую больницу?
– Не знаю. Она ничего не сказала, даже адреса не оставила.
– У нее есть там друзья?
– Близкие друзья – вряд ли, кроме Тони, конечно. Она не получала писем, почти не пользовалась электронной почтой, и ей никогда никто не звонил из других штатов.
– Когда она уехала?
– В конце семестра.
Значит, она поехала на юг, скорее всего в Вегас, оттуда – в Тотем-Рок и обратно в Калгари. Маг покачал головой. Возможно, Аманда и использовала в своих действиях какую-то систему, но ему эти переезды казались совершенно бессмысленными...
Она знала, что ее преследуют. Хорошо. Аманда не хотела, чтобы ее кто-нибудь нашел, включая и его. Допустим. Неужели его все-таки подставили? Использовали, чтобы он увел погоню, а возможно, что даже и погиб за нее? В это Маг не мог поверить. Она выглядела не такой, а фотограф верил своим глазам, верил им больше, чем фактам.
– Что-то случилось?
– А что?
– Ты уставился в пустоту и не отвечал.
Маг потряс головой.
– Все в порядке, извини. Наверное, я немного устал.
– Хочешь здесь переночевать? Кровать Аманды пустует.
– Спасибо, – улыбнулся он.
* * *
Кровать была односпальной, созданной специально для сна и ни для чего другого, но уснуть Магу не удавалось. Тихий стук шагов из коридора, журчание воды в трубах – любой звук отдавался в подсознании как рев сигнализации. Его обуревало желание прокрасться в комнату Дженни, и в промежутках между периодами забытья он удивлялся, почему не делает этого. Вряд ли она закричала бы, что ее насилуют, зато могла его выгнать, а на улице не просто опасно, но еще и ужасно холодно. За окном мела метель. Далее, скорее всего у Дженни тоже односпальная кровать, и время от времени раздававшиеся из ее комнаты скрипы и бормотание наводили на мысль, что она из тех людей, кто привык занимать во сне все отведенное им пространство.
Когда Маг наконец уснул, над Калгари уже занималась заря, и Юкитака Хидэо торопился вслед за Сакурой в апартаменты Таменаги.
* * *
Таменага был одет только в фундоси, украшенный искусным орнаментом; его татуировки блестели на солнце под тонким слоем пота. На правом предплечье устроилась кобра, на левом – мукадэ метровой длины, вокруг каждого запястья – тяжелые цепи, безволосую грудь и вытатуированную кольчугу обвивал питон. Юкитака поклонился.
– Итак, – мягким, невыразительным голосом проговорил Таменага, – вы потерпели неудачу.
Юкитака кивнул и начал витиевато извиняться по-японски. К его огромному облегчению, Таменага не стал перебивать. Менее необходимого слугу заставили бы замолчать на полуслове. Юкитака не был знаком ни с одним рукоро-куби вне собственной семьи и сомневался, что кто-нибудь еще остался в живых. Рукоро-куби могут прожить годы, не прикасаясь к человеческому мясу, но в конце концов теряют способность срастаться и истекают кровью до смерти (обычно причиной их смерти называли особо изощренное самоубийство, и трупы всегда кремировали).
Рукоро-куби женского пола могут вступить в связь с обычными мужчинами, но их дети рождаются людьми или, изредка, уродливыми монстрами; еще ни одна обычная женщина не доносила ребенка рукоро-куби до срока, и даже переживали такую беременность очень немногие. Родители Юкитаки уже давно умерли; его сестра, Суми, занималась в Токио технологическим шпионажем. О ее тайне ни один из работодателей не знал. Иногда она наведывалась в Гонконг и лакомилась трущобными детишками. Обычно следы ее нападений принимали за укусы крыс.
Сакура, стоявшая за спиной Таменаги, открыла рот и бесшумно зевнула. В мире монстров мало места для симпатии, но Сакура хоть вызывала в Юкитаке меньше раздражения, чем любая обычная женщина. Сакура могла понять подобное безразличное уважение и отвечала взаимностью.
– Я принимаю ваши извинения, – вежливо произнес Таменага, – но меня снедает любопытство. Откуда взялся воин с ножом?
Юкитака низко поклонился, чтобы скрыть охватившее его облегчение.
– Его зовут Чарльз Уиллис Такумо. Каскадер из Калифорнии, обычно делает трюки за женщин и детей, иногда изображает ниндзя.
– Японец?
