Скромница, твою мать!
Как это Балашов с ней живет, с такой? Сам, конечно, тот еще гусь, никогда он Кириллу не нравился, и оказалось, что не напрасно, но девка его вообще атас!.. Теперь видно, что именно — девка! Соплячка длинноносая, прикинулась этакой матроной, страдалицей несчастной, а сама вон не выдержала — глазами молнии так и мечет! Только успевай уворачиваться!
Да ей лет шестнадцать, этой нахалке!
Зыркает она на него! Ну, зыркай, зыркай, всю операцию-то завалила, балбеска! Дураком его посчитала, да?
Наверное, муженек так и говорил. Мол, шеф-то наш — дурак! Когда он еще спохватится. А ты сходи, мол, разведай на всякий случай, вдруг еще чего можно взять попользовать?!
Белье его поносить, допустим. Или там на джипе покататься, пока он, дурак распоследний, делами занимается! А может, не мелочиться, а? Прихватить уж целиком фирму? Зачем она ему, полудурку убогому, который дальше своего носа ни черта не видит?!
— Хватит орать! — услышал внезапно Кирилл и только тогда понял, что все это озвучил в полный голос. Страстно и без перерыва. — Что вы себе позволяете, в конце концов? С ума сошли, так лечиться надо! — прошипела Алена, едва не задевая губами его подбородок, который еще дрожал от негодования. — Уберите от меня свою физиономию! — велела она, тяжело дыша, и резко сдернула с головы шарф.
Перед глазами вспыхнул огонь. Кирилл отшатнулся, взялся ладонью за лоб.
И увидел.
В рыжем всполохе кудрей — гордый лоб, тонкие фарфоровые скулы, теплый свет на ресницах, рябиновую спелость губ. И ярое, немыслимое, черное пламя в глазах.
— Ну же! Отодвиньтесь, грубиян!
Он увидел, что ей не сорок, не шестнадцать, и она не старушка, опоздавшая на электричку.
Увидел ее гнев, ее растерянность, ее неуверенность в завтрашнем дне, где на завтрак обезжиренный творог, а на ужин — «Весна на Заречной улице» или «Приключения Шурика».
На каком он свете, черт подери?!
Что здесь творится?
— Да отойдите же! — И она, рассвирепев окончательно, ткнула в его плечи раскрытыми ладонями.
Кирилл едва устоял на ногах.
— Что это вы орете? — осведомился он, хотя ему было плевать, почему она орет, и волновало только одно — куда делась давешняя мымра?
— Гхм… — от возмущения она некоторое время хватала ртом воздух. — Вы еще спрашиваете? Да вы сами минуту назад орали так, что стены тряслись! Дайте пройти! Что вы уставились?
— У меня были все основания на вас орать! — доложил Кирилл, не двигаясь с места, и постепенно обретая почву под ногами. — Или вы думали, что вам это так просто сойдет с рук? Конечно, вам, наверное, даже в голову не пришло, что я уже все знаю!
— Когда вы говорите, такое ощущение, что вы бредите, — пробормотала Алена себе под нос цитатой из любимого фильма.
Ни единой самостоятельной мысли — во всяком случае, внятной! — в голове не было.
После гневной отповеди, в которой она ни слова не поняла, ее трясло и распирало во все стороны от желания двинуть по его смазливой физиономии. И мир сузился до размеров его кабинета, где хотелось немедленно устроить последний день Помпеи. Она даже огляделась с предельным вниманием, весьма смутно сознавая собственные порывы.
— Сядьте! — приказал вдруг Кирилл.
Внутри у него все тряслось, а перед глазами плыло. От бешенства.
Тише, тише, уговаривал он себя. Не хватало еще сесть за решетку из-за этого мымрястого утенка, неожиданного превратившегося в лебедя! Прихлопнуть которого прямо-таки чесались руки!
И будет тебе — преступление в состоянии аффекта! Успокойся!
Как она смеет так смотреть на него?! Стерва рыжая! Будто это он — засланный казачок, пожаловавший в стан врага вынюхать все, как следует! Будто это его муж украл печать, подделал документы и так далее…
Подумав так, Кирилл понял, что свихнулся.
Она тяжело дышала ему в лицо, и от этого соображать было вообще невозможно. Голова кружилась от запаха кофе, корицы, смутного аромата духов и холодка зубной пасты. Наверное, «Колгейт». Или «Тридцать два» — ваши поцелуи будут свежими двадцать четыре часа в сутки!
Проверить? Реклама часто врет!
О, Господи! Чьи это мысли?! Почему они в его голове? По какому праву? И зачем? И куда их девать?
