– Но ведь он пытался тебя принудить?
– У него не было возможности. Как только он попробовал дать волю рукам, я пригрозила, что подам на него в суд. Мне показалось, что он смирился с отказом, но через некоторое время меня уволили по сокращению штатов. Пожалуй, я была даже рада расстаться с этой конторой.
Только тогда Энджи не знала, как трудно будет найти другую работу.
– Мерзавец распустил по городу слухи, что у тебя склочный характер, что ты постоянно ссоришься с коллегами и требуешь повышения зарплаты.
Огорошив Энджи этой фразой, Кейд испытующе посмотрел ей в глаза. Голос его оставался спокойным, но от этого ледяного спокойствия Энджи покрылась гусиной кожей.
– Так вот почему мне не удается найти работу! Зря все-таки я не подала на него в суд.
– Интересно, почему ты этого не сделала? Таких, как он, безнаказанность развращает.
Кейд с поразительной проницательностью нащупал самое больное ее место. Энджи неуверенно пожала плечами.
– У меня не было доказательств, я боялась, что мне не поверят. Мой бывший босс – известный в городе человек, что значит мое слово против его слова? Кстати, как частный детектив узнал, за что меня уволили?
– Он поговорил с несколькими женщинами, которые уволились или были уволены из этой фирмы до тебя, проработав совсем недолго.
Тем временем самолет приземлился. Кейд расстегнул ремень безопасности и встал.
– Ладно, теперь это уже неважно. Вопрос решен, твой бывший босс впредь побоится злоупотреблять служебным положением, а у тебя больше не будет проблем с приемом на работу.
– Удивительно, какую большую роль играют в жизни совпадения, – с сарказмом сказала Энджи. – Если бы я не спустилась по лестнице в тот самый момент, когда ты и… твоя подруга шли по улице, ты бы вообще не узнал, что я живу в Плимуте.
– Старая добрая Англия не так уж велика, мне было не очень трудно тебя найти.
Кейд пропустил Энджи вперед и пошел по проходу вслед за ней. Что-то в его тоне встревожило Энджи, но она не могла понять, что именно. Стюардесса открыла дверь и учтиво попрощалась с пассажирами. Кейд и Энджи спустились по трапу на залитое солнцем летное поле, и пошли к вертолету. Как оказалось, вертолет не был взят напрокат, он принадлежал Кейду, и именно Кейд, сев за штурвал, доставил их на остров Треско.
Энджи еще с воздуха заметила большой дом, теннисный корт и бассейн, а у причала в естественной бухте – яхту.
Личный рай богатого человека, подумала Энджи, пытаясь подавить горечь. Аллегра говорила, что Кейд много работает и даже дома подолгу пропадает в кабинете, и все же Энджи казалось несправедливым, что Фэй вынуждена раздеваться перед публикой, чтобы заработать на кусок хлеба, а Кейд владеет несметными богатствами. И ведь этот дом – лишь одна из его резиденций.
Вертолет приземлился, и, когда винт прекратил вращаться, стало неожиданно тихо. Кейд повернул голову к Энджи и сказал официальным тоном:
– Добро пожаловать в мой дом.
– Спасибо, – ответила Энджи так же официально, но у нее возникло тревожное ощущение, будто за словами Кейда скрывается некое заявление, что, конечно, было нелепо, формальное приветствие – всего лишь дань вежливости со стороны Кейда. Энджи напомнила себе, что Кейд нарушил брачные клятвы, не исключено, что его любовница уже на острове.
Кейд пошел немного впереди, показывая Энджи дорогу. По мере того, как они подходили ближе, дом казался Энджи все больше и больше. Особняк определенно впечатлял, но Энджи изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, меньше всего ей хотелось походить на любопытствующую туристку.
Вопреки опасениям Энджи интерьер дома был элегантным, но без показной роскоши, у нее возникло ощущение, что она бывала в этом доме много раз, и Энджи сразу почувствовала себя свободнее. Кейд познакомил ее с экономкой, Агнес Болтон, женщиной средних лет. Миссис Болтон проводила Энджи в ее комнату.
Остановившись на пороге, Энджи оглядела просторную, но не слишком большую спальню. Как и во всем доме, здесь царила атмосфера Неброской элегантности: белые стены, древесина цвета темного меда, на стене над широкой кроватью три небольших пейзажа маслом в тонких золоченых рамах. Из спальни вела дверь на мощенную терракотовой плиткой террасу, где стояли большие керамические горшки с какими-то цветущими растениями.
