Джимми огляделся. Просторный салон, обтянутый мягкой кожей, два телевизора, бар, холодильник, компьютер и три телефона.
— На фоне всего этого твой предыдущий красавец кажется просто вшивым фургоном, — сказал он, сожалея, что встретился с бывшим начальником, и все еще расстроенный разговором с Оливией. Она точно не поверила бы его словам о Джонатане. Да и остальные тоже. Джимми наклонился вперед, заметив какое-то мохнатое существо.
— Нино, это что такое?
Напитано приподнял с сатиновой подушки маленькую пушистую собачку.
— Это Тина. Скажи Джимми «здравствуй», Тина! — Собачка уставилась на Джимми, высунув язычок. — Пожалуйста, Джимми, поздоровайся с ней. Ты же не хочешь ее обидеть?
— Ты уверен, что это собака?
Напитано потрепал малышку за мордочку.
— Это йоркширский терьер, правда, Тина? Да, ты терьер! — Он потерся щекой о ее носик.
— Будь осторожен, Нино. Я слышал, эта порода выведена для охоты на крыс.
— Да ты совсем отупел! — Напитано поцеловал собачку и отправил ее обратно на подушечку.
Потом он достал бутылочку «Дом Периньон» из ведерка со льдом, наполнил пару бокалов дорогим шампанским и вручил один Джимми.
— За возвращение блудного сына! — провозгласил он и влил шампанское в рот, громко прополоскав горло, перед тем как глотнуть. И улыбнулся, обнажив мелкие белые, словно молочные, зубки. Джимми всегда удивлялся, как они до сих пор не сточились, ведь их хозяин отличался звериным аппетитом и никогда не чувствовал себя сытым и удовлетворенным.
Когда Джимми впервые его увидел, Напитано сидел за огромным рабочим столом в редакции, положив на него босые ноги и держа большую тарелку икры на коленях. Босс смотрел на Джимми через собственные пальцы на ступнях. Оба мужчины молчали. Подождав минутку, Джимми снял ботинки и носки и тоже водрузил ноги на стол. Все это происходило в полнейшей тишине. Это было самое странное интервью из всех, что Джимми когда-либо брал. В итоге Нино нанял его на работу и разрешил писать обо всем, что угодно. А также предложил отметить сделку несколькими ложечками икры.
Заверещал один из телефонов, и Напитано снял трубку, но не ответил, просто слушал.
Пока длился этот разговор, Джимми допил шампанское, показавшееся ему еще вкуснее того, что подавали на вечеринке Джонатана. Его разморило в мягком кожаном сиденье, и он зевнул.
— Тут как в утробе, правда? — заметил Напитано, кладя трубку. — Тепло и мягко. Сидим вдвоем, словно братья-близнецы в матке...
— Этот образ я предпочел бы не вспоминать.
— Все американцы заносчивые ханжи, — прищелкнул языком Напитано. — Ты выглядишь измотанным, друг мой. Закрой глаза и отдохни. Скоро приедем.
Джимми снова зевнул.
— Я не хочу спать, — неуверенно произнес он.
Полуденное солнце отражалось в стеклах проезжавших мимо машин, но внутри автомобиля Нино царил полумрак.
— Проснись, Джимми! — Нино нетерпеливо тряс его за плечо.
Джимми осторожно потянулся, помня о поврежденных громилой ребрах. Вряд ли, конечно, он их сломал, но бока болели, когда Джимми пытался глубоко вдохнуть.
— Приготовься к королевскому ужину, — торжественно объявил Напитано.
Джимми выглянул в окно и увидел блеск разбитого стекла. Невдалеке располагалось кладбище старых автомобилей, но многие так и остались стоять на улице, без окон и с голыми колесами, словно не собрав сил для того, чтобы добраться на покой. В нескольких ярдах от этого грустного места располагался бар «Би-Кью», бетонное блочное здание с решетками на окнах и парой грубых деревянных столов на невзрачном внутреннем дворике. За одним из них сидели трое молодых латиноамериканцев в белых рубашках и галстуках. Они с любопытством уставились на лимузин Нино.
Напитано опустил стекло и взял бумажные пакеты у водителя, крупного мужчины в смокинге, на плече которого Джимми успел заметить кобуру.
— Ты позаботился о себе, Карлтон? — спросил Напитано.
— Как вам известно, мистер Напитано, я вегетарианец.
Напитано снова закрыл окно и распечатал пакеты, в которых оказались копченые ребрышки, печеные бобы, куриные крылышки, бисквиты, соус, сладкий картофельный пирог и кукурузные лепешки с перчиком.
