Или недешево.
"Ох Эрни, - подумал я, - бедный, ты зашел слишком далеко".
Я опустился на колени и заглянул под машину. На полу чернело свежее
масляное пятно. Оно не улучшило моего подавленного настроения.
Я поднялся на ноги и подошел к левой передней дверце "плимута".
Взявшись за ручку, я увидел большую пластиковую бутылку, стоявшую в дальнем
углу гаража. На блестящем ободке были явно различимы буквы: С-А-П-Ф.
Я застонал. Ох, он сменил масло - хрен с ним! Но он залил в двигатель
несколько кварт моторного масла "Сапфир", пять галлонов которого стоят 3,5
доллара! Ролланд Д.Лебэй был великодушен, черт бы его побрал!
Я открыл дверцу и сел за руль. Запах, который мне почудился в гараже,
здесь казался не таким тяжелым. Красное рулевое колесо было очень большим -
раньше любили делать такие основательные вещи. Я снова посмотрел на
удивительный спидометр, который был откалиброван не на 70 или 80, а на все
120 миль в час. На нем не существовало красного числа 55. Пятнадцать лет
назад бензин продавался по 29,9 доллара за галлон, а может, и меньше, если
ваш город захлестнула война цен.
"Эти старые добрые времена". - подумал я и улыбнулся. Слева под
сиденьем я нащупал кнопку, с помощью которой можно было приподнять или
откинуть спинку (работала она или нет, но была). В салоне находился
кондиционер (который точно не работал), на приборной доске я заметил счетчик
расхода топлива и большую хромированную ручку радиоприемника, - конечно, он
ловил только средние волны. В 1958 году УКВ были необжитым пространством.
Я положил руки на руль, и что-то произошло.
Даже сейчас, после всех раздумий, я не совсем понимаю, что это было.
Может быть, какое-то смутное видение - во всяком случае, оно не было долгим.
На один миг мне вдруг померещилось, что старая, ободранная обивка куда-то
пропала. Сиденья вдруг оказались покрытыми приятно пахнущим винилом.., а
может быть, это был запах натуральной кожи. На рулевом колесе исчезли
потертые места; хром успокаивающе поблескивал в лучах летнего вечера,
падающих через открытую дверь гаража. "Давай прокатимся, приятель, -
казалось, прошептала Кристина в жаркой летней тишине гаража Лебэя. - Давай
отправимся в путь".
И на какое-то мгновение мне показалось, что изменилось все. Исчезли
трещины на ветровом стекле - или это только чудилось. Небольшая полоса на
газоне Лебэя, которую я видел через дверной проем, была не пожухлой, а такой
сочной, какой бывают лишь недавно подстриженные, ухоженные лужайки. Бордюр
за ней был сложен из свежего, а не из полуосыпавшегося бетона. Чуть поодаль
я увидел (или мне опять-таки померещилось, что увидел) "кадиллак" 57-го
года, сиявший на солнце, как хорошо начищенное зеркало. "Кадиллак" размером
с катер - а почему бы и нет? Бензин был таким же дешевым, как и вода из
крана.
"Давай прокатимся, приятель... Давай отправимся в путь".
А действительно, почему бы и нет? Я мог бы вырулить на улицу и поехать
в центр города, к старой школе, которая стояла там, - она сгорела только
через шесть лет, в 1964 году; мог бы включить радио, поймать Чака Берри,
поющего "Проснись, моя маленькая Сюзи", или Робина Люка, вопящего "Дорогую
Сюзи". А потом я мог бы...
А потом я выскочил из машины как ошпаренный. Дверца издала адский
скрип, и я ударился локтем о стену гаража. Захлопнув дверцу (по правде
говоря, мне не хотелось даже ее трогать), я несколько секунд смотрел на
"плимут", который скоро должен был стать собственностью моего друга Эрни. Я
вытер лоб. Мое сердце колотилось в бешеном темпе.
Ничего. Ни нового хрома, ни новой обивки. Наоборот, множество царапин и
грязных пятен, одна разбитая передняя фара (в прошлый раз я этого не
заметил) и покосившаяся антенна.
Вот тогда я решил, что мне не нравится машина моего друга Эрни.
Я вышел из гаража, то и дело оглядываясь назад - не знаю почему, но мне
не нравилось, что она находилась за моей спиной. Понимаю, это глупо, но
именно так я чувствовал. И всякий раз я не видел ничего странного, просто
очень старый "плимут" с наклейкой о техосмотре, которая потеряла силу 1 июня
1976 года - давным-давно.
