– Я шлюпке нет якоря. Кейд снова тихо выругался.
– Это мое упущение, теперь якорь будет. Энджи истерически рассмеялась.
Теперь, когда Кейд вернулся, весь мир засиял для Энджи новыми красками. Но, в то же время вернулся страх, вызванный открытием, что она в него влюбилась. Здравый смысл подсказывал Энджи, что она недостаточно хорошо знает Кейда, чтобы его полюбить, но другой, более глубокий и древний инстинкт твердил, что она безнадежно влюбилась в него еще в ту минуту, когда увидела впервые. Какая-то часть ее существа безошибочно определила Кейда, как мужчину, которому она могла бы отдать свое сердце. Так и случилось. Как Энджи ни убеждала себя, что ее лишь влечет к Кейду, что она испытывает к нему только физическое желание, в глубине души она знала, что полюбила его по-настоящему, всем сердцем. Энджи отвернулась, чтобы Кейд не заметил слез в ее глазах, но она опоздала.
– Ты устала и перенесла шок, спускайся в каюту, я принесу тебе что-нибудь выпить.
Видя, что Энджи не двигается с места, Кейд подхватил ее на руки и, не обращая внимания на протесты, понес в каюту. Энджи еле-еле удержалась от соблазна прильнуть к его сильному плечу.
– Может, хочешь раздеться и растереться полотенцем? – невозмутимо предложил Кейд.
Энджи с удовольствием это сделала бы, но потом ей все равно пришлось бы снова надеть ту же самую промокшую и просоленную одежду, поэтому она отказалась. К тому же все ее тело, будто свинцом налилось.
– Не стоит, я потерплю до… – она чуть было не сказала «до дома», но вовремя спохватилась, – до возвращения.
Кейд ненадолго оставил ее и вернулся со стаканом желтоватой жидкости.
– Вот, выпей, это разбавленный апельсиновый сок. Когда организм обезвожен, пить чистый сок вредно. И не вставай, к тебе еще не вернулись силы.
Энджи попыталась пошутить:
– Боюсь, если я не встану сейчас, то так и останусь тут сидеть на веки вечные.
– Не волнуйся, не останешься, – холодно возразил Кейд, – ты не из тех, кто сдается.
– Стараюсь, – тихо сказала Энджи, потупившись.
Кейд положил руку на ее плечо.
– В этом мы с тобой похожи. Энджи села и отпила из стакана.
– Вкусно, но ты мог дать мне и простую воду, мне нравится ее вкус.
Глаза Кейда вдруг полыхнули странным огнем. Словно разговаривая сам с собой, он заметил:
– Как всегда честна и прямолинейна. Но впечатление обманчиво. – Он встретился взглядом с Энджи. – Ты очень сложная натура, под внешней оболочкой скрывается много слоев, но, когда я хочу их снять, ты сопротивляешься.
Охваченная жаркой волной волнующих ощущений, Энджи опустила глаза.
– Можно подумать, я не человек, а луковица. К твоему сведению, человек плачет, когда снимает с лука шелуху слой за слоем.
Кейд улыбнулся, его глаза смотрели одновременно и насмешливо, и задумчиво.
– Между прочим, некоторые мужчины восприняли бы твои слова как вызов.
– Я сейчас не в настроении бросать вызов, – поспешно уточнила Энджи.
– Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Руки и плечи не онемели?
Энджи ощупала себя и с удивлением отметила:
– Как ни странно, ничего не болит.
– Значит, ты крепче, чем кажется. Покажи-ка мне ладони.
Энджи покорно вытянула руки. Кейд поднес их к своему лицу и осторожно дотронулся кончиком пальца до мозолей. Энджи словно током пронзило, даже усталость прошла. Она быстро втянула воздух и усилием воли заставила себя не двигаться.
Кейд тоже почувствовал этот скрытый опасный жар. В его глазах вспыхнули искорки, он отпустил руки Энджи и резковато сказал:
– Еще минут пять гребли, и ты бы стерла ладони в кровь. Когда вернемся, я дам тебе мазь. А сейчас сиди спокойно и понемногу пей.
Энджи подчинилась – в основном потому, что было несказанно приятно осознавать, что о ней заботится Кейд. Ее сердцебиение постепенно возвращалось в норму, дыхание тоже стало ровнее. Кейд пошел на мостик, Энджи молча проводила его взглядом.
Вскоре ей стало жарко, она встала – ноги уже слушались – сняла спасательный жилет и вышла из каюты.
