Ну-ка давай, рассказывай! – потребовал он.
– Все очень просто! Все это время решение лежало у нас под самым носом! – Сирена довольно рассмеялась. – Риган, ты заметил, как вчера Малькольм увивался вокруг меня?
– Ха! Заметил! Разумеется, заметил. Не хотел говорить тебе, но я наблюдал за вами. Я знаю твою игру, Сирена, но не уверен в этом недоумке. Один неверный шаг с его стороны – и я бы перерезал ему глотку!
– Вот оно! Вот решение!
Сирена подошла к столу, села, достала из верхнего ящика лист бумаги, в задумчивости закусила нижнюю губу и начала писать.
– Что ты задумала? – спросил Риган. – Что ты собираешься делать.
– Спасибо тебе, дорогой! Ты только что разрешил проблему Рэн и Уэзерли. Можно с уверенностью сказать, что единственная вещь, которую Уэзерли ценит больше своей красоты и денег, – это его жизнь! Риган, милый, ты будешь угрожать ему!
– Угрожать убить его? Сирена, это бесполезно! Каждый отец так или иначе грозится убить мужчину, который забирает его дочь, но лишь единицы выполняют угрозу, и Уэзерли это хорошо известно!
– Конечно, все это так, когда дело касается дочери. С женой же все совершенно иначе. Я слышала об очень многих мужчинах, которые погибли, потому что были слишком внимательны к чужим женам. Уверена, что и Уэзерли знает о таких случаях. А ты, Риган, можешь разъяриться при необходимости.
Риган на миг задумался, а затем рассмеялся.
– Теперь я понимаю! Если бы я когда-нибудь подумал, что Уэзерли или любой другой мужчина хочет увести тебя, такой несчастный встретил бы свой конец на острие моей шпаги!
– Именно это нам и надо! Я напишу Уэзерли маленькую записку с приглашением посетить меня завтра. Я все устрою, а ты, дорогой, застанешь нашего молодого денди в компрометирующей его ситуации. Уверена, что ты успеешь завершить наш спектакль.
– С удовольствием! – Риган галантно поклонился. – А теперь поторапливайся и заканчивай эту проклятую записку, а я прикажу лакею немедленно доставить ее по назначению. Это глупая идея, но она может сработать.
Сирена закончила писать и отдала листок Ригану. Он прищурился.
– Сирена, мы сейчас испытываем судьбу, потому что, как все хитрости, эта может привести к обратным результатам и отразиться на нас с тобой.
Под вопросительным взглядом Сирены он продолжал:
– Мы должны быть очень осторожны. Рэн никогда не должна узнать, что мы сделали, иначе она возненавидит нас, моя дорогая, а тебя – больше всех.
Взгляд Сирены стал жестоким и решительным: она знала, что Риган говорит правду. Сможет ли она вынести ненависть Рэн?
– Я должна воспользоваться этим шансом, Риган. Пусть лучше Рэн ненавидит меня, чем попадется на удочку этого негодяя и распутника.
Момент был напряженным, в воздухе витали незаданные вопросы и сомнения. Но Риган знал, что Сирена все просчитала, и решил оставить все как есть, чем бы это ни закончилось.
На губах женщины появилась улыбка, но выражение глаз не изменилось.
– Риган, отдай записку лакею и возвращайся побыстрее, – тихо проговорила она. – Мне необходимо, чтобы ты поддержал меня.
ГЛАВА 7
Как только Сирена вышла в сад, легкий ветерок тотчас подхватил концы ее волос и защекотал ими щеки и плечи женщины. Повернув лицо к солнцу, она закрыла глаза и до боли сжала сцепленные в «замок» пальцы, чтобы унять нервную дрожь. Сцена, которую она собиралась разыграть перед Малькольмом, действовала на нее угнетающе. Сирена надеялась, что Тайлер не обратил внимания на ее беспокойство за завтраком и постоянные вопросы о времени. Малькольм должен был прийти с минуты на минуту, и, словно благодаря вмешательству Всевышнего, у Рэн на сегодняшнее утро была назначена встреча с портнихой. Это было большой удачей, иначе Ригану пришлось бы что-нибудь выдумывать, чтобы Рэн не появилась в саду.