– Только наполовину. Его отец неизвестен, какой-нибудь американский хиппи. Мать оставила сына на своих родителей, которые его и вырастили. Она умерла в семьдесят пятом, в коммуне, ее отец умер в восемьдесят восьмом. Его бабушка сейчас совсем одряхлела и лежит в больнице. Сам Такумо не завел ни семьи, ни постоянной работы. На настоящий момент он исключен из профсоюза каскадеров за употребление наркотиков и неуважение к правлению. В двух словах – еще один бродяга.
– Где Магистрале с ним познакомился?
– Не знаю. Они разговаривали так, как будто не знали друг друга. Скорее всего впервые встретились там же, в ночлежке, по случайному совпадению.
– Совпадению? – Таменага слегка приподнял бровь. – Такому же, как и вовремя заклинивший пистолет? Юкитака промолчал.
– Я полагаю, что девчонка отвлекла нас, и мы недооценили Магистрале.
– Эта девчонка, – раздался бесцветный голос Сакуры, – больше не является проблемой.
– А каскадер? – спросил рукоро-куби.
– Актер тямбара, – презрительно ответил Таменага, – к тому же плохо вооруженный. Вряд ли он стоит вашего времени, Юкитака-сан, но, когда все это закончится, можете располагать им, как заблагорассудится.
Странствующие чародеи
– Привет, солнце мое, – радостно ухмыльнувшись, поздоровался Такумо. – Один рожден для наслаждений, другой – для бесконечной тьмы.
Маг, немного удивленный тем, что Такумо вернулся, а не сбежал, прихватив с собой ключ (который казался ему ценным по совершенно непонятной Магу причине), внутренне обрадовался его появлению.
– Между прочим, я... ладно, забудь. Где ты ночевал?
– На кровати с водяным матрасом. С подогревом. С...
– Прекрати. – Маг покачал головой, сходил к ближайшему автомату и вернулся с насыщенной сахаром и кофеином кока-колой. – Мне казалось, у тебя ни гроша в кармане. Как ты ухитрился так хорошо устроиться? Особенно учитывая водяной матрас?
– Это не стоило мне ни копейки. – Такумо сунул руку в карман, вытащил ключ Аманды и швырнул его Магу. – Вот, полюбуйся.
Маг посмотрел сначала на ключ, затем на Такумо:
– Ты ходил на оргию? Мне казалось, что они благополучно почили в семидесятых.
– Смотри, дружище. У тебя есть глаза? Вот и смотри.
Маг пожал плечами и посмотрел на ключ внимательнее. Как и прежде, с одной стороны процарапана буква "А", ключ был довольно новым и блестел на солнце, а зубчики напоминали горизонт в Манхэттене. Что же в нем могло измениться?
Он покачал головой и уставился на ключ, стараясь вспомнить любую незначительную деталь. Разве раньше зубчики смахивали не на восточное побережье Южной Америки? Или это игра воображения? Разве прежде этот огромный зубец не походил на букву "М"? Разве...
– Это другой ключ?
– Неужели?
Маг посмотрел на волосяной шнурок. Уж он-то точно не изменился.
– Ключ изменился... как мне кажется. Я раньше не разглядывал его так пристально, и вполне возможно, что у меня воображение разыгралось, – сухо заявил он. – Ты обточил его под другой замок?
– Неужели?
– Значит, это тот же самый ключ...
– И да, и нет. Он изменился. Изменился, чтобы подойти к замку.
Маг покачал головой:
– Это невозможно. Так бывает, ключ может случайно подойти к двум замкам.
– К четырем.
– К четырем?!
– На двери было два замка, один из них – повышенной секретности, к тому же оба – разных фирм, ни в коем случае не предназначенные для одного и того же ключа. На окнах висели запирающиеся жалюзи, и даже если предположить, что их замки под один ключ, – мы получаем уже три замка, а вместе с замком от гаражной двери – четыре. Конечно, все замки поддавались с трудом, но один и тот же ключ не должен даже входить в них, не то что открывать. Я не пробовал открывать им автомобили, но не удивлюсь, если и это сработает.
Маг потрясение смотрел на ключ:
– Как ты об этом догадался?
– Наверное, с помощью врожденной вороватости. – Такумо пожал плечами. – Я подумал, что может быть такого особенного в ключике, чтобы началась вся эта заваруха? Ключ должен что-то открывать, если он не из тех, что запускают ядерную бомбу, но об этом мне думать не хотелось. И я начал прикидывать, что же такое он может открыть, потом задумался о дверях, которые я сам хотел бы открыть, и тут меня осенило: «Почему не все сразу?» – и я решил: «Почему бы и нет?» Мне попалось на глаза объявление «Сдается меблированная квартира»... и меня понесло. – Такумо усмехнулся. – Здорово, да? Этот ключик стоит небольшого состояния.