Эрни и Лебэй как раз выходили из дома. У Эрни в руке была белая
бумажка. Свидетельство о продаже, догадался я. Руки Лебэя были пустыми;
деньги он, очевидно, сразу же припрятал.
- Надеюсь, ты оценишь ее, - проговорил он, и мне почему-то подумалось о
старом своднике, торгующемся с очень маленьким мальчиком. Я почувствовал
приступ настоящего отвращения к нему - к его псориазу на черепе и к его
вонючему спинному поясу. - Я думаю, оценишь. В свое время. - Он посмотрел на
меня и повторил:
- В свое время.
- Да, сэр, несомненно, - рассеянно сказал Эрни. Он походкой лунатика
направился к гаражу и остановился, зачарованно глядя на свою машину.
- Ключи внутри, - произнес Лебэй. - Ты должен будешь забрать ее прямо
сейчас.
- А она заведется?
- Завелась же для меня вчера вечером, - проговорил Лебэй, глядя куда-то
в сторону. А затем добавил тоном человека, уже полностью умывшего руки:
- Полагаю, у твоего друга найдется набор соединительных проводов в
багажнике.
Действительно, в багажнике моей машины лежал набор соединительных
кабелей, но мне не понравилось, что Лебэй догадался об этом. Я обречено
вздохнул. Мне очень не хотелось вмешиваться в будущие отношения Эрни со
старой развалюхой, а меня в них втягивали, помимо моей воли.
Эрни пропустил мимо ушей весь предыдущий разговор. Он подошел к машине
и сел за руль. Мне снова стало не по себе: "плимут" точно поглотил его. Я
приказал себе успокоиться - не было никаких причин, чтобы вести себя, как
несмышленая семиклассница.
Затем Эрни наклонился немного вперед, и в машине что-то заурчало. Я
бросил на Лебэя испепеляющий взгляд, но тот смотрел в небо, точно изучая его
на предмет дождя.
Она явно не собиралась заводиться. Мой "дастер" был в приличном
состоянии, однако перед ним я пробовал освоить две развалюхи (не такие, как
Кристина, те были другого класса) и поэтому хорошо знал подобные звуки,
которые могут свести вас с ума в холодное зимнее утро.
Рурр-рурр-рурр-рурр.., рурр.....рурр.....рурр.
- Не старайся, Эрни, - сказал я. - Зажигание не работает.
Не поднимая головы, он снова повернул ключ.
Мотор натужно заскрежетал. Я подошел к Лебэю.
- Вчера вы долго заводили ее, да? - спросил я. Лебэй взглянул на меня
своими пожухлыми глазами и снова уставился в небо, точно размышляя о чем-то.
- А может, вы ее вообще не заводили? Может. вы просто позвали пару
дружков, и они закатили ее в гараж. Если, конечно, у такого старого дерьма
есть друзья.
Он опустил взгляд на меня.
- Сынок, - сказал он. - Ты всего не знаешь. У тебя еще за ушами не
обсохло. Когда ты пройдешь через две войны, как я...
- Хрен с вашими войнами, - с расстановкой проговорил я и направился к
гаражу, где Эрни все еще пытался завести свою машину. С таким же успехом он
мог бы попробовать улететь на Марс на воздушном шаре, подумалось мне.
Рурр-рурр.......рурр.......рурр.
Я открыл дверцу.
- Подожди, не сажай аккумулятор. Сейчас принесу кабель, - сказал я. Он
повернул голову;
- Мне кажется, для меня она должна завестись. Я почувствовал, как мои
губы расползлись в ухмылке.
- Ну тогда кабель тем более не помешает.
- Как знаешь, - рассеянно проговорил он и очень тихо добавил:
- Давай же, Кристина. Что ты говоришь?
В тот же миг какой-то голос в моей голове снова произнес: "Давай
прокатимся, приятель... Давай отправимся в путь", - и меня передернуло.
Я ожидал, что вслед за этим раздастся щелчок и предсмертный храп
соленоида. На самом деле я услышал звук заработавшего двигателя. Он сделал
несколько оборотов и заглох. Эрни опять повернул ключ. Мотор заработал
быстрее. Прогремели выстрелы из выхлопной трубы. Я подпрыгнул от
неожиданности. Эрни даже не пошевелился. Он исчез в своем собственном мире.
Когда двигатель снова заглох, Эрни Каннингейм даже не выругался. Он
только тихо пробормотал:
- Давай же, куколка, что ты говоришь? Затем он повернул ключ. Мотор
заскрежетал, сделал еще несколько выстрелов и наконец завелся. Он работал
кошмарно - как если бы четыре из восьми цилиндров были сегодня в отгуле, но
все-таки работал. Я с трудом мог поверить в это.
