Он шел к своему заброшенному когтеджу. Сара хотела, чтобы они жили вместе, она не желала принимать его вечные отказы. Может быть, сказать ей правду? Если она действительно любит его, то примет таким, какой он есть. Она сохранит его тайну и будет счастлива разделить с ним свою жизнь, с тем, кто даже не является мужчиной в полном смысле этого слова.
У него вырвался звук отвращения.
И, возможно, она еще и захочет утолить его жажду и разделит с ним его мерзкое существование.
И, возможно, собаки станут петь, а свиньи — летать.
Отвращение к тому, кем он был, нарастало в нем, злобное, горячее, желчное. Даже если бы она сама захотела этого, он никогда бы не позволил ей присоединиться к жалкому подобию его жизни. Она была созданием света и красоты. Приговорить ее к вечному мраку и ужасу было бы жесточайшим деянием, худшим из всех возможных.
«Я должен оставить ее, — вяло думал Габриель. — Уйти из ее жизни и никогда не возвращаться». Он проклинал себя, называл эгоистичным ублюдком за то, что не мог поступить так. Последние двести лет он жил в одиночестве, очень редко соприкасаясь с людьми и их смертным миром. Но вместе с Сарой он сделал шаг в этот мир. Из-за нее он прибыл в Париж, сидел рядом с ней в ресторане, как любой из людей, гулял в парке, каждый вечер бывал на спектакле в театре.
Он позволил себе овладеть ею, и на эти краткие мгновения его мрак озарился светом, исходившим от нее. Странно, но жажда крови умолкала перед его мужским желанием. Держать ее в своих объятиях, любить ее было для него спасением, избавлением от темноты и мерзости. Этим она заслужила его бесконечную любовь и благодарность.
Сара…
Ее свет пронизывал его. У него возникало странное чувство, что если бы он исповедался во всех своих чудовищных грехах против человечества, силой ее любви грехи его были бы отпущены.
Входя в свой коттедж и запирая дверь, он решил, что не может ее оставить. Она была смыслом его жизни. Он не уйдет, пока она сама не захочет этого.
Беззвучными шагами Габриель спустился в подвал. Дверь имела прочные замки с обеих сторон. Наружный защищал от непрошенных гостей ночами, внутренний-его сон днем Отперев дверь, он вошел в подвал и повернул ключ изнутри. Молча пройдя по грязному полу, снял плащ и улегся в длинный сосновый гроб.
Закрыв глаза Габриель отдался воображению. Сара в костюме принцессы Авроры делала перед ним пируэты, а он был ее принцем. Но в его сне не принц пробуждал Аврору поцелуем — Аврора спасала его, давая ему каплю своей крови. Он становился свободен от вечного мрака.
Спрятав лошадь за деревьями, Морис привязал ее и направился к коттеджу. Шаги его заглушала влажная трава.
«Итак, — с удовлетворением отметил он, — вот место, где обитает дьявол».
Сердце его ходило сумасшедшими толчками, когда он приближался к коттеджу с южной стороны. Прерывисто дыша, Морис уставился в окно. Комната была пуста. Нахмурившись, он обошел дом, заглядывая в окна. Все комнаты казались пустыми. Но все же было еще темно, и он не был в этом уверен.
Озадаченный, Морис отошел за кустарник и присел на корточки. И тут предрассветные лучи осветили небо. Он решил вернуться к дому. Его догадка подтвердилась: в комнатах никого не было. Где же Габриель? Вернулся назад в город? Или, возможно, есть еще комната внизу?
Он подергал рамы и дверь, но они были надежно заперты. «Странно, — думал Морис, — если здесь давно никого нет, то почему дом заперт изнутри'' Странно и то, почему Габриель с его большим состоянием поселился в этом заброшенном месте?»
Чувствуя, как возрастает с рассветом его храбрость, Морис нашел заостренный камень и разбил им одно окно. Он прислушался, ожидая, не разбудил ли кого, и, ничего не заметив, пролез через небольшое отверстие.
Он помедлил посреди комнаты, прислушиваясь, но его сердце билось так сильно, что заглушало все остальные шумы. Собравшись с духом, Морис начал обходить комнаты одну за другой. Густой слой пыли покрывал нол, по углам и на потолке висела паутина. Крыса устроила себе нору в очаге на кухне.
