И ты, Сидней, поступил бы точно так же.— А зачем вам это знать? — спросила она, стараясь говорить как можно решительнее и тверже, чтобы в его памяти и следа не осталось от той женщины, которая дрожала в его объятиях, прижималась к его сильному телу и горела безумной страстью.— Скажем, из любопытства. Вы любили его?— Да, я любила его.— Но недолго, — спокойно прибавил Сидней. Его глаза с прежним интересом вглядывались в ее лицо, словно она была каким-то неизвестным существом, которое ему предстояло препарировать.Констанс сделала глубокий вдох, отстранилась и дрожащими руками пригладила волосы, ощутив, что несколько прядей на ее висках и затылке стали влажными.— Ваши вопросы бестактны, — бросила она. — Мне пора идти.Дрейк, видимо, понял, что зашел слишком далеко.— Тогда пойдемте.Они были почти у корпуса для персонала, когда из маленького сада, мимо которого вилась тропинка, послышались чьи-то всхлипывания.— Кто-то плачет, — повернувшись на звук, сказала Констанс.— Оставайтесь здесь.— Но, кажется, это…— Я сказал, оставайтесь здесь!Констанс всего несколько секунд колебалась, а затем последовала за ним в проем между сплетенными ветвями азалий. В садике, в центре цветочной клумбы, стояла в лунном свете мраморная нимфа.За самым дальним кустом азалии прятался ребенок, который плакал, закрыв лицо жуками.— Господи! — воскликнула Констанс и бросилась к девочке. — Что ты здесь делаешь?Сидней опустился рядом с ней на одно колено.— Ну-ну, все не так плохо, — сказал он на удивление ласково. — У тебя все лицо распухло. Кто в этом виноват? Слезы или комары?Агнес прорыдала:— Я хочу к маме.— Тогда пойдем найдем ее, — сказал Сидней.— Но мне нельзя, — воскликнула девочка и зарыдала еще громче.Эти безутешные рыдания разрывали Констанс сердце.— Дорогая, послушай, мама, конечно, будет сердиться на тебя за то, что ты убежала, но она же любит тебя. Пойдем, я отведу тебя домой.— Нет, я должна быть тут. — Последовали захлебывающиеся рыдания, и Констанс стала искать в сумочке носовой платок.— Возьмите, — сказал Сидней и протянул ей свой.Промокая маленькое, измученное личико девочки, Констанс проговорила, как она надеялась, материнским тоном:— А теперь высморкайся. Тогда тебе сразу станет лучше.Девочка послушно высморкалась, а потом охрипшим от слез голосом сказала:— Я хочу к маме! Прямо сейчас!— Я знаю, — сказала Констанс. — Но почему тогда ты не идешь?Агнес сжала губы, чтобы не проговориться, а на ее личике ясно читались страх и нерешительность.— Пойдем, Агнес, мы отведем тебя к маме, сказал Сидней.— Нет! — крикнула она и снова расплакалась. — Мне нельзя… Мне нельзя…Констанс обняла и попыталась успокоить ребенка.Сидней склонился над ними и, убрав со лба девочки влажную челку, спросил:— А зачем ты тут сидишь? Агнес захлюпала носом и зарылась лицом в грудь Констанс.— Мне нельзя уходить.— Должен прийти папа? — мягко спросила Констанс.После нескольких секунд колебаний маленькая головка в ее объятиях несколько раз кивнула. Сидней встал. Он пристально осмотрел сад вокруг. Констанс заволновалась и сказала:— Надо идти домой, дорогая. Он, наверное, ждет тебя там.— Нет, он сказал мне ждать под этой красивой дамой. Когда он приезжал, мы устраивали тут пикник. И он велел мне ждать здесь.Обеспокоенная происходящим, Констанс встала и взяла девочку за руку.— Нам нужно идти к ее матери, — сказала она Сиднею.— Кажется, я понимаю. Давайте, я возьму ее на руки.— Но он, возможно, где-то поблизости…— Тогда смотрите внимательнее. — Сидней наклонился. — А дома тебя ждет мороженое, — произнес он, играя на извечной детской слабости. — Ты любишь мороженое?Агнес, широко раскрыв глаза, кивнула.— И, если хочешь, я отвезу тебя домой на плечах.Девочка явно пребывала в нерешительности и с сомнением посмотрела на Сиднея. Затем она кивнула и, не говоря ни слова, подняла к нему руки. Сидней подхватил ее, посадил к себе на плечо и сказал:— Ну вот, теперь идем.Они были уже недалеко от корпуса для персонала, когда Сидней вдруг остановился и передал девочку Констанс.— Уведи ее отсюда, — вполголоса сказал он и направился в сторону большого дуба.