Три Грации царапали паркет тонкими каблуками с железными подковками, Джоконда и Франсиско замыкали шествие.
– Постойте, куда вы? – От огорчения Франсиско говорил высоким, чуть ли не женским голосом, точно кастрат.
Шедшая впереди всех Диана огибала столики, ни один из которых не пришелся ей по душе.
– Нет, не этот, слишком близко к окну. Себастьяна уступила подруге верховодство, которое Диана приняла как нечто само собой разумеющееся.
– Может, этот? – спросила у нее Пальмира. Диана причмокнула толстыми губами. Как женщина осторожная, она понимала всю ответственность за принимаемое решение, которое бросало вызов дурацким порядкам в Триндаде.
– Здесь, у стойки, будет слишком шумно. Мы не сможем поговорить и посекретничать.
С расстояния в несколько метров Джоконда наблюдала, как непринужденно держится отстранившая ее от власти Диана. Пальмира и Себастьяна, опасаясь скомпрометировать подругу, покорно соблюдали субординацию.
Джоконда, оскорбленная таким грубым непочтением, почувствовала, как внутри у нее все кипит. Особенно ее раздражало, что Грации не пали духом и не пустили слезу. Впрочем, она сама была виновата: наивно не замечала притязаний Дианы на ее законную власть, а продолжала шевелиться под нежные звуки флейты, как ядовитая нажа у индийского факира.
Не теряя присутствия духа, вступила в борьбу. У нее много преимуществ, начиная с принадлежавшего ей пансиона. Воздев перст, Джоконда двинулась на Диану.
– Ах ты, шлюха! – крикнула она, так как начисто забыла, что собиралась в этом общественном месте показать себя настоящей дамой.
Диана, которая выбрала наконец столик, обернулась к ней и приняла бой:
– От шлюхи и слышу!
– Ты что же, не могла дождаться моей смерти, чтобы заступить на мое место? Неблагодарная! Скажи, кто избавил тебя от сифилиса, гонореи и даже от клеща, который впился тебе меж лопаток и не вылезал, пока я не приложила кусок сала и не выманила его наружу? Забыла, да?
И Джоконда собралась перечислять другие свои заслуги, как вдруг Диана, черпая силы в самих воспоминаниях Джоконды, прервала ее:
– Ты еще забыла сказать про рожу! И про перхоть, от которой, дескать, я могу облысеть! И ты каждый день натирала мне волосы мякотью банана. А когда я встревожилась, ты успокоила меня, сказав, что всякий человек может терять до сорока волосиков в день и никогда не облысеет. И однажды – вспомни-ка – ты весело предложила: давайте считать волосинки, которые падают на пол или остаются на гребне. Нелегкая это была работа. Волоски падали и в постель. А так как они были покрашены перекисью водорода, то их было не различить на пожелтевших простынях. Наконец Себастьяна догадалась подстилать голубое полотенце, чтобы на его фоне видеть волоски. И благодаря этому подсчету я убедилась, что не облысею. Что же ты теперь помалкиваешь об этом?
Диана упрекала Джоконду довольно мягко. Увлекшись битвой, обе вели себя как в кухне заведения в те минуты, когда кипятили воду для кофе.
– Сядь, Джоконда. – Пальмира пододвинула своей хозяйке стул с высокой спинкой, тем самым как бы восстанавливая ее узурпированную Дианой власть.
Франсиско, которому наплевать было на их примирение, по-прежнему пробовал задержать их жестом руки.
– Ну пожалуйста, сеньоры. – Хоть он и сам был смущен оказанным женщинам приемом, но храбро продолжал: – Успокойтесь, не надо ссориться. Здесь у вас один враг – это я, а ссора только ослабит вас.
В своем старании уладить спор в присутствии Мажико Франсиско не обратил внимания на то, что помирившиеся Джоконда и Диана уже обозревают столики, знакомясь с их расположением.
– Тебе здесь нравится, Пальмира? – спросила Джоконда, дружески коснувшись руки питомицы.
Франсиско задумался о новой сфере деятельности, которая сулила ему неизведанные дотоле чувства. Подобно Полидоро, он считал, что может активно вмешиваться в чужую жизнь.
– Помиритесь, сеньоры.
Улыбаясь, он ощупывал свою грудь с выпиравшими ребрами. Отсюда он выпускал залпы, проникавшие в души этих женщин и позволявшие узнавать их особенности и секреты.
– А вы задумывались о будущем? Когда каждая из вас будет жить в подвале какого-нибудь дома и не будет рядом подруги, которая принесла бы миску похлебки и с которой можно было бы вместе поплакать о том, что зубы выпадают один за другим из-за воспаления десен?
Его не слушали. Себастьяна, например, пребывала в блаженном состоянии, ибо обстановка бара способствовала ее мечтам о новых любовных подвигах.
– Какой красивый зал! Тут нельзя поссориться, даже когда делят наследство.
Джоконду умилило простодушие Себастьяны. Чтобы подбодрить ее, она пообещала приводить их сюда еще и еще. И их будущее может быть таким же прекрасным, как этот нарядный зал. Пока она говорила с Себастьяной, к столику подошел Франсиско и предложил им перемирие.
– К кому вы обращаетесь, Франсиско? – спросила Джоконда.
В роли миротворца Франсиско не мог говорить с ней одной. Он должен был выполнить свой долг. Во время его речи Диана прислушивалась к разговору за ближайшим столиком: там шел горячий спор о бразильской футбольной команде, которая выступала в полуфинале чемпионата мира в Мехико. Желая обратить на себя внимание, Диана поправила волосы.
– Правда ведь, что Пеле добудет нам кубок? – Когда она повышала голос, в нем появлялись металлические нотки.
Франсиско, продолжая разглагольствовать о мире и согласии, медленно подвигался к соседнему столику.
– Куда это вы направились? – схватила его за рукав Диана, обескураженная тем, что никто из мужчин, споривших за столиком, не поддержал с ней разговор, а ведь, кажется, все они побывали в ее постели.
Когда Франсиско увидел, что Джоконда и Пальмира взялись за руки, слезы навернулись ему на глаза, так растрогал его этот жест. На будущей неделе ему будет о чем рассказывать посетителям, какое обилие деталей он подметил в этой сцене! Помимо всего прочего он предотвратил драму, которая могла разыграться между двумя наиболее известными в городе особами легкого поведения.
– Хорошо, что вы вняли моим призывам. – Он раздул ноздри от удовольствия, когда Пальмира наклонилась в его сторону, чтобы обнять его. – Не за что благодарить. Мне достаточно видеть вас снова в добром согласии. Кто лучше меня понимает, что такое одиночество! Когда никто не питает к тебе теплых чувств. Придешь домой – и некому ночью излить душу!
Франсиско был весьма растроган своим участием в человеческой драме и не сразу заметил, что Пальмира вовсе не собиралась благодарить его, а наклонилась, чтобы взять пепельницу с ближайшего столика.
Речь Франсиско, состоявшая из длинных фраз, какие любил Виржилио, который был его учителем в школе, разозлила Диану. Цель Франсиско явно заключалась в том, чтобы оглушить посетительниц и парализовать их волю.
– Лучше принесите-ка нам чего-нибудь выпить. Пожалуй, виски, – строго скомандовала она, нимало не заботясь о чувствах буфетчика. Этот неблагодарный ездил на автобусе в соседние города в поисках более зажигательных, чем они, женщин.
– Где вы находитесь, по-вашему? Здесь не сомнительное заведение, а самый респектабельный бар в Триндаде, – отбрил ее обиженный Франсиско.
Себастьяна побледнела и состроила плаксивую мину. Резкие слова оживили в ее памяти образ отчима, который выгонял ее из дома, а мать молча слушала, как муж рекомендует дочери публичный дом в качестве самого подходящего домашнего очага. Где еще молодая женщина может быть лучше защищена? Для обездоленных это то же самое, что монастырь.
Джоконда не выносила, когда какую-нибудь из Трех Граций обижали. Даже Диана, хотя иногда нарочно обрызгивала жиром платье своей хозяйки, могла рассчитывать на ее сострадание.
– Не плачь, Себастьяна. Я этого так не оставлю.
Та все же ударилась в слезы. Взрыв горя Себастьяны придал Джоконде новые силы, и она поднялась на защиту своих подчиненных: решительно стала рядом с Франсиско и смерила его взглядом. На высоких каблуках она была на несколько сантиметров выше его.
– Даже если бы мы были самыми обыкновенными проститутками, мы гордились бы своим милосердным ремеслом, в котором нет различий между богатым и бедным, красавцем и уродом. Только вы ошиблись – теперь мы актрисы, и нас ждет слава.
Посетители бара, привлеченные страстной речью, зааплодировали Джоконде за ее гордый выпад. Мужское одобрение польстило ей. В знак благодарности она отвесила аплодирующим легкий поклон. И тут что-то тихонько шлепнуло ее по плечу. Не догадываясь, что бы это могло быть, она увидела на полу алую розу с облетевшими лепестками, которую кто-то ей бросил. Тронутая вниманием, она огляделась. Однако Себастьяна опередила ее и бросилась навстречу вошедшему Виржилио.
Покраснев от подобного выражения симпатии, учитель вяло отметил про себя, что присутствующие мужчины, должно быть, завидуют ему.
– Успокойтесь, Себастьяна, до окончательной победы еще многое предстоит сделать, – сказал он, из осторожности прикрывая от приближающейся Себастьяны букет, который нес в руке.
Судя по всему, он пришел вовремя, чтобы защитить женщин, поэтому и бросил розу в подол Джоконде, но немного промахнулся.
– Теперь вы будете иметь дело со мной. – Виржилио смело бросил вызов Франсиско, позабыв учительскую заповедь проявлять сдержанность. – Просите прощенья у дам, – потребовал он.
Джоконда с трудом поверила, что невзрачный Виржилио вдруг заделался героем, встав на защиту женщин из ее заведения.
– С каких это пор я обязан унижаться перед проститутками? – Франсиско тоже поразил Джоконду неожиданной храбростью. Он принял вызов Виржилио и стал перед ним, отчаянно жестикулируя и рискуя проглотить кончик изжеванной зубочистки.
Виржилио положил букет на столик, озабоченно думая, как найти выход из создавшегося положения. Сопротивление буфетчика вызвало у него замешательство, и он посмотрел на часы: вот-вот должен прийти обычно пунктуальный Полидоро. Было без двух минут пять. Значит, надо выиграть время. От волнения ему приспичило, мочевой пузырь горел огнем, так всегда бывало, если поверх легких мечтаний и иллюзий на него наваливалась реальная действительность.
– Пойду помочиться, но скоро вернусь. Даю вам пять минут сроку, чтобы вы извинились перед дамами, иначе я поставлю вопрос о том, чтобы вас вышвырнули из бара. – И торжественно проследовал в туалет.
Каждая минута вызывала у Франсиско вспучивание живота, словно он поел банановой мякоти с ячменным и пшеничным зерном. Назначенный срок истекал, когда в зал вернулся Виржилио и, на ходу застегивая ширинку, прошел к столику подальше от женщин. Усевшись, принялся читать какое-то письмо, видимо содержавшее нечто экстренное; время от времени он отрывался от письма и оглядывал зал.
– Где же мое виски? – сердечным тоном обратился он к Франсиско.
Себастьяна вдруг почувствовала свои годы. Ей казалось, она осиротела: ее покинула любовь, совсем недавно сулившая ей доброе имя и богатство.
– А нам, Виржилио? – деликатно упрекнула она учителя, надеясь, что он сразу же опомнится. Однако учитель продолжал читать, словно был с ней незнаком. – Так что же с пятью минутами, которые вы дали Франсиско?
Франсиско, подававший учителю виски, кивнул в сторону Себастьяны. Умоляющий взгляд ее убедил Виржилио, что они действительно знакомы. Тогда он небрежным жестом поправил пиджак и продолжил сцену с того места, на котором прервал ее.
– Я не из тех, кто забывает о своих обещаниях, тем более если речь идет о чести дамы!
Начал вставать со стула с ужасающей медлительностью, оправдываясь артрозом. Боль сковывала его движения, не позволяла жить в таком ритме, в каком он хотел.
Виржилио снова взглянул на часы. Чертов Полидоро, который беспокоился о стрелках часов больше, чем о своей предстательной железе, никудышной из-за прожитых лет и необузданных страстей, теперь изменял себе и бросал его одного в окружении врагов.
– Так ладно, Франсиско, судьба вам благоприятствовала и предоставила восемь минут вместо пяти. Теперь для вас единственное утешение – показать себя благородным человеком.
И Виржилио часто заморгал, ожидая, что Франсиско в знак благодарности за его терпение и снисходительность тут же извинится перед проститутками.
Буфетчик, которого вечно упрекали в раболепии, решил впервые отомстить за дурное обращение, неизбежное зло при работе в баре. Зубочистка исчезла из его рта.
– Не откажусь ни от одного своего слова. Хотел бы я посмотреть, кто это вышвырнет меня отсюда.
Посетители, почуяв запах крови, вознамерились лицезреть сражение, а Джоконда и Три Грации заняли круговую оборону с учителем в центре с такой готовностью, что Виржилио окончательно стряхнул с себя вялость. Он был тронут тем, как эти женщины были благодарны ему за ласки, на которые он не скупился в постели любой из них.
– Я поступлю как Леонид с тремя сотнями спартанцев под Пелопидами, которые предпочли смерть в неравном бою жизни под персидским игом. Я не дрогну перед человеком, что стоит перед вами, перед этим достойным представителем сил обскурантизма.
Виржилио затягивал свою речь, чтобы подоспел Полидоро. Просто немыслимо, чтобы он задержался еще хоть на минуту.
Франсиско прервал его тирады хохотом. По счастью, большинство присутствующих были на его стороне, особенно те, кому он подавал двойную порцию за цену одной.
– Я всегда был мужчиной, только мне не давали возможности доказать это, – возгласил он так громко, чтобы слова его разошлись по городу и без его помощи.
Перед лицом опасности учитель закрыл глаза, пытаясь погрузиться в забвение, близкое сну, но снова вернулся почти в бодрствующее состояние, когда услышал знакомый баритон:
– Что тут за крик?
Этот голос заставил всех в зале умолкнуть, и Виржилио, словно расколдованный, открыл глаза. Полидоро подошел к нему и выразил сожаление по поводу десятиминутного опоздания и ущерба, который ссора нанесла, видимо, обеим сторонам.
– Слишком много мужчин развелось в наших краях, – упрекнул он буфетчика.
Тот сделал вид, что не заметил Полидоро, в полутьме он ощупывал столики в поисках подноса, оставленного в момент вторжения отряда проституток.
Посетители сразу успокоились и выпили за Бразилию, которой предстояло завоевать кубок Жюля Риме. Франсиско, переходя от столика к столику, подавал щедрые порции.
Полидоро прошел по залу, он не мог решить, куда сесть, так его смутило присутствие женщин. Джоконда заметила его смущение. Он был представителем общества, которое высасывало из них соки без единого слова благодарности за доставленное удовольствие.
– Хорошо, что вы пришли, Полидоро.
И Джоконда указала Полидоро на стул между Пальмирой и Себастьяной, чтобы он отдышался, ибо дыхание его с трудом вырывалось из заросших волосами ноздрей. Полидоро отказался.
– Могу я узнать зачем?
– Настала пора объявить, что мы теперь актрисы.
Ощущая поддержку своего воинства и помня о недавних прерогативах, Джоконда вызывающе поправила локоны. Диана встала и зааплодировала, за ней – ее подруги. Сидевшие за столиками поддержали, и поднялся всеобщий гвалт.
Полидоро провел рукой по лицу: пробившаяся к вечеру щетина на щеках старила его. Не хватало духу спорить с Джокондой. Он побаивался горечи, накопившейся в душе этой проститутки, которая горела жаждой мести из-за того лишь, что для нее, как и для него, Каэтана вернулась с опозданием на двадцать лет.
– Актрисы мы или нет? – продолжала она, уперев руки в боки.
Полидоро прокашлялся: голос иногда отказывал.
– Обслужите дам, Франсиско, – приказал он. Посмотрел на Джоконду, ожидая одобрения. Но та, живя с Тремя Грациями в новом для них мире, бросила ему вызов и ждала ответа.
– Они на самом деле великие актрисы. Скоро дебютируют, – сказал Полидоро.
Помолчал. Последней фразой он честно попытался воздать Джоконде должное.
– Что-нибудь еще? – Глаза его потемнели от скрытого гнева.
– На сегодня хватит. – Джоконда отвернулась от Полидоро и села к столику; начала просматривать раздел вин в меню.
Полидоро устроился за столиком подальше от женщин: их вульгарный смех звучал для него как оскорбление. Откинувшись на спинку стула, он не скрывал усталости и переживал собственный позор. Поискал глазами Виржилио – учитель стоял у стойки и раздумывал, куда ему пойти.
Сжалившись над ним, Полидоро знаком пригласил его к себе. В этот вечер при колеблющемся свете люстры, не спеша потягивая виски, которое Франсиско начал, наконец, разносить, он чувствовал, насколько ему не хватает чьей-то постоянной заботы.
Когда начальник полиции Нарсисо выскочил из «джипа» у гостиницы «Палас», штаны его грозили вот-вот свалиться. Скрип тормозов привлек внимание следившего за движением на улице Мажико. Прежде чем войти, Нарсисо огляделся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43