Он все нависал над ней, а она все сопела ему в лицо — громко, с присвистом, словно не в силах выговорить от возмущения ни слова.
И тут Кирилл заставил себя вспомнить, что происходит.
Она — жена Балашова. Балашов — его подчиненный, паршивая овца в стаде, предатель, иуда, слизняк!..
— Быстро! Диктуйте мне номер телефона! — рявкнул Кирилл.
— Что?! — Шоколад в ее глазах загустел до черноты, и из этой черноты плеснуло на Кирилла презрением. — Вы совсем чокнутый? Уберите руки! Уберите, я сказала, я на вас в суд подам за оскорбления и издевательства! И пусть вообще разберутся, чем вы тут занимаетесь!..
— Браво! — Кирилл уважительно присвистнул. — Что значит талант! Ни на минуту не раскололась! Космодемьянская отдыхает!
Алена покрутила пальцем у виска. Не подлец, не трус — красавчик оказался просто сумасшедшим. Очень жаль.
— Лечиться вам надо, любезный.
— Довольно! — Он со всей дури врезал кулаком по подлокотнику, но ожидаемого эффекта не получилось. Кресло было кожаным и мягким.
Глухой удар никого не напугал. Девица смотрела с жалостью.
— Телефон! — просипел Кирилл на последнем издыхании.
— Чей телефон? — с некоторой заминкой уточнила она, неожиданно осознав, что лучше с ним не спорить.
— Жириновского Владимира Вольфовича! — любезно ответил он.
Алена в панике огляделась. Все значительно хуже, чем показалось сначала. А ей до последней секунды не хотелось верить, что он — на самом деле чокнутый. Уж лучше бы оказался мерзавцем.
— Диктуйте ваш номер телефона, — медленно проговорил чокнутый господин Панин.
Ах — это! Он за ней решил приударить. А что тогда орал? Или за сегодняшний день она совсем разучилась думать и не понимает теперь элементарных вещей? Может, он орал, чтобы темперамент продемонстрировать?..
— Зачем вам? — пискнула Алена, запутавшись окончательно.
В висках звонко били колокола. Очень хотелось хлебнуть кофе, но из его чашки она не решилась, а свою оставила на подносе.
Вопрос — обыкновенный, женский вопрос — довел господина Панина до исступления.
Левая щека у него принялась дергаться, синева в глазах затянулась седыми тучами, челюсть клацнула, зубы скрипнули, и Алена поняла, что он сейчас ее убьет.
— Не хочешь по хорошему, да? Думаешь, успеешь еще муженька предупредить? Да мои ребята уже…
Нет! С нее довольно!
— Не тыкай мне! — психанула Алена.
— Не ори!
— Сам не ори! Мужлан неотесанный!
— Что?! — Он приблизил к ней бордовое от гнева лицо.
Ни секунды больше не раздумывая, Алена нырнула у него под рукой, застряла, дернулась изо всех сил, шарахнула наугад каблуком и попала ему по ноге. Господин Панин взревел, как дикий буйвол.
А что, бывают разве буйволы домашние, промелькнуло у Алены в голове.
И больше никаких мыслей не было.
Вот так, без мыслей, она обогнула стол, споткнулась о какие-то коробки, боком врезалась в кофейный столик, коротко мявкнула от боли, и понеслась к двери.
— Ах ты дрянь! — ударилось в уши, и Алена припустила еще быстрей.
В приемной от нее шарахнулась испуганная секретарша, прижимавшая к груди телефон с явным намерением немедленно вызывать ОМОН, скорую помощь и пожарных одновременно.
— Кирилл Иваныч? — услышала Алена ее тоненький печальный вскрик и помчалась дальше.
Коридор. Чья-то спина, в которую едва не втемяшилась. Лестница. Тут едва не сломался каблук. Была бы почти Золушка. Толпа народа на ресепшене. Как быстро подоспел ОМОН! Или это пожарные? Надо сделать лицо. В смысле, привести себя в порядок. Нет, лучше побыстрей прошмыгнуть мимо. Какой уж порядок, если руки трясутся, а в голове — колокольный звон?!
Будка охранника. Ворота. Еще чуть-чуть. Уже можно отдышаться или еще рано?
Опомнилась она в каком-то переулке. Вокруг была осень, шуршал в ветвях ветер, худая дворняга поскуливала возле мусорного бачка.
Алена нервным движением поддернула сумку на плече.
Все нормально. Все будет хорошо.
Дворняга подняла на нее обеспокоенную морду. Приняла Алену за конкурентку.
Нет, милая, нет.
Может, зря она убежала? Надо было дождаться скорую и вместе с господином Паниным пройти курс лечения. Или ее случай безнадежен?
Или это просто магнитные бури, а? Целый день творится что-то странное и страшное.