Констанс никогда не видела бывшего мужа Эвелин, но поняла, что это именно он стоит в тени дерева. Девочка, которая сразу стала вырываться, определенно была очень похожа на этого человека, несмотря на то что тот был плотный и мускулистый. Рядом с ним Сидней казался худым, его естественная грация как бы терялась на фоне физической мощи Джима.— Оставьте в покое моего ребенка! — приказал тот.Агнес заплакала и с криком «папа!» вырвалась из рук Констанс. Но Констанс тут же снова схватила ее и прижала к себе.Джим Джефер отрывисто бросил:— Отпустите ее!— Она никуда не пойдет! — резко ответил Сидней. — Так эти вещи не делаются, приятель!— Не суй нос не в свои дела! — Его голос зазвучал злобно. — Дамочка, отпустите ее!Сжав зубы, Констанс продолжала двигаться к дому. Агнес была девочка не крупная, но она отчаянно упиралась, и Констанс приходилось удерживать ее буквально силой. К тому же она поняла, что Джефер настроен агрессивно и в случае чего справиться с ним будет не просто. Она через плечо посмотрела на мужчин. Господи, Джим просто огромный. Если он затеет драку, то может серьезно покалечить Сиднея. Только этого не хватало.Но отпустить девочку она не могла.— Это мой ребенок, — приближаясь, грозно объявил Джефер. — Ты ведь хочешь жить со мной, правда, дочка? Мы будем ездить в Диснейленд…Агнес что-то прохныкала, но Сидней перебил ее:— Опекун ребенка не ты, значит, это похищение. А это серьезное преступление, за которое ты попадешь в тюрьму.— А вы сначала нас поймайте, — рявкнул Джефер. — Я не такой дурак, как думают некоторые. Я знаю, что мне делать. Да какая вам разница! Ее мамаша целыми днями пропадает на работе, девочку видит только по ночам. А это не дело…Констанс холодно ответила:— Если бы вы, вместо того чтобы объявлять себя банкротом, дали ей достаточно средств к существованию…— Она меня бросила, — перебил ее Джефер. Он говорил все громче. — А вы, дамочка, слушайте меня внимательно и делайте, что я скажу, потому что у меня револьвер.Констанс в ужасе посмотрела на него через плечо. Да, в руке Джима действительно что-то угрожающе блеснуло. От страха ее начало трясти. Она пошатнулась, но лишь крепче прижала к себе девочку и постаралась двигаться дальше. Сидней быстро подскочил к ней и сильной рукой поддержал ее, стараясь по-прежнему оставаться между ней и Джефером.Сидней, молилась она про себя, Сидней, пожалуйста, будь острожен!В голосе Джефера звучали злость и отчаяние.— Прошу по-хорошему, отпустите ребенка. Она мне очень дорога, и я хочу, чтобы девочка жила со мной.— А какую жизнь вы устроите ей, если будете в бегах? — спросил Сидней. Его рука лежала на пояснице Констанс, и, когда она замедлила шаг, он подтолкнул ее вперед. — Вам придется скрываться, значит, вы не сможете отправить ее в школу и девочка вырастет неграмотной. Она не будет знать, как вести себя с людьми. И, хотя сейчас хочет уехать с вами, она будет скучать по матери так же, как теперь скучает по вам. Вы этого хотите для нее? Несчастья и разочарования? В конце концов она вырастет и поймет, что вы с ней сделали. Как вы думаете, что она скажет вам через десять лет, когда осознает, чего вы ее лишили?— Она ничего не будет лишена, — сердито бросил Джефер. — Я буду о ней заботиться, она ведь и моя дочь, а не только этой стервы. Своей дочери я не причиню вреда!Кажется, он начал целиться. Но она поняла, что задумал Сидней, и, несмотря на то что у нее дрожали колени и пересохло в горле, продолжала двигаться к дому. Агнес перестала биться у нее в руках и нахмурившись смотрела на отца. Констанс молилась Богу, чтобы девочка больше не пыталась вырваться от нее и чтобы с Сиднеем ничего не случилось.Сидней сильной рукой обнял ее за талию и с силой подтолкнул вперед, продолжая размеренно говорить:— А как же колледж? Если вы будете в бегах, то не сможете накопить достаточно денег, чтобы послать девочку в колледж. Вы этого хотите для нее? Чтобы она вытирала столы в какой-нибудь придорожной забегаловке? Хотя о колледже даже думать не приходится, ведь у нее не будет и начального образования.— У меня есть деньги, — отрывисто бросил Джефер. — Говорю вам, я люблю ее! Я уже все продумал… со мной ей будет лучше, чем с матерью.Стены корпуса были уже совсем близко. Еще каких-нибудь двадцать метров… Слава Богу, Агнес больше не вырывается.