— Кушай, Джимми, — угощал Нино. При виде еды ему на колени тут же прыгнул его терьер. Лимузин наполнился запахом соуса «Барбекк» и продымленного мяса.
Напитано вытащил два свиных ребрышка, одно из которых оставил себе, а другое отдал собаке. Пес быстро утащил косточку на свою подушку.
Джимми начал с куриного крылышка. Жир потек у него по подбородку, как только он надкусил сочное мясо.
— Странно, что ты объедаешься полными холестерина продуктами всего через четыре месяца после операции, — заметил он.
— О, ты слышал о небольшом хирургическом вмешательстве в мое тело? — Напитано громко чавкал, срывая мясо с кости. — Странствовал по Европе как бродячий принц и все равно интересовался жизнью Нино. Я знал, что ты по мне соскучишься.
— Новости о твоей операции разлетелись словно птицы. От них невозможно было скрыться. Твое лицо мелькало на первых страницах всех римских газет. Я даже видел старика, идущего в туалет с «Ла Стампа», а когда он вышел, первой страницы с твоим снимком уже не было.
Зубки Нино активно трудились над ребрышком.
— Эту сцену ты лицезрел в тюрьме?
Джимми перестал жевать, чуть не подавившись курицей.
— Откуда ты узнал?
Напитано отполировал косточку и отложил ее.
— А кто, как ты думаешь, тебя вытащил?
— Я думал... это... это кто-то другой.
— Как чудесно, что у тебя столько преданных друзей, что ты даже не знаешь, кого и благодарить. Почему ты мне не позвонил, когда попал в беду? Я узнал обо всем абсолютно случайно.
— У меня был один из лучших адвокатов в городе. Я думал, что все и так выйдет отлично. Что еще можно было сделать?
— Всегда найдется, что еще можно сделать. Твоя гордость стоила тебе трех месяцев жизни.
— Намного большего.
Через три месяца разочарования и пасты два раза в день Джимми наконец выпустили. Он сразу же отправился в отель, заказал номер и позвонил Оливии. Учитывая временную разницу в десять часов, он решил, что искать ее надо в клубе. Секретарь сказал, что Оливия вышла замуж день назад и уехала в свадебное путешествие. Джимми, греша на плохую связь, попросил мужчину повторить. После того как секретарь отсоединился, он еще долго держал трубку у уха. Если бы можно было вернуться во вчерашний день! Он смог бы поговорить с Оливией и все исправить. Но теперь поздно.
Напитано вытащил изо рта кусок разжеванного мяса и протянул его собачонке.
— Мне действительно жаль, что ты так глупо попался. В итальянских аэропортах всегда проверяют багаж, странно, что ты этого не знаешь. По-моему, все давно в курсе. К тому же зачем тебе пушка в Италии? Это же не Дикий Запад. Полиция очень строго относится к подобным вещам, особенно после недавних террористических актов.
— Это не мое оружие!
— Конечно.
— Меня подставили. Вероятно, кто-то в отеле его мне подсунул. Замки в чемоданах ни к черту! Я пытался объяснить полиции...
— Да, полицейские умеют слушать, — иронично заметил Напитано, дирижируя обглоданной косточкой. — Есть идеи о том, кто это с тобой проделал?
— Я подрался с вокалистом группы, с которой путешествовал. Вероятно, это он меня подставил, но я не уверен. Конечно, он бесился, но вряд ли был настолько зол, чтобы такое выкинуть.
— Мир полон ничтожеств! — изрек Напитано, потянувшись за шампанским. — Гиганты вроде нас всегда создают себе врагов. Это из-за нашего величия!
— Сколько тебе стоило мое освобождение?
— Дело не в деньгах, хотя, конечно, они сменили хозяина. Есть еще на свете люди, которые мне многим обязаны и всегда готовы помочь. Только налоговая служба остается упертой и неспособной прощать. Это безнадежный случай!
— Я твой должник, Нино.
— Конечно, мой мальчик. О! Смотри!
Один из молодых людей, сидевших за столиком, вскочил, опрокинув тарелки, и ринулся наутек, увидев, как из соседнего здания выбежала группа парней с платками на головах.
Нино облизал пальцы.
— Карлтон, — сказал он в микрофон.
— Вижу, мистер Напитано, — ответил водитель.
— Карлтон работал в спецслужбе, — спокойно произнес Напитано. — Я бы выписал ему чек на кругленькую сумму, если бы он раскрыл какой-нибудь маленький секрет какого-нибудь вашего американского президента, да вот только он отказывается. Никогда вас не пойму.
Пятеро парней разделились, неторопливо приближаясь к машине.
