Но, как часто объясняла ему Вай, в пиве полно витамина Р, и
около восьми тридцати она отправилась в спальню
переодеться в ночную рубашку. Говард с явной неохотой
проследовал в ванную облегчиться.
Прежде всего он подошел к раковине и заставил себя
заглянуть туда.
Ничего.
Уже облегчение (в конце концов, лучше галлюцинация, чем
настоящий палец, отметил он про себя, несмотря на
вероятность опухоли в мозгу), но изучать слив глубже все
равно не хотелось. Медная крестовина внутри, предназначенная
для того, чтобы улавливать клочья волос или, допустим,
булавки, исчезла много лет назад, так что слив представлял
собой просто темную дыру, окруженную кольцом из нержавеющей
стали. Она смотрела на тебя, как пустая глазница.
Говард взял резиновую пробку и заткнул отверстие. Так
лучше.
Он отошел от раковины, приподняв крышку унитаза (Вай
всегда ругала его за то, что он забывает опускать ее после
себя, но почему-то не испытывала острой необходимости делать
это за собой) и наклонился над ним. Он был их тех мужчин,
которые способны начать мочиться немедленно только при
крайней необходимости ( а в переполненных общественных
туалетах не мог вообще - мыль о том, что позади стоит
очередь, мгновенно блокировала ему сфинктер), и сейчас делал
то, что и всегда, в течение нескольких секунд промежутка
между тем, как он настроит инструмент, и моментом, когда он
начнет действовать: считал про себя простые числа.
Он дошел до тринадцати и вот уже было начал, как вдруг
сзади донесся резкий звук: тук-тук! Мочевой пузырь, опознав
еще раньше, чем мозг, звук с силой выталкиваемой из дыры
резиновой пробки, мгновенно закрылся (с режущей болью).
Спустя мгновение этот звук - звук ногтя, легонько
постукивающего по фарфору при вращении любопытного пальца, -
раздался снова. Кожа у Говарда похолодела и, казалось,
съежилась так, что уже не закрывала плоть под ней. Вырвалась
единственная капля мочи, плюхнувшись в унитаз, и пенис
сжался у него в руке, как черепаха, ищущая спасения под
панцирем.
Говард, пошатываясь, отошел к раковине. Он заглянул
туда.
Палец вернулся. Он был очень длинный, но во всем
остальном выглядел нормальным. Говард видел ноготь, не
обкусанный и не чрезмерно длинный, и первые две фаланги. На
его глазах палец отстукивал и исследовал путь вокруг
отверстия.
Говард нагнулся и заглянул в раковину. Труба,
восходящая от пола, была диаметром никак не больше восьми
сантиметров. Рука там поместиться не могла. Кроме того,
труба резко изгибалась там, где был сифон. На чем же
держится палец? На чем он может держаться?
Говард выпрямился, и какое-то время казалось, что голова
у него просто оторвется от тела и улетит. Перед глазами у
него поплыли черные пятна.
"Я сейчас упаду в обморок!" - подумал он. Он вцепился в
мочку правого уха и дернул изо всех сил, как пассажир поезда
в минуту опасности хватается за стоп-кран. Головокружение
прошло... но палец оставался на месте.
Это не галлюцинация, как это может быть? Он видел поверх
ногтя крохотную капельку воды, а под ним - белую полоску -
мыло, скорее всего - мыло. Вай мыла руки после туалета.
"Все равно это может быть галлюцинация. Может. Если ты
видишь на нем воду и мыло, это ведь не значит, что тебе это
не привиделось. И послушай, Говард, - если это не
приведение, то что он там делает? Как он туда попал, прежде
всего? И почему Вай его не видела?"
"Тогда позови ее, позови! - приказывал ему разум, а в
следующую микросекунду отменял собственный приказ: - Нет!
Не зови! Потому что если ты по-прежнему видишь его, а она
нет..."
Говард зажмурил глаза и какое-то время находился в мире,
где существовали только красные вспышки света и бешено
колотящееся сердце.
Когда он открыл глаза, палец оставался на месте.
- Что ты? - прошептал он сквозь плотно сжатые губы. -
Что ты есть и что тут делаешь?