Волна страха захлестнула его, когда он стал спускаться в винный погреб, и все же, минуя лестницу, Морис дошел до нижней площадки перед дверью. Вытерев пораненную стеклом руку о брюки, он взялся за щеколду. И тут его пронзил первобытный ужас: ему почудился оскаленный череп, в глазных впадинах которого вдруг засверкали кроваво-красные глаза. Морис ощутил смерть, тление и близость ада и, не выдержав, с хриплым криком помчался по ступенькам наверх. Ни разу не остановившись в доме, он добежал до окна, выбрался наружу и, не обращая внимания на кровь, льющуюся из раны на руке, пронесся по влажной траве и вскочил в седло. Стегнув лошадь, он полетел так, словно все гончие ада гнались за ним, спеша убраться подальше от проклятого обиталища дьявола.
Запах крови, горячей и свежей, пропитанной страхом, долетел до ноздрей Габриеля, пробудив от мертвого сна.
Он сел, все его чувства были обострены.
Вытягивая шею, он принюхался к воздуху, словно волк, чующий добычу по ветру, и снова уловил этот кружащий голову запах свежепролитой крови.
Кто-то побывал в его коттедже.
Он склонил голову набок и, прикрыв глаза, прислушался.
Опасность миновала. Вторгшийся в его владения позорно сбежал, оставив лишь несколько капель крови, пропитанной страхом.
Теперь придется подыскать себе новое убежище, думал он, вновь погружаясь в сон, похожий на смерть. Или придется убрать несчастного смертного, посмевшего выследить его и вторгнуться в его жилище.
Зялая улыбка изогнула его губы. Ради Сары он должен взять жизнь Мориса. Нужно поторопиться уничтожить его.
— Что с тобой, Морис? — спросила Сара. — Вид у тебя такой, словно ты столкнулся с призраком.
— Сара-Джейн… — Он споткнулся и едва не упал — страх, пережитый им, еще давал о себе знать.
— Что с твоей рукой? — поинтересовалась она.
Морис взглянул на руку. Носовой платок, которым он обмотал ее, был весь пропитан кровью.
— Так, ерунда, — сказал он, думая лишь о том, что ему почудилось в коттедже. — Ради всех святых, Сара-Джейн, поверь: он-дьявол!
Обеспокоенная его поведением, Сара закрыла дверь и плотнее запахнула пеньюар.
— Ты еще не оставил этот вздор? Ради этого ты вытащил меня из постели, не дождавшись утра? Чтобы сказать мне, что Габриель — дьявол?
— Но это правда. Пойдем со мной, и ты убедишься.
— И что же такое ты увидел?
— Ничего.
— Морис, это бессмыслица.
— Я не видел ничего, кроме запертой двери. Но важно, что я чувствовал, Сара-Джейн. Никогда в жизни мне не казалось так явно, что дьявол находится рядом со мной. Ты должна верить мне, это нечистый.
— Присядь, — сказала Сара. — Я налью тебе коньяку и перевяжу руку.
Вяло кивнув, Морис упал на диван и закрыл глаза. Он не мог забыть ужас, пережитый им в коттедже, образ дьявола, привидившийся ему во тьме, и дыхание смерти.
— Готово, — сказала Сара, подавая ему бокал с коньяком. — Пей, тебе станет легче.
Пока он потягивал коньяк, она стерла кровь с его руки, смазала рану мазью и забинтовала.
— Я сейчас оденусь, — сказала она, — и мы пойдем взглянуть на этот коттедж.
— Боюсь, это не слишком хорошая идея.
— Я хочу увидеть все сама.
Часом позже они подходили к коттеджу. В свете раннего утра жилище выглядело достаточно мирно. Но было очевидно, что дом запущен, и довольно давно. Плющ совсем одичал и со шпалер перекинулся на стены, обвивая весь дом. Окна были покрыты грязью и пылью, а дымовая труба оказалась полуразрушенной.
— Возможно, не стоит подходить ближе, — сказал Морис.
— Не будь смешным. Раз мы проделали этот путь, то должны войти. Я, по крайней мере, уж точно это сделаю.
Сара решительно рванулась вперед и двинулась в обход дома, пока не оказалась перед окном, разбитым Морисом. Увидев на подоконнике бурые пятна, она вздрогнула, поняв, что это кровь из его пораненной руки. Она вытащила из рамы последние осколки и, подобрав юбки, приготовилась карабкаться через отверстие.
— Подожди. — Морис дотронулся до ее плеча. — Я пролезу через окно и открою тебе входную дверь. Не стоит пачкать платье.
— Превосходное решение, — согласилась Сара.
Спустя минуту входная дверь со скрипом растворилась, и она вошла в коттедж. Повсюду царило запустение, но Сара подумала, что когда-то эти комнаты были очень приятными.
Придерживая юбки, чтобы не запачкать их пылью, густым слоем лежавшей на полу, она переходила из комнаты в комнату, слыша, что Морис следует за ней, но вскоре шаги его замедлились.