Карлтон вышел из лимузина и встал напротив окна, за которым сидел Джимми. Гейдж увидел широко расставленные ноги и дуло пистолета — да нет, какое там! — неимоверных размеров пушки. Он повернулся к окну, направил дуло прямо Джимми в лоб и нажал на курок.
Джимми истошно закричал и упал на пол автомобиля, пытаясь зарыться лицом в ковер. Внутри герметичного салона все завибрировало от выстрелов. Джимми насчитал их три. Он с изумлением услышал смех Нино и медленно сел. Пятеро парней попятились, с ужасом глядя на Карлтона, а затем и вовсе исчезли в том здании, из которого вышли. Карлтон вернул пистолет в кобуру. Джимми растерянно смотрел в окно. Пули явно не были холостыми и торчали в стекле, словно попавшие в мед мухи.
— Впечатляет, не правда ли? — Напитано указал на окно. — Последнее слово техники, разработано НАСА. Сверхпрочный материал толщиной в три дюйма. Отличная шутка, да? Джимми, ты бы видел выражение своего лица! Вся жизнь пролетела перед глазами? Собирался уже с ней проститься? Вспомнил все важные детали — от маминой сиськи до первого поцелуя? — Нино отправил в рот бобы, и несколько зерен упало ему на колени.
Джимми подумал, что когда-нибудь, наверное, сможет восстановить в памяти этот момент и посмеяться над ним. Когда-нибудь... но явно не в этой жизни!
— Когда ты приступишь к работе?
— Чем раньше, тем лучше, — ответил Джимми, чувствуя, как все еще сильно колотится сердце. — Мне придется одолжить у тебя десять тысяч долларов — ты сможешь постепенно вычитать их из моей зарплаты весь следующий год. Я бы не стал просить, но мой близкий друг в беде.
— О, друзья познаются именно в беде! — Напитано потер пузо. — Положу чек тебе на стол.
— Спасибо. — Джимми постучал пальцем по толстому пуленепробиваемому стеклу: — Зачем тебе такой танк? Кого ты опасаешься?
— Всех, мой мальчик, всех. — Напитано отправил в рот бобы, упавшие на брюки. — Хотя я больше не страшусь смерти. Мне не приходится о ней думать. У Нино пи забот, ни хлопот. Секс прекрасен, еда и питье великолепны, а безопасность — безупречна. — Он похлопал по стенам лимузина. — Даже если Карлтон наедет на противотанковую мину, вреда от нее будет не больше, чем от взорвавшейся зажигалки.
— Вот только одна проблема, Нино: подобные штуки рассчитаны на прямые нападения, на взрывы, пули и прочее. А настоящие умные мерзавцы никогда не следуют банальным правилам. Они приходят оттуда, откуда не ждешь. Нет безопасных мест.
— Поживем — увидим. — Напитано взмахнул в воздухе куском картофельного пирога и впился в него зубами. — Думаю, теперь тебе надо работать в журнале немного в другом направлении. Было бы глупо пытаться повторить свой прошлый успех. — Он жевал с открытым ртом. — Яйцо создал такую рекламу изданию, такую фантастическую... стимуляцию. — Нино ухмыльнулся удачно подобранному слову. — Мы оказались в выигрыше. Пока ты сидел в римской тюрьме, я налаживал контакты. От этой дамы с канала Си-эн-эн жутко воняло, — он поморщился, — но зато с ее помощью мне удалось заполучить тридцать минут в прямом эфире с Ларри Кингом. Увы, такие возможности редки, и теперь пора уложить наше Яйцо спать и забыть о нем. Может, тебе применить свой талант в жанре очерка...
— "Наше" Яйцо?
— Дух смерти только добавил тебе очков, Джимми. Теперь все станут тебя читать... — Напитано заметил недовольный взгляд Джимми. — В чем дело?
— Нино! — Джимми смотрел в ноги Напитано, и мысли хаотично метались у него в голове. — Я понимаю, что тебе выгодно всячески спекулировать на теме Яйца и его письма, я уже взрослый, все эти приемы знаю. Но сейчас настало время признаться — это ты написал письмо? Скажи мне правду, я должен знать. Если я узнаю, что ты мне лгал, тебя не спасет твоя жалкая колымага.
Напитано откусил еще пирога и рыгнул. Запахло корицей.
— Я не боюсь никого и ничего. Я в большей безопасности, чем сам папа римский!
— В папу римского стреляли, когда он благословлял толпу на площади Святого Петра. — Джимми изобразил, будто нажимает на курок воображаемого пистолета, наставленного на Напитано. — Бах! Вот так все и может произойти. Бах, и весь этот миленький кожаный салончик будет заляпан мозгами.