– Нет.
– Согласен, если поразмыслить, он стоит большого состояния, огромного состояния! Хотя я не любитель воровать у...
– Нет, – повторил Маг.
– Ты мне поверишь, если я сам покажу?
– Наверное, да, но дело не в этом. Ключ не наш, и, даже если ты прав и он действительно волшебный, мы не станем им пользоваться.
– Но почему?
– Не забывай, он был у Аманды, а я сам одолжил ей тридцать долларов на автобус, значит, богатства он ей не принес. Не знаю, сколько времени ключ у нее пробыл, но никто не собирался посылать ей открытку на это Рождество, значит, здоровья он ей тоже не принес. Дженни сказала, что Аманда скрытная и не все ей рассказывала, но там, в Тотем-Роке, она плакала, значит, он не принес ей и счастья. Конечно, я не занимался математикой и могу спутать причину со следствием, но мне совершенно не хочется пользоваться этим ключом, пока не найду ее.
– Ну и ну. Ты относишься к нему, как к алмазу «Надежда».
– Что?
– Понимаешь, этот алмаз якобы проклят. С тех пор как его украли, каждый следующий владелец умирал молодым. После французской революции – его хозяйкой была тогда Мария-Антуанетта – алмаз исчез, и уже через сорок лет кто-то принес его к огранщику в Амстердаме. Огранщик сделал свою работу, но его собственный сын украл брильянт и сбежал в Лондон. В общем, огранщик покончил счеты с жизнью, а сыну, когда у него кончились деньги, не хватило духу продать брильянт. Он закончил тем, что подметал улицы – с алмазом стоимостью в полмиллиона в кармане.
Маг скривился.
– Наверное, все дело в магии, – предположил Такумо. – Знаешь, возможно, у нее есть свои законы, как в термодинамике. Сохранение энергии. Действие и противодействие. Инь и янь... – Что-то заслонило солнце, Такумо поднял глаза и увидел, что на него смотрит водитель автобуса. – Хотя, с другой стороны, много ли я знаю?
– О магии? – тихо переспросил Маг, когда водитель отвернулся. – Больше, чем я. Неужели у тебя от этого душа в пятки не уходит?
– Нет, – последовал радостный ответ. – Я всегда хотел, чтобы в мире было место для магии. А ты?
Маг пожал плечами:
– Я и без нее жил неплохо.
– Ты в этом уверен?
* * *
Маг спал до самой границы, а Такумо был на страже. Предосторожность оказалась излишней, но не сделала путешествие скучнее.
Вид Скалистых Гор способен испугать неискушенного в путешествиях человека не хуже любого монстра. Первой богиней человечества всегда была мать-земля, но первыми богами – горы, вулканы, враждебные и бесплодные, не приносящие ничего, кроме дыма, лавы и падающих камней. Богинь полагалось любить и почитать; богов – бояться и задабривать.
Позже, когда люди обрели большую уверенность в себе, их боги уменьшились до человеческих размеров и стали жить на вершинах гор, новые боги на плечах старых, Зевс – на Олимпе, Яхве – на Синае. Вскоре люди стали еще меньше склоняться к благоговению и понизили горы в ранг обычных препятствий, через которые можно перелететь или выкопать под ними туннель. Но Такумо, не считавший свою физическую оболочку мерой вещей, никогда не испытывал желания смести с лица земли все, что выше или старше него. Он презирал единообразие и предпочитал ему горы, динозавров и секвойи, чудом пережившие эпоху Рейгана. Такумо считал божественными не экономистов, а гигантов: богов, богинь и годзилл. Но он не стремился переплывать огромные вулканы и пересекать раскаленные пустыни, нет, не больше, чем захотел бы убить последнего кита. Такумо было достаточно, что все это где-то существует.
– Чарли? Что с тобой?
– Ничего, – ответил Такумо, не отводя взгляда от гор, – а в чем проблема?
– Ты не дышал.
– Это называется прана-йога. Контроль за дыханием. Хорошее упражнение – помогает сосредоточиться, а во время пожара становится просто незаменимым. Напомни научить тебя когда-нибудь. – Он перевел глаза на заходящее солнце и улыбнулся. – Знаешь, когда я единственный раз в жизни ощутил что-то похожее на религиозное озарение, я летел в самолете через эти горы.
