— Мерзость, правда?
— Правда, — улыбнулась Миранда, — но я сейчас съем сразу две порции.
Миранда видела, как ему было приятно угодить ей хоть чем-нибудь, и решила, что съест любую гадость. «Ах, Дэниел!.. Если бы он даже сказал, что ему для полного счастья нужно, чтобы она отказалась от уроков у Ранфре, она бы пошла на это, и причем без колебаний».
— Скажи, о чем ты сейчас думала? — спросил он.
Их взгляды встретились. Он заглянул ей в глаза с мягкой настойчивостью, не позволяющей ни увильнуть от прямого ответа, ни солгать.
— Я думала о том, что я счастлива, — ответила она просто.
«Да, она счастлива! И счастливее не была никогда в жизни. Мечтала стать художницей, известной на весь мир — это было раньше.
Теперь она мечтает никогда не расставаться с ним, никогда… Быть с ним всегда, кем угодно — любовницей, женой…»
Миранда выпрямилась, положила ложку на стол, сложила руки на коленях.
— Что с тобой? Только не говори, что ты не будешь есть десерт, — забеспокоился Дэниел.
— Я не могу проглотить ни крошки, Дэниел, — сказала она и улыбнулась. — Меня переполняет счастье.
— Меня тоже, — он посмотрел на нее так, что она в ту же секунду поняла, что он действительно любит ее.
Когда они выходили из кафе, накрапывал дождь. Дэниел посмотрел по сторонам, покачал головой:
— Как в Нью-Йорке! Начинается дождь и ни одного такси…
— Ну и что? — сказала Миранда. — Мы можем пойти пешком, поймаем такси на другой улице. Дэниел наклонился и поцеловал ее:
— Пойдем пешком, если ты не боишься дождя.
— Я люблю дождь, — сказала Миранда и склонила голову к нему на плечо. — Да это и не дождь вовсе, а так, моросит немного.
Но не прошли они и ста шагов, как дождь пошел сильнее. Загрохотал гром.
— Похоже, мы вымокнем до нитки, — сказал Дэниел.
И точно! Небеса разверзлись, и начался всемирный потоп. Платье Миранды мгновенно вымокло и прилипло к телу. Ноги в легких туфельках тонули по щиколотку в бурных потоках воды. Дэниел снял пиджак, набросил на нее, схватил за руку, и они припустились во весь дух в сторону бульвара.
— Мой отель рядом, в квартале отсюда. Бежим, пока не утонули! — засмеялся он, взглянув на ее мокрое лицо.
Когда они вбежали в отель, вода текла с них ручьями. Миранда с опаской шла к лифту по мягкому ковру. В лифте же с них натекла целая лужа… Войдя в номер, они долго смеялись.
— Дэниел, посмотри в зеркало на кого мы похожи! — Миранда с изумлением обвела взглядом гостиную. Вся стена, целиком, была сплошным зеркалом. — Мои туфли придется выбросить. А что делать с платьем? — спросила она Дэниела.
Он обнял ее за плечи и повел в спальню. Там распахнул дверь в ванную и сказал:
— Быстро горячий душ! Не хватало еще схватить воспаление легких. Вот мой халат, а я пока закажу кофе с коньяком.
— Но… — было застеснялась Миранда.
— Не спорь! Горячий душ, и снимай все мокрое, — строго-настрого приказал он ей.
Миранда долго стояла под душем, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Халат был велик, и она, завернувшись в него, туго затянула пояс. Когда, шлепая по ковру босиком, вошла в гостиную, сообразила, что и он вымок и продрог. Посмотрела на него виноватым взглядом. Он вынул у нее из рук мокрую одежду, положил в корзину и выставил в коридор.
— Я позвонил. Сейчас придут и заберут твои вещи. Кофе и коньяк на столике, — говорил он, расстегивая рубашку. — Буду готов через пару минут. Он снял рубашку, бросил на стул…
Миранда смотрела на свое и его отражение в зеркальной стене и чувствовала, как ее снова бросает в озноб.
— Иди, — сказала она и отвернулась. — Я… я выпью кофе и быстро согреюсь.
Услышала, как за ним закрылась дверь ванной, и только тогда смогла свободно вздохнуть.
«Что это с ней творится? Так хотела остаться с ним наедине. Почему так испугалась? Не Дэниела же она боится? Нет… Тогда в чем же дело?»
— Ну вот! Я снова человек! — сказал появившийся из ванны Дэниел.
Миранда обернулась. Он стоял в дверном проеме улыбающийся, одетый в спортивный костюм.
— Что случилось? — улыбка исчезла с его лица. — Ну-ка, взгляни на меня! — Подошел и положил руки ей на плечи. Она подняла глаза. — Горничная высушит и выгладит через час твою одежду. А мы пока выпьем по рюмке, поговорим, потом я провожу тебя домой. Садись в кресло и успокойся. А я сяду напротив. Согласна?
«Да», — подумала Миранда. Она обрадовалась, что он сел не совсем близко, чтобы нельзя было дотронуться до нее рукой, но и не так далеко — чтобы видеть, как улыбаются ее глаза, как глянцевеют мокрые волосы, как капельки влаги с шеи стекают на шелковистую грудь, откровенно прельстительную в полураспахнутом халате. Капли скатывались по желобку упруго-плоского живота и пропадали ниже пояса.
Коньячная рюмка жалобно звякнула, когда она поставила ее на столик. Поднявшись с кресла, Миранда сказала:
— Знаешь, о чем я подумала, — ее голос дрожал и был нервно звонок. — Все наброски, которые я сегодня сделала, погибли из-за дождя.
— Ну и что? — спросил Дэниел.
— Ничего. Просто придется сделать все заново, — огорченно произнесла она.
— Миранда, уверяю тебя, хватит и тех, что у тебя готовы. Ранфре будет доволен, увидев то, что… — он не успел договорить.
— Ты не будешь возражать, если я сейчас поработаю, — прервала она его фразу, стремительно подошла к письменному столу и взяла блокнот и карандаш.
— Я не буду возражать, — удрученно сказал Дэниел и внимательно посмотрел на нее, — если это действительно то, чем ты хочешь заняться.
Миранда села на прежнее место и улыбнулась. Теперь, когда ее руки были заняты, она почувствовала себя в полной безопасности. Именно теперь, именно здесь она вдруг испугалась назревавшей близости… «Почему? Почему? Я же так ждала его объятий, так мечтала об этом!..»
Миранда энергично работала карандашом. Нос, губы, волевой подбородок, шрам на виске. Линия, штрих, тень, линия… Прошло какое-то время, прежде чем Дэниел сказал:
— Миранда, послушай…
Она что-то буркнула, не поднимая головы. Под ее рукой рождался его портрет…
— Знаешь, чего бы я очень хотел? — спросил ее Дэниел.
— Чего же? — улыбнулась она, тщательно штрихуя виски.
— Я бы хотел тоже стать художником, — неожиданно заявил он.
— Было бы здорово! Мы бы вместе отправились завтра к Ранфре, — засмеялась Миранда.
— Я бы смог рисовать тебя, Миранда. Но если бы я был очень талантлив, то и тогда бы не сумел передать и сотой доли твоей красоты.
В наступившей тишине Миранда услышала биение своего сердца. Руки ее задрожали… Она подошла к письменному столу и положила блокнот и карандаш на прежнее место.
— Я думаю, что моя одежда уже высохла. Как позвонить горничной, Дэниел? — вдруг забеспокоилась она.
— Миранда, посмотри на меня! — настаивал Дэниел.
— Уже поздно. Софи будет беспокоиться, — произнесла она слабеющим голосом.
— Не будет. Я позвонил ей, пока ты принимала душ, — произнес он, не оставляя ей пути к отступлению.
— Дэниел, — взмолилась она уже совсем тихо, когда увидела, что он приближается к ней.
— Миранда, ты боишься меня? — сказал он, не сводя с нее глаз.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда в чем же дело? — Дэниел ласково заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, что я мечтаю любить тебя. Я надеялся, что и ты этого хочешь.
— Я… я… — Миранда безуспешно искала, что бы ему ответить.
— Можно я тебя поцелую? — он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. — Я мечтаю просто дотрагиваться до тебя. Но если ты скажешь, чтобы я этого не делал…
— Я этого не скажу… — прошептала она в ответ.
— В чем же дело, дорогая?
Она застонала, не разжимая губ. Сомнения, мучившие ее все это время, нахлынули с новой силой.
— Я не хочу, чтобы ты разочаровался, — шептала она. — Я не такая, как те женщины, которые… Я другая. И если ты поймешь, что ошибся…
— Ты маленькая глупышка, — нежно обнял он ее. — Ты же знаешь, мне никто не нужен, кроме тебя.
Он осыпал поцелуями ее лицо. Ловил губы.
— Я ночами лежу без сна. Мои губы помнят тебя. Запах твоей кожи, твоих волос тревожит меня, я сгораю от страсти. Милая! Моя дорогая! — страстно шептал он и обнимал ее все крепче.
— Дэниел, ты помнишь, как мы покупали платье? Помнишь, как ты посмотрел на меня в зеркале, будто заново увидел? — спросила Миранда.
— Взгляни на себя сейчас, — и он повернул ее лицом к зеркальной стене.
— Нет, это… — попыталась она что-то сказать.
— Миранда, взгляни! Посмотри на себя, — настаивал Дэниел.
Посмотрела. «Ну и что?.. Красавец Дэниел, который может осчастливить любую женщину, какую только пожелает, но не ее же, большеглазую, растрепанную, глуповатую какую-то в этом непомерном халате».
