Мы заключили «китайскую сделку» – то есть сделку, не требующую ни присутствия адвокатов, ни даже письменного свидетельства. Она основывается на взаимной выгоде и поэтому скрепляет участников прочнее, чем любой закон.К тому времени, когда прибыла домой, я чувствовала приятное возбуждение. Наконец что-то происходит, сказала я себе и миссис Мортимер. Зеркало, висящее в холле, отразило мой сияющий взгляд и разрумянившиеся щеки. Мне даже представилось, как через год, комкая мокрый носовой платок и смахивая слезу, я провожаю его в Никарагуа. Никарагуа… Почему именно Никарагуа? На свете столько других мест. Просто мальчишеская тяга к авантюрам с легкой примесью политики? Или что-то более глубокое? Ладно, не мое дело. Какое восхитительное чувство свободы: ничего не надо выяснять. Большое облегчение. Он сказал: «Это случится», – и не только о сексе. Пусть так и будет.Я решила ничего не писать и не говорить Саскии. To, что происходило, касалось только меня. Пронюхай она что-нибудь – предприятию конец, она камня на камне от него не оставит. Кроме того, мне сейчас вообще не хотелось с ней говорить. Она начинала разворачивать кампанию за приезд Дики в Лондон, и на ближайшее время я предпочитала ограничиться лишь письменным общением. В письмах гораздо проще себя контролировать. Хвала миротворцам, конечно, но для меня мир означал отсутствие Дики. И Саскии придется уважать мои чувства.С такой – вполне понятной – мешаниной, какая царила у меня в голове, я не могла усидеть на месте и сразу же снова выскочила из дома. Завернула в мастерскую. Она уже закрывалась. Рэг ушел разносить готовые заказы, следов присутствия Спитери-младшего не наблюдалось. Джоан ничуть не изменилась, и я испытала злорадное удовольствие от того, что наблюдаю ее махи с другой, безопасной, стороны прилавка. Поскольку был вторник, волосы уже успели засалиться, хотя не до критического уровня. Из-под неизбывной тени, которую упавшая прядь бросала на лицо, тем не менее была видна приветливая улыбка.– Ну, как дела? – спросила я, всеми порами излучая дружелюбие.– Ужасно, – откликнулась Джоан. – Просто кошмар.У меня все перевернулось в животе, или что там на самом деле происходит, от чего сжимается диафрагма? Уходя, я обещала мистеру Спитери, что, если дела пойдут совсем плохо, вернусь – хотя бы на время, пока мне не найдут замену. Но в этот момент все мое существо восстало против такой перспективы.– А где этот придурок? – поинтересовалась я.Джоан в отчаянии воздела руки, тряхнула головой, откидывая волосы, и успела злобно сверкнуть глазом, пока упавшая прядь снова не закрыла его. Я машинально сунула руку в консервную банку, стоявшую на прилавке, достала оттуда маленькую круглую резинку и, не говоря ни слова, протянула ей. Она так же машинально и также молча взяла ее, стянула хвост на затылке и призналась:– В тюрьме.Вот те на!– Что?! – хрипло переспросила я. Без защитного прикрытия глаза Джоан мигали беспомощно, по-совиному. – Почему, черт возьми? Он что, растратил деньги? Изнасиловал клиентку? – гадала я. Свет моего радужного будущего мерк на глазах. «У меня достаточно свободного времени…» – звучал в ушах голос Саймона. Мое сердце сжалось. Черт бы побрал этого Спитери-младшего. В тюрьме?– Он угнал машину, и у него нашли гашиш…Ну, за это его, увы, не отлучат пожизненно от окантовки картин. А жаль. Я тяжело опустилась на стул.– Господи, значит, мне придется-таки возвращаться?Джоан заметно встревожилась.– Да нет, зачем? – возразила она. – Я хочу сказать, что прекрасно справляюсь, и Рэг тоже. Манос, конечно, порой доставляет хлопоты, но свою работу делает. Мы можем…– Манос?– Сын мистера Спитери…– Как, скажи на милость, он может делать свою работу, когда сидит в камере?– Ох, тетушка Эм! – рассмеялась Джоан. – Это мой Чарли в кутузке, а не Манос.– Чарли? Час от часу не легче! Ты что, опять с ним сошлась?! – На самом деле я готова была расцеловать ее на радостях.– Это было ошибкой. Больше никогда не сделаю ничего такого, – угрюмо пообещала Грязнуля.– Прости, – спохватилась я. Она передернула плечом. Надо сказать, что в целом она сейчас не напоминала раздавленного червяка, как бывало прежде, и я не преминула это отметить: – Ты хорошо выглядишь, Джоан.