Сирена поправила юбку своего платья цвета морской волны. Если ей предстоит роль соблазнительницы, то и выглядеть нужно соответственно. Цвет платья очень шел к ее глазам; Сирена даже подкрасила губы и наложила румяна, чтобы выглядеть ярче. Пытаясь приободриться, она постаралась найти что-то забавное в положении, в которое сама себя поставила, и улыбнулась в надежде, что еще не утратила сноровку. Флирт и умение соблазнять мужчин были тем видом искусства, которым владели все женщины без исключения и в нужный момент применяли навыки на практике.
Сирена взмахнула носовым платочком, обшитым кружевами и щедро политым духами. «Бедный Малькольм! – вздохнула она, уже более уверенная в себе. – Вряд ли он так хитер, как и я. Похоже, гораздо позже, через несколько лет, Рэн будет благодарна мне. И боже упаси, чтобы она когда-нибудь узнала о том, что сегодня произойдет…»
Сирена села на скамью около клумбы с розами и достала свернутый в трубку документ, который стащила со стола Тайлера перед самым выходом в сад. Она медленно раскачивала ногой туда-сюда, чтобы из-под края юбки была видна ее тонкая лодыжка: всем мужчинам нравится смотреть на женские ножки, и Уэзерли наверняка не является исключением.
Она чувствовала, что Малькольм вот-вот появится. Чтобы он пришел, Сирена в записке пообещала продолжить вчерашнюю беседу в «более интимной обстановке» и сейчас была абсолютно уверена, что ждать ей долго не придется.
Услышав шаги Уэзерли по каменной дорожке, Сирена не обернулась, не желая показывать, что знает о его присутствии, и склонила голову над документом.
– Миссис ван дер Рис, – произнес Малькольм, кланяясь и касаясь губами ее руки излишне фамильярно и пылко.
Глаза его, однако, остановились на документе на коленях женщины: бумаги такого сорта всегда означали деньги в той или иной форме. «Возможно, она вместе с Синклером готовит приданое Рэн. Весьма похвально!» – подумал он. Сирена нравилась ему все больше и больше.
– Малькольм, – проворковала Сирена, – как вы точны! Сама вежливость! Отличительная черта серьезного человека! Вы прекрасно выглядите. Я заметила, что вы – англичане – обладаете особенным чутьем, когда дело касается одежды. Обещайте мне дать адрес своего портного, и я скажу Ригану, чтобы он заказал себе новые костюмы до нашего отъезда на Яву, – она пощупала ткань сюртука Малькольма и, будто невзначай, провела длинными тонкими пальцами по его груди. – Вы просто обворожительный мужчина! – Сирена улыбнулась, окинув Уэзерли оценивающим взглядом.
Она поняла, почему Рэн так увлечена им. Любая женщина на ее месте могла влюбиться в этого человека. Черные вьющиеся волосы вроде бы небрежно, но очень живописно падали на чистый лоб, лицо было приятным, даже красивым, но массивный квадратный подбородок придавал ему властное выражение. У Уэзерли была привычка слегка опускать голову и смотреть вверх сквозь длинные черные ресницы, как это делает ребенок, который только что плакал. Пожалуй, только рот Уэзерли говорил, что он за человек. Красиво очерченные тонкие губы, которые, как убедилась Сирена, могли искривляться в жестокой ухмылке, сейчас изображали улыбку, обнажая ослепительные крепкие зубы. Под модной одеждой угадывалось мускулистое стройное тело, натренированное многолетними занятиями верховой ездой и гимнастикой.
Малькольм был польщен замечаниями Сирены, и сердце его забилось быстрее при легком – скорее всего, заигрывающем – прикосновении женщины.
– Надеюсь, головная боль у вас прошла?