— Что ты видишь? Скажи мне, — спросил он.
— Себя и тебя, — произнесла Миранда.
— А я вижу другое, — сказал Дэниел, склоняясь и припадая губами к ее шее. — Я вижу самую прекрасную женщину. В жизни еще не встречал такую.
Она увидела, как его руки развязывают пояс халата, и сердце ее бешено забилось.
— Я любуюсь твоим милым лицом, — говорил он большеглазой девушке, отражающейся в зеркале. — Твои губы, дорогая, жаждут меня, — говорил он, обнажая ее плечи. — Твои колдовские глаза, милая, просто сводят меня с ума. — Миранда вздрогнула. — Твоя нежная, ласковая кожа такая желанная, а груди твои, какие они? Я хочу хотя бы прикоснуться к ним.
Миранда застонала, когда халат скользнул ниже талии, и она увидела в зеркале его любящие глаза.
— Ах, Миранда, какие у тебя прелестные груди! — Она не дышала, когда пальцы его коснулись их. Горячая волна нахлынула на нее, понеслась и вдруг остановилась где-то внизу живота…
— Дэниел, — рвался ее голос, — Дэниел…
— Что, дорогая? Скажи мне, чего ты хочешь? — шептал он нежным голосом.
«Она жаждет всего, что было… Он обнимает ее жаркими руками, он, содрогаясь, прикасается к ней всем своим мощным телом, он…
Халат, как белый сугроб! Ноги по колено в снегу, она сейчас потеряет сознание…»
Он все понял и не дал ей упасть. Прислонив к себе, поддержал своим телом, упругим и сильным. «Жива ли ты, Миранда?» Жаркие ладони ласкали ее груди, и она позвала его. — Дэниел, это ты? Ты рядом?
— Красавица моя, — целовал он ее волосы, — как я ждал тебя, желанная моя. Как мечтал прикоснуться к тебе, — говорил он, проводя ладонью по ее животу. Наконец его рука прикоснулась и к самому сокровенному…
И тогда волна, что притаилась внизу ее живота, всколыхнулась и понеслась, сметая все на своем пути…
Он повернул Миранду к себе, принимая на себя всю ее разрушительную силу.
— Миранда, Миранда! — шептал Дэниел ей. — Я с тобой. Я рядом. Скажи мне, чего ты хочешь?
— Тебя. Только тебя хочу, Дэниел. Люби меня, — ее слова потоком неслись на него, бурля и сбивая с ног.
И тогда он подхватил ее и понес прочь от зеркала.
— Да, дорогая, да, — говорил он, бережно укладывая ее на кровать. — Ты этого хочешь. Я знаю. Ты всегда этого хотела, я знаю.
Она открыла глаза. «Дэниел, любимый!» — буквально кричали они. Он снял куртку и переступил через упавшие брюки. Глаза застыли в изумлении, увидев необыкновенной силы мужскую стать.
— О, Дэниел! — страстно вскрикнула Миранда. Осторожно, словно боясь нарушить очарование их этой первой встречи, он склонился над ней и стал медленно покрывать поцелуями все ее тело. Его страстные жаркие губы пили по капле ее бурный восторг. Он целовал ее груди, живот. Она желала этого и не противилась, и лишь когда он медленно развел ноги, застонала и, забыв, что он сильнее ее, захотела свести колени, но не смогла и оттого выгнулась дугой.
— Милая, милая, — прошептал он и замолчал, глотнув, наконец, живительной влаги.
— Дэниел, — склонилась она над ним. И теперь он почти умирал, с ее именем на устах, а она страстно целовала его лицо, его грудь, его живот. От внезапно пришедшего блаженства он вскрикнул, и это наполнило ее сознанием собственной власти над ним и обрадовало…
— Миранда? — нежно спросил он и опрокинул ее навзничь.
— Да! — и тогда он осторожно заполнил собой все ее естество, и произошло то, о чем она мечтала. Навеки! Это случилось навсегда…
Миранда проснулась еще до рассвета и вначале не могла понять, где она находится. А когда прошедшая ночь радостным всплеском возникла в ее памяти, она закрыла глаза и долго лежала, не двигаясь, стараясь не расплескать чашу сладостного счастья.
Последние глухие раскаты грома прокатились за окном. Дождь почти утих, лишь редкие и звонкие капли срывались с крыши на жестяные карнизы.
«Я люблю дождь», — вспомнила она свои слова и улыбнулась. Понадобился ливень, чтобы ее мечта стала явью! Разве она могла предположить, что он ее любит? Что давно сама полюбила, в этом теперь не сомневалась. Значит, все это время она просто надеялась, верила, ждала, что он полюбит ее?
— Дэниел, — позвала Миранда и протянула руку. Его рядом не было.
Миранда вскочила с кровати, закуталась в плед и вышла в гостиную.