– Вы тоже. – Она оглядела меня с ног до головы. – Можно даже сказать, что вы выглядите потрясающе.– Вот видишь, что делают каких-нибудь несколько недель отдыха от однообразной работы… – я склонилась к ней через прилавок, – и отсутствие любовных неприятностей. Мне жаль, что с Чарли случилось такое несчастье.– Ничего, между нами все равно все было кончено. Думаю, мне стоит вообще на время завязать. – Она вздохнула и аккуратно поправила образцы на витрине. – Из этого почти никогда ничего не выходит, ведь правда?– Нуда. Если ждешь и надеешься, – чересчур бодро согласилась я. – Умерь свои ожидания, и, вполне вероятно, что-нибудь получится.По дороге домой я купила открытку для Джилл: жеманная пара эдвардианских времен на фоне розового куста; у нее в руке зонтик, он – без шляпы, с пышными усами; их руки тянутся к одному и тому же бутону, едва не соприкасаясь. Подпись: «Любовь в цвету». Чтобы смягчить озорную выходку, я, как мне показалось, весьма остроумно, прибавила: «Только берегись шипов», а на обороте написала, что скоро позвоню, чтобы договориться, как организовать мой приезд в конце мая, и, опустив открытку в ящик, подумала: что – организовать? Например, двуспальную кровать? Мне припомнилась прелестная маленькая комнатка, где я обычно останавливалась, наезжая к ним, – с развевающимися на ветру занавесками и вышитым покрывалом на узкой кровати, в которой я чувствовала себя как балованное дитя. «Там, утомясь веселою игрой, царица любит отдыхать порой; из сброшенной змеей блестящей кожи – для феи покрывало там на ложе». У. Шекспир. Сон в летнюю ночь. (Перевод Т. Щепкиной-Куперник.)

Гм, а кто же не знает, что случилось с Титанией…Завтра пойду на выставку Ауэрбаха и возьму для Сасси этот проклятый каталог, чтобы заткнуть ее. Она иногда бывает такой настырной. Шагая домой, я подумала: обратной дороги уже нет… Глава 18 Папа и Джудит решили на время расстаться. Грустно и очень неприятно. Если бы не это, все у меня было бы очень, очень хорошо. Я так пока и не дождалась каталога! В чем дело? Я тебе что, уже безразлична? Мы работаем как сумасшедшие. Я многому научилась. Он гораздо симпатичнее, чем ты можешь себе представить. Надеюсь, ты хорошо проводишь время, чем бы ты там ни занималась!
Верити, которая в настоящее время работала над инсценировкой, основанной на опыте Джоан, – весьма отдаленно, разумеется, основанной, потому что она переосмыслила свою героиню, сделав ее очень красивой, очень богатой и очень властной, – снова впала в уныние. Она пила минеральную воду, добавляя в нее несколько капель лимонного сока, это давало ощущение морального удовлетворения, но облегчения, в отличие от алкоголя, не приносило. Тем не менее, поклявшись не пить, она ни разу клятву не нарушила. Даже когда позвонил Марк и сообщил, что собирается встречаться с другой женщиной, но прежде желает знать, была ли Верити до конца искренна, когда написала ему, что между ними все кончено. Пока он говорил, она кусала кулак, чтобы ни единый всхлип, ни единый вздох не вырвался наружу, а по окончании его краткой речи ответила:– Да, разумеется. Желаю удачи. Надеюсь, ты будешь счастлив.Судя по его тону, Марк не был в этом так уж уверен, и ее благословение не доставило ему особого удовольствия.Положив трубку и обращаясь к телефонному аппарату, Верити сказала: «В лучшем случае он блефует, в худшем – говорит правду. Но в обоих – выставляет себя тем дерьмом, каким и является на самом деле. Почему бы ему просто не оставить меня в покое?»Вернувшись к компьютеру, она с ходу написала диалог между героиней и героем, в котором тот униженно просил прощения за все. Это принесло некоторое удовлетворение. Его пространные жалкие извинения плавно перетекали в авторский плач по всем женщинам, чья честь была поругана. Верити прекрасно понимала, что все это придется вычеркнуть, – герой не испытывал ни малейшей вины за то, что, будучи таким, какой есть, одновременно состоял в любовных отношениях как с героиней, так и с мужчиной. Это была пьеса о любвеобильных девяностых, так по крайней мере Верити «позиционировала» свой труд, и всякий намек на предубеждение был бы неуместен. Тем