Палец немедленно прекратил метаться вслепую. Он
распрямился и указал на Говарда. Тот отшатнулся, прикрывая
рот руками, чтобы не заорать. Он хотел оторвать взгляд от
этой злой, отвратительной штуки, хотел опрометью выскочить
из ванной (и пусть Вай говорит, что хочет)... но на какое-то
время оказался парализованным, не способным оторваться от
этого розоватого чудовища, напоминавшего перископ из плоти.
Потом палец согнулся во втором суставе. Кончик его
опустился, коснулся фарфора, и постукивание по кругу
возобновилось.
- Гови? - позвала Вай. - Ты что там, уснул?
- Сейчас! - откликнулся он неестественно веселым тоном.
Он смыл ту единственную каплю мочи, которая попала в
унитаз, и направился к выходу, обходя раковину кругом.
Однако заметил свое отражение в зеркале: огромные глаза,
неестественно бледная кожа. Он пощипал себя за обе щеки,
выходя из ванной, которая всего за какой-то час сделалась
самым страшным и необъяснимым местом в мире.

Когда Вай зашла в кухню посмотреть, что он так долго
делает, Говард заглядывал в холодильник.
- Что ты хочешь? - спросила она.
- Пепси. Пойду, наверно, к Ла и куплю баночку.
- После трех банок пива и вишнево-ванильного
мороженного? Ты же лопнешь, Говард.
- Не лопну, - пробормотал он. - Но это произойдет, если
я не отолью то, что скопилось в почках, - уточнил он про
себя.
- Ты уверен, что все в порядке? - Вай критически
осмотрела его, но тон ее стал мягче - с оттенком подлинного
сочувствия: - Потому что выглядишь ты ужасно. Правда.
- Слушай, - выдавил он, - у нас в конторе грипп. Я
полагаю...
- Я тебе дам соды, если действительно нужно, -
предложила она.
- Не надо, - поспешно вмешался Говард. - Ты в ночной
рубашке. Смотри, я уже надеваю пальто.
- Когда ты в последний раз попробовал диету из супа и
орехов, Говард? Это было так давно, что я уже забыла.
- Поищу ее завтра, - неопределенно ответил он, выходя в
маленькую прихожую, где висели пальто. - Она, наверное,
где-то среди страховых полисов.
- Это было бы лучше. А если уж ты спятил и собрался
выходить, то надень мой шарф!
- Ладно. Это правильно. - Он надел пальто и застегивал
его, стоя к ней спиной, чтобы она не заметила, как у него
дрожат руки. Когда он повернулся, Вай уже скрылась в
ванной. Он молча постоял в предвкушении того, что теперь уж
она завизжит, но тут вода полилась в раковину. Затем он
услышал, как Вай чистит зубы в своей обычной манере - с
напором.
Он постоял еще и вдруг мысленно вынес себе приговор
тремя простыми словами: "Я схожу с ума".
Возможно... но это не меняет того факта, что, если он в
ближайший момент не провернет кое-что, его ждут крайне
неприятные последствия. По крайней мере, эту проблему он
способен решить, и Говард испытал некоторое утешение. Он
открыл дверь, уже было вышел, потом вернулся, чтобы взять
шарф Вай.
"Когда ты намерен рассказать ей о последний
удивительных событиях в жизни Говарда Митла? - вдруг решил
он осведомиться у самого себя.
Говард тут же отогнал эту мысль и сосредоточился на том,
чтобы затолкать концы шарфа за отвороты пальто.

Квартира Митла была на пятом этаже десятиэтажного
здания на Хокинг-стрит. За полквартала, на углу Хокинг и
Куинс-бульвара, находился работавший круглосуточно магазин
"Деликатесы и удобства Ла". Говард повернул налево и дошел
до конца здания. Здесь была узкая тропинка, которая вела к
мусоропроводу. По обе ее стороны стояли контейнеры для
мусора. Здесь бездомные, далеко не все из которых были
пропащими алкоголиками, устраивали себе неуютным ночлег из
газет. В этот вечер, кажется, никто не собирался поселиться
на тропе, за что Говард был им очень благодарен.
Он зашел в укромный промежуток между двумя контейнерами,
расстегнул джинсы и обильно помочился. Сначала он испытал
такое облегчение, что почти забыл недавние удары судьбы, но
по мере того как напор ослабевал, опять начал обдумывать
свое положение, и отчаяние опять овладело им.