Он, обнаженный, стоял у окна и смотрел на улицу, опершись ладонями о подоконник.
— Дэниел? — снова позвала она.
— Миранда, — он обернулся к ней и раскрыл объятия. — Я не хотел тебя будить, дорогая. Она потерлась щекой о его грудь:
— И зря. В такую ночь нельзя спать…
Он засмеялся, а она, смущаясь, объяснила:
— Я не это хотела сказать. Я хотела…
— Знаю, дорогая. Я тоже счастлив, — нежно поцеловал он ее в губы.
— Нет. Я хотела сказать, хорошо бы эта ночь никогда не кончалась.
Дэниел посмотрел на нее и сказал:
— Если ты выйдешь за меня замуж, так и будет.
— Дэниел! О, Дэниел! — ее восторгу не было предела.
Он засмеялся и опять обнял ее.
— Надо понимать так, что ты сказала «да»?
— Да, — она обвила руками его шею. — Да, да, да, — смеялась и плакала от счастья Миранда.
Потом они, лежали в объятиях друг друга и вспоминали ту нелепую встречу под крышей, что соединила их в Амстердаме.
Глава 11
Миранда поехала домой на метро. Вышла на Эглиз д'Отей. Париж встретил ее ясным, без единой тучки, совсем уже летним небом, чуть подкрашенным мягкой лиловатостью воздуха, сочной, похожей на застывший зеленый взрыв листвою каштанов.
Когда она завернула за угол, то вдруг остановилась в изумлении. Перед ней красовалась деревянная тележка, а в ней доверху — изящные букетики фиалок, искусно украшенные разноцветными бантиками с кокетливо закрученными хвостами! «Обрадую Полетт», — решила Миранда. «Обед — не обед, если на столе нет цветов», — сказала как-то Полетт, накрывая стол.
— Bonjour, madame, — улыбнулась Миранда, протянув продавщице деньги.
— Bonjour, mademoiselle. Merci, — заулыбалась та, жестом предлагая выбрать букетик.
— Ля-ля-ля-дам, — замурлыкала Миранда услышанную на днях и понравившуюся песенку. — «Весна, весна, люблю тебя! Париж, люблю тебя», — сочиняла она на ходу, подлаживаясь под мотив.
Капли дождя все еще блестели на тротуаре, остро пахло лавандой, и она засмеялась. Счастье и радость переполняли ее.
«Дэниел любит ее! Она любима! — ликовало сердце. — Случилось чудо! Чудо из чудес…»
— Дэниел, ты действительно любишь меня? — шепнула она ему утром, когда он ласкал ее.
— Дорогая, ты для меня все! Я не могу и дня прожить без тебя, — замер он, обхватив широкими ладонями ее лицо и смотря ей прямо в глаза. А потом он и она плыли, качаясь на волнах счастья. Ей казалось, что она вот-вот его потеряет, и поэтому старалась не отстать, звала: «Дэниел, Дэниел!» — и успокоилась, когда почувствовала, что он с ней, в ней и для нее…
Миранда летела домой как на крыльях. Ей все улыбались. Все были добрые и милые… Консьерж — душка! Полетт — прелесть!
— Merci, mademoiselle, — сказала та и зарылась лицом в фиалки.
— А где мадам Прескотт? У себя? — спросила Миранда.
— Я в библиотеке, дорогая, — крикнула Софи. И когда Миранда вошла в комнату, она встала из-за письменного стола и, глядя на нее, весело сказала:
— Вижу! Вижу по глазам, что вчера был очень хороший день.
— Замечательный день, — сказала Миранда, поцеловав Софи в щеку. — Просто удивительный. — Она села на диван, широко раскинув руки вдоль спинки.
— Ну и где же вы вчера побывали? — спросила Софи, робкой улыбкой извиняясь за любопытство.
— Утром мы с Дэниелом были в Музее Родена, потом смотрели гробницу Наполеона в Инвалидах, а потом гуляли по набережным Сены. Ужинали в совершенно изумительном кафе. Забыла название. Дэниел сказал, что там никогда не бывают туристы. Потом мы опять гуляли, а потом… — Миранда смутилась и замолчала.
— Знаю, знаю. Дэниел мне звонил. Попали под ливень, вымокли до нитки, и он вас затащил к себе обсохнуть. Не сомневаюсь, что все в порядке.
— Что в порядке? — Миранда замерла.
— Все высохло, вы живы и здоровы, никто не заболел, — ответила Софи без тени лукавства.
— Софи, мне кажется, вы намекаете на то, что я не ночевала дома и…
— Миранда, детка, я шучу, — она подошла, села рядом на диван и взяла Миранду за руку. — Вы вообще не обязаны передо мной отчитываться. Я же вам сказала, что вы можете приходить и уходить, когда вам вздумается. Разве вы забыли?