Ко всему прочему она где-то потеряла шарф. Свой любимый зеленый шарф. Он так шел к волосам. Очень обидно, очень!
Если он остался в кабинете, хоть какое-то утешение. Может, Кирилл Иванович Панин догадается на нем повеситься, а?
Иначе ей самой придется это сделать. В смысле, удавить его собственными руками. Вот она успокоится, все тщательно обдумает и обязательно удавит. Не станет же она спускать ему с рук эти вопли!
Он был ее последней надеждой, черт побери! Единственной, если быть честной. Больше некуда было пойти, и она пошла к нему.
И что? Он имел наглость оказаться полным кретином! Да еще и с припадками! Везет ей, ничего не скажешь. Впервые в жизни встретила человека с немыслимыми синими глазами, и — пожалуйста. Идиот.
На кой черт тебе идиот, подумалось Алене.
Ответить было нечего.
Жаль, что все так, а не иначе. Они могли бы познакомиться тогда, в магазине. Он, допустим, не позволил бы своей фифе купить белое пальто из Алениной мечты. Придумал бы что-нибудь, наврал, что оно ей идет, как корове седло. Фифа от обиды бы разревелась и пошла бы топиться в Суре. А они бы остались и смотрели друг на друга смущенно, как заговорщики. И пальто он бы купил для Алены. Она, конечно, не приняла бы — как можно! Но ей было бы приятно.
Или нет… Все было совсем не так.
В магазине ничего не случилось, и ладно. Но сегодня-то могло бы случиться.
Он мог бы выслушать ее и помочь. Нашел бы Лешку. Хотя, черт с ним, с Лешкой, зачем его искать? Нашел бы бандитов, вот что! Браво выхватил бы кольт из кармана безупречных брюк и пальнул бы по ним по всем сразу. Или нет. Хуком слева уложил одного, хуком справа — другого, а потом подошел бы к Алене и устало сказал: «Теперь тебе ничто не угрожает, дорогая!» И они бы отправились в ресторан праздновать победу добра над злом. А потом он бы ее провожал и набивался на чашечку кофе. А она бы стеснительно пыхтела, потому что мечтала именно об этом.
Ну куда, куда ее занесло?..
Мечтала же она вовсе о другом! О белом пальто и парижском кафе.
И господин Панин тут ни при чем! Особенно если учесть, что он на Алену даже внимания не обращал. То есть, обратил, но как-то не так, как хотелось бы.
Хотелось? Кому хотелось?
Она споткнулась об эту мысль и дальше думать не стала.
Вернее, приказала себе не думать. Только это очень плохо получилось.
Совсем не получилось, если честно.
* * *
Миша Терехин не зря имел черный пояс по каратэ и разряд по боксу. Реакция у него была моментальной.
Когда у двери квартиры Балашова обнаружились два амбала, настойчиво пинающие дверь, Миша мигом сориентировался и с очень деловым видом стал подниматься на следующий этаж.
Амбалы проводили его хмурыми взглядами.
— У! Падла! Отсидеться решила! — услыхал Миша.
— Тише ты, придурок. Охота с соседями разбираться?
— Да я всех урою!
Последняя фраза Мишу развеселила. Уроет он! Думает, массой возьмет, а мы его — умением! Ишь ты — Кин-конг недобитый!
— Хорош барабанить. Открывай давай.
Послышался скрежет. Миша понял, что амбалы пошли на крайние меры и теперь вскрывают дверь отмычкой. Елы-палы, что здесь происходит, у этого Балашова? Не похожи парни на домушников, хоть ты тресни! И эти загадочные фразы про падлу! Нет, явно ребята пришли потолковать по душам с бывшим риэлтором.
— Глянь-ка по этажам, нет никого? А то нарвемся на какую активную старушенцию, вмиг ментуру вызовет.
Миша вздрогнул и отлепился от стены, затопал ногами, будто спускался сверху, а потом быстрым шагом снова прошел мимо амбалов. При этом лицо его хранило крайнюю степень озабоченности.
Торопится человек по своим делам. И плевать ему, кто тут что взламывает.
Один из амбалов привычным жестом взялся за бок, характерно выпирающий.
Ха. Видали мы такие игрушки.
Краем глаза Терехин увидел, как напрягся второй, тот, что постарше, но команды не давал, замер в ожидании. Миша, это ожидание оправдывая, незаинтересованным мимолетным взглядом скользнул по ребяткам и тотчас отвел глаза, снова будто погрузившись в свои многотрудные размышления.
Амбалы еще смотрели на него с некоторой настороженностью, но он проскакал между ними сосредоточенно-торопливой походкой, и старший махнул рукой.