Положение его было, прямо скажем, безвыходным.
Вот он стоит и мочится на стену дома, в котором имеет
теплую, уютную квартиру, оглядываясь через плечо, не
заметил ли его кто-нибудь.
Появись здесь бандит или грабитель, пока он находится в
таком беззащитном состоянии, ничего хорошего не будет, но
гораздо ужаснее, если его увидит кто-то из знакомых -
Фенстеры, например, из 23-й или Дэттлбаумы из 35-й. И что
скажет Вай эта языкастая Алисия Фенстер?
Он застегнул штаны и вернулся к началу тропинки.
Тщательно осмотревшись по сторонам, он зашел в магазин и
купил банку пепси-колы у улыбающейся бронзовокожей миссис
Ла.
- Что-то вы сегодня бледный, мистер Митра, - произнесла
она со своей неизменной улыбкой. - Все в порядке?
"О да, - подумал он. - Я действительно брежу, спасибо,
миссис Ла. Просто замечательно".
- Поймал таракана в раковине, - пояснил он ей. Она
нахмурилась, не переставая улыбаться, и он сообразил, что
ляпнул что-то не то. - В конторе, я имею в виду.
- Лучше одевайтесь теплей, - сказала она. Складка на ее
почти идеально гладком лбу разошлась. - Радио говорит, будет
холодно.
- Спасибо, - поблагодарил он и вышел. По пути домой он
открыл банку и вылил ее в канаву. Учитывая, что ванная
теперь стала вражеской территорией, ему менее всего хотелось
пить на ночь.
Когда он вошел, Вай похрапывала в спальне. Три банки
пива хорошо на нее подействовали. Он поставил пустую банка
на столик кухне, затем постоял за дверью ванной. Потом
прижался уход к дереву.
Царап-царап. Царап-царап-царап.
- Вонючий сукин сын, - прошептал он.
Он отправился спать не почистив зубы - впервые с тех
пор, как мать забыла положить ему, двенадцатилетнему зубную
щетку, когда отправляла в летний лагерь.

* * *

Он лежал в постели рядом с Вай и не спал.
Слышно было, как палец продолжает свой бесконечный
поиски в ванной, постукивая ногтем. На самом деле он не мог
слышать сквозь закрытые двери и знал это, но представлял,
как он это слышит, что было ничуть не лучше.
"Нет, - говорил он себе, - по крайней мере ты знаешь,
что это лишь воображение. Насчет самого пальца ты не
уверен".
Впрочем, это мало утешало. Он все еще не мог уснуть и
не приблизился к решению проблемы. Он знал, что не сможет
до бесконечности выдумывать предлоги, чтобы выйти помочиться
возле мусорных ящиков. Он сомневался, получится ли это даже
на протяжении двух суток, а что будет, когда приспичит
большая нужда, леди и джентльмены? Вот вопрос, который
никогда не задавали в суперигре, и он не имел ни малейшего
представления, как на него ответить. Не под ящиками же - тут
он был совершенно уверен.
"Может быть, - осторожно предположил внутренний голос, -
со временем ты привыкнешь в этой штуке".
Нет. Немыслимо. Он двадцать один год жил с Вай и все еще
не в силах был зайти в ванную, когда она была там. Эти цепи
просто замыкало от перенапряжения. Она могла весело сидеть
на унитазе и болтать с ним о том, что делала на работе у
доктора Стоуна, пока он брился, но он на это был не
способен. Не то воспитание.
"Если этот палец не уйдет сам по себе, значит, тебе
придется пересмотреть свое воспитание, - настаивал голос, -
потому что кое-что, по-видимому, нуждается в коренной
перестройке".
Он повернул голову и взглянул на будильник. Четверть
третьего... и, меланхолично сообразил он, что необходимо
помочиться.
Он осторожно поднялся с кровати, миновал ванную, из-за
закрытой двери которой доносилось все то же непрекращающееся
царапанье и постукиванье, и направился в кухню. Он придвинул
табуретку к кухонной раковине, влез на нее и тщательно
прицелился в сливное отверстие, настороженно прислушиваясь,
не проснулась ли Вай.
Наконец получилось... лишь когда он перебрал все простые
числа вплоть до трехсот сорока семи. Рекорд всей жизни. Он
поставил табуретку на место и побрел обратно в постель,
размышляя про себя: "Я так не смогу. Долго не протяну.