— Не забыла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Правда, — улыбнулась Миранда, — но я сейчас съем сразу две порции.
Миранда видела, как ему было приятно угодить ей хоть чем-нибудь, и решила, что съест любую гадость. «Ах, Дэниел!.. Если бы он даже сказал, что ему для полного счастья нужно, чтобы она отказалась от уроков у Ранфре, она бы пошла на это, и причем без колебаний».
— Скажи, о чем ты сейчас думала? — спросил он.
Их взгляды встретились. Он заглянул ей в глаза с мягкой настойчивостью, не позволяющей ни увильнуть от прямого ответа, ни солгать.
— Я думала о том, что я счастлива, — ответила она просто.
«Да, она счастлива! И счастливее не была никогда в жизни. Мечтала стать художницей, известной на весь мир — это было раньше.
Теперь она мечтает никогда не расставаться с ним, никогда… Быть с ним всегда, кем угодно — любовницей, женой…»
Миранда выпрямилась, положила ложку на стол, сложила руки на коленях.
— Что с тобой? Только не говори, что ты не будешь есть десерт, — забеспокоился Дэниел.
— Я не могу проглотить ни крошки, Дэниел, — сказала она и улыбнулась. — Меня переполняет счастье.
— Меня тоже, — он посмотрел на нее так, что она в ту же секунду поняла, что он действительно любит ее.
Когда они выходили из кафе, накрапывал дождь. Дэниел посмотрел по сторонам, покачал головой:
— Как в Нью-Йорке! Начинается дождь и ни одного такси…
— Ну и что? — сказала Миранда. — Мы можем пойти пешком, поймаем такси на другой улице. Дэниел наклонился и поцеловал ее:
— Пойдем пешком, если ты не боишься дождя.
— Я люблю дождь, — сказала Миранда и склонила голову к нему на плечо. — Да это и не дождь вовсе, а так, моросит немного.
Но не прошли они и ста шагов, как дождь пошел сильнее. Загрохотал гром.
— Похоже, мы вымокнем до нитки, — сказал Дэниел.
И точно! Небеса разверзлись, и начался всемирный потоп. Платье Миранды мгновенно вымокло и прилипло к телу. Ноги в легких туфельках тонули по щиколотку в бурных потоках воды. Дэниел снял пиджак, набросил на нее, схватил за руку, и они припустились во весь дух в сторону бульвара.
— Мой отель рядом, в квартале отсюда. Бежим, пока не утонули! — засмеялся он, взглянув на ее мокрое лицо.
Когда они вбежали в отель, вода текла с них ручьями. Миранда с опаской шла к лифту по мягкому ковру. В лифте же с них натекла целая лужа… Войдя в номер, они долго смеялись.
— Дэниел, посмотри в зеркало на кого мы похожи! — Миранда с изумлением обвела взглядом гостиную. Вся стена, целиком, была сплошным зеркалом. — Мои туфли придется выбросить. А что делать с платьем? — спросила она Дэниела.
Он обнял ее за плечи и повел в спальню. Там распахнул дверь в ванную и сказал:
— Быстро горячий душ! Не хватало еще схватить воспаление легких. Вот мой халат, а я пока закажу кофе с коньяком.
— Но… — было застеснялась Миранда.
— Не спорь! Горячий душ, и снимай все мокрое, — строго-настрого приказал он ей.
Миранда долго стояла под душем, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Халат был велик, и она, завернувшись в него, туго затянула пояс. Когда, шлепая по ковру босиком, вошла в гостиную, сообразила, что и он вымок и продрог. Посмотрела на него виноватым взглядом. Он вынул у нее из рук мокрую одежду, положил в корзину и выставил в коридор.
— Я позвонил. Сейчас придут и заберут твои вещи. Кофе и коньяк на столике, — говорил он, расстегивая рубашку. — Буду готов через пару минут. Он снял рубашку, бросил на стул…
Миранда смотрела на свое и его отражение в зеркальной стене и чувствовала, как ее снова бросает в озноб.
— Иди, — сказала она и отвернулась. — Я… я выпью кофе и быстро согреюсь.
Услышала, как за ним закрылась дверь ванной, и только тогда смогла свободно вздохнуть.
«Что это с ней творится? Так хотела остаться с ним наедине. Почему так испугалась? Не Дэниела же она боится? Нет… Тогда в чем же дело?»
— Ну вот! Я снова человек! — сказал появившийся из ванны Дэниел.
Миранда обернулась. Он стоял в дверном проеме улыбающийся, одетый в спортивный костюм.
— Что случилось? — улыбка исчезла с его лица. — Ну-ка, взгляни на меня! — Подошел и положил руки ей на плечи. Она подняла глаза. — Горничная высушит и выгладит через час твою одежду. А мы пока выпьем по рюмке, поговорим, потом я провожу тебя домой. Садись в кресло и успокойся. А я сяду напротив. Согласна?