– О да, – беззаботно ответила Сирена. – Лучшее средство избавиться от головной боли после пирушки – выпить стакан вина перед тем, как встать с постели на следующее утро. Риган научил меня пить вино, когда просыпаешься по утрам. Он что-то говорил об эффекте типа… «клин клином вышибают», – она рассмеялась, увидев изумленное лицо Малькольма. – Иногда Риган может быть полнейшим невежей. Примите это к сведению. Такой джентльмен, как вы, никогда не скажет ничего подобного, я в этом уверена.
– Может быть, в разговоре с другим мужчиной, но в присутствии леди – никогда, – ухмыльнулся Уэзерли.
– А теперь, Малькольм, я хотела обсудить с вами одно маленькое дельце, но поклянитесь, что этот разговор останется между нами, – голос Сирены звучал приглушенно.
– Дорогая леди, даю вам слово, – прошептал Малькольм; глаза его были широко открыты, а руки слегка дрожали.
– Теперь, когда вы познакомились с моим мужем и приемным сыном, убеждена, вы поняли, что они не… не похожи на остальных мужчин. У них нет такого чутья и манер, как у вас, англичан. Они более… Как бы это выразиться, чтобы не выглядеть вероломной? – Сирена сделала вид, что смущена. – Более земные, – успешно подытожила она. – Да, да, именно так. Они не понимают юной любви, романтики и других вещей, в которых я, будучи женщиной, прекрасно разбираюсь. Я хотела заверить вас: что бы они ни говорили и ни делали, я всегда буду на вашей стороне.
Она подалась вперед, так что ее груди едва не вывалились из низкого декольте.
– Я считаю, что вы – самый лучший выбор для нашей малышки Рэн, – Сирена прикоснулась изящной рукой к щеке Малькольма, придав лицу невинное выражение. – Я чувствую вот здесь, – она взяла его руку и приложила к своей груди, – что вы позаботитесь о ней и нам не придется волноваться о ее благосостоянии. Я просто ощущаю это здесь! – с надрывом повторила она, сильнее прижимая его руку к своей мягкой груди.
– И вы совершенно правы, – согласился Малькольм, судорожно пытаясь расстегнуть воротник. – Вы можете полностью доверить мне ее жизнь… и свою тоже… – пробормотал он; глаза его стали влажными.
Увидев вожделение во взгляде Уэзерли, Сирена задышала быстрее. «Идиот! – вопило ее сознание. – Где ты, Риган? Как долго мне еще ломать эту комедию?!» Риган обещал, что даст ей только десять минут на соблазнение Уэзерли, а они, без сомнения, уже истекли.
Сирена услышала шаги в дальнем конце аллеи. «Наконец-то, Риган!» И женщина сделала очередной ход: глаза ее стали томными, Сирена облизала губы, делая их влажными и приглашающими.
– Иди ко мне поближе, – прошептала она, – я хочу кое-что сказать тебе на ушко… – Сирена наклонилась вперед, так что одна грудь почти обнажилась, а Малькольм в это время сражался с собой, стараясь не сводить глаз с ее красивого лица.
– Ты можешь смело довериться мне, Сирена, – прошептал он в ответ, задрожав при виде того, что должно быть скрыто от посторонних взглядов.
Сирена не шевелилась. – Я хочу, – страстно выдохнула она, чтобы ты любил меня, а не Рэн… Вот я все и сказала, и мне совсем не стыдно! – она услышала стон, вырвавшийся из груди Малькольма, и обнаружила его голову у себя на груди. – Дорогой, ты испытываешь те же чувства, что и я, – промурлыкала женщина задыхаясь и прижала к себе его голову, а Уэзерли все глубже зарывался в ложбинку между ее грудями. – Я знала, что понравилась тебе, еще вчера вечером, когда ты предложил мне вина… Оставайся здесь навсегда! – выдавила из себя стон Сирена.
– Навсегда, – хрипло подхватил Малькольм, руки его лихорадочно шарили по прекрасному телу женщины.
Сирена мысленно взывала: «Торопись, Риган! Сейчас! Сейчас!» Ей были противны прикосновения мокрого рта Уэзерли. Если раньше у нее закрадывались сомнения по поводу любви Малькольма к Рэн, то теперь его поведение убедительно доказывало, какой он лицемер и распутник. Шаги приближались. «Поторапливайся, Риган, ну пожалуйста!»
– Боже, как отвратительно! – в саду зазвенел голос Рэн. – Как ты могла? – закричала девушка. – Неужели ты никогда не насытишься? Разве мало тебе Ригана? Как ты могла устроить мне такую подлость? Шлюха! – лицо Рэн было бледным как смерть, а глаза тусклыми и суровыми. – Я тебе никогда этого не прощу, Сирена! Никогда!
Сирена лишилась дара речи. Где же Риган? Почему Рэн не у портнихи? Малькольм был возбужден, растерян и напоминал общипанного павлина. А Рэн обвиняла ее, Сирену, а не этого напыщенного осла! Сирене необходимо было что-то сделать, что-то сказать, чтобы убедить Рэн, что это всего лишь розыгрыш для ее же спасения.
– Рэн, ты не поняла… Я не…
– Не хочу ничего слышать! Мои глаза сказали мне все, что мне нужно было знать. Тебе всегда надо находиться в центре внимания. Тебе нужны все мужчины, они должны валяться у твоих ног и восхищаться тобой. Ригана, Калеба и мальчиков тебе недостаточно! Ты решила попробовать свои чары на Малькольме, моем мужчине! Но у тебя ничего не выйдет, Сирена, потому что я знаю: Малькольм любит только меня! Он всегда будет любить меня. Меня! Ты слышишь, Сирена? Я больше не хочу тебя видеть! – Рэн задыхалась. – Ты… мне… нам не нужна! Правда, Малькольм? Нам от нее ничего не нужно! Ни ее благословения… ни ее денег… ничего!
Малькольм от изумления открыл рот. Не этого добивался он, когда начал ухаживать за Рэн ван дер Рис.
– Я не хотела сделать тебе ничего плохого, Рэн! – взмолилась Сирена. – Ты моя дочь, мое дитя… Иногда мне кажется, что ты мне дороже детей, которых я носила…
Рэн отвернулась, чтобы не смотреть Сирене в лицо, чувствуя себя преданной. У девушки разрывалось сердце. Ей хотелось броситься в объятия Сирены, выслушать все ее объяснения, но Рэн не могла заставить себя сделать это. Если она послушает Сирену, это будет значить, что предал ее Малькольм, а тогда настанет конец ее жизни.
Малькольм с огромным удивлением глядел на обеих женщин. О чем они говорят? Что подразумевала Сирена, сказав, что Рэн дороже детей, которых она сама носила? Неужели Рэн не родная дочь ван дер Рисов?
– Рэн, поговори с отцом, умоляю…
Рэн повернулась к Сирене, янтарные глаза сверкали от ярости.
– Риган мне теперь не отец, как и ты мне не мать! У меня есть только ты, Малькольм, – произнесла она с неожиданной нежностью. – Ты нужен мне. Ты должен забрать меня отсюда немедленно! Прошу тебя!
Рэн схватила за руку окаменевшего Малькольма и потащила за собой.
Сирена ощутила чье-то присутствие и встретилась глазами с ошеломленным Риганом.
– Мы сделали, что смогли, Сирена, – сказал он, – и, кажется, все испортили. Рэн вернулась домой рано и, должно быть, прошмыгнула через ворота у конюшен. Я только собирался сделать решающий ход, когда она вас обнаружила.
Сирена протянула мужу руки, и Риган прижал ее к себе.
– Что мы будем делать теперь, Риган? Мы потеряли ее. Мы потеряли нашу дочь, – глотая слезы, проговорила она дрожащими губами.
– Мы вернем ее, милая, вот увидишь.
– Но она уходит, уходит с Уэзерли.
– Нет, она не уйдет. Держу пари. Я все слышал. Уэзерли понял, что Рэн нам не родная дочь. И теперь, когда она решила отделиться от нас, он потеряет к ней всякий интерес. Она обязательно вернется. Калеб приведет ее назад.
Но Сирена была вовсе в этом не уверена, и слезы, непрерывно катившиеся по щекам, жгли ее, словно огнем.
Рэн с Малькольмом ждали у подъездной аллеи, пока кучер подаст фаэтон.
– Я соберу свои вещи и приеду к тебе, – тихо говорила девушка, сдерживая душившие ее рыдания. – Думаю, на это уйдет несколько часов. Обними меня, Малькольм! Обними! – вскрикнула она, бросаясь к нему в объятия. – Я никогда раньше так не разговаривала с Сиреной. Я всегда любила ее, была уверена в ее любви ко мне. Я… я не виню тебя, Малькольм! Сирена – очень красивая женщина и сама заставила тебя…
– Я на твоем месте не стал бы этого делать, – холодно произнес Уэзерли; голос его был таким чужим и бесстрастным, что Рэн отпрянула в изумлении. – Я хочу сказать, что тебе не следует приезжать ко мне. Ты разрушила все благодаря своему детскому интеллекту. Боюсь, ты мне теперь совершенно ни к чему, Рэн.
– Ни к чему? Малькольм, что ты имеешь в виду? – голос девушки дрожал. – Я люблю тебя, Малькольм! Я всегда буду любить тебя!
– Не говори ерунды. Неужели ты не понимаешь? Мне самому едва хватает на жизнь, я не смогу содержать еще и тебя. Благодаря моему распутному дядюшке у меня нет ни пенни за душой. Я еле-еле свожу концы с концами. Взять только мои счета от портного! Через несколько дней кредиторы снова начнут атаковать меня. Я не могу позволить себе такую роскошь – нищую жену.
– Мы придумаем что-нибудь! Как-нибудь выкрутимся! Я найду работу, а ты так много умеешь делать…
– Хватит, Рэн. Выбрось из головы эти глупости. А вот и мой экипаж!
Не дожидаясь, пока кучер остановит лошадей, Уэзерли вскочил на подножку.
– Жаль, что все так вышло, Рэн, но ты виновата сама.
– Я приеду к тебе, Малькольм, приеду! Я все буду для тебя делать, буду работать не покладая рук…
– Не стоит, Рэн. Не приезжай ко мне. Держись от меня подальше. Ты мне не по карману.
Стукнув кулаком по верху экипажа, Уэзерли крикнул кучеру, чтобы тот поезжал быстрее. Рэн осталась стоять одна на дороге, по щекам ее катились горячие слезы, а в янтарных глазах застыло выражение недоверия и изумления.
Не бросив даже прощального взгляда в сторону девушки, на которой хотел жениться, Малькольм приказал ехать к дому леди Элизабет Райс. Сейчас более, чем когда-либо, он был заинтересован в сведениях о драгоценном ожерелье, которое готовят королю ко дню рождения его сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Все очень просто! Все это время решение лежало у нас под самым носом! – Сирена довольно рассмеялась. – Риган, ты заметил, как вчера Малькольм увивался вокруг меня?
– Ха! Заметил! Разумеется, заметил. Не хотел говорить тебе, но я наблюдал за вами. Я знаю твою игру, Сирена, но не уверен в этом недоумке. Один неверный шаг с его стороны – и я бы перерезал ему глотку!
– Вот оно! Вот решение!
Сирена подошла к столу, села, достала из верхнего ящика лист бумаги, в задумчивости закусила нижнюю губу и начала писать.
– Что ты задумала? – спросил Риган. – Что ты собираешься делать.
– Спасибо тебе, дорогой! Ты только что разрешил проблему Рэн и Уэзерли. Можно с уверенностью сказать, что единственная вещь, которую Уэзерли ценит больше своей красоты и денег, – