О ком речь? Перестань кружиться по комнате, это ведь серьезный разговор. Что ты себе еще там в голову вбила? — Любопытство Луизы Иннокентьевны стало переходить в стадию тревоги, так как она знала свою дочь и такие экстренные перемены не сулили ничего хорошего. Разумного, по крайней мере.
— Ну ладно, скажу, скажу. Помнишь Макса, мы учились вместе в школе и в академии, ну ты должна помнить, он же не отставал от меня.
— Макс? Ну конечно, помню. Славный такой парень, милый очень, любил тебя, кажется, до безумия. А при чем тут он?
— Вот он-то как раз и при чем. При ком, вернее. При мне то есть. Он уже давно делал мне предложение выйти за него замуж, а я, можно сказать, только сейчас дозрела и решила его руку и сердце принять! — с победоносным видом объявила Эрика. Глаза ее излучали бескрайнее довольство собой и своим решением.
Мама присела на краешек дивана и пыталась понять, шутит ее дочь или нет. Похоже, что не шутит. Луиза Иннокентьевна прекрасно помнила этого симпатичного паренька, который ходил хвостиком за ее дочерью чуть ли ни с первого класса. Она всегда одобряла эту дружбу, потому что он был бесконечно предан Эрике и чист душой, что было немаловажно. О том, что их отношения зайдут дальше дружбы, она никогда даже и не думала. Потому что слишком хорошо знала свою дочь и ее вкусы, которые она, впрочем, сама же и привила ей с детства. Но привязанность того сероглазого парня была очень трогательной, и сегодняшнее предложение Эрики грозило разрушить эту дружбу, так как слишком велика была вероятность того, что ее дочь просто поиграет его чувствами, удовлетворив свой сиюминутный порыв, и бросит его, растоптав все начисто. Ей был симпатичен Максим, и не хотелось бы, чтобы Эрика, используя его любовь, превратила свой брак в полигон для своего тщеславия.
— То есть как это — дозрела? Раньше он тебе не был нужен даже в числе сопровождающего, а теперь вдруг стал годиться в мужья? То есть, подумав и решив, что, раз другого пока нет даже и на горизонте, можно помучить этого мальчика? Ты ведь его совсем не любишь?
— Мама, ну почему помучить? Да он будет счастлив до небес, что я соглашусь стать его женой, я осчастливлю человека, а ты говоришь — помучить. А любовь… Видно, мое сердце не имеет этого рецептора, у меня врожденный порок сердца — отсутствие рецептора к любви!
— Не говори так, Эрика, какие ужасные вещи ты говоришь, — всплеснула руками мама. — Ты просто ее еще не дождалась, своей настоящей любви. И зачем тебе этот брак, я плохо понимаю. Вернее, я понимаю внешнюю сторону твоего решения, но никак не внутреннюю. И почему ты так уверена, что он до сих пор ждет тебя?
— Уверена. Он сказал, будет ждать. А он не из тех, кто нарушает данное слово. Да и потом, мама, ну как такую, как я, можно забыть? И разве не ты сама торопила меня определиться с выбором мужа? Вот я и определилась, почему ты не рада теперь?
— Уж лучше бы ты не так буквально восприняла мои слова. Теперь я уже жалею о сказанном.
Эрика лишь пожала плечами.
Отцу сообщили вечером. Он по-деловому выяснил всю информацию про будущего зятя и про его семью, ничем не выдавая своих эмоций.
— Знаешь, Эрика, если бы ты имела хоть чуточку другой характер, я бы попытался тебя переубедить. Потому что не вижу в этом браке ничего прочного. И не из-за парня самого, он, как я понимаю, особых проблем создавать не будет, а из-за тебя самой. Ты же долго не выдержишь такого преклонения. Сядешь на шею, свесишь ножки, а потом сбежишь, — спокойно рассуждал отец, как будто обдумывал свою очередную сделку. — Но тебя, к сожалению, не переубедишь. Ты из того рода людей, которые учатся на своих ошибках.
— Ну пока я вроде не делала никаких крупных ошибок, папа, не так ли? — возразила Эрика. — Может, и на этот раз все обойдется?
И почему они все не в восторге от ее решения? Ведь это так очевидно! В этом браке одни плюсы и никаких минусов. Хороший надежный муж, верный и преданный, без особых претензий, о чем еще можно мечтать? Он же будет как тесто в ее руках: что слепишь, то и получишь. Прелесть!