«Да», — подумала Миранда. Она обрадовалась, что он сел не совсем близко, чтобы нельзя было дотронуться до нее рукой, но и не так далеко — чтобы видеть, как улыбаются ее глаза, как глянцевеют мокрые волосы, как капельки влаги с шеи стекают на шелковистую грудь, откровенно прельстительную в полураспахнутом халате. Капли скатывались по желобку упруго-плоского живота и пропадали ниже пояса.
Коньячная рюмка жалобно звякнула, когда она поставила ее на столик. Поднявшись с кресла, Миранда сказала:
— Знаешь, о чем я подумала, — ее голос дрожал и был нервно звонок. — Все наброски, которые я сегодня сделала, погибли из-за дождя.
— Ну и что? — спросил Дэниел.
— Ничего. Просто придется сделать все заново, — огорченно произнесла она.
— Миранда, уверяю тебя, хватит и тех, что у тебя готовы. Ранфре будет доволен, увидев то, что… — он не успел договорить.
— Ты не будешь возражать, если я сейчас поработаю, — прервала она его фразу, стремительно подошла к письменному столу и взяла блокнот и карандаш.
— Я не буду возражать, — удрученно сказал Дэниел и внимательно посмотрел на нее, — если это действительно то, чем ты хочешь заняться.
Миранда села на прежнее место и улыбнулась. Теперь, когда ее руки были заняты, она почувствовала себя в полной безопасности. Именно теперь, именно здесь она вдруг испугалась назревавшей близости… «Почему? Почему? Я же так ждала его объятий, так мечтала об этом!..»
Миранда энергично работала карандашом. Нос, губы, волевой подбородок, шрам на виске. Линия, штрих, тень, линия… Прошло какое-то время, прежде чем Дэниел сказал:
— Миранда, послушай…
Она что-то буркнула, не поднимая головы. Под ее рукой рождался его портрет…
— Знаешь, чего бы я очень хотел? — спросил ее Дэниел.
— Чего же? — улыбнулась она, тщательно штрихуя виски.
— Я бы хотел тоже стать художником, — неожиданно заявил он.
— Было бы здорово! Мы бы вместе отправились завтра к Ранфре, — засмеялась Миранда.
— Я бы смог рисовать тебя, Миранда. Но если бы я был очень талантлив, то и тогда бы не сумел передать и сотой доли твоей красоты.
В наступившей тишине Миранда услышала биение своего сердца. Руки ее задрожали… Она подошла к письменному столу и положила блокнот и карандаш на прежнее место.
— Я думаю, что моя одежда уже высохла. Как позвонить горничной, Дэниел? — вдруг забеспокоилась она.
— Миранда, посмотри на меня! — настаивал Дэниел.
— Уже поздно. Софи будет беспокоиться, — произнесла она слабеющим голосом.
— Не будет. Я позвонил ей, пока ты принимала душ, — произнес он, не оставляя ей пути к отступлению.
— Дэниел, — взмолилась она уже совсем тихо, когда увидела, что он приближается к ней.
— Миранда, ты боишься меня? — сказал он, не сводя с нее глаз.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда в чем же дело? — Дэниел ласково заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, что я мечтаю любить тебя. Я надеялся, что и ты этого хочешь.
— Я… я… — Миранда безуспешно искала, что бы ему ответить.
— Можно я тебя поцелую? — он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. — Я мечтаю просто дотрагиваться до тебя. Но если ты скажешь, чтобы я этого не делал…
— Я этого не скажу… — прошептала она в ответ.
— В чем же дело, дорогая?
Она застонала, не разжимая губ. Сомнения, мучившие ее все это время, нахлынули с новой силой.
— Я не хочу, чтобы ты разочаровался, — шептала она. — Я не такая, как те женщины, которые… Я другая. И если ты поймешь, что ошибся…
— Ты маленькая глупышка, — нежно обнял он ее. — Ты же знаешь, мне никто не нужен, кроме тебя.
Он осыпал поцелуями ее лицо. Ловил губы.
— Я ночами лежу без сна. Мои губы помнят тебя. Запах твоей кожи, твоих волос тревожит меня, я сгораю от страсти. Милая! Моя дорогая! — страстно шептал он и обнимал ее все крепче.
— Дэниел, ты помнишь, как мы покупали платье? Помнишь, как ты посмотрел на меня в зеркале, будто заново увидел? — спросила Миранда.
— Взгляни на себя сейчас, — и он повернул ее лицом к зеркальной стене.
— Нет, это… — попыталась она что-то сказать.
— Миранда, взгляни! Посмотри на себя, — настаивал Дэниел.
Посмотрела. «Ну и что?.. Красавец Дэниел, который может осчастливить любую женщину, какую только пожелает, но не ее же, большеглазую, растрепанную, глуповатую какую-то в этом непомерном халате».