Миссис Болтон указала на раздвижные зеркальные двери.
– Гардеробная здесь. Желаете, чтобы я развесила ваши вещи?
– Нет, спасибо, – быстро сказала Энджи.
У нее не было ни малейшего желания демонстрировать свой скромный гардероб экономке, наверняка привыкшей к изысканным туалетам других гостий.
– Тогда я вас оставлю, – сказала экономка. – Вы, наверное, хотите принять душ и отдохнуть с дороги. Если что-то понадобится, позвоните.
Она указала на кнопку в стене возле двери, которую Энджи сначала приняла за выключатель. Приветливо улыбнувшись, экономка ушла. Энджи открыла дверь в ванную, оказавшуюся больше, чем гостиная в их с Фэй квартире. В одном углу располагалась душевая кабина, в другом – утопленная в пол ванна размером с небольшой плавательный бассейн. В комнате витал тонкий аромат дорогой парфюмерии, Энджи огляделась и поняла, что запах исходит от куска розового мыла. Позже, лежа в теплой воде, она спрашивала себя, видели ли когда-нибудь эти стены такую малообеспеченную гостью, как она. Впрочем, это неважно, сказала себе Энджи, наслаждайся роскошью, пока есть возможность.
После ванны Энджи высушила волосы феном и переоделась в темно-зеленые брюки и свитер цвета корицы. Стук в дверь раздался на двадцать минут раньше, чем Энджи ожидала, она только-только успела одеться. Тем не менее, она открыла дверь с вежливой улыбкой. Но ее улыбка тут же погасла, когда она увидела не миссис Болтон, а Кейда.
Кейд тоже переоделся. В облегающих джинсах и в спортивной рубашке под цвет глаз он казался сильным, непреклонным и еще более привлекательным. У Энджи перехватило дыхание, она глотнула и пролепетала:
– Ой, я думала, это миссис Болтон. Кейд прищурился, всмотрелся с непонятным выражением в ее лицо и предложил:
– Не хочешь перед ланчем осмотреть сад?
– Спасибо, с удовольствием.
Энджи хотелось спросить о наследстве Аллегры, но она сочла невежливым заводить этот разговор первой.
Кейд оказался гостеприимным хозяином. Показывая Энджи сад, он держался безупречно вежливо. На обратном пути к дому они проходили мимо корта.
– Ты играешь в теннис? – спросил Кейд.
– Когда-то играла. Но это было давно.
– Как-нибудь сыграем.
– Возможно, – коротко ответила Энджи, подумав: «как-нибудь» значит «никогда». Она посмотрела в сторону моря. – Эта яхта – твоя?
– Да. Ты любишь ходить под парусом?
– В детстве любила. У отца была яхта. Кейд нахмурился.
– Нам надо когда-нибудь покататься.
Как и в случае с теннисом, Энджи понимала, что предложение Кейда ничего не значит.
Она вообще не видела смысла в этих разговорах, поскольку уже завтра Кейд покинет остров. По-видимому, Кейд привык быть вежливым со всеми гостями и для нее не делает исключения, хотя она не настоящая гостья, она оказалась здесь только по воле его покойной жены – жены, которой он изменял.
– Где сверток, который оставила Аллегра? – повинуясь какому-то импульсу, спросила Энджи.
Кейд прищурился, спрятав глаза за ресницами, потом загадочно посмотрел на Энджи и сказал бесстрастно:
– Я велю принести его в твою комнату.
В дом они вернулись в гнетущем молчании. Уже на террасе Энджи сказала деревянным голосом:
– У тебя прекрасный дом, а сад еще лучше.
Кейд, наблюдая за выражением ее лица, заметил на нем нечто сродни грусти. Он мысленно проклял свои инстинкты защитника и покровителя, вечно просыпавшиеся в нем, когда в глазах Энджи появлялось такое выражение. Кейд не вполне понимал собственные чувства, но они ему не нравились. У подруги его покойной жены наступили трудные времена, и он чувствовал себя отчасти ответственным за ее судьбу, однако эта странная потребность заботиться об Энджи была ему внове. Обычно Кейд обращался с женщинами бережно, потому что считал их существами слабыми, хрупкими, но это не мешало ему уважать твердость, которую представительницы слабого пола порой проявляли, когда многие мужчины спасовали бы.