— Ладно, приводи своего избранника, поговорим, там и подумаем, — промолвил Евгений Анатольевич, проигрывая в уме различные варианты, как можно все сделать так, чтобы свести риск к минимуму.
«Избранник» тем временем и не подозревал, что его судьба решилась без его ведома. Жизнь Максима Рогожина текла спокойно и предсказуемо. И в общем-то одиноко. Вернее, он был настолько поглощен работой, что места для чего-то другого не оставалось. Справедливости ради надо сказать, что было бы желание — нашлось бы и время и возможности, но в том-то и дело, что желания не было. Макс принадлежал к категории однолюбов. Унаследовал он это качество от матери, которая после смерти отца так и не смогла больше полюбить другого мужчину. Всю жизнь Анна Тимофеевна жила воспоминаниями о погибшем муже, культивировала в сыне любовь и уважение к почти забытому им образу. Он уважал ее чувства и никогда даже и не намекал на возможность появления другого мужчины в ее жизни, хотя частенько подумывал с беспокойством о ее одинокой старости.
Беспокоясь об одиночестве матери, Макс совершенно не задумывался о своем. Если Эрика долгое время держала его образ глубоко в подсознании, то Макс всегда четко знал, что она и есть любовь его жизнь. Знал это в школе, в медицинской академии, все то время, что они прожили на виду друг у друга. Та ночь на даче у Аленки многое изменила в его жизни. Только такая непредсказуемая личность, как Эрика, могла сама же приблизить его к себе и сама же воспользоваться этим в качестве предлога для разрыва. Он чувствовал Эрику лучше, чем она сама. Если ей было непонятно смятение, творившееся в ее душе, то Макс это состояние ощутил со всей глубиной. И не удивился, когда она вдруг выстроила невидимую стену между ними, отдалившись от него и всем своим видом показывая, что их ничего не связывает.
Какое-то время они даже практически не общались. Эрика продолжала жить в своем ритме, а Макс был поглощен учебой и дежурствами в клинике, где он снискал уважение у своих учителей и коллег упорством и очевидным талантом. Пациенты любили его не только за знания, но и за чувство сострадания и умение разговаривать с ними. Он твердо шел к цели стать хорошим хирургом и использовал для этого все свои ресурсы. Он не искал сближения с Эрикой, отлично зная, что она нуждалась в нем, хоть и не признавалась в этом даже самой себе.
И он оказался прав. Через некоторое время Эрика, поняв, что Макс и не собирается требовать от нее никаких стабильных отношений (чего она, пожалуй, боялась больше всего на свете), сама возобновила их общение, сделав при этом вид, что это по-прежнему для нее ровным счетом ничего не значит. Макс не сопротивлялся этому сближению, но стал тратить гораздо меньше времени на разговоры о личной жизни Эрики, стараясь избегать тем о ее поклонниках. Отшучивался и сразу же менял тему. Однако он по-прежнему был всегда рядом, когда ей нужна была помощь в чем-либо. Его любовь к ней не остыла, но она трансформировалась в нечто новое, где было место не только поклонению своей возлюбленной, но и своей собственной жизни, своему развитию. Макс уже не зацикливался на своих чувствах, он повзрослел, и жизнь обретала для него все более разнообразные краски, однако все это нисколько не мешало ему поддерживать пламя любви в своем сердце, не навязывая его при этом Эрике. Саму Эрику это устраивало как нельзя лучше.
Учеба подходила к завершению, и Макса уже ждали на работу в хирургическом отделении, где он провел столько бессонных ночей, берясь за любое дело и накопив приличный опыт. Ему не надо было беспокоиться о том, чем он займется после распределения, его талант и настойчивость сделали это за него.
Окончание академии неминуемо означало полное расхождение их путей, и Макс знал это. Что посеяно, то посеяно. Если это когда-либо взрастет, так тому и быть, если же нет — тогда… Тогда он не знал, что делать. Потому что не мыслил себя без Эрики, не знал, как он сможет без нее жить.