Кейд краем глаза наблюдал за ней. Энджи двигалась с естественной грацией, Кейд отметил это еще при их первой встрече, женственная плавность ее движений была неосознанной, наверное, именно поэтому любой мужчина из плоти и крови воспринимал ее как приглашение. Кейд не был исключением. Вот и сейчас он почувствовал жар и напряжение в паху и отвернулся к штурвалу, проглотив ругательство.
Положение становится все более неудобным, думал Кейд.
Поездка, из которой он только что вернулся, была далеко не увеселительной, стоила ему немало нервных клеток и денег. Но больше всего Кейда раздражало другое: впервые в жизни ему было трудно сосредоточиться на работе. Энджи ухитрилась проникнуть в его святая святых, в тот участок сознания, который раньше был закрыт для всех женщин. Кейд понял, насколько он истосковался по Энджи, когда вернулся домой и узнал от миссис Болтон, что ее нет. Он сразу отправился за Энджи, даже не подкрепившись с дороги.
У Кейда буквально кровь застыла в жилах, когда, огибая мыс, он увидел шлюпку и Энджи, борющуюся с опасным течением.
Чем скорее я уложу ее в постель, решил Кейд, тем лучше, тогда я, наконец смогу если не совсем выкинуть ее из головы, то хотя бы пореже о ней думать.
– Я не знала, что ты возвращаешься сегодня, – вдруг сказала Энджи.
– Слава Богу, что я вернулся именно сегодня. Не могу передать, что я испытал, когда увидел, как ты борешься с течением.
Ее губы задрожали.
– Я продвигалась, только медленно. Но я была страшно рада, когда увидела яхту.
– Самым разумным в твоей ситуации было бы плыть по течению.
– Теоретически я это знаю…
Кейд посмотрел на нее со странным выражением и сухо заметил:
– Ты иногда слишком упряма – себе во вред.
– Ха!
– Да-да, ты выдумываешь Бог знает, что и упрямо, не считаясь ни с какими жертвами, движешься к этой цели, даже если и понимаешь, что цель этого не стоит. Неужели надо было отказываться от карьеры, чтобы ухаживать за матерью? Или приютить беременную стриптизершу, когда та оказалась без крыши над головой?
– Откуда ты знаешь?
– Фэй сказала, что ты буквально подобрала ее на улице…
– Ерунда!
– …когда ее бросил муж. Ты дала ей кров, помогла оформить документы на получение социального пособия.
– На моем месте любой поступил бы так же.
Кейд покачал головой.
– Ну нет, не каждая женщина взяла бы на себя заботу о стриптизерше.
Энджи небрежно пожала плечами, хотя и чувствовала себя неуютно под внимательным взглядом Кейда.
– Она перестала выступать, как только забеременела. Фэй нуждалась только в моральной поддержке.
Кейд вскинул брови.
– Но я знаю, что она тебе очень благодарна. Между прочим, Фэй дала мне понять, что она не такая мягкая, как ты, и намекнула, чтобы я вел себя прилично.
Энджи закрыла рот так резко, что щелкнула зубами, – она боялась наговорить лишнего.
– Знаешь, когда ты сердишься, – задумчиво заметил Кейд, – твои глаза становятся темно-синими, как штормовое море. А если ты возбуждена, они напоминают небо в солнечный день, и, когда я в них смотрю, мне кажется, что я тону в огне.
Как только они причалили, Энджи махнула рукой в направлении дома.
– Если ты не против, я пойду вперед, хочется поскорее принять душ.
– Конечно, иди, увидимся позже.
Почему-то в этой фразе Энджи послышалось нечто зловещее, но она не стала раздумывать и быстро зашагала к дому.
10
В ванной Энджи включила теплую воду и, встав под душ, стала массировать шею и плечи. Хотя вода и принесла ей облегчение, душ снял напряжение только с мышц, но не с натянутых нервов. Энджи корила себя за безрассудство: надо же было допустить такую глупость, влюбиться в Кейда Рассела, красавца, миллионера, известного покорителя женских сердец! Как Энджи ни старалась это предотвратить, она оказалась бессильной перед собственными желаниями, она уступила природе и оказалась побежденной.
– Как многие другие женщины до меня, – прошептала Энджи, – как та же Селин Рокстен.
Но Энджи не могла себе позволить предаваться отчаянию, ей предстояло продержаться еще вечер, ночь и утро до той минуты, когда она покинет остров. Кейд обо всем позаботился, и в девять утра вертолет должен переправить Энджи на Сент-Мэри, где она пересядет на тот же самолет, который неделю назад доставил ее из Плимута. Она проделает тот же путь, что неделю назад, только в обратном направлении и без Кейда.
Энджи подавила всхлип и подставила голову под воду.