Что касается женской слабости, то Кейд не пытался использовать ее в своих целях, он выбирал только достаточно искушенных женщин, способных постоять за себя. Даже Аллегра, несмотря на молодость, точно знала, чего хотела. Но Энджи ставила его в тупик. Пытаясь ей помочь, Кейд раз за разом натыкался на ее упорное сопротивление. Вот и сейчас вся ее миниатюрная фигурка выражала непреклонную решимость, соблазнительные губы были плотно сжаты. У Кейда ее упрямство вызывало противоречивые чувства: он одновременно и уважал ее гордость, и жаждал сломить ее сопротивление, подчинить Энджи себе, сделать ее зависимой. Такого с ним еще не случалось.
– Ланч, должно быть, уже готов, – отрывисто произнес он.
Стол был накрыт на террасе. Над лужайкой носились какие-то птахи, ловя на лету невидимых человеческим глазом насекомых. Чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание, Энджи заметила:
– Милые птички, по виду и не скажешь, что они хищные.
Ответ Кейда прозвучал неожиданно зловеще:
– Каждый из нас в чем-то хищник, и каждый – добыча.
Энджи подняла на него удивленный взгляд. Кейд смотрел ей в лицо, но не в глаза, его взгляд, откровенный, как интимная ласка, был прикован к ее губам. Энджи бросило в жар, на щеках выступил румянец, и она не нашлась, что сказать, хотя, когда ее бывший босс пытался к ней приставать, для него у нее слова нашлись, и какие! В конце концов, она пролепетала:
– Интересный взгляд на человеческие отношения.
Кейд пожал плечами и философски заметил:
– Но это правда, вспомни хотя бы свою соседку по квартире.
– Фэй? – удивилась Энджи. – Но она не жертва и уж тем более не хищница!
– Она раздевается перед мужчинами и пытается получить от них как можно больше денег. Чем более провокационно она себя ведет, чем больше обещает каждое ее движение, тем выше чаевые. Но я очень сомневаюсь, что она выполняет свои многозначительные обещания.
– Конечно, нет! – возмутилась Энджи. – Она же танцовщица, актриса.
– Значит, это чистый расчет. Она возбуждает зрителей, заставляет их, ее желать, будит эротические фантазии, но в ответ не дает ни нежности, ни теплоты.
Энджи опешила и заморгала. Слышать подобные высказывания от мужчины, который содержит любовницу, было довольно странно. Много ли теплоты и нежности видела от него Аллегра? Энджи попыталась прочесть ответ в глазах Кейда, но ей это не удалось, тогда она попыталась оправдать Фэй:
– Она делает это ради дочери. А что касается теплоты и нежности… сомневаюсь, что мужчины, которые смотрят ее выступление, приходят в стрип-бар именно за этим.
– Твоя преданность подруге весьма похвальна, – насмешливо проговорил Кейд. – Если все так замечательно, почему ты сама не раздеваешься перед публикой? Ты бы заработала гораздо больше, чем на своей прежней работе.
Энджи отложила вилку и нож, аппетит у нее напрочь пропал.
– Потому, что я могу зарабатывать чем-то другим и потому, что я не мать-одиночка. Фэй выходила замуж, как она считала, по великой любви и на всю жизнь. Но, когда ее муж узнал, что она беременна, он собрал вещички и был таков. Он испугался ответственности. А Фэй осталась не только без средств, но еще и с его долгами. В ее положении не приходится особенно выбирать, чем зарабатывать на жизнь.
– Значит, она – жертва, – бесстрастно заключил Кейд и сменил тему: – Ешь, завтрак был давно, ты должна была проголодаться.
6
За ланчем Кейд развлекал Энджи местным вариантом легенды о Ромео и Джульетте. Выслушав его, Энджи небрежно заметила:
– Очень романтично. Должно быть, влюбленные были очень молоды.
В ответ Кейд снисходительно усмехнулся.
– По-твоему, только юные и наивные верят в любовь, ради которой стоит умереть? Кейд откинулся на спинку стула и прищурился, неторопливо водя пальцем по ободку бокала с вином. – Что ж, наверное, ты права.
Энджи в смятении отметила, что, несмотря на кажущуюся расслабленность позы, Кейд очень внимательно наблюдает за ее лицом.
– Сколько тебе лет? Двадцать три? – огорошил ее новым вопросом Кейд и насмешливо заключил: – По сравнению со мной ты еще очень молода.
Энджи покраснела.
– Если неверие в великую любовь означает циничность, значит, я циник.
Кейд вскинул брови, в глазах появился металлический блеск, но его голос прозвучал неожиданно мягко:
– Я с тобой согласен, я тоже думаю, что любовь чрезмерно переоценивается поэтами и киношниками.