Просто не смогу".
Проходя мимо двери ванной, он оскалился.
Когда в шесть тридцать зазвонил будильник, он вскочил с
постели, прошаркал в ванную и пошел внутрь.
В сливе было пусто.
- Слава Богу, - прошептал он дрожащим голосом. Волна
облегчения, почти священное вдохновение, охватила его. - О,
слава Б...
Палец высунулся, как ванька-встанька, словно
привлеченный звуком его голоса. Он молниеносно крутнулся три
раза и застыл, словно сеттер перед прыжком. И указывал прямо
на него.
Говард отскочил, издавая бессвязное рычание.
Верхняя фаланга пальца сгибалась и разгибалась, словно
приманивала его. Доброе утро, мистер, рад вас видеть.
- Сволочь, - пробормотал Говард. Он повернулся к
унитазу. Решительно вознамерился помочиться... и ничего.
Вдруг его охватило бешенство... жгучее желание просто
наброситься на наглого пришельца в сливе, вытащить его из
пещеры, бросить на пол и топтать босыми ногами.
- Говард? - сонно спросила Вай. Она постучала в дверь. -
Уже?
- Да, - ответил он настолько мог спокойным тоном. Он
спустил воду в унитаз.
Ясно было, что Вай мало интересует его тон и его вид.
Она страдала от непредвиденного похмелья.
- Чуть не напустила лужу, но могло бы быть и хуже, -
пробормотала она, вихрем пронесшись мимо него, задирая
ночную рубашку и усаживаясь на унитаз. Она потрогала свой
лоб. - В рот больше не возьму этой дряни, благодарю
покорно. "Американское зерно" - это страшное говно. Кто бы
подсказал этим типам, что удобрение в хмель следует сыпать
до того, как сажаешь, а не после. Три паршивые банки - и
голова разваливается. Господи! Ну что ж, какова цена - таков
и вкус вина. Особенно если продают такие гады, как эти Ла.
будь лапочкой, дай мне аспирин, а, Гови?
- Конечно, - сказал он и осторожно приблизился к
раковине. Палец снова исчез. Вай, кажется, и на этот раз
его спугнула. Он достал аспирин из аптечки и высыпал две
таблетки. Ставя пузырек обратно, он заметил, как кончик
пальца на мгновение высунулся из дыры. На полсантиметра, не
более, и опять как бы поднял воду, прежде чем скрыться.
Он дал Вай аспирин и сказал:
- Минуточку - налью тебе воды.
- Не надо, - тоскливо пробормотала Вай и принялась
крушить таблетки зубами. - Так быстрее действует.
- Да он же тебе все кишки сожжет, - настаивал Говард. Он
обнаружил, что не против оставаться в ванной, пока Вай с
ним.
- Не беспокойся, - произнесла она еще более мрачным
тоном. Она спустила воду в унитазе. - Как ты сейчас?
- Не лучшим образом, - честно признался он.
- У тебя тоже?
- Похмелье? Нет. Скорее грипп, с доктором я говорил.
Горло болит, и палец беспокоит.
- Что?
- Пятна, говорю. Пятна какие-то на щеках.
- Знаешь что, лучше оставайся дома. - Она подошла к
раковине и стала энергично чистить зубы.
- Может, и тебе лучше остаться, - сказал он. Он, однако,
не хотел, чтобы Вай была дома; он хотел, чтобы она помогала
доктору Стоуну ставить пломбы и прочищать каналы, но было бы
невежливо не сказать что-то.
Она глянула на его отражение в зеркале. У нее уже
появлялся легкий румянец, глаза чуть засветились. Приходила
в себя Вай тоже энергично.
- В тот день, когда я не выйду на работу из-за
похмелья, я брошу пить совсем, - сказала она. - И потом, я
нужна доку. Мы сегодня ставим полную верхнюю челюсть.
Грязная работа, но кто-то должен ее делать.
Она сплюнула прямо в слив, и Говард восхищенно подумал:
"В следующий раз он появится, весь заляпанный зубной пастой.
Господи!"
- Сиди дома, укутайся и пей побольше жидкости, -
наказывала Вай тоном старшей медсестры, который следовало
понимать:
1 2 3 4 5