Она обошла все и вернулась к Морису.
— По-моему, здесь никого не было уже много лет, — заметила она.
— И ты ничего не чувствуешь?
— А что я должна чувствовать?
Тряхнув головой, Морис схватил Сару за руку и потащил к лестнице, ведущей в погреб, заставив пробежать по ступенькам вниз. Когда они оказались перед запертой дверью, волосы на затылке Мориса начали приподниматься от страха.
— Не станешь же ты утверждать, что ничего не чувствуешь? — воскликнул он.
— Я чувствую себя дурочкой из-за того, что послушала тебя.
— Он за дверью, — сказал Морис. — Я знаю это.
— Нет, это просто смешно. Габриель вполне нормальный человек. Зачем ему быть здесь, в этом грязном подвале?
Но проговорив это, она вспомнила заброшенное аббатство в Лондоне.
— Положи руку на дверь и скажи, что чувствуешь.
Преисполнившись внезапно тревогой, Сара приложила руку к двери и в тот же момент поняла, что Морис прав. Габриель находился там, внутри. Его присутствие она ощущала так же ясно, как и руку Мориса на своем плече.
Но для нее в этом не было ничего дьявольского, она была лишь растерянна и сконфужена. Зачем он здесь?
— Габриель!
Уходи.
Его голос возник в ее сознании, и ей тут же расхотелось знать, зачем он таится здесь и что у него за секрет.
— Ты почувствовала? — спросил Морис.
— Нет. Давай уйдем отсюда.
— С тобой что-то не так? — встревожился Морис, сжимая распятие в кармане жакета. Это было очень дорогое и довольно увесистое распятие из чистого серебра. — Почему ты вдруг так заторопилась?
— Мы должны быть на репетиции после полудня. Я бы хотела до этого вздремнуть. Идем, Морис, здесь нет ничего, кроме рухляди.
Он последовал за ней, потому что ему тоже не терпелось выбраться из этого проклятого места, но не поверил ее словам ни на мгновение. Она уловила что-то, иначе у нее не отлила бы так внезапно краска со щек.
Габриель поднялся на закате. Принес воды из колодца позади дома и искупался, затем сменил одежду и упаковал свои немногочисленные пожитки.
Со сверхъестественной скоростью он помчался в город и снял лучший номер в отеле «Париж». Распаковавшись, заказал букет цветов и ужин в номер в полночь. После этого покинул отель.
В течение часа Габриель блуждал по улицам. Ради Сары он привык находиться в гуще человеческого потока, проводить вечера в театре, ужинать с ней в ресторане, танцевать, хотя ему и приходилось избегать зеркал и прочих отражающих поверхностей. Если она пожелает, он будет сопровождать ее вместе с труппой в Лондон, когда та покинет Париж.
Он абонировал ложу, из которой каждый вечер следил за ее танцем, загипнотизированный ее красотой и непринужденной грацией.
Каждый шаг, жест, выражение лица говорили о совершенстве.
Но Морис… Габриель задержался на мысли о нем. Нужно что-то решать с этим молодым человеком, который, хотя и не знает ничего наверняка, но слишком о многом догадывается. Первым его желанием было убить Делакруа, но он не мог сделать этого. Сара была привязана к нему. Хотя разве это не повод? Раз она так симпатизирует Морису, он должен умереть.
Пробормотав проклятие, Габриель прогнал от себя мысли о Морисе и вновь обратился к тому чуду, каким являлась для него Сара-Джейн.
Он снова поджидал ее вечером у театра, и она скользнула в его объятия, сияя счастьем и сознанием того, что танцевала она, как всегда, великолепно.
— Что мы будем делать сегодня? — спросила она, прижавшись к нему.
— Зайдем ко мне в отель? — как бы случайно предложил он.
— К тебе в отель? — Она чуть помедлила. — Да, конечно, мне нравится эта идея.
Сара была удивлена, увидев, что он нанял карету, и еще более поразилась, когда они подъехали к отелю «Париж».
— И ты здесь остановился? — спросила она.
Когда они вошли в холл, глаза ее полезли на лоб. Никогда в жизни она не встречала такого великолепия и роскоши: ковры, драпировки, широкая парадная лестница, гигантская люстра почти как у них в театре на лепном, покрытом фресками потолке.
Его комната казалась громадной. Тяжелые бархатные шторы закрывали окна. Кровать, соперничающая размерами с комнатой, была украшена в изобилии латунным литьем, мебель красного дерева и диван, обитый дамассе.