не менее сочинение подобной сцены явилось полезным упражнением, доставившим мстительное удовольствие. Она собиралась сохранить ее для следующего своего опуса. При той депрессии, в какой пребывала Верити, ко времени, когда она подошла бы к написанию очередного произведения, с любвеобильными девяностыми будет покончено, начнется беспощадный двадцать первый век, в котором извращенцев будут кастрировать, а женщин можно будет видеть, но не слышать… Верити смотрела на экран компьютера. – На сегодня вполне достаточно, – вслух произнесла она, понимая, что, если попытается продолжить, непременно скатится к цинизму. Завтра будет день – будет и пища. О Господи, зачем она так с ним говорила?! Может, поплакать? Но если плакать, решила она, то не в одиночестве. Четверть седьмого, солнце – точнехонько над нок-реей, и если Маргарет никуда не ушла, то она дома. Буржуазный интерес подруги к особям противоположного пола Верити находила захватывающим, воодушевляющим и – в этом она была совершенно уверена – обреченным на неудачу. Когда эта обреченность станет очевидной и для подруги, они с Маргарет сядут рядышком и все спокойно обсудят в своей обычной «пинг-понговой» манере: пять минут одна, пять – другая. Верити всегда раздражало, что подруга старалась избегать эмоциональных ловушек. Нормальная женщина должна бесстрашно ввязываться в бой, что-то выигрывать, что-то проигрывать, после чего покидать поле битвы, чтобы зализать раны в компании такой же израненной осколками снарядов наперсницы. Разумеется, вскоре после этого, как правило, происходит новая битва, но что касается ее самой, думала Верити, проскальзывая через калитку и направляясь по дорожке кдому Маргарет, то ее ноги больше не будет на поле этой брани. Да и Маргарет, пожалуй, тоже. Может быть, всему виной лимонный сок, но чувствовала себя Верити очень кисло.Ожидая, пока ей откроют, она рассматривала маленький палисадник, отмечая безошибочные признаки перемен. Не то чтобы эти перемены восхищали, но лучше, чем ничего. Сад Верити, так же как и ее дом, был отмечен индивидуальностью стиля – каменные урны, кустарники и цветы, подобранные так, что цветение продолжалось чуть ли не круглый год, всегда свежие и необычные растения в ящиках под окнами. Сорняки давно оставили надежду проникнуть в ее владения. Маргарет же не проявляла склонности к садоводству, обычно в ее саду росло что попало, тем удивительнее было увидеть живописные звездочки нарциссов вокруг крыльца вперемешку со словно бы чуть испуганными на вид цветками шалфея. Правда, из обширной колористической гаммы первоцветов подруга выбрала не самое гармоничное сочетание.Маргарет открыла дверь. На ней были шапочка для душа, леггинсы и застиранная футболка. Вид у хозяйки был слегка потрепанный, на ней словно бы запечатлелись следы кровавой схватки – будто кто-то пытался перерезать ей горло.– Я увидела из окна, что это ты, – сказала она, втягивая Верити в дом и быстро закрывая дверь.– Смотрю, ты занялась садоводством, – обвинительным тоном произнесла Верити. Потом принюхалась. – Какой чудесный запах! – И внимательно огляделась. В холле наготове стоял пылесос, вокруг царили идеальная чистота и порядок. Даже столик в прихожей был отполирован до блеска и освобожден от обычного хлама, если не считать большую бело-голубую вазу. Верити заглянула в нее, вдохнула аромат и подтвердила: – Восхитительно.– Сухие лепестки, – рассеянно пояснила Маргарет. – Верити, у тебя есть чем заткнуть сливную трубу?Похлопав себя по карманам, та пошутила:– Нет, наверное, все потеряла по дороге.– Я серьезно. – Маргарет рассердилась. – У меня забилась раковина.– Тогда нужна хлорка. Или кристаллическая сода.– Нет ни того ни другого.– А чем она забита?– Всякой дрянью – например, спитыми листьями чая. Не знаю. Кончай расспрашивать. Сделай что-нибудь!Верити нехотя потащилась на кухню. Здесь было не так чисто. Видны следы бессмысленных поисков – дверцы шкафов открыты, кастрюли, бутылки, щетки, отвертки разбросаны по полу.– У тебя есть вантуз? – спросила Верити.– Конечно же, у меня есть вантуз. – И Маргарет вручила подруге приспособление так, словно это не заслуженный той букет.