— Что ты видишь? Скажи мне, — спросил он.
— Себя и тебя, — произнесла Миранда.
— А я вижу другое, — сказал Дэниел, склоняясь и припадая губами к ее шее. — Я вижу самую прекрасную женщину. В жизни еще не встречал такую.
Она увидела, как его руки развязывают пояс халата, и сердце ее бешено забилось.
— Я любуюсь твоим милым лицом, — говорил он большеглазой девушке, отражающейся в зеркале. — Твои губы, дорогая, жаждут меня, — говорил он, обнажая ее плечи. — Твои колдовские глаза, милая, просто сводят меня с ума. — Миранда вздрогнула. — Твоя нежная, ласковая кожа такая желанная, а груди твои, какие они? Я хочу хотя бы прикоснуться к ним.
Миранда застонала, когда халат скользнул ниже талии, и она увидела в зеркале его любящие глаза.
— Ах, Миранда, какие у тебя прелестные груди! — Она не дышала, когда пальцы его коснулись их. Горячая волна нахлынула на нее, понеслась и вдруг остановилась где-то внизу живота…
— Дэниел, — рвался ее голос, — Дэниел…
— Что, дорогая? Скажи мне, чего ты хочешь? — шептал он нежным голосом.
«Она жаждет всего, что было… Он обнимает ее жаркими руками, он, содрогаясь, прикасается к ней всем своим мощным телом, он…
Халат, как белый сугроб! Ноги по колено в снегу, она сейчас потеряет сознание…»
Он все понял и не дал ей упасть. Прислонив к себе, поддержал своим телом, упругим и сильным. «Жива ли ты, Миранда?» Жаркие ладони ласкали ее груди, и она позвала его. — Дэниел, это ты? Ты рядом?
— Красавица моя, — целовал он ее волосы, — как я ждал тебя, желанная моя. Как мечтал прикоснуться к тебе, — говорил он, проводя ладонью по ее животу. Наконец его рука прикоснулась и к самому сокровенному…
И тогда волна, что притаилась внизу ее живота, всколыхнулась и понеслась, сметая все на своем пути…
Он повернул Миранду к себе, принимая на себя всю ее разрушительную силу.
— Миранда, Миранда! — шептал Дэниел ей. — Я с тобой. Я рядом. Скажи мне, чего ты хочешь?
— Тебя. Только тебя хочу, Дэниел. Люби меня, — ее слова потоком неслись на него, бурля и сбивая с ног.
И тогда он подхватил ее и понес прочь от зеркала.
— Да, дорогая, да, — говорил он, бережно укладывая ее на кровать. — Ты этого хочешь. Я знаю. Ты всегда этого хотела, я знаю.
Она открыла глаза. «Дэниел, любимый!» — буквально кричали они. Он снял куртку и переступил через упавшие брюки. Глаза застыли в изумлении, увидев необыкновенной силы мужскую стать.
— О, Дэниел! — страстно вскрикнула Миранда. Осторожно, словно боясь нарушить очарование их этой первой встречи, он склонился над ней и стал медленно покрывать поцелуями все ее тело. Его страстные жаркие губы пили по капле ее бурный восторг. Он целовал ее груди, живот. Она желала этого и не противилась, и лишь когда он медленно развел ноги, застонала и, забыв, что он сильнее ее, захотела свести колени, но не смогла и оттого выгнулась дугой.
— Милая, милая, — прошептал он и замолчал, глотнув, наконец, живительной влаги.
— Дэниел, — склонилась она над ним. И теперь он почти умирал, с ее именем на устах, а она страстно целовала его лицо, его грудь, его живот. От внезапно пришедшего блаженства он вскрикнул, и это наполнило ее сознанием собственной власти над ним и обрадовало…
— Миранда? — нежно спросил он и опрокинул ее навзничь.
— Да! — и тогда он осторожно заполнил собой все ее естество, и произошло то, о чем она мечтала. Навеки! Это случилось навсегда…
Миранда проснулась еще до рассвета и вначале не могла понять, где она находится. А когда прошедшая ночь радостным всплеском возникла в ее памяти, она закрыла глаза и долго лежала, не двигаясь, стараясь не расплескать чашу сладостного счастья.
Последние глухие раскаты грома прокатились за окном. Дождь почти утих, лишь редкие и звонкие капли срывались с крыши на жестяные карнизы.
«Я люблю дождь», — вспомнила она свои слова и улыбнулась. Понадобился ливень, чтобы ее мечта стала явью! Разве она могла предположить, что он ее любит? Что давно сама полюбила, в этом теперь не сомневалась. Значит, все это время она просто надеялась, верила, ждала, что он полюбит ее?
— Дэниел, — позвала Миранда и протянула руку. Его рядом не было.
Миранда вскочила с кровати, закуталась в плед и вышла в гостиную.