Сердце Энджи болезненно сжалось, но она не понимала почему, ведь она давно знала, что собой представляет Кейд.
– Поразительно! – воскликнула она. – У нас нашлось нечто общее!
Кейд кивнул.
– Мои родители, наверное, любили друг друга, но я хорошо помню, как они ссорились, а потом подолгу не разговаривали.
Энджи снова опустила глаза.
– Мои родители не ссорились, позже мама говорила, что считала нашу семью идеальной. Когда мы с ней вернулись из путешествия и обнаружили, что отец ушел к другой женщине, для нее это было полной неожиданностью. Наверное, поэтому она так тяжело переживала крах своего брака.
Едва договорив, Энджи тут же пожалела, что разоткровенничалась. В ожидании ответа Кейда она внутренне сжалась. Кейд внимательно посмотрел на нее и тихо сказал:
– Должно быть, тебе пришлось очень нелегко.
– Ничего, я справилась, – бодро проговорила Энджи.
– Но не твоя мать.
Энджи посмотрела ему в глаза.
– Допивай кофе, – сказал Кейд таким тоном, словно они только что вели незначащую беседу о погоде. – А потом советую тебе отдохнуть.
Позже, в своей комнате, Энджи мысленно воздала должное вежливости Кейда: желание от нее избавиться он ловко скрыл под видимостью заботы о ней же. И она ему почти поверила.
Лежа на кровати поверх покрывала, Энджи пыталась привести в порядок мысли, но загадочный разговор за завтраком снова и снова всплывал в ее памяти. Энджи глубоко сожалела, что рассказала о себе больше, чем следовало. Тем самым она дала Кейду преимущество, теперь он знает о ней очень много, а она о нем только то, что у него довольно специфические представления о браке. Ну и еще она узнала, что брак его родителей не был счастливым. Энджи задумалась, нарочно ли он это рассказал или у него вырвалось случайно. Наверное, нарочно. Кейд слишком хорошо владеет собой, чтобы поделиться столь интимными подробностями случайно.
Ее мысли плавно перетекли к другим способам интимного общения с Кейдом – общения, для которого не нужны слова. Энджи вскочила с кровати как ужаленная и принялась мерить шагами комнату, коря свое не в меру разыгравшееся воображение. К сожалению, в том, что касалось секса, ей только на воображение и оставалось полагаться. Энджи подумала, что из практических соображений было бы лучше, если бы у нее имелся хотя бы один любовник, минимальный опыт – все же лучше, чем никакого. Но, уж коль скоро опыта у нее не было, Энджи попыталась остудить свое возбуждение скептическими рассуждениями.
Если Кейд выглядит как герой эротических фантазий, сказала она себе, это еще не означает, что он непременно окажется этаким жеребцом в постели и в мгновение ока вознесет ее к вершинам блаженства. Энджи слышала, что первая близость обычно приносит куда меньше удовольствия, чем от нее ждут. Кейд – всего лишь человек, каким бы привлекательным он ни был, он не способен творить чудеса.
Энджи снова легла на кровать и пробормотала:
– Что толку думать о том, что никогда не произойдет?
Кейду не занимать опыта в отношениях с женщинами, и от своих любовниц он наверняка ждет равного опыта и мастерства. Рассудив так, Энджи постаралась направить свои мысли в практическое русло и стала думать о том, как по возвращении в Плимут найдет, наконец работу. Этим она тоже будет обязана Кейду. Постепенно ее сморил сон, но и во сне ее не покидал образ Кейда.
Энджи разбудил стук в дверь. Она вздрогнула, встала с кровати и, еще не до конца проснувшись, поплелась открывать.
Встретившись с ее озадаченным взглядом, Кейд нахмурился и отрывисто спросил:
– Ты в порядке?
Какое счастье, что он не знает, что мне снилось! – пронеслось в голове у Энджи. Опустив взгляд, она посмотрела на свою мятую одежду и залилась краской.
Ну и видок у меня, наверное! Разоспалась среди дня, как старушка!
– Я в порядке, – пролепетала она, – просто не до конца проснулась. Мне снилось, что за мной гонятся разбойники.