Последний день студенчества был давно распланирован. Они решили отпраздновать свой выпускной, заказав на весь выпуск ужин в ресторане. Это были уже не те неоперившиеся юнцы, которые смотрели широко распахнутыми глазами в будущее на школьном балу, нет, это были уже другие лица и другие глаза. Кто-то успел обзавестись семьей и даже детьми, кто-то еще только строил планы, а кто-то вообще не думал об этом. Одни уже познали на практике, что такое настоящая медицина, и твердо знали, чего хотят добиться в этой непростой области, другие еще только пробовали себя, до сих пор не определившись в своих приоритетах, третьи, получив диплом о высшем медицинском образовании, мечтали совсем о другой карьере, ничем не связанной с работой в клиниках. Все они были разные, но всех их объединяло в этот вечер одно: они заканчивали очередную главу своей жизни и стояли на пути к следующей.
Эрика держала в руках бокал с шампанским, прислонившись к косяку дверного проема, и смотрела на вечерний город с балкона. Город сверкал огнями, заманивая в свою яркую и динамичную жизнь, обещая невероятные возможности, признавая право на риск и ничего не упоминая о том, что вот теперь-то только и начинается настоящая жизнь, где практически нет права на ошибки, а если оно и существует, то за каждый неверный шаг существует своя расплата.
— Один танец мой? — неслышно подошел к ней Макс, напоминая своим вопросом их школьный выпускной.
— Твой-твой, и не один, — засмеялась Эрика.
— Ну пойдем тогда, доктор Эрика!
Музыка звучала мягко и настраивала на лиричный лад. Вокруг в ритм музыки покачивались пары, и все вдруг показались Эрике такими родными, и в тоже время ее не покидало ощущение завершения одного из наиболее ярких периодов жизни. Ей почему-то взгрустнулось.
— А ведь разойдемся вот так и практически перестанем видится, — вздохнула она. — Заживем каждый своей жизнью и забудем друг про друга.
— А тебе будет от этого грустно?
— Да, представь себе. Говорят, студенческие годы неповторимы… А что будет потом, никто не знает. Счастливы ли мы будем, что нам приготовила судьба — неизвестно. А неизвестность всегда пугает. — Эрика была не похожа сама на себя. Ее извечная самоуверенность, казалось, начинала ей изменять.
— Послушай меня, Эрика. Один раз выслушай меня внимательно. — Макс мягко приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. — Потому что всегда ты слушала только себя одну. Так вот. Я люблю тебя. И я буду продолжать любить тебя, где бы ты ни была и чтобы с тобой ни случилось. Я был тебе одноклассником, однокурсником, другом, советчиком, был даже любовником. Но я хочу большего. И я буду ждать тебя.
— Ждать чего?
— Ждать момента, когда ты наконец поймешь, что сильнее моей любви ты ни у кого никогда не найдешь. Что никто не сделает тебя счастливее, чем это могу сделать я. Я терпеливый. Я жду уже столько лет и смогу прождать еще столько же и больше. И когда ты наконец поймешь это, мы пойдем и подадим заявление в ЗАГС.
— Подожди, подожди, это предложение руки и сердца или как? — Эрика пыталась перевести все в шутку, хотя понимала, что Макс абсолютно серьезен. Его взгляд не оставлял в этом никаких сомнений.
— Ты все прекрасно поняла, Эрика, и я не собираюсь это повторять. Я просто буду ждать. — Макс поцеловал ее в губы и проводил к столику.
Щелк! Еще одна групповая фотография на прощание — и они перевернули очередную страницу своей жизни.
Глава 6
Итак, Эрика решительнейшим образом настроилась поговорить с Максом и не могла дождаться наступления следующего дня после разговора с отцом. Однако на следующий день встретиться не получилось. Он был на дежурстве, а клиника не являлась подходящим местом для подобных разговоров. Через день звонок Эрики застал его дома. И, кажется, разбудил его.
— Привет, Макс, узнаешь? — преувеличенно веселым голосом проговорила Эрика.
— Алло, кто это? — Макс явно еще не проснулся до конца. — Что-то в отделении случилось?
— Да ты что, Макс, это же я! Неужели не узнаешь, стыдно должно быть, ведь не так много времени прошло!
— Эрика?! Эрика, что-то случилось? — В сонном голосе Макса слышалось удивление и смятение.
— Нет, просто звоню узнать, как у тебя дела. Почему обязательно что-то должно случиться?
— Ну не знаю, просто ты никогда не звонила раньше просто так. Да и вообще ты давно не звонила. Я, признаться, удивлен. Как у тебя дела? Как поживаешь?
— Хорошо поживаю. Вот только вернулась из Рима, привезла тебе кое-какие сувениры. Когда можно зайти и отдать их тебе? — Эрика разговаривала немного принужденно, и Макс никак не мог понять, в чем же дело.
— Заходи хоть сейчас, ты же знаешь, я всегда тебе рад. Или хочешь, встретимся где-нибудь.
— Давай лучше встретимся где-нибудь, не хочу твоих беспокоить. Давай в парке около твоего дома, там новый бар открылся, я подъеду через час. — Эрика не дождалась ответа и положила трубку. Надо было привести себя в порядок, все-таки «историческая встреча», улыбнулась она про себя.
Макс пришел раньше времени, он сидел за столиком и курил сигарету за сигаретой, заказав себе двойной кофе, так как ужасно не выспался. Дежурство было неспокойным, не удалось сомкнуть глаз ни на минуту. Постоянно поступали новые больные, и ими надо было заниматься. Утром тоже появились неотложные дела, за ними — еще, и так пришлось остаться почти до вечера. Он едва дотащился до дома и свалился в кровать, намереваясь проспать до утра, как это часто с ним бывало. Звонок Эрики разбудил его через час после того, как он уснул, и этого времени ему, естественно, не хватило, чтобы хоть сколько-нибудь выспаться. Он привык к таким недосыпам, и мозг его при этом работал так же четко, как и у отдохнувшего человека. Но в данный момент он не совсем понимал, чего хочет Эрика, и это сбивало его с толку. Это был явно не простой визит вежливости, он слишком хорошо ее знал. С другой стороны, он давно ее не видел и соскучился по ней. А встреч не искал. После того разговора на окончании академии он решил не давить на нее и жить своей жизнью. Работал он много, и это отнимало все его душевные и физические силы. Но он не переставал надеяться, что в один прекрасный день она позвонит и скажет, что поняла, как любит его. Но чем больше времени проходило, тем тусклее становилась надежда. Мысли о ней он поселил глубоко-глубоко в сердце, в потайной любимой комнатке, куда заглядывал лишь в минуты воспоминаний и приступов романтики. И вот она позвонила. Это было совершенно неожиданно и довольно странно, поэтому он решил, что ей опять нужна его помощь, как в старые добрые времена. «Ну что ж, — подумал Макс, — поможем, чем сможем. В любом случае я рад буду ее повидать».
Морально он был готов к встрече, не ожидая от нее ничего экстраординарного. Однако то, что он увидел, ошеломило его. Одетая, как всегда, с иголочки, элегантная и очаровательная, повзрослевшая и похорошевшая, Эрика не шла, а летела, глаза ее сияли, и она излучала прямо-таки ощутимую энергию хорошего настроения, и это было очень заразительно. Прохожие и сидевшие за столиками люди не могли оторвать от нее своих взглядов — настолько она приковывала внимание всем своим видом.
— Ты что, выиграла миллион? — спросил Макс.
— И это вместо приветствия старого друга! — Эрика чмокнула его в обе щеки и села напротив. — Это тебе! — Она протянула ему пакетик с сувенирами и улыбнулась той своей особой улыбкой, которая всегда сводила его с ума. Она была эффектна, как никогда. Загорелая, подтянутая и явно настроенная на особый лад.
— Спасибо. Ты потрясающе выглядишь. Когда ты позвонила, я решил, что что-то стряслось, но, глядя на тебя, я вижу, что у тебя все не просто хорошо, а суперхорошо. Я прав? — Макс говорил медленно, немного растягивая слова. Он пытался дать себе время оценить ситуацию. Что-то происходило, но что — до него никак не доходило. — Что делала в Италии? Проветриться ездила?
— Ага, что-то вроде того. Мысли в порядок привести. — Эрика, не отрываясь, смотрела прямо ему в глаза.
— И что, привела? Я имею в виду — мысли в порядок привела?
— Да. Отлично они, надо сказать, упорядочились. Видимо, римский воздух очень полезен для этой процедуры.
— Воздух или римские магазины? — поддразнил Макс.
— И то, и другое, это не столь важно, главное, что результат позитивный.
— А с чего вдруг пришлось мысли приводить в порядок-то? Случилось что?
— Наоборот. Слишком долго ничего не случалось. Но я это собираюсь изменить. — Эрика покачивала своей изящной ножкой, обтянутой тонкими ремешками золотистых босоножек, загадочно улыбалась и, без сомнений, флиртовала с ним.
У Макса закружилась голова. Зачем она пришла? Опять поиграть с ним? Испытать свои чары? Но он и так всегда безумно хотел ее, подавляя свои чувства и инстинкты только ради того, чтобы не давить на нее. Сейчас взгляд ее был настолько однозначным, что не оставалось никаких сомнений в цели ее визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Ну ладно, скажу, скажу. Помнишь Макса, мы учились вместе в школе и в академии, ну ты должна помнить, он же не отставал от меня.
— Макс? Ну конечно, помню. Славный такой парень, милый очень, любил тебя, кажется, до безумия. А при чем тут он?
— Вот он-то как раз и при чем. При ком, вернее. При мне то есть. Он уже давно делал мне предложение выйти за него замуж, а я, можно сказать, только сейчас дозрела и решила его руку и сердце принять! — с победоносным видом объявила Эрика. Глаза ее излучали бескрайнее довольство собой и своим решением.
Мама присела на краешек дивана и пыталась понять, шутит ее дочь или нет. Похоже, что не шутит. Луиза Иннокентьевна прекрасно помнила этого симпатичного паренька, который ходил хвостиком за ее дочерью чуть ли ни с первого класса. Она всегда одобряла эту дружбу, потому что он был бесконечно предан Эрике и чист душой, что было немаловажно. О том, что их отношения зайдут дальше дружбы, она никогда даже и не думала. Потому что слишком хорошо знала свою дочь и ее вкусы, которые она, впрочем, сама же и привила ей с детства. Но привязанность того сероглазого парня была очень трогательной, и сегодняшнее предложение Эрики грозило разрушить эту дружбу, так как слишком велика была вероятность того, что ее дочь просто поиграет его чувствами, удовлетворив свой сиюминутный порыв, и бросит его, растоптав все начисто. Ей был симпатичен Максим, и не хотелось бы, чтобы Эрика, используя его любовь, превратила свой брак в полигон для своего тщеславия.
— То есть как это — дозрела? Раньше он тебе не был нужен даже в числе сопровождающего, а теперь вдруг стал годиться в мужья? То есть, подумав и решив, что, раз другого пока нет даже и на горизонте, можно помучить этого мальчика? Ты ведь его совсем не любишь?
— Мама, ну почему помучить? Да он будет счастлив до небес, что я соглашусь стать его женой, я осчастливлю человека, а ты говоришь — помучить. А любовь… Видно, мое сердце не имеет этого рецептора, у меня врожденный порок сердца — отсутствие рецептора к любви!
— Не говори так, Эрика, какие ужасные вещи ты говоришь, — всплеснула руками мама. — Ты просто ее еще не дождалась, своей настоящей любви. И зачем тебе этот брак, я плохо понимаю. Вернее, я понимаю внешнюю сторону твоего решения, но никак не внутреннюю. И почему ты так уверена, что он до сих пор ждет тебя?
— Уверена. Он сказал, будет ждать. А он не из тех, кто нарушает данное слово. Да и потом, мама, ну как такую, как я, можно забыть? И разве не ты сама торопила меня определиться с выбором мужа? Вот я и определилась, почему ты не рада теперь?
— Уж лучше бы ты не так буквально восприняла мои слова. Теперь я уже жалею о сказанном.
Эрика лишь пожала плечами.
Отцу сообщили вечером. Он по-деловому выяснил всю информацию про будущего зятя и про его семью, ничем не выдавая своих эмоций.
— Знаешь, Эрика, если бы ты имела хоть чуточку другой характер, я бы попытался тебя переубедить. Потому что не вижу в этом браке ничего прочного. И не из-за парня самого, он, как я понимаю, особых проблем создавать не будет, а из-за тебя самой. Ты же долго не выдержишь такого преклонения. Сядешь на шею, свесишь ножки, а потом сбежишь, — спокойно рассуждал отец, как будто обдумывал свою очередную сделку. — Но тебя, к сожалению, не переубедишь. Ты из того рода людей, которые учатся на своих ошибках.
— Ну пока я вроде не делала никаких крупных ошибок, папа, не так ли? — возразила Эрика. — Может, и на этот раз все обойдется?
И почему они все не в восторге от ее решения? Ведь это так очевидно! В этом браке одни плюсы и никаких минусов. Хороший надежный муж, верный и преданный, без особых претензий, о чем еще можно мечтать? Он же будет как тесто в ее руках: что слепишь, то и получишь. Прелесть!
— Ладно, приводи своего избранника, поговорим, там и подумаем, — промолвил Евгений Анатольевич, проигрывая в уме различные варианты, как можно все сделать так, чтобы свести риск к минимуму.
«Избранник» тем временем и не подозревал, что его судьба решилась без его ведома. Жизнь Максима Рогожина текла спокойно и предсказуемо. И в общем-то одиноко. Вернее, он был настолько поглощен работой, что места для чего-то другого не оставалось. Справедливости ради надо сказать, что было бы желание — нашлось бы и время и возможности, но в том-то и дело, что желания не было. Макс принадлежал к категории однолюбов. Унаследовал он это качество от матери, которая после смерти отца так и не смогла больше полюбить другого мужчину. Всю жизнь Анна Тимофеевна жила воспоминаниями о погибшем муже, культивировала в сыне любовь и уважение к почти забытому им образу. Он уважал ее чувства и никогда даже и не намекал на возможность появления другого мужчины в ее жизни, хотя частенько подумывал с беспокойством о ее одинокой старости.
Беспокоясь об одиночестве матери, Макс совершенно не задумывался о своем. Если Эрика долгое время держала его образ глубоко в подсознании, то Макс всегда четко знал, что она и есть любовь его жизнь. Знал это в школе, в медицинской академии, все то время, что они прожили на виду друг у друга. Та ночь на даче у Аленки многое изменила в его жизни. Только такая непредсказуемая личность, как Эрика, могла сама же приблизить его к себе и сама же воспользоваться этим в качестве предлога для разрыва. Он чувствовал Эрику лучше, чем она сама. Если ей было непонятно смятение, творившееся в ее душе, то Макс это состояние ощутил со всей глубиной. И не удивился, когда она вдруг выстроила невидимую стену между ними, отдалившись от него и всем своим видом показывая, что их ничего не связывает.
Какое-то время они даже практически не общались. Эрика продолжала жить в своем ритме, а Макс был поглощен учебой и дежурствами в клинике, где он снискал уважение у своих учителей и коллег упорством и очевидным талантом. Пациенты любили его не только за знания, но и за чувство сострадания и умение разговаривать с ними. Он твердо шел к цели стать хорошим хирургом и использовал для этого все свои ресурсы. Он не искал сближения с Эрикой, отлично зная, что она нуждалась в нем, хоть и не признавалась в этом даже самой себе.
И он оказался прав. Через некоторое время Эрика, поняв, что Макс и не собирается требовать от нее никаких стабильных отношений (чего она, пожалуй, боялась больше всего на свете), сама возобновила их общение, сделав при этом вид, что это по-прежнему для нее ровным счетом ничего не значит. Макс не сопротивлялся этому сближению, но стал тратить гораздо меньше времени на разговоры о личной жизни Эрики, стараясь избегать тем о ее поклонниках. Отшучивался и сразу же менял тему. Однако он по-прежнему был всегда рядом, когда ей нужна была помощь в чем-либо. Его любовь к ней не остыла, но она трансформировалась в нечто новое, где было место не только поклонению своей возлюбленной, но и своей собственной жизни, своему развитию. Макс уже не зацикливался на своих чувствах, он повзрослел, и жизнь обретала для него все более разнообразные краски, однако все это нисколько не мешало ему поддерживать пламя любви в своем сердце, не навязывая его при этом Эрике. Саму Эрику это устраивало как нельзя лучше.
Учеба подходила к завершению, и Макса уже ждали на работу в хирургическом отделении, где он провел столько бессонных ночей, берясь за любое дело и накопив приличный опыт. Ему не надо было беспокоиться о том, чем он займется после распределения, его талант и настойчивость сделали это за него.
Окончание академии неминуемо означало полное расхождение их путей, и Макс знал это. Что посеяно, то посеяно. Если это когда-либо взрастет, так тому и быть, если же нет — тогда… Тогда он не знал, что делать. Потому что не мыслил себя без Эрики, не знал, как он сможет без нее жить.
Последний день студенчества был давно распланирован. Они решили отпраздновать свой выпускной, заказав на весь выпуск ужин в ресторане. Это были уже не те неоперившиеся юнцы, которые смотрели широко распахнутыми глазами в будущее на школьном балу, нет, это были уже другие лица и другие глаза. Кто-то успел обзавестись семьей и даже детьми, кто-то еще только строил планы, а кто-то вообще не думал об этом. Одни уже познали на практике, что такое настоящая медицина, и твердо знали, чего хотят добиться в этой непростой области, другие еще только пробовали себя, до сих пор не определившись в своих приоритетах, третьи, получив диплом о высшем медицинском образовании, мечтали совсем о другой карьере, ничем не связанной с работой в клиниках. Все они были разные, но всех их объединяло в этот вечер одно: они заканчивали очередную главу своей жизни и стояли на пути к следующей.
Эрика держала в руках бокал с шампанским, прислонившись к косяку дверного проема, и смотрела на вечерний город с балкона. Город сверкал огнями, заманивая в свою яркую и динамичную жизнь, обещая невероятные возможности, признавая право на риск и ничего не упоминая о том, что вот теперь-то только и начинается настоящая жизнь, где практически нет права на ошибки, а если оно и существует, то за каждый неверный шаг существует своя расплата.
— Один танец мой? — неслышно подошел к ней Макс, напоминая своим вопросом их школьный выпускной.
— Твой-твой, и не один, — засмеялась Эрика.
— Ну пойдем тогда, доктор Эрика!
Музыка звучала мягко и настраивала на лиричный лад. Вокруг в ритм музыки покачивались пары, и все вдруг показались Эрике такими родными, и в тоже время ее не покидало ощущение завершения одного из наиболее ярких периодов жизни. Ей почему-то взгрустнулось.
— А ведь разойдемся вот так и практически перестанем видится, — вздохнула она. — Заживем каждый своей жизнью и забудем друг про друга.
— А тебе будет от этого грустно?
— Да, представь себе. Говорят, студенческие годы неповторимы… А что будет потом, никто не знает. Счастливы ли мы будем, что нам приготовила судьба — неизвестно. А неизвестность всегда пугает. — Эрика была не похожа сама на себя. Ее извечная самоуверенность, казалось, начинала ей изменять.
— Послушай меня, Эрика. Один раз выслушай меня внимательно. — Макс мягко приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. — Потому что всегда ты слушала только себя одну. Так вот. Я люблю тебя. И я буду продолжать любить тебя, где бы ты ни была и чтобы с тобой ни случилось. Я был тебе одноклассником, однокурсником, другом, советчиком, был даже любовником. Но я хочу большего. И я буду ждать тебя.
— Ждать чего?
— Ждать момента, когда ты наконец поймешь, что сильнее моей любви ты ни у кого никогда не найдешь. Что никто не сделает тебя счастливее, чем это могу сделать я. Я терпеливый. Я жду уже столько лет и смогу прождать еще столько же и больше. И когда ты наконец поймешь это, мы пойдем и подадим заявление в ЗАГС.
— Подожди, подожди, это предложение руки и сердца или как? — Эрика пыталась перевести все в шутку, хотя понимала, что Макс абсолютно серьезен. Его взгляд не оставлял в этом никаких сомнений.
— Ты все прекрасно поняла, Эрика, и я не собираюсь это повторять. Я просто буду ждать. — Макс поцеловал ее в губы и проводил к столику.
Щелк! Еще одна групповая фотография на прощание — и они перевернули очередную страницу своей жизни.
Глава 6
Итак, Эрика решительнейшим образом настроилась поговорить с Максом и не могла дождаться наступления следующего дня после разговора с отцом. Однако на следующий день встретиться не получилось. Он был на дежурстве, а клиника не являлась подходящим местом для подобных разговоров. Через день звонок Эрики застал его дома. И, кажется, разбудил его.
— Привет, Макс, узнаешь? — преувеличенно веселым голосом проговорила Эрика.
— Алло, кто это? — Макс явно еще не проснулся до конца. — Что-то в отделении случилось?
— Да ты что, Макс, это же я! Неужели не узнаешь, стыдно должно быть, ведь не так много времени прошло!
— Эрика?! Эрика, что-то случилось? — В сонном голосе Макса слышалось удивление и смятение.
— Нет, просто звоню узнать, как у тебя дела. Почему обязательно что-то должно случиться?
— Ну не знаю, просто ты никогда не звонила раньше просто так. Да и вообще ты давно не звонила. Я, признаться, удивлен. Как у тебя дела? Как поживаешь?
— Хорошо поживаю. Вот только вернулась из Рима, привезла тебе кое-какие сувениры. Когда можно зайти и отдать их тебе? — Эрика разговаривала немного принужденно, и Макс никак не мог понять, в чем же дело.
— Заходи хоть сейчас, ты же знаешь, я всегда тебе рад. Или хочешь, встретимся где-нибудь.
— Давай лучше встретимся где-нибудь, не хочу твоих беспокоить. Давай в парке около твоего дома, там новый бар открылся, я подъеду через час. — Эрика не дождалась ответа и положила трубку. Надо было привести себя в порядок, все-таки «историческая встреча», улыбнулась она про себя.
Макс пришел раньше времени, он сидел за столиком и курил сигарету за сигаретой, заказав себе двойной кофе, так как ужасно не выспался. Дежурство было неспокойным, не удалось сомкнуть глаз ни на минуту. Постоянно поступали новые больные, и ими надо было заниматься. Утром тоже появились неотложные дела, за ними — еще, и так пришлось остаться почти до вечера. Он едва дотащился до дома и свалился в кровать, намереваясь проспать до утра, как это часто с ним бывало. Звонок Эрики разбудил его через час после того, как он уснул, и этого времени ему, естественно, не хватило, чтобы хоть сколько-нибудь выспаться. Он привык к таким недосыпам, и мозг его при этом работал так же четко, как и у отдохнувшего человека. Но в данный момент он не совсем понимал, чего хочет Эрика, и это сбивало его с толку. Это был явно не простой визит вежливости, он слишком хорошо ее знал. С другой стороны, он давно ее не видел и соскучился по ней. А встреч не искал. После того разговора на окончании академии он решил не давить на нее и жить своей жизнью. Работал он много, и это отнимало все его душевные и физические силы. Но он не переставал надеяться, что в один прекрасный день она позвонит и скажет, что поняла, как любит его. Но чем больше времени проходило, тем тусклее становилась надежда. Мысли о ней он поселил глубоко-глубоко в сердце, в потайной любимой комнатке, куда заглядывал лишь в минуты воспоминаний и приступов романтики. И вот она позвонила. Это было совершенно неожиданно и довольно странно, поэтому он решил, что ей опять нужна его помощь, как в старые добрые времена. «Ну что ж, — подумал Макс, — поможем, чем сможем. В любом случае я рад буду ее повидать».
Морально он был готов к встрече, не ожидая от нее ничего экстраординарного. Однако то, что он увидел, ошеломило его. Одетая, как всегда, с иголочки, элегантная и очаровательная, повзрослевшая и похорошевшая, Эрика не шла, а летела, глаза ее сияли, и она излучала прямо-таки ощутимую энергию хорошего настроения, и это было очень заразительно. Прохожие и сидевшие за столиками люди не могли оторвать от нее своих взглядов — настолько она приковывала внимание всем своим видом.
— Ты что, выиграла миллион? — спросил Макс.
— И это вместо приветствия старого друга! — Эрика чмокнула его в обе щеки и села напротив. — Это тебе! — Она протянула ему пакетик с сувенирами и улыбнулась той своей особой улыбкой, которая всегда сводила его с ума. Она была эффектна, как никогда. Загорелая, подтянутая и явно настроенная на особый лад.
— Спасибо. Ты потрясающе выглядишь. Когда ты позвонила, я решил, что что-то стряслось, но, глядя на тебя, я вижу, что у тебя все не просто хорошо, а суперхорошо. Я прав? — Макс говорил медленно, немного растягивая слова. Он пытался дать себе время оценить ситуацию. Что-то происходило, но что — до него никак не доходило. — Что делала в Италии? Проветриться ездила?
— Ага, что-то вроде того. Мысли в порядок привести. — Эрика, не отрываясь, смотрела прямо ему в глаза.
— И что, привела? Я имею в виду — мысли в порядок привела?
— Да. Отлично они, надо сказать, упорядочились. Видимо, римский воздух очень полезен для этой процедуры.
— Воздух или римские магазины? — поддразнил Макс.
— И то, и другое, это не столь важно, главное, что результат позитивный.
— А с чего вдруг пришлось мысли приводить в порядок-то? Случилось что?
— Наоборот. Слишком долго ничего не случалось. Но я это собираюсь изменить. — Эрика покачивала своей изящной ножкой, обтянутой тонкими ремешками золотистых босоножек, загадочно улыбалась и, без сомнений, флиртовала с ним.
У Макса закружилась голова. Зачем она пришла? Опять поиграть с ним? Испытать свои чары? Но он и так всегда безумно хотел ее, подавляя свои чувства и инстинкты только ради того, чтобы не давить на нее. Сейчас взгляд ее был настолько однозначным, что не оставалось никаких сомнений в цели ее визита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32