– Последний раз предупреждаю тебя: держись подальше от этой девушки. Ты ведешь себя как последний подонок.
– Слишком много чести заботиться о том, чтобы достойно выглядеть в глазах этой… – Жан не произнес готовое сорваться с уст ругательство, видя, как взбешен Рене. Он только сплюнул, криво ухмыльнулся: – Добыча досталась сильнейшему. Но запомни: главное сражение еще впереди.
Лариса без сил опустилась в кресло. Ее била нервная дрожь.
– Прости его,; – попросил Рене за брата. – У него было очень трудное детство. Многое пришлось пережить.
– Но у тебя жизнь была не легче, – напомнила Лариса.
– Когда убили брата, Жан был еще очень мал, а он так его любил!
– У вас был еще один брат?
– Брат Франсуа и сестра Виолетта. Ее тоже убили.
– Боже, – Лариса смахнула с глаз слезы. Она не была нервной и настолько впечатлительной, чтобы впадать в истерики по любому поводу, но сегодня чаша терпения переполнилась. Она поняла, что семья Карно оплетает ее паутиной своих тайн и проблем, как паук беспомощную муху, и ей не вырваться.
Рене поднял ее из кресла и прижал к груди:
– Успокойся, все будет хорошо.
– Спасибо, Рене, я знаю, ты искренно желаешь мне добра.
«Вот только вряд ли ты способен понять, – с грустью вздохнула она, – что для меня действительно является добром, а что злом. Мы по разному представляем мое будущее». Но вслух она ничего не сказала, поскольку Рене был ее единственным защитником в этом древнем мрачном замке.
– Наш ужин не отменяется! – произнес Рене бодрым тоном. – Приведи себя в порядок, а я схожу за бутылкой старого вина.
Вино оказалось как нельзя кстати. Лариса расслабилась, чувствуя себя рядом с Рене в полной безопасности. Он был ее другом, который готов ей помочь, но… Если бы он мог согласиться на роль только друга! Увы, Лариса постоянно ловила на себе его влюбленные, нежные взгляды. Иногда же, забывшись, он смотрел на нее пристально и тяжело, и в его взгляде были боль и страдание. Ему трудно было скрывать свое желание, хотя он, конечно, не мог сегодня пойти по примеру брата и начать оказывать Ларисе слишком откровенные знаки внимания. Он сдерживал себя, но надолго ли хватит его терпения, думала Лариса. Ведь в нем течет горячая кровь корсиканца! Он не из тех, кто будет молча страдать и вздыхать, совсем скоро, понимала Лариса, начнутся выяснения отношений. И как он себя поведет, если она отвергнет его любовь?! Но сегодня ей не хотелось об этом думать.
– Сигарету? – Юрий встал с постели, подошел к столику, потом улыбнулся: – Черт, совсем забыл, ты же не куришь! Я все про тебя помню, кроме одного…
Наташа невольно залюбовалась его сильным красивым телом.
– Кроме одного?
– Да, я не помню твою фамилию, – произнес Юра. – А может быть, и не знал?
– Извини, что не показала тебе паспорт, – загадочно улыбнулась Наташа. – Но ты и не спрашивал. Впрочем, в этом нет никакой тайны. Я Наталья Андреевна Белореченская, – она посмотрела на него, в ожидании сногсшибательного эффекта.
Эффект был.
– Так, – протянул Юрий, опустившись на кровать. – Так-так. Андреевна? Белореченская? Дочка Андрея Васильевича?
– Да, дочка. Это что-то меняет?
– Признаться, не ожидал. Не ожидал, что у шефа такая прелестная взрослая дочь. Кажется, еще совсем недавно он покупал для тебя Барби.
– Да, на выпускной, – кивнула Натали. – Барби и золотые часики с бриллиантиками. Вот эти.
– Красивые. Про часики он не упоминал.
Он был растерян и даже не пытался скрыть этого. Натали сжалилась над ним:
– Ты не бойся. Все это никак не повлияет на ваши отношения с отцом. Это только наши с тобой дела. Отец вообще не в курсе.
– Пока не в курсе, – заметил Юра. – Сейчас же позвоню шефу и скажу, что сегодня ты остаешься у меня.
– Кончай трепаться. Лучше иди ко мне. Иди, я уже соскучилась.
Юрий притянул ее к себе и время для них потеряло счет.
– Ты мне ничего не говорил о своей матери.
– Она умерла довольно давно. Сразу после того, как не стало сестры. Не прошло и года после гибели ее первенца, и тут смерть Виолетты… Она не смогла этого перенести…
– Прости, я не думала…
– Да, все не просто серьезно, все ужасно. Пережить гибель родных очень тяжело. Жан, младший, был маминым любимчиком. Когда мы ссорились, он всегда бежал к ней, и мама брала его под свою защиту. После ее смерти Жан озлобился, замкнулся. Наверное, она была последней женщиной, которую он любил по-настоящему.
– Но почему?
– Все дело в смерти наших близких. Наш старший брат Франсуа учился в Страсбурге. Он был умным и осторожным, всегда чувствовал грозящую ему опасность. Угораздило же его влюбиться в красивую шатенку с карими глазами. Ее звали Джульеттой. И он потерял из-за нее голову: писал стихи, водил по дорогим ресторанам, покупал корзины цветов, драгоценности и украшения. Дело шло к свадьбе. Но однажды ночью, когда они занималась любовью, в квартиру ворвались люди Морсини и убили Франсуа. Он так и лежал на постели обнаженный, залитый кровью, пока кто-то не вызвал полицию. Джульетта исчезла, но мы вышли на ее след. Она пыталась укрыться в Буэнос-Айресе…
Рене замолчал, но Лариса поняла, что незнакомая ей Джульетта не избежала мести Карно.
– Жан совсем взбесился. Ему было только десять лет, но он требовал, чтобы ему позволили самому рассчитаться с этой злодейкой. Можешь себе представить, что он чувствовал, когда мы узнали, что сестру тоже заманила в ловушку женщина, вернее, юная девушка, ее ближайшая подруга. Она пригласила Виолетту на дачу, а там сестру по очереди изнасиловали пятеро молодых здоровых жеребцов. – У Рене заходили желваки на скулах, вздулись вены на висках. В ярости он до боли сжал кулаки. Лариса безотчетно провела ладонью по его волосам.
– Успокойся, все было давно. – Она погладила его по щеке, покрытой однодневной щетиной. То ли эта ласка успокоила мужчину, то ли он просто взял себя в руки, но Рене с трудом выдавил улыбку.
– У тебя волшебные руки. Мне нравится твой голос, он напоминает голос матери, когда она была еще молодой. Счастливые мгновения детства. – Рене перевел дыхание. – Теперь ты знаешь, отчего так ненавидит женщин мой брат. Он их называет шлюхами и предательницами. Именно поэтому он и тебя невзлюбил – считает, что ты принесешь в семью очередное несчастье.
– А ты думаешь иначе?
– Пожалуй, я с ним согласен. Но ты мне нравишься, слишком нравишься. Как только я увидел тебя, меня словно пронзила молния.
– Послушай, Рене, – поспешила прервать его признания Лариса. – Клянусь, у меня и в мыслях нет навредить вашей семье. Я никак не связана с Морсини, я вообще никого Не знаю во Франции. Я попала к вам случайно. Неужели можно всерьез полагать, что я участвую в заговоре против вас? Да и как, спрашивается, я могу навредить вам, одна в замке Карно, находясь под постоянным присмотром вас и ваших слуг?
– Не знаю, Лариса, – грустно улыбнулся Рене. – Ты можешь сама того не подозревая, оказаться орудием интриги. Но даже если бы я знал, что погибну от твоей руки – это бы ничего не изменило… – Вдруг он поспешил изменить ход разговора: – Мне кажется, что мы слишком много внимания уделяем моей семье. Но я совсем ничего не знаю о тебе.
– По сравнению с историей вашей семьи, мой рассказ получится слишком простым и обыденным. Это не представляет для тебя никакого интереса.
– Наоборот, мне страшно интересно, – он взял ее руку. – Я бы так хотел жить в обычной семье, где даже не слышали слова «вендетта».
– Ну что ж, если тебе интересно… – Лариса начала вспоминать свою далекую, казалось бы, такую нереальную жизнь в России.
Рене не перебивал, но когда Лариса рассказала про Орлова, с дрожью в голосе спросил:
– Ты его по-прежнему любишь?
– Не знаю. Мне кажется, все это осталось в другой жизни. Давно-давно. Если я встречу его когда-нибудь, он меня вряд ли простит. Он уже забыл меня, наверное, даже женился. В России так много красивых славных девушек, а Юрий такой видный, обаятельный, спокойный. Любая сочтет за счастье иметь такого мужа!
– О, ты его ценишь! – вздохнул Рене. – Он тебя обязательно простит. Если любит, конечно.
– Я редко вспоминаю о нем, – вздохнула Лариса, говоря неправду. – Гораздо больше меня волнует Шуршин.
– По-твоему, он жив?
– Скорее всего. Он всегда выберется сухим из воды.
– Ты не хочешь ему отомстить? – глаза Рене загорелись злыми огоньками, в нем мгновенно проснулся охотничий азарт.
– Чтобы и у меня была моя собственная вендетта? А ты мне поможешь?
– Конечно!
– Тебе мало своей войны?
– Ну, с твоим Шуршиным мы расправились бы без особых хлопот!
– Честно говоря, я хотела бы побыстрее забыть о нем. Месть – это блюдо, которое подается к столу холодным, говорила героиня одного из фильмов.
– Она была сицилийкой, – усмехнулся Рене. – Это их выражение.
– Я хоть и не сицилийка, но тоже люблю свободу, – сказала Лариса, пристально посмотрев в глаза Рене. – А Жан сказал мне, что я узница этого замка. Это правда?
– Разве ты сидишь в темнице и тебя охраняет стража?
– Рене, ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Могу ли я свободно уехать с острова?
– А как ты считаешь, кто я в этом замке? – вместо ответа спросил Рене.
– Сын хозяина.
– Ты тоже поняла, что я имел в виду. Можно ли назвать пленником дерево, всю жизнь простоявшее на одном месте? Пленник ли мой отец, не покидающий остров уже десять лет?
– То дерево, как и твой отец, находятся на родной земле, – заметила Лариса, но про себя подумала с тоской: «А кто заставлял меня бежать из России?»
– Ты находишься на территории Франции. Если ты покинешь остров Сен-Кам, что с тобой будет? В свою виллу ты не вернешься, мужа вряд ли отыщешь. Там ты тоже сидела безвылазно в доме, и, кроме прислуги, никого не видела. Здесь и воздух лучше, и дом просторней, и общество разнообразнее. Мне кажется, ты выиграла от такой перемены.
– Да, воздух здесь чище, – с трудом улыбнулась Лариса. – И небо синее, и море теплее. Налей мне еще вина.
Она решила, что не следует напрасно терзать Рене расспросами, ставя его в неловкое положение. Он прекрасно понимал, что она права, но упрямо не хотел признавать, что ее противозаконно удерживают на острове. Все дело в Филиппе Карно, решила девушка. Здесь против его воли никто и пикнуть не смеет, и даже Рене, сколь бы сильно он ни любил русскую пленницу, беспрекословно выполнит приказ отца, даже если тот потребует смерти Ларисы. Значит, нужно узнать, какова же воля Филиппа Карно.
– Наши партнеры, – Филипп Карно кивнул на трубку телефона сотовой связи, – проявляют беспокойство. Им кажется опасной активность полиции. Похоже, ищейки мечтают поймать крупную рыбу, которая плавает у них под носом. Однако нам не стоит уподобляться камбале, которая притаилась на дне и мечтает, чтобы ее не заметили. Пора самим нанести удар и выяснить, где и когда будут заброшены сети. Надеюсь, вы понимаете, – Карно-отец посмотрел на сыновей суровым взглядом, в котором были скрыты любовь и тревога, – насколько опасный оборот может принять дело? Риск всегда существует, вне зависимости от того, насколько тщательно все продумано. Надо надеяться, что похищение дочери миллионера с целью выкупа будет выглядеть вполне правдоподобно.
– Отец, но как нам удастся заманить ее в ловушку? – спросил Жан.
– Не беспокойся, сынок, мы не поскупились и щедро разбросали приманку. – Филипп Карно улыбнулся. – Она где-нибудь да попадется. Ваша задача – доставить груз по назначению. Ночью обещали облачную погоду и дождь, что нам только на руку. Отплываете после обеда с таким расчетом, чтобы прибыть на условленное место в десять вечера. До рассвета вы должны управиться.
– Не беспокойся, отец, мы все сделаем. – Рене повернулся к брату: – Правда, Жан?
– Не сомневайся, отец, – Жан бросил в сторону Рене презрительный взгляд, – пока еще есть кому решить сложную задачку. Девчонка получит свое.
– Удачи вам, дети мои, – Карно-старший подошел и обнял сыновей.
«Стоящие ребята, – думал Филипп, – вот только Жан излишне горяч. Иное дело – Франсуа».
Когда сыновья удалились, он прошел в дальний конец комнаты, включил лампу на рабочем столе, неторопливо нашел в связке нужный ключ и отпер секретер ручной работы.
– Франсуа, – с любовью повторил он, глядя на фотографию, где был снят вместе с сыном на крыше замка. – Мой первенец, мой самый любимый. Самый умный, способный… Проклятые Морсини! Закончится ли когда-нибудь эта бесконечная война?
Филипп никогда и никому не признавался, что он смертельно устал. Не для того дал он образование своим сыновьям, чтобы они заперлись в стенах замка и лишь изредка, крадучись, пробирались на материк. Проклятая жизнь, проклятые деньги! Он потерял жену, двух детей, а что его ждет впереди? Вечная борьба с Морсини!
Как две сверхдержавы они стояли друг против друга и их спасало только одно: что они были слишком сильны. Победа одних означала смерть других.
За Карно стояли наркодельцы, за Морсини – обширные связи в высших политических кругах.
Повышенный интерес полиции очень беспокоил Филиппа Карно. Он подозревал, что вся эта возня началась с подачи Берне Морсини. Он вполне допускал, что противник решился нанести ему смертельный удар, чтобы раз и навсегда покончить с его бизнесом. Если Карно лишится основного источника доходов, дни его будут сочтены. Нет, нельзя рисковать. Девчонка должна все рассказать, и они заставят ее говорить! И проследят всю цепочку до конца.
Карно-старший поднялся со стула и тяжелой походкой направился к секретеру, чтобы спрятать фотографии обратно. Над секретером висела старинная картина итальянского мастера. Девушка с распущенными волосами мчалась на белом жеребце навстречу восходящему солнцу.
Карно в который раз вглядывался в лицо девушки. Юная, легкая, она была для него символом свободы. Казалось, ее полет, ее порыв невозможно остановить. Или она просто напоминала ему о детских мечтах? Он хотел стать летчиком, его неудержимо влекла воздушная стихия. Когда-то он думал, что ему не повезло из-за ранней смерти отца. Филиппу еще не было и двадцати, а он вынужден был взвалить на себя тяжелые и опасные обязанности. Одно время он еще подумывал, не купить ли ему вертолет, но решил не привлекать внимание к замку. Достаточно того, что они имели самую скоростную яхту на всем побережье.
Юность всегда прекрасна. Карно еще раз посмотрел на наездницу и что-то неожиданно знакомое уловил в ее лице. Странно, но раньше он в ней никакого сходства ни с кем не замечал. Кого она ему напоминает? Невероятно! Черты лица очень похожи на лицо русской… Ларисы Чарской. Красива, очень красива. Слишком красива, чтобы молодой мужчина мог устоять перед ее чарами. Филипп понимал страсть сына: девушка действительно была хороша. Карно-старшего беспокоило другое: он чувствовал в ней несвойственную изящным пустышкам внутреннюю силу. Вряд ли ее можно превратить в покорную рабыню, пытаясь запугивать и принуждать. Говорят, будто из русских получаются самые преданные жены. Правда, при одном существенном «но»: женщина должна любить своего мужа, вот тогда она за ним готова последовать куда угодно! Карно внезапно сам оценил мудрость своего спонтанного решения, высказанного Рене: или Лариса полюбит его и станет самой лучшей женой, или от нее придется избавиться. Третьего не дано.
Кровавая летопись их клана пестрела примерами коварства и женского двуличия. Однако справедливости ради Филипп должен был признать, что там же хранилось и немало примеров удивительного самопожертвования. Красивая женщина подобна острому кинжалу: если не умеешь с ним обращаться – порежешься! Филипп не мог позволить ни себе, ни своим сыновьям роскошь плохо владеть оружием…
– Джек, это Синтия, – Карлайн даже в разговоре с напарником не называла себя подлинным именем, хотя линия считалась надежной. Она предпочитала остерегаться любых случайностей и всегда перестраховывалась. – Сегодня вечеринка обещает быть веселой.
– Тебе нужен дружок? – хихикнул Джек Ритли на другом конце провода. Он прилетел во Францию вместе с Карлайн.
– Нет, я уже не маленькая. Если мне кто-нибудь понадобится, сама найду себе подходящего парнишку.
– О'кей, детка, только смотри, не увлекайся виски. А то утром будет трещать голова.
– Ты чертовски заботлив, Джекки! Лучше не перегрейся на солнышке, а то снова будешь похож на сетчатого питона!
Таким образом Синтия предупредила коллегу, что на вечер назначила встречу, но, поскольку она ничего серьезного не ожидает, обойдется без подстраховки. В таких делах излишняя осторожность может только навредить. Карлайн чувствовала, что на этот раз она близка к цели, поэтому и решила рискнуть, действуя в одиночку и наверняка.
Столько времени провести без толку! Впрочем, время она провела неплохо, а роль обязывала сорить деньгами, покупать все самое лучшее. Не то, что жизнь в мексиканских притонах, где ей однажды пришлось околачиваться два месяца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23