Энджи сочла за лучшее не уточнять, что разбойник был всего один и сон был вовсе не кошмарным. Она вообще сожалела, что рассказала о своем сне – под насмешливым взглядом Кейда она почувствовала себя дурочкой. Отвести взгляд от его лица ей удалось только большим усилием воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– У него не было возможности. Как только он попробовал дать волю рукам, я пригрозила, что подам на него в суд. Мне показалось, что он смирился с отказом, но через некоторое время меня уволили по сокращению штатов. Пожалуй, я была даже рада расстаться с этой конторой.
Только тогда Энджи не знала, как трудно будет найти другую работу.
– Мерзавец распустил по городу слухи, что у тебя склочный характер, что ты постоянно ссоришься с коллегами и требуешь повышения зарплаты.
Огорошив Энджи этой фразой, Кейд испытующе посмотрел ей в глаза. Голос его оставался спокойным, но от этого ледяного спокойствия Энджи покрылась гусиной кожей.
– Так вот почему мне не удается найти работу! Зря все-таки я не подала на него в суд.
– Интересно, почему ты этого не сделала? Таких, как он, безнаказанность развращает.
Кейд с поразительной проницательностью нащупал самое больное ее место. Энджи неуверенно пожала плечами.
– У меня не было доказательств, я боялась, что мне не поверят. Мой бывший босс – известный в городе человек, что значит мое слово против его слова? Кстати, как частный детектив узнал, за что меня уволили?
– Он поговорил с несколькими женщинами, которые уволились или были уволены из этой фирмы до тебя, проработав совсем недолго.
Тем временем самолет приземлился. Кейд расстегнул ремень безопасности и встал.
– Ладно, теперь это уже неважно. Вопрос решен, твой бывший босс впредь побоится злоупотреблять служебным положением, а у тебя больше не будет проблем с приемом на работу.
– Удивительно, какую большую роль играют в жизни совпадения, – с сарказмом сказала Энджи. – Если бы я не спустилась по лестнице в тот самый момент, когда ты и… твоя подруга шли по улице, ты бы вообще не узнал, что я живу в Плимуте.
– Старая добрая Англия не так уж велика, мне было не очень трудно тебя найти.
Кейд пропустил Энджи вперед и пошел по проходу вслед за ней. Что-то в его тоне встревожило Энджи, но она не могла понять, что именно. Стюардесса открыла дверь и учтиво попрощалась с пассажирами. Кейд и Энджи спустились по трапу на залитое солнцем летное поле, и пошли к вертолету. Как оказалось, вертолет не был взят напрокат, он принадлежал Кейду, и именно Кейд, сев за штурвал, доставил их на остров Треско.
Энджи еще с воздуха заметила большой дом, теннисный корт и бассейн, а у причала в естественной бухте – яхту.
Личный рай богатого человека, подумала Энджи, пытаясь подавить горечь. Аллегра говорила, что Кейд много работает и даже дома подолгу пропадает в кабинете, и все же Энджи казалось несправедливым, что Фэй вынуждена раздеваться перед публикой, чтобы заработать на кусок хлеба, а Кейд владеет несметными богатствами. И ведь этот дом – лишь одна из его резиденций.
Вертолет приземлился, и, когда винт прекратил вращаться, стало неожиданно тихо. Кейд повернул голову к Энджи и сказал официальным тоном:
– Добро пожаловать в мой дом.
– Спасибо, – ответила Энджи так же официально, но у нее возникло тревожное ощущение, будто за словами Кейда скрывается некое заявление, что, конечно, было нелепо, формальное приветствие – всего лишь дань вежливости со стороны Кейда. Энджи напомнила себе, что Кейд нарушил брачные клятвы, не исключено, что его любовница уже на острове.
Кейд пошел немного впереди, показывая Энджи дорогу. По мере того, как они подходили ближе, дом казался Энджи все больше и больше. Особняк определенно впечатлял, но Энджи изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, меньше всего ей хотелось походить на любопытствующую туристку.
Вопреки опасениям Энджи интерьер дома был элегантным, но без показной роскоши, у нее возникло ощущение, что она бывала в этом доме много раз, и Энджи сразу почувствовала себя свободнее. Кейд познакомил ее с экономкой, Агнес Болтон, женщиной средних лет. Миссис Болтон проводила Энджи в ее комнату.
Остановившись на пороге, Энджи оглядела просторную, но не слишком большую спальню. Как и во всем доме, здесь царила атмосфера Неброской элегантности: белые стены, древесина цвета темного меда, на стене над широкой кроватью три небольших пейзажа маслом в тонких золоченых рамах. Из спальни вела дверь на мощенную терракотовой плиткой террасу, где стояли большие керамические горшки с какими-то цветущими растениями.