— И вообще это мое дело, я все устрою, — потеряв терпение, прорычал Джефер. — Дамочка, если ты сейчас же не оставишь девочку, я пристрелю твоего парня. Стреляю я хорошо, так что его я уложу. Если мне все равно грозит тюрьма за похищение, то мне не страшно и убить человека, это дела не меняет.— Мне все равно, хорошо вы стреляете или нет, — спокойно сказал Сидней, — но всякий может промахнуться. Револьверы такое неверное оружие… К тому же вы не можете быть уверены, что попадете именно в меня. А что вы почувствуете, если пуля попадет в другую мишень, поменьше?— Отойди от них, — злобно приказал Джефер.— Нет, — ответил Сидней.— Черт побери, да я с тобой и без оружия справлюсь. — Выплюнув эти слова, он бросился на них.Констанс снова заколотило, но Сидней опять подтолкнул ее, и она оказалась у двери Эвелин.Агнес начала кричать:— Папа! Папа!Дверь распахнулась, и на пороге появилась испуганная Эвелин.— О Господи! — воскликнула она, бросилась вперед и подхватила свою дочь.— Идите в дом, — задыхаясь произнесла Кон-станс, подталкивая их обеих внутрь.Она повернулась в тот самый момент, когда Сидней нанес быстрый удар в горло Джеферу. Тот издал рык, упал и остался лежать на земле.— Ой! — Констанс побежала к ним. — Вы целы? — с беспокойством спросила она.Сидней внешне был спокоен, только глаза его блестели и на лбу выступил пот.— Я в порядке. — Он опустился на колени рядом с лежавшим без сознания Джефером. — Когда он очнется, ему будет скверно.— Это револьвер? — послышался сзади перепуганный голос Эвелин.Констанс подняла глаза. Эвелин уже была одна.— С ней все в порядке. Она с Саранной. — Тяжело дыша, Эвелин опустила взгляд на Джима. — Что он сделал?Сидней осмотрел револьвер, а Констанс в нескольких словах рассказала подруге, что произошло.Джим пошевелился и застонал. Эвелин с неприязнью посмотрела на него.— Значит, вот в чем дело. Я готова убить его. Девочка прямо сама не своя! Сидней выпрямился.— Знаете, — мягко сказал он, — как бы там ни было, но он не хотел причинить ей вреда. Ни ей, ни кому другому.— Да, и это на него похоже! Он не хотел ничего плохого… Он любит… но он такой дурак! — Эвелин била крупная дрожь. — Он так и не стал взрослым. Если он что-то хочет, то считает, что должен получить это, и плевать на всех остальных. Он просто избалованный мальчишка!— Вы будете подавать в суд? — спросил ее Сидней.— А вы?— Нет, не думаю, — ответил Сидней. — Я понимаю его чувства. Но, разумеется, не одобряю такого поведения. Однако, сдается мне, хороший адвокат может воспользоваться этим эпизодом, чтобы решить дело так, чтобы это устраивало всех, возможно даже вашего бывшего мужа.— Сидней просто чудо, — восторженно сказала Эвелин на следующее утро. — После того как ты ушла, мы долго с ним разговаривали. Он предложил несколько вариантов, которые могут помочь избавиться от преследований Джима. Знаешь, он очень умный. Я только что говорила с адвокатом, и он считает, что теперь мы сможем договориться с Джимом на более выгодных условиях. Он уже связался с адвокатом Джима.— Я очень рада, — отозвалась Констанс. Эвелин посмотрела на нее.— Джим никогда не стал бы стрелять, — уверенно сказала она. — Он считает себя крутым, но он вовсе не злой. К тому же его пистолет не был заряжен. А Сидней сказал мне, что даже под прицелом ты продолжала идти с Агнес сюда.Я даже не знаю, как тебя благодарить. Ты такое сделала для меня и малышки. — Глаза Эвелин наполнились слезами.— Как себя чувствует Агнес? — спросила Кон-станс.Эвелин высморкалась.— Кажется, в порядке, даже странно. Наверное, здесь есть и моя вина. Я была так зла на Джима, что запретила им видеться и разговаривать по телефону. Тогда они и стали общаться втайне от меня через двоюродного брата Джима.— Сегодня она в школе?— Да. Я подумала, что лучше будет вести себя так, будто ничего не произошло. Она спросила, когда сможет увидеть папу, и я пообещала, что скоро у них будет возможность встретиться. Теперь мне легче договориться с Джимом. Но, надеюсь, он и без того получил урок.Констанс тоже искренне на это надеялась. У нее кровь стыла в жилах при воспоминании о том, как в дрожащей руке Джефера прыгал револьвер, а Сидней закрывал собой их с девочкой. Глава 5 В последующие два дня Констанс старательно избегала Сиднея. Кажется, после того как министры нашли общий язык, обе делегации наконец принялись за работу. Сидней постоянно был с ними. По-видимому, он являлся ценным помощником Маккуина. Сам Сидней не пытался отыскать Констанс, за что она была ему благодарна.