- Все обернулось не так плохо, правда? - сказал Лебэй. - И тебе не
пришлось рисковать своим бесценным аккумулятором. - Он сплюнул.
Я не знал, что сказать. Если честно, я чувствовал себя немного
смущенным.
Автомобиль медленно выполз из гаража. Я и не представлял, что он
окажется таким длинным. Это было как оптическая иллюзия. Эрни за рулем
выглядел на удивление маленьким.
Он опустил стекло и подозвал меня. Чтобы услышать друг друга, нам
пришлось кричать во все горло - такова была еще одна особенность подруги
Эрни, Кристины: у нее был поразительно громкий голос. Если у нее когда-либо
была система глушения, то она, конечно, давно прогорела. В тот момент, когда
Эрни сел за руль, небольшой счетчик в автомобильном отделении моего мозга
подытожил общую сумму расходов на ремонт - шестьсот долларов, не считая
разбитого ветрового стекла. Одному Богу известно, сколько могла стоить его
замена.
- Я отгоню ее к Дарнеллу! - проорал Эрни. - Я прочитал в газетах, что в
его мастерских можно держать машину за двадцать долларов в неделю!
- Эрни, двадцать долларов за его мастерские слишком много! - прокричал
я.
В нашем городе существовала еще одна ловушка для молодых и неопытных.
Гараж и мастерские Дарнелла располагались рядом с его же заведением,
издевательски именуемым "Лучшие запасные части к автомобилям". Я несколько
раз бывал там, один раз покупал стартер к моему "дастеру", а другой - искал
карбюратор для "меркурия", - моей первой развалюхи. Уилл Дарнелл был
настоящим жирным боровом, много пившим и беспрерывно курившим длинные
сигары, хотя говорили, что у него астма. Он люто ненавидел всех подростков
Либертивилла, имевших автомобили.., однако это не мешало ему заискивать
перед ними и обирать их до нитки.
- Я знаю, - прокричал Эрни. - Но пока я не нашел более дешевого места.
Я не могу забрать его домой, мои мама и папа изойдут дерьмом!
Конечно, он был прав - но только отчасти. Я раскрыл рот, собираясь
спросить, не лучше ему остановиться, пока дело не зашло слишком далеко.
Затем я снова закрыл рот. Было уже поздно. Кроме того, я вовсе не хотел
соревноваться с этим ревущим мастодонтом, так же как и забивать легкие
отработанным углеродом.
- Хорошо! - Я махнул рукой. - Я поеду за тобой.
- Я поеду через Уолнэт-стрит и через Бэйзн-драйв, - улыбнувшись,
прокричал он. - Я не хочу выезжать на главные дороги.
- Ладно.
- Спасибо, Дэннис!
Окутавшись грязным вонючим дымом, - Плимут медленно пополз по дорожке
Лебэя на улицу. Когда он притормозил перед поворотом, у него загорелся
только один из задних огней. Автоматический счетчик, встроенный в мою
голову, отзвонил еще пять долларов.
Эрни повернул руль влево и выехал на улицу. Остатки глушителя задели за
выступ на обочине. Эрни прибавил газ, и машина взревела как сумасшедшая. В
домах через дорогу люди подошли к окнам посмотреть, что происходит.
Ревя во всю мощь, Кристина со скоростью десяти миль в час покатилась по
проезжей части.
Клочья голубого дыма стелились за ней, а затем развеялись в теплом
вечернем воздухе.
Через сорок ярдов, возле дорожного знака, она клюнула носом и встала
как вкопанная. До меня донесся крик какого-то малолетки, наблюдавшего за ней
с близкого расстояния:
- Отвезите ее на свалку, мистер!
Эрни высунул из окна кулак с вытянутым вверх средним пальцем - он
показывал мальчику птичку. Этот жест был повторен дважды. Никогда прежде не
видел я, чтобы Эрни показывал кому-нибудь птичку.
Стартер жалобно заскулил, мотор закряхтел и зашелся надрывным кашлем.
На этот раз прогремела целая серия оглушительных выстрелов. Точно на
Лорел-драйв кто-то открыл стрельбу из пулемета. Я застонал.
Вскоре кто-нибудь должен был вызвать полицейских. Они должны были
задержать Эрни за нарушение общественного порядка и заодно выяснить, что его
машина была не зарегистрирована. Думаю, это не улучшило бы обстановки в доме
Каннингеймов.