Сара сделала неспешный круг по комнате, осматривая и трогая все на своем пути, и вдруг заметила, что нигде нет бокалов.
Но прежде чем она успела пожаловаться на это упущение, в дверь постучали и на пороге возник молодой человек в униформе, державший в одной руке накрытый салфеткой поднос, а в другой — букет цветов.
Габриель взял цветы и с галантным поклоном вручил их Саре.
— Это тебе, дорогая.
— Какой чудесный букет, — пробормотала она, тронутая тем, как он тщательно обставил их встречу. — Благодарю тебя.
— Я еще нужен, месье? — спросил служащий.
— Можете быть свободны. Молодой человек расширенными глазами, уставился на монеты, вложенные в его ладонь Габриелем.
— Благодарю вас, месье. Если вам что-нибудь понадобится, непременно дайте знать. — Поклонившись, он вышел из комнаты.
— Насладись как следует ужином, дорогая, — предложил Габриель. Он поставил поднос на маленький столик у окна и поднял салфетку. — Надеюсь, тебе это понравится. — Он придвинул один стул для нее, а на другой сел сам.
— Выглядит соблазнительно, — сказала Сара. Склонив голову набок, она улыбнулась. — Ты уже наверняка поужинал?
Габриель кивнул:
— Да, но это не должно повлиять на твой аппетит.
— Я уже привыкла ужинать одна, — ответила она со вздохом. — Ты уверен, что не хочешь?
Желудок свело, когда он бегло глянул на ее тарелку, наполненную мясом и овощами.
— Да, вполне.
Наполнив вином бокалы, он подал ей один.
— За тебя, моя ненаглядная Сара, — сказал Габриель, слегка касаясь своим бокалом ее. — Пусть жизнь даст тебе то счастье, которого ты заслуживаешь.
Сара глянула на него из-за края бокала и вся вспыхнула, едва встретились их взгляды.
— За нас, мой ангел, — произнесла она, поднимая бокал. — Возможно, вся жизнь будет нашей, мы разделим ее.
— Это мое самое горячее желание, — порывисто сказал он.
Пылкость его слов и взгляда словно заволокла ее мягкой теплой дымкой. Зачарованная сквозившим в его серых глазах обещанием, Сара приступила к еде, хотя с трудом различала ее вкус.
Она думала только о Габриеле и не могла удержаться от того, чтобы постоянно не поглядывать на него. Он потягивал вино, и она желала пить сладкие капли с его губ; он поставил бокал на стол, пробегая пальцами по его тонкой ножке, и она желала, чтобы его руки так же ласкали ее.
Он улыбнулся, словно читая ее мысли, и она почувствовала, что краснеет, и все же не могла оторвать от него взгляда, любуясь шириной плеч и мужественной красотой его лица.
Он был одет в свободную белую рубашку, темно-коричневые брюки и мягкие ботинки того же оттенка. Сара решила, что он очень похож на принца из «Спящей красавицы», раз пробудил ее к неизведанной жизни, полной восторгов, любви и страсти.
— Чт о ты делала сегодня? — спросил Габриель, когда она отставила тарелку.
— Что делала? — Она вдруг почувствовала себя неловко, вспомнив, как забралась днем вместе с Морисом в заброшенный коттедж. На время спектакля и свидания с Габриелем она начисто забыла об этом происшествии.
Габриель нахмурился, слегка сдвинув брови.
— Что-нибудь не так, дорогая?
— Не так? Нет, ничего особенного. О чем ты спрашивал?
— Ты не умеешь лгать, Сара.
— О чем ты?
— Что-то беспокоит тебя, и я хотел бы знать что…
— Ничего, совсем ничего
Он не поверил ей. Она увидела, как сухо поджались его губы, почувствовала, как его взгляд проникает в нее. Ей показалось, что его серые глаза читают ее сердце, душу, сознание…
— Ничего необычного, — снова сказала она. — Мы с Морисом совершили небольшую утреннюю прогулку.
— В самом деле? — голос Габриеля был ласковым, словно шелк. — Так расскажи, как поживает твой молодой человек?
— Он не мой молодой человек, — порывисто возразила Сара. — Мы всего лишь друзья.
— Кажется, он повредил себе руку? Сара прикусила нижнюю губу.
— Да, он… порезал ее осколком стекла.
— Какое невезение.
— Да. Мы остановились у заброшенного коттеджа, и там Морис порезал руку.
— Надеюсь, ты позаботилась о нем? Иногда простой порез может оказаться очень опасным, попадет инфекция и… надо соблюдагь осторожность.
Сара кивнула, смутно понимая, что речь идет совсем не об этом ничтожном порезе Мориса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34