Верити попыталась прочистить раковину. Никакого эффекта, кроме отвратительной вони. Продолжая трудиться, Верити бросила через плечо:– Почему у тебя на ушах кровь?Даже если бы можно было себе представить, что человек не заметил томагавка, застрявшего у него в голове, и обнаружил его лишь тогда, когда добрая соседка указала ему на это, он едва ли был бы потрясен сильнее, чем Маргарет в этот момент. Верити изумленно наблюдала, как подруга подняла руку, ощупала шапочку, вскрикнула: «О Господи!» – и мгновенно исчезла.Верити еще несколько минут сражалась с раковиной, но, не добившись результата, начала шарить по полу в поисках чего-нибудь, чем можно было бы заткнуть отверстие. В глубине души ей хотелось, чтобы рядом оказался мужчина, умеющий справляться с подобными домашними неприятностями; а в самой глубокой глубине души она готова была признать, что в таких делах они, мужчины, полезнее, гораздо опытнее и полезнее женщин. Тут позвонили в дверь. Откуда-то издалека Маргарет призвала «посмотреть, кого там черт принес»…– Мы, кажется, встречались, не так ли? – спросил Колин, входя в дом.– Встречались, – подтвердила Верити и решительно потащила его на кухню. – И вы нам очень нужны!Колин чувствовал себя польщенным, пока не подошел к кухонной двери и не почувствовал, как аромат сухих лепестков сменился гораздо менее приятным запахом.Маргарет с мокрыми, торчащими во все стороны, как пики, волосами, приобретшими оранжевый оттенок, появилась на пороге и обнаружила Верити, склонившуюся над открытым шкафчиком под мойкой, из которого торчала нижняя половина мужского тела, лежащего на спине.– О, – заметила Верити, – ты стала оранжевой.– Рыжеватой, – надменно возразила Маргарет. – Я хотела сделать эдакий огненный нимб из волос – как у Глорианы. Леди Глориана – персонаж легенд о рыцарях Круглого стола и героиня знаменитой поэмы Эдмунда Спенсера (1552–1599) «Королева фей». Современники поэта видели в ней королеву Елизавету I (отсюда – рыжие волосы).

К Верити вернулся ее обычный скептицизм.– А получилось нечто производства Лондонской кирпичной компании.«Глориана» не спасовала.– Чертова краска. Сейчас промою еще раз. – Она подошла ближе, глянула на торчащие из-под раковины ноги и вопросительно подняла бровь.– Колин, – одними губами неслышно пояснила Верити.Маргарет улыбнулась.– Колин, – окликнула она, заглядывая в шкафчик. – Эту фигуру я узнаю везде.Верхняя половина его туловища была скрючена вокруг подставленного под капающую трубу ведра и являла собой натуру, которая наверняка заинтересовала бы Сальвадора Дали. Улыбка Колина скорее напоминала гримасу.– Если ты собираешься завести мужчину, – язвительно заметил он, – советую выбрать такого, который смыслит в слесарном деле…Маргарет пнула приятеля в щиколотку, давая понять Верити, что это шутка.– Вы сказали «завести мужчину»? – насторожилась Верити, обращаясь к Колину. – Но у нее их – сонмы. Зачем ограничиваться одним? Они у Маргарет не задерживаются. Она, знаете ли, слишком привередлива!– Скажем мягче – разборчива, – хмыкнул Колин. Голос из шкафчика звучал прерывисто: Колин, видимо, что-то с натугой отворачивал в этот момент. – Вообще-то я пришел сюда не за этим. Да отворачивайся же, сволочь. Я пришел… вот так, наконец-то… я пришел узнать… еще разок, ну… Не включайте воду… – Он засмеялся. – Узнать, как прошло оксфордское свидание. Ну, с тем парнем, который прислал тебе… Я ЖЕ СКАЗАЛ: НЕ ВКЛЮЧАТЬ ВОДУ, ГЛУПАЯ ТЫ КОРОВА!!!Маргарет открутила кран чуть-чуть, только чтобы позабавиться. И чтобы он перестал болтать. Засунув голову в шкафчик, она подала Колину длинное кухонное полотенце, другой рукой закрывая рот, чтобы не рассмеяться вслух. Лицо Колина было заляпано какой-то жидкой гадостью. Маргарет как можно убедительнее извинилась и взглядом попыталась предупредить его, чтобы молчал. Напрасно старалась – у него были закрыты глаза.– Какого черта ты это сделала? – шепотом допытывалась Верити, тоже давясь от смеха. Стараясь не смотреть друг на друга, женщины корчились от немого хохота. Маргарет попыталась сформулировать более искреннее извинение, но вместо слов из ее рта вырывались лишь какие-то всхлипы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34