Здравый смысл подсказывал Констанс, что она только причинит себе новую боль, если даст волю своим чувствам и заведет роман с этим обаятельным, сильным и властным человеком.Поэтому она старалась сосредоточиться на работе, хотя по ночам ее преследовал Сидней. Она его видела во сне.К тому времени, как переговоры подошли к финальной стадии, у нее уже почти совсем сдали нервы. Но вот наконец японская делегация улетела, и Констанс решила немного расслабиться. Она надела длинную шелковую цветастую юбку и открытую блузку без рукавов. Наряд был ей к лицу, хорошо гармонировал с цветом глаз и волос. Она зашла в бар, чтобы попрощаться с Биллом. На следующий день и ей предстояло покинуть отель.— Минеральной воды? — спросил Билли и уже потянулся за бутылкой.— Нет, лучше бокал шампанского, — усмехнулась Констанс.— О! — Билли поднял брови.— Ничего страшного, — заверила его Констанс. — Я пью очень редко.— Я думал, ты вообще не пьешь.— На работе не пью.Он налил бокал шампанского и сказал:— Я слышал, японцы уже уехали. А австралийцы уезжают завтра утром, да? — Констанс кивнула и, проследив за его взглядом, посмотрела на дверь. — Доброе утро, сэр, — поприветствовал Билли Сиднея. — Вам виски с содовой?— Да, пожалуйста. — Голос Сиднея звучал очень спокойно, но Констанс почувствовала в нем нотку недовольства. Она медленно поднесла бокал к губам.Сделав маленький глоток, она посмотрела на него, но увидела, что, остановившись около ее столика, он смотрит не на нее, а на Джастин Мюллет, которая сидела с двумя молодыми людьми из австралийской делегации в другом углу бара. Ей стало не по себе. Я вовсе не ревную, твердо напомнила себе Констанс.— Пойдемте со мной, — прервал ее размышления голос Сиднея.Наверное, пить шампанское в одиночестве не слишком удачная идея. Она поднялась. Когда он смотрел на нее вот так, по-мужски властно, она могла пойти с ним хоть на край света. Она была вся в его власти.— Куда мы идем?— Я же сказал, пойдемте присоединимся к компании.Констанс очень не хотелось идти туда через весь зал, но другого выхода не было. Она дала себе слово держать себя в руках, не волноваться и не обращать ни на что внимания, чего бы это ей ни стоило. Появившийся Тим Карсон посмотрел вначале на Джастин, потом на Сиднея, затем перевел взгляд на Констанс. В его глазах запрыгали злорадные огоньки. Констанс очень скоро узнала, чем именно это злорадство продиктовано. Кто-то восторженно отозвался о коллекции живописных полотен отеля, и Карсон тут же вставил:— Знаете, Джастин, у них здесь есть Пикассо. Голубого периода. Я заметил его, потому что один из вариантов этой картины с подписью художника висел в вашей с Сиднеем квартире в Лондоне. Помните? Кажется, в гостиной?До этого Констанс ночами, проснувшись от преследующих ее сновидений, много размышляла, пытаясь понять себя и свое отношение к Сиднею. Теперь ей стало очевидно, что она бешено, страстно ревнует его к женщине, с которой он когда-то жил. Она сделала еще глоток шампанского. Тим Карсон смотрел на нее с явным ожиданием. Чего он хочет от нее? Неужели он рассчитывает на то, что она выдаст себя?! Но в каких теперь отношениях Сидней и Джастин?— Картина оказалась подделкой, — с сожалением ответила Джастин. — И Сидней отправил ее обратно продавцу.Смех Карсона прозвучал искусственно.— Я думал, Сиднею картина нравилась.— Нравилась, но не нравилось, что мне продали подделку, тем более что я заплатил за нее как за подлинник, — ответил Сидней.Констанс опустила глаза в свой бокал. Все, о чем она могла думать сейчас, — это то, что Джастин и Сидней были любовниками, жили в одной квартире, вместе покупали картины и вместе решали, куда их повесить.Ей было очень больно. Она чувствовала себя так, точно Дрейк ее предал. Констанс разумом понимала, что так реагировать просто глупо, он ничем ей не обязан, они знакомы всего несколько дней и скорее всего, завтра расставшись, никогда не увидят друг друга, но сердце сжималось от страдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15