Маг, проснувшийся перекусить, едва кивнул.
– Стояло раннее утро, – продолжил Такумо, – четыре часа, а в это время меня начинают мучить кошмары, причем не важно, сплю я или нет. К тому же мне досталось место у окна, откуда была видна только величественная треугольная тень. Я подумал тогда: «Господи, мы летим слишком близко к этой горе». Понимаешь, я не боюсь летать, но в тот момент пришел в такой ужас, что я закрыл глаза и попытался уснуть. Я всегда хотел умереть во сне.
С закрытыми глазами я посидел несколько минут, снова их открыл и увидел гору, такую же огромную, если не больше. Хорошо, ширина горы и ее высота могут быть не связаны, подумал я и снова закрыл глаза. На этот раз я, кажется, уснул. Когда опять открыл глаза, было уже светлее, но тень горы никуда не делась и была огромной, как жизнь. Даже больше. Как жизнь, смерть и секс вместе взятые. Вот так.
Так я там и сидел, пытаясь медитировать, а тень все больше и больше напоминала мне дурную карму всего мира, когда наконец-то взошло солнце, и я посмотрел в иллюминатор и выяснил, что внизу равнина, а гор нет даже на горизонте. Я просидел в испуге несколько часов, постарел, наверное, на семь лет, и все из-за того, что испугался тени самолета. – Такумо рассмеялся. – Когда-нибудь я уйду в горы. Японцы считают, что на каждой горе живет ее бог-покровитель, вернее, ками, полубог. Яманоками. Ты когда-нибудь читал «Фальдум» Германа Гессе?
– Нет.
– Бродячий волшебник пришел на ярмарку в деревню Фальдум, увидел гадающих на зеркале девушек и решил исполнить всем по одному желанию. А один парень захотел жить вечно и пожелал превратиться в гору. И превратился. Остальная часть рассказа о том, как умирает гора. Эта история меня просто убила. – Такумо покачал головой. – Слушай, что бы ты пожелал, будь у тебя одно желание?
– Не знаю, – пожал плечами Маг, – никогда об этом, не думал. Увидеть мир? Нет, тогда меня запустят на орбиту без скафандра. В этом-то и подвох. Будь осторожен в своих желаниях, иначе получишь, что хотел. «Ламборджини» на солнечных батарейках? Нет, не «Ламборджини», а «Виннебаго», чтобы я мог в нем спать... нет, чтобы там хватило места на двоих.
– Только на двоих?
– Да, на двоих, больше не надо, я не жадный. И не калифорниец.
– Тогда, – улыбнулся Такумо, – почему бы тебе просто не пожелать идеальную женщину?
– Они все идеальные. – Маг не улыбнулся в ответ.
* * *
На каждой остановке по дороге в Лос-Анджелес Маг справлялся об Аманде, но тщетно. Высокую красивую блондинку никто не помнил даже в городках, где автобус останавливался не чаще, чем удваивалось население.
Они ехали все дальше и дальше на юг, воздух становился все теплее и грязнее; а автобусные станции компании «Грейхаунд», как и аэропорты, почему-то имеют привычку располагаться в беднейших и некрасивейших районах. Уже в Санта-Монике Маг, обычно не склонный к депрессии, выглядел очень подавленным. Но квартира Такумо радовала глаз: пол устлан татами, стены и потолок завешаны плакатами, в углу – огромный японский телевизор с видеомагнитофоном, рядом пристроились проигрыватель компакт-дисков и манекен для отработки ударов, на полу тонкий матрас, на стенах множество полок, вперемешку набитых дешевыми книжками, дисками и ароматическими палочками, и всюду бумажные абажуры. На кухне столько ножей, что их хватило бы на три римейка «Юлия Цезаря». В углу лежала куча подушек разных форм и размеров – зато во всей квартире не оказалось ни одного стула – и единственный низенький стол.
– Когда мне разуться? – спросил Маг.
– Если хочешь, то сейчас самое время, – ответил ему Такумо и с любопытством уставился на обесчещенные временем кроссовки Мага.
Маг пожал плечами и резюмировал:
– Ты живешь лучше, чем может показаться.
– Если ты имеешь в виду деньги, то да. Так было. Но я почти не работал в последнее время.
Фотограф прошел в гостиную и начал разглядывать плакаты к фильмам. «Возраст меча» («Оружия больше нет, но радиация осталась»). «Лунная база». «Робокоп-3». «Красный ниндзя». «Красный ниндзя-2». «Дзёнин» («Мастер ниндзюцу и сотый ниндзя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24