— Не смешно, — отодвинулся Напитано.
— Так это ты послал письмо? — Джимми приставил дуло — указательный палец ко лбу Нино. — Правду, и только правду, Нино. Иначе я выстрелю.
— Мистер Напитано? — Голос Карлтона прозвучал неожиданно громко.
— Все в порядке, Карлтон. — Напитано разгладил шелк на коленях и посмотрел на Джимми. — Я не придумываю монстров. Я только на них наживаюсь. Но в одном ты прав — безопасных мест действительно нет.
Глава 26
— С переездом, — поздравил Яна Джимми.
— Мелроуз был настоящим сортиром, — поморщился Ян, облокачиваясь на черную плиту, напоминающую саркофаг. Это был болезненного вида истощенный денди с тоненькими усиками и в черном костюме с молниями на рукавах, груди и бедрах. В таком облачении он походил на недокормленного астронавта.
Галерея «Инферно» стала известна миру несколько лет назад, когда Джимми написал о ней статью. Тогда она напоминала скорее дешевую забегаловку, в которой собирались никчемные неудачники, привлеченные бесплатной выпивкой и канапе. Первая выставка включала в себя авторский экземпляр «Психо» с подписью Тони Перкинса, черный ящик из упавшего самолета и пару рождественских открыток от серийных убийц. Обзор Джимми оказался очень едким, но выставка все равно прошла на ура. Насколько же велика сила прессы! Достаточно даже самого критического замечания, чтобы люди заинтересовались.
Теперь галерея находилась в Санта-Монике, недалеко от пляжа. Помещение выглядело очень элегантным с его высоким потолком и музейным освещением.
Джимми остановился у картины Джона Уэйна Гейси. На полотне были изображены Пого с Яном и его женой Клео, высокой хрупкой женщиной в черном платье без бретелек. На Яне тоже был черный костюм и красный галстук. Пого красовался в рубахе с белым жабо, красной шляпе и полосатом пиджаке. Всех троих художник запечатлел с одинаковыми улыбками.
— Боюсь, эта не для продажи. Она из нашей частной коллекции, — пояснил Ян. — Джон закончил ее за два дня до казни.
— Ты, Клео и Гейси — столик в аду вам троим уже заказан.
— Ян? — В компании молодой пары, державшейся за руки, появилась Клео. На ней было черное платье в горошек, рыжие волосы, подстриженные под пажа, напоминали шлем. — Андерсены хотят купить большую картину Рамиреса. Я разрешила взять ее домой.
— Сегодня у нас праздничный ужин, — объяснил мистер Андерсен стеснительно. Это был странноватый тип в летних хлопчатобумажных брюках и такой же рубашке. Рядом с ним его тонкая и почти прозрачная жена напоминала моль. — Клео сказала, что вы не собирались расставаться с картиной до начала выставки, но...
— Чушь, Кристофер, — ответил Ян. — Для вас двоих все, что угодно!
Он взмахнул кистью и подождал, пока помощник принесет рисунок в карандаше. На огромном листе изображалось тело со вскрытыми внутренностями.
— Вот видите, здесь подпись самого Ричарда Рамиреса, — пояснил Ян, указывая на нижний правый угол. — Ричард так обозначает только особенные свои работы.
Андерсены склонились над картиной.
Джимми медленно бродил по галерее, все еще чувствуя боль в спине. Перед ним предстал шедевр Джеффри Дамера — металлические коробки для завтрака, сваленные на стол для бальзамирования, изготовленный в девятнадцатом веке. Стоила эта композиция всего шесть тысяч долларов. Джимми направился в соседнюю нишу, но и там было все то же самое. Стены украшали огромные фотографии из газовой камеры калифорнийской тюрьмы. Работы Кэрила Чессмана оценивались в пятнадцать тысяч долларов.
— Эти снимки чудеснейшее приобретение, — прокомментировала Клео, приближаясь к нему. Подол ее платья задел ногу Джимми. Задорная прическа ее молодила, но лицо Клео напоминало погребальную маску — столько на нем было косметики. Определить ее возраст было невозможно. — Дело в том, что газовые камеры больше не запускают, а смертельная инъекция куда менее драматична.
— А что скажешь о повешении?
— Повешение ассоциируется с историей и не представляет такой эстетической ценности для настоящего коллекционера, — серьезно произнесла Клео. На ее тонком запястье поблескивал золотой браслет. — Хотя, конечно, эрекция меняет дело. Знаешь, у многих повешенных это случается — член встает как каменный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27