Наконец отгремело эхо последнего взрыва - оно прокатилось по улице,
точно в нее угодил артиллерийский снаряд среднего калибра, - а затем
"плимут" свернул налево, на Мартин-стрит, которая одной милей выше
пересекалась с Уолнэт-стрит. Машина Эрни скрылась из поля зрения.
Я резко повернулся к Лебэю, собираясь послать его куда-нибудь подальше.
Я уже говорил, как у меня накипело на сердце. Однако то, что я увидел,
заставило меня похолодеть.
Ролланд Д.Лебэй плакал.
Зрелище было ужасным, гротескным, но более всего - жалким. Однажды,
когда мне было девять лет, нашего кота по кличке Капитан Бифхарт сбила
машина. Мы повезли его к ветеринару - мама вела нашу машину очень медленно,
потому что плохо видела из-за слез, а я сидел сзади с Капитаном Бифхартом.
Он лежал в коробке, и я говорил ему, что ветеринар вылечит его, что все
будет в полном порядке, но даже маленький девятилетний несмышленыш, каким
был я, мог понять, что для Капитана Бифхарта уже ничего не будет в полном
порядке, потому что часть внутренностей у него вылезла наружу, перепачкав
его кровью и дерьмом, и он умирал. Я попробовал погладить его, и он укусил
меня в руку, как раз в чувствительное место между большим и указательным
пальцами. Боль была невыносимой, чувство ужаса и жалости от нее только
усилилось. Ничего подобного я с тех пор не испытывал... Поймите, я тогда не
жаловался, но мне кажется, что людям лучше не иметь воспоминаний о таких
чувствах. Если их будет слишком много, то вам не останется ничего другого,
как поселиться на какой-нибудь ферме и плести корзинки.
Лебэй стоял на своей уродливой лужайке недалеко от того места, где
масляное пятно уничтожило все живое, и держал в руке большой старческий
носовой платок, которым то и дело вытирал глаза. От слез на его щеках
оставались грязные подтеки - скорее как от пота, чем как от настоящих слез.
Кадык судорожно ходил вверх и вниз.
Я не мог смотреть на него плачущего и, отвернувшись, случайно взглянул
на его одноместный гараж. Прежде он казался тесным - из-за садового
инвентаря и, конечно, других предметов, но главным образом - из-за огромного
старого автомобиля с его двойными передними фарами, выгнутым ветровым
стеклом и широченным капотом.
Теперь все вещи, расставленные вдоль стен, только подчеркивали
внутреннюю пустоту гаража. Он зиял, как открытый беззубый рот.
Это зрелище ничем не уступало Лебэю. Но когда я посмотрел обратно,
старик уже взял себя в руки - по крайней мере с виду. Он перестал утирать
глаза и убрал носовой платок в задний карман рейтуз. Правда, его лицо было
все еще бледным. Очень бледным.
- Ну вот и все, - проговорил он хрипло. - У меня ее больше не будет,
сыночек.
- Мистер Лебэй, - сказал я. - Мне очень хочется, чтобы мой друг
поскорее мог сказать то же самое. Если бы вы знали, сколько у него было
неприятностей с родителями из-за этой ржавой...
- Убирайся прочь, - произнес он. - Ты говоришь, как безмозглая овца.
Только и умеешь что бе-е, бе-е, бе-е и больше ничего. Я думаю, твой друг
знает больше, чем ты. Иди и смотри, не нужна ли ему рука.
Я начал спускаться по лужайке к своей машине. У меня не было ни
малейшего желания задерживаться у Лебэя хотя бы на одну минуту.
- Ничего, только бе-е, бе-е, бе-е! - злобно прокричал он мне вслед,
напомнив старую песенку, которую пели "Янгбладс": "У меня одна лишь нота, я
ору ее до пота". - Ты не знаешь и половины того, что думаешь!
Я сел в машину и поехал прочь. Прежде чем свернуть на Мэйн-стрит, я
оглянулся и увидел, что он все еще стоял на своей лужайке и его лысина ярко
выделялась в лучах заходящего августовского солнца.
Время показало, что он был прав. Я не знал и половины того, что полагал
известным мне.

5/ КАК МЫ СЪЕЗДИЛИ К ДАРНЕЛЛУ

Я поехал вниз по Уолнэт-стрит и повернул направо, к Бэйзн-драйв. У меня
не ушло много времени на то, чтобы увидеть перед собой машину Эрни. С
поднятой крышкой багажника она стояла у обочины. Рядом с бампером лежал
автомобильный домкрат, каким могли бы пользоваться шоферы во времена Генри
Форда.
1 2 3 4 5 6 7