Миссис Болтон указала на раздвижные зеркальные двери.
– Гардеробная здесь. Желаете, чтобы я развесила ваши вещи?
– Нет, спасибо, – быстро сказала Энджи.
У нее не было ни малейшего желания демонстрировать свой скромный гардероб экономке, наверняка привыкшей к изысканным туалетам других гостий.
– Тогда я вас оставлю, – сказала экономка. – Вы, наверное, хотите принять душ и отдохнуть с дороги. Если что-то понадобится, позвоните.
Она указала на кнопку в стене возле двери, которую Энджи сначала приняла за выключатель. Приветливо улыбнувшись, экономка ушла. Энджи открыла дверь в ванную, оказавшуюся больше, чем гостиная в их с Фэй квартире. В одном углу располагалась душевая кабина, в другом – утопленная в пол ванна размером с небольшой плавательный бассейн. В комнате витал тонкий аромат дорогой парфюмерии, Энджи огляделась и поняла, что запах исходит от куска розового мыла. Позже, лежа в теплой воде, она спрашивала себя, видели ли когда-нибудь эти стены такую малообеспеченную гостью, как она. Впрочем, это неважно, сказала себе Энджи, наслаждайся роскошью, пока есть возможность.
После ванны Энджи высушила волосы феном и переоделась в темно-зеленые брюки и свитер цвета корицы. Стук в дверь раздался на двадцать минут раньше, чем Энджи ожидала, она только-только успела одеться. Тем не менее, она открыла дверь с вежливой улыбкой. Но ее улыбка тут же погасла, когда она увидела не миссис Болтон, а Кейда.
Кейд тоже переоделся. В облегающих джинсах и в спортивной рубашке под цвет глаз он казался сильным, непреклонным и еще более привлекательным. У Энджи перехватило дыхание, она глотнула и пролепетала:
– Ой, я думала, это миссис Болтон. Кейд прищурился, всмотрелся с непонятным выражением в ее лицо и предложил:
– Не хочешь перед ланчем осмотреть сад?
– Спасибо, с удовольствием.
Энджи хотелось спросить о наследстве Аллегры, но она сочла невежливым заводить этот разговор первой.
Кейд оказался гостеприимным хозяином. Показывая Энджи сад, он держался безупречно вежливо. На обратном пути к дому они проходили мимо корта.
– Ты играешь в теннис? – спросил Кейд.
– Когда-то играла. Но это было давно.
– Как-нибудь сыграем.
– Возможно, – коротко ответила Энджи, подумав: «как-нибудь» значит «никогда». Она посмотрела в сторону моря. – Эта яхта – твоя?
– Да. Ты любишь ходить под парусом?
– В детстве любила. У отца была яхта. Кейд нахмурился.
– Нам надо когда-нибудь покататься.
Как и в случае с теннисом, Энджи понимала, что предложение Кейда ничего не значит.
Она вообще не видела смысла в этих разговорах, поскольку уже завтра Кейд покинет остров. По-видимому, Кейд привык быть вежливым со всеми гостями и для нее не делает исключения, хотя она не настоящая гостья, она оказалась здесь только по воле его покойной жены – жены, которой он изменял.
– Где сверток, который оставила Аллегра? – повинуясь какому-то импульсу, спросила Энджи.
Кейд прищурился, спрятав глаза за ресницами, потом загадочно посмотрел на Энджи и сказал бесстрастно:
– Я велю принести его в твою комнату.
В дом они вернулись в гнетущем молчании. Уже на террасе Энджи сказала деревянным голосом:
– У тебя прекрасный дом, а сад еще лучше.
Кейд, наблюдая за выражением ее лица, заметил на нем нечто сродни грусти. Он мысленно проклял свои инстинкты защитника и покровителя, вечно просыпавшиеся в нем, когда в глазах Энджи появлялось такое выражение. Кейд не вполне понимал собственные чувства, но они ему не нравились. У подруги его покойной жены наступили трудные времена, и он чувствовал себя отчасти ответственным за ее судьбу, однако эта странная потребность заботиться об Энджи была ему внове. Обычно Кейд обращался с женщинами бережно, потому что считал их существами слабыми, хрупкими, но это не мешало ему уважать твердость, которую представительницы слабого пола порой проявляли, когда многие мужчины спасовали бы.