— Давай, продолжай, — разрешил строгим шепотом своему напарнику.
Снова раздался тихий скрежет в замке.
Миша спустился во двор и стал думать.
Если эти двое сейчас застанут Балашова, к бабке не ходи — будет ему весело. Так весело, что начальство может успокоиться и наслаждаться местью, которую за него другие осуществили. Но… У Балашова еще имеется жена и дочка. Вдруг все вместе сидят в подполье?
Миша Терехин был человеком гуманным и вовсе не желал беды балашовскому семейству. Дети за отцов не отвечают, так вроде.
В намерениях амбалов Миша не сомневался, у них на мордах отчетливо эти самые намерения прорисовывались.
В причины вдаваться было некогда. Да и ни к чему. И так ясно, что Балашов попал в нехорошую компанию и подвел не только шефа, но и компаньонам чем-то не удружил.
На повестке дня вопрос — вмешиваться сейчас или попозже?
Если сейчас, то чем это грозит ему? Всего-навсего мордобоем. Амбалов он уложит на счет три. Ну, на пять, в крайнем случае.
А если попозже, то чем это грозит Балашову и его родственникам?
Надо было оставаться на тренерской работе, вот что. Никаких тебе тараканов.
Он раздумывал минуту, не больше, но тут из подъезда выскочили братки с перекошенными от злости физиономиями, и Миша понял, что время размышлений кончилось. Оставшись незамеченным, он шмыгнул за ближайшую скамейку.
Хорошо, что так холодно и промозгло. Дворовые бабульки носа на улицу не кажут, сериалы глядят, а детвора у компьютеров виснет.
Хорошо. Пусто.
Амбалы, сердитые как черти, протопали к замызганной «шестерке». Однозначно, поход не удался. Стало быть, Балашова дома нет. Стало быть, есть возможность еще встретиться с ним — живым и невредимым.
И тут Мишу осенило.
Зачем бегать по родственникам и старым подружкам? Зачем выпытывать у друзей и случайных приятелей?
К Балашову его приведут эти шустрые ребятишки, которым ничего не стоит дверь взломать и носить за пазухой пистолетики.
Наверняка, Балашов нужен им даже больше, чем Терехину. То есть, больше, чем Кириллу Иванычу. Иначе стали бы они скрежетать зубами и зеленеть мордами, не застав его дома! Значит, будут искать. С их методами — обязательно найдут.
И он, Терехин, тоже найдет. Чего уж проще? Проследить за этими гориллами, уверенными в своей безнаказанности и силе. Как говорится, сила есть — ума не надо. Да и вот еще — на каждую силу найдется другая сила.
Зря только сидит он за этой чертовой лавочкой. Если обнаружат — гикнулась его конспирация и никакой слежки не предвидится. Станут осторожны. Надо придумать что-то. Можно газетку взять, устроиться на скамейке с умным лицом. Я не я, и корова не моя.
Только газет Миша Терехин не читал и по этой причине их с собой не носил. Как назло и томика Ахматовой с собой нет! Только вот единый проездной да квитанция из ЖЭКа. Может, их почитать, издалека ведь и не разберешь.
Миша нерешительно двинулся вокруг скамейки на корточках, намереваясь легализоваться.
Окно в «шестерке» было приоткрыто, и он услышал, как амбалы ругаются между собой и решают, звонить ли шефу. Столь важная беседа полностью поглотила их внимание, и Терехин осуществил свой план вполне удачно. Сел, достал проездной, принялся вертеть в руках.
А что? Может, у него хобби такое — проездные рассматривать!
Амбалов его хобби не заинтересовало никоим образом. Решив, что шефу звонить все-таки надо, они теперь спорили, кто именно это сделает.
Миша презрительно хмыкал, ощущая свое полное превосходство.
Утро началось со звонка босса.
— Ты сделала хоть что-нибудь? — без предисловий спросил он.
Стараясь не зевать, она доложила обстановку. Где искать Балашова, она понятия не имела, поэтому докладывать пришлось весьма туманно. Мол, есть люди, которые помогут, но не сразу. Мол, надо к ним сначала попасть, в доверие войти, заплатить и т. д., и т. п.
И вообще, не ее это дело. Чем там служивые доберманы занимаются? Их забота Балашова найти, а она всего-навсего красивая дурочка для прикрытия, разве не так?
Конечно, последние рассуждения она озвучивать не стала.
— Плати, кому хочешь, только чтобы к вечеру он был здесь. Я хочу с ним сам поговорить!
Босс нервничал. Злился. И даже не догадывался, что его водят за нос, ведь ни малейшей зацепки у нее не было.
Может, срубить с него денег и свалить уже из города?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29