Он, обнаженный, стоял у окна и смотрел на улицу, опершись ладонями о подоконник.
— Дэниел? — снова позвала она.
— Миранда, — он обернулся к ней и раскрыл объятия. — Я не хотел тебя будить, дорогая. Она потерлась щекой о его грудь:
— И зря. В такую ночь нельзя спать…
Он засмеялся, а она, смущаясь, объяснила:
— Я не это хотела сказать. Я хотела…
— Знаю, дорогая. Я тоже счастлив, — нежно поцеловал он ее в губы.
— Нет. Я хотела сказать, хорошо бы эта ночь никогда не кончалась.
Дэниел посмотрел на нее и сказал:
— Если ты выйдешь за меня замуж, так и будет.
— Дэниел! О, Дэниел! — ее восторгу не было предела.
Он засмеялся и опять обнял ее.
— Надо понимать так, что ты сказала «да»?
— Да, — она обвила руками его шею. — Да, да, да, — смеялась и плакала от счастья Миранда.
Потом они, лежали в объятиях друг друга и вспоминали ту нелепую встречу под крышей, что соединила их в Амстердаме.
Глава 11
Миранда поехала домой на метро. Вышла на Эглиз д'Отей. Париж встретил ее ясным, без единой тучки, совсем уже летним небом, чуть подкрашенным мягкой лиловатостью воздуха, сочной, похожей на застывший зеленый взрыв листвою каштанов.
Когда она завернула за угол, то вдруг остановилась в изумлении. Перед ней красовалась деревянная тележка, а в ней доверху — изящные букетики фиалок, искусно украшенные разноцветными бантиками с кокетливо закрученными хвостами! «Обрадую Полетт», — решила Миранда. «Обед — не обед, если на столе нет цветов», — сказала как-то Полетт, накрывая стол.
— Bonjour, madame, — улыбнулась Миранда, протянув продавщице деньги.
— Bonjour, mademoiselle. Merci, — заулыбалась та, жестом предлагая выбрать букетик.
— Ля-ля-ля-дам, — замурлыкала Миранда услышанную на днях и понравившуюся песенку. — «Весна, весна, люблю тебя! Париж, люблю тебя», — сочиняла она на ходу, подлаживаясь под мотив.
Капли дождя все еще блестели на тротуаре, остро пахло лавандой, и она засмеялась. Счастье и радость переполняли ее.
«Дэниел любит ее! Она любима! — ликовало сердце. — Случилось чудо! Чудо из чудес…»
— Дэниел, ты действительно любишь меня? — шепнула она ему утром, когда он ласкал ее.
— Дорогая, ты для меня все! Я не могу и дня прожить без тебя, — замер он, обхватив широкими ладонями ее лицо и смотря ей прямо в глаза. А потом он и она плыли, качаясь на волнах счастья. Ей казалось, что она вот-вот его потеряет, и поэтому старалась не отстать, звала: «Дэниел, Дэниел!» — и успокоилась, когда почувствовала, что он с ней, в ней и для нее…
Миранда летела домой как на крыльях. Ей все улыбались. Все были добрые и милые… Консьерж — душка! Полетт — прелесть!
— Merci, mademoiselle, — сказала та и зарылась лицом в фиалки.
— А где мадам Прескотт? У себя? — спросила Миранда.
— Я в библиотеке, дорогая, — крикнула Софи. И когда Миранда вошла в комнату, она встала из-за письменного стола и, глядя на нее, весело сказала:
— Вижу! Вижу по глазам, что вчера был очень хороший день.
— Замечательный день, — сказала Миранда, поцеловав Софи в щеку. — Просто удивительный. — Она села на диван, широко раскинув руки вдоль спинки.
— Ну и где же вы вчера побывали? — спросила Софи, робкой улыбкой извиняясь за любопытство.
— Утром мы с Дэниелом были в Музее Родена, потом смотрели гробницу Наполеона в Инвалидах, а потом гуляли по набережным Сены. Ужинали в совершенно изумительном кафе. Забыла название. Дэниел сказал, что там никогда не бывают туристы. Потом мы опять гуляли, а потом… — Миранда смутилась и замолчала.
— Знаю, знаю. Дэниел мне звонил. Попали под ливень, вымокли до нитки, и он вас затащил к себе обсохнуть. Не сомневаюсь, что все в порядке.
— Что в порядке? — Миранда замерла.
— Все высохло, вы живы и здоровы, никто не заболел, — ответила Софи без тени лукавства.
— Софи, мне кажется, вы намекаете на то, что я не ночевала дома и…
— Миранда, детка, я шучу, — она подошла, села рядом на диван и взяла Миранду за руку. — Вы вообще не обязаны передо мной отчитываться. Я же вам сказала, что вы можете приходить и уходить, когда вам вздумается. Разве вы забыли?
— Не забыла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17