Что касается женской слабости, то Кейд не пытался использовать ее в своих целях, он выбирал только достаточно искушенных женщин, способных постоять за себя. Даже Аллегра, несмотря на молодость, точно знала, чего хотела. Но Энджи ставила его в тупик. Пытаясь ей помочь, Кейд раз за разом натыкался на ее упорное сопротивление. Вот и сейчас вся ее миниатюрная фигурка выражала непреклонную решимость, соблазнительные губы были плотно сжаты. У Кейда ее упрямство вызывало противоречивые чувства: он одновременно и уважал ее гордость, и жаждал сломить ее сопротивление, подчинить Энджи себе, сделать ее зависимой. Такого с ним еще не случалось.
– Ланч, должно быть, уже готов, – отрывисто произнес он.
Стол был накрыт на террасе. Над лужайкой носились какие-то птахи, ловя на лету невидимых человеческим глазом насекомых. Чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание, Энджи заметила:
– Милые птички, по виду и не скажешь, что они хищные.
Ответ Кейда прозвучал неожиданно зловеще:
– Каждый из нас в чем-то хищник, и каждый – добыча.
Энджи подняла на него удивленный взгляд. Кейд смотрел ей в лицо, но не в глаза, его взгляд, откровенный, как интимная ласка, был прикован к ее губам. Энджи бросило в жар, на щеках выступил румянец, и она не нашлась, что сказать, хотя, когда ее бывший босс пытался к ней приставать, для него у нее слова нашлись, и какие! В конце концов, она пролепетала:
– Интересный взгляд на человеческие отношения.
Кейд пожал плечами и философски заметил:
– Но это правда, вспомни хотя бы свою соседку по квартире.
– Фэй? – удивилась Энджи. – Но она не жертва и уж тем более не хищница!
– Она раздевается перед мужчинами и пытается получить от них как можно больше денег. Чем более провокационно она себя ведет, чем больше обещает каждое ее движение, тем выше чаевые. Но я очень сомневаюсь, что она выполняет свои многозначительные обещания.
– Конечно, нет! – возмутилась Энджи. – Она же танцовщица, актриса.
– Значит, это чистый расчет. Она возбуждает зрителей, заставляет их, ее желать, будит эротические фантазии, но в ответ не дает ни нежности, ни теплоты.
Энджи опешила и заморгала. Слышать подобные высказывания от мужчины, который содержит любовницу, было довольно странно. Много ли теплоты и нежности видела от него Аллегра? Энджи попыталась прочесть ответ в глазах Кейда, но ей это не удалось, тогда она попыталась оправдать Фэй:
– Она делает это ради дочери. А что касается теплоты и нежности… сомневаюсь, что мужчины, которые смотрят ее выступление, приходят в стрип-бар именно за этим.
– Твоя преданность подруге весьма похвальна, – насмешливо проговорил Кейд. – Если все так замечательно, почему ты сама не раздеваешься перед публикой? Ты бы заработала гораздо больше, чем на своей прежней работе.
Энджи отложила вилку и нож, аппетит у нее напрочь пропал.
– Потому, что я могу зарабатывать чем-то другим и потому, что я не мать-одиночка. Фэй выходила замуж, как она считала, по великой любви и на всю жизнь. Но, когда ее муж узнал, что она беременна, он собрал вещички и был таков. Он испугался ответственности. А Фэй осталась не только без средств, но еще и с его долгами. В ее положении не приходится особенно выбирать, чем зарабатывать на жизнь.
– Значит, она – жертва, – бесстрастно заключил Кейд и сменил тему: – Ешь, завтрак был давно, ты должна была проголодаться.
6
За ланчем Кейд развлекал Энджи местным вариантом легенды о Ромео и Джульетте. Выслушав его, Энджи небрежно заметила:
– Очень романтично. Должно быть, влюбленные были очень молоды.
В ответ Кейд снисходительно усмехнулся.
– По-твоему, только юные и наивные верят в любовь, ради которой стоит умереть? Кейд откинулся на спинку стула и прищурился, неторопливо водя пальцем по ободку бокала с вином. – Что ж, наверное, ты права.
Энджи в смятении отметила, что, несмотря на кажущуюся расслабленность позы, Кейд очень внимательно наблюдает за ее лицом.
– Сколько тебе лет? Двадцать три? – огорошил ее новым вопросом Кейд и насмешливо заключил: – По сравнению со мной ты еще очень молода.
Энджи покраснела.
– Если неверие в великую любовь означает циничность, значит, я циник.
Кейд вскинул брови, в глазах появился металлический блеск, но его голос прозвучал неожиданно мягко:
– Я с тобой согласен, я тоже думаю, что любовь чрезмерно переоценивается поэтами и киношниками.