– Я справлюсь, я все вынесу, – тихо сказала она, но слова прозвучали неубедительно даже для ее собственных ушей.
Тогда Энджи добавила уже мысленно: потому что я должна. Я не повторю мамин опыт, я не буду до самой смерти цепляться за мужчину, которому не нужна.
Смыв с себя если не нервное напряжение, то, по крайней мере, соль и усталость, Энджи выключила воду и завернулась в большое пушистое полотенце. В ванной имелся фен, и она решила посушить волосы. Обычно поток теплого воздуха, овевающий волосы, действовал на нее успокаивающе, но не в этот раз. Как только Энджи выключила фен, в дверь комнаты постучали. Наверное, это миссис Болтон принесла мазь от мозолей, подумала Энджи и, покрепче завязав узел на полотенце, пошла открывать. Но за дверью стоял Кейд. Он тоже принял душ, его влажные волосы казались еще темнее, на неподвижном смуглом лице только глаза казались живыми.
– Вот обещанная мазь, возьми.
Кейд протянул Энджи пластмассовую баночку. Он произносил самые обычные слова, сохраняя нейтральный тон, но от странной хрипотцы в его голосе каждый нерв в теле Энджи натянулся и зазвенел от напряжения. Стараясь не встречаться с Кейдом взглядом и не касаться его руки, она взяла баночку с мазью.
– Спасибо, это очень кстати, ладони немного побаливают.
Сердце Энджи билось так сильно, что в ушах зашумела кровь. Она попятилась, но, как на грех, споткнулась, вскрикнула от неожиданности и, наверное, упала бы, однако ее вовремя подхватили сильные руки Кейда. Энджи беспомощно подняла на него взгляд. В полумраке его глаза, казалось, светились изнутри.
– Похоже, это входит у нас в привычку, – вкрадчиво произнес Кейд.
– Нет.
Она сама не понимала, означало ли ее слабое «нет» протест или мольбу, она вообще ничего не понимала, потому что, как только Кейд к ней прикоснулся, ее мозг словно размягчился и утратил способность рождать мысли. Губы Кейда коснулись ее губ. Энджи еще пыталась бороться с собой, со своей любовью, но то, что завтра она расстанется с Кейдом и больше никогда его не увидит, подействовало на ее желание, как искра на поле, покрытое сухим бурьяном, – пламя вспыхнуло, пожирая все на своем пути.
Энджи ответила на поцелуй Кейда с жадностью умирающего от жажды, припавшего к роднику. Ее руки сами собой обняли его за шею, Энджи раскрыла губы ему навстречу и полностью отдалась во власть ощущений, наслаждаясь неповторимым ароматом его кожи, силой его мышц, теплом его тела. Она все сильнее и сильнее подпадала под действие чар, рожденных его губами и руками.
Кейд накрыл ладонями ее груди и стал потирать большими пальцами ее соски. Ощущения, охватившие Энджи, были восхитительны до боли. Наконец-то я узнаю, что такое настоящее желание! – пронеслась у нее мысль. Энджи долго ждала, чтобы это узнать, но теперь была рада, что дождалась любви прежде, чем отдаться мужчине.
В арсенале Энджи не было никаких сексуальных уловок, утонченных приемов, да и любовь ее была не нужна Кейду, но она отдавала ему то, что было в ее власти, – искренний, непритворный отклик своего тела и своего сердца. Вдруг ей пришло в голову, что Кейд может быть недоволен, узнав, что она девственница. Внезапно смутившись, Энджи перестала отвечать на его ласки.
– Энджи, посмотри на меня.
Кейд поцеловал ее в висок так нежно, словно знал и понимал ее страхи. Энджи подняла на него взгляд, он улыбнулся и снова поцеловал ее горячими ищущими губами, потом стал покрывать поцелуями ее шею и плечи. У Энджи подогнулись колени. Кейд издал низкий смешок, в котором слышалась гордость победителя, а потом подхватил ее на руки и поднял легко, словно она была невесомой. Энджи посмотрела в его лицо, оказавшееся теперь на одном уровне с ее собственным. Желание заострило черты Кейда, придало глазам больше блеска.
Внезапно Энджи вспомнила Аллегру, Селин Рокстен. Если она сдастся, то присоединится к длинной череде женщин, любивших Кейда и узнавших, что их любви ему мало.
Кейд почувствовал, что что-то изменилось. Его взгляд стал ледяным. Он быстро отстранился и тоном, в котором смешались злость, неутоленное желание и презрение, произнес:
– Ах ты, маленькая тварь! Ты знаешь, как раздразнить мужчину!
Энджи потупилась, со стыдом осознавая, что ноги все еще держат ее слабо, поэтому ей приходится держаться за Кейда. Но, в конце концов она все-таки нашла в себе силы сделать шаг назад, хотя каждое движение давалось ей с великим трудом.
– Насколько я понимаю, это отказ? – уточнил Кейд с пугающей улыбкой.
Энджи кивнула и тихо сказала:
– Короткие интрижки – не для меня.
К сожалению, ей не удалось произнести эту фразу с достоинством, голос прозвучал почти жалобно. Брови Кейда поползли вверх, он даже не пытался скрыть едкий сарказм:
– Что же тебе нужно? Клятвы в вечной любви и верности?
– Что ты знаешь о верности?! – с горечью выпалила Энджи. – Ты вообще не понимаешь смысла этого слова. Тебе было мало одной Аллегры, но даже, когда в твоем распоряжении Селин Рокстен, готовая выполнить любой твой каприз, ты не способен хранить верность и ей.
Кейд сжал губы так плотно, что смуглая кожа вокруг них побелела.
– Это тебе Аллегра сказала?
– А кто же еще?
– Она ошиблась. – Видя по глазам Энджи, что она ему не верит, он добавил с ледяным самообладанием: – Мы с Селин хорошие друзья, но в наших отношениях никогда не было ничего романтического или сексуального.
Энджи охватили противоречивые чувства, желание поверить Кейду боролось с гневом и отвращением.
– Тогда почему Аллегра считала по-другому?
Кейд всмотрелся в лицо Энджи.
– Она выросла в доме, где глава семьи не мог пропустить ни одной юбки. Ее мать смирилась с тем, что у ее мужа всегда будут любовницы. Аллегра унаследовала ее прагматическое отношение к браку, кроме того, она не верила в возможность дружбы между мужчиной и женщиной. Она считала, что в любых отношениях непременно должен быть сексуальный компонент.
Энджи упрямо молчала, хотя ей очень, очень хотелось ему верить.
– Я понятия не имел, что Аллегра думает, что у меня с Селин роман, – продолжал Кейд, – я узнал об этом лишь незадолго до ее гибели, тогда я сказал ей то, что говорю тебе сейчас: если уж я даю клятву, то остаюсь ей верен. Я всегда был верен Аллегре.
Энджи не знала, что на это сказать. Желание верить Кейду подтачивало ее волю, но она боялась пойти у него на поводу. Она с ужасом заметила, что заламывает руки, как героиня мелодрамы, и, сделав над собой усилие, опустила их.
– Посмотри на меня! – потребовал Кейд.
Она замотала головой.
– Энджи, что с тобой случилось? Раньше ты не была трусихой.
Насмешливые нотки в его голосе лишили Энджи остатков решимости. Она посмотрела Кейду в глаза – и пропала, пойманная в ловушку его взгляда.
– Я очень тебя хочу, – грубовато пробурчал Кейд, – но, если ты мне не веришь, ничего не будет. Даже если любовников не связывает ничто другое, доверие между ними обязательно должно быть.
Ни один человек на свете не может лгать с таким честным выражением лица. Желание пронзило Энджи, как электрический разряд.
– Энджи, скажи, чтобы я ушел, а потом ты закроешь за мной дверь.
Энджи с трудом узнала голос Кейда, он стал на несколько тонов ниже.
Она давно собиралась его спросить, почему Аллегра вышла за него замуж, из практических соображений или по другой причине, ей хотелось понаблюдать за его лицом, когда он будет отвечать. Но стоило ей посмотреть Кейду в глаза, как мысль о расспросах вылетела у нее из головы. Облегчение от мысли, что Аллегра узнала правду до своей трагической гибели, разрушило последние оковы ее сдержанности и выпустило желание на свободу.
– Спасибо, мне очень важно было это знать, – прошептала она. – Я рада, что Аллегра не считала тебя предателем, когда она…
Энджи не договорила, из ее глаза выкатилась одинокая слезинка, Кейд стер ее большим пальцем.
– Я тоже рад, – сказал он хрипло. – Не плачь, Энджи, я не стою твоих слез, и Аллегра не хотела бы, чтобы ты из-за нее плакала.
Порывистым движением, как будто не удержавшись, Кейд слизнул ее слезинку со своего пальца и все так же хрипло сказал:
– Мне нужно идти.
Энджи замотала головой. Он испытующе всмотрелся в ее глаза.
– Ты уверена, дорогая?
Дорогая… Энджи понимала, что мужчины сплошь и рядом обращаются так к своим приятельницам, не вкладывая в это слово глубокого смысла, но для нее это обращение было как драгоценность, которую она собиралась бережно хранить всю оставшуюся жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15