Сердце Энджи болезненно сжалось, но она не понимала почему, ведь она давно знала, что собой представляет Кейд.
– Поразительно! – воскликнула она. – У нас нашлось нечто общее!
Кейд кивнул.
– Мои родители, наверное, любили друг друга, но я хорошо помню, как они ссорились, а потом подолгу не разговаривали.
Энджи снова опустила глаза.
– Мои родители не ссорились, позже мама говорила, что считала нашу семью идеальной. Когда мы с ней вернулись из путешествия и обнаружили, что отец ушел к другой женщине, для нее это было полной неожиданностью. Наверное, поэтому она так тяжело переживала крах своего брака.
Едва договорив, Энджи тут же пожалела, что разоткровенничалась. В ожидании ответа Кейда она внутренне сжалась. Кейд внимательно посмотрел на нее и тихо сказал:
– Должно быть, тебе пришлось очень нелегко.
– Ничего, я справилась, – бодро проговорила Энджи.
– Но не твоя мать.
Энджи посмотрела ему в глаза.
– Допивай кофе, – сказал Кейд таким тоном, словно они только что вели незначащую беседу о погоде. – А потом советую тебе отдохнуть.
Позже, в своей комнате, Энджи мысленно воздала должное вежливости Кейда: желание от нее избавиться он ловко скрыл под видимостью заботы о ней же. И она ему почти поверила.
Лежа на кровати поверх покрывала, Энджи пыталась привести в порядок мысли, но загадочный разговор за завтраком снова и снова всплывал в ее памяти. Энджи глубоко сожалела, что рассказала о себе больше, чем следовало. Тем самым она дала Кейду преимущество, теперь он знает о ней очень много, а она о нем только то, что у него довольно специфические представления о браке. Ну и еще она узнала, что брак его родителей не был счастливым. Энджи задумалась, нарочно ли он это рассказал или у него вырвалось случайно. Наверное, нарочно. Кейд слишком хорошо владеет собой, чтобы поделиться столь интимными подробностями случайно.
Ее мысли плавно перетекли к другим способам интимного общения с Кейдом – общения, для которого не нужны слова. Энджи вскочила с кровати как ужаленная и принялась мерить шагами комнату, коря свое не в меру разыгравшееся воображение. К сожалению, в том, что касалось секса, ей только на воображение и оставалось полагаться. Энджи подумала, что из практических соображений было бы лучше, если бы у нее имелся хотя бы один любовник, минимальный опыт – все же лучше, чем никакого. Но, уж коль скоро опыта у нее не было, Энджи попыталась остудить свое возбуждение скептическими рассуждениями.
Если Кейд выглядит как герой эротических фантазий, сказала она себе, это еще не означает, что он непременно окажется этаким жеребцом в постели и в мгновение ока вознесет ее к вершинам блаженства. Энджи слышала, что первая близость обычно приносит куда меньше удовольствия, чем от нее ждут. Кейд – всего лишь человек, каким бы привлекательным он ни был, он не способен творить чудеса.
Энджи снова легла на кровать и пробормотала:
– Что толку думать о том, что никогда не произойдет?
Кейду не занимать опыта в отношениях с женщинами, и от своих любовниц он наверняка ждет равного опыта и мастерства. Рассудив так, Энджи постаралась направить свои мысли в практическое русло и стала думать о том, как по возвращении в Плимут найдет, наконец работу. Этим она тоже будет обязана Кейду. Постепенно ее сморил сон, но и во сне ее не покидал образ Кейда.
Энджи разбудил стук в дверь. Она вздрогнула, встала с кровати и, еще не до конца проснувшись, поплелась открывать.
Встретившись с ее озадаченным взглядом, Кейд нахмурился и отрывисто спросил:
– Ты в порядке?
Какое счастье, что он не знает, что мне снилось! – пронеслось в голове у Энджи. Опустив взгляд, она посмотрела на свою мятую одежду и залилась краской.
Ну и видок у меня, наверное! Разоспалась среди дня, как старушка!
– Я в порядке, – пролепетала она, – просто не до конца проснулась. Мне снилось, что за мной гонятся разбойники.
Энджи сочла за лучшее не уточнять, что разбойник был всего один и сон был вовсе не кошмарным. Она вообще сожалела, что рассказала о своем сне – под насмешливым взглядом Кейда она почувствовала себя дурочкой. Отвести взгляд от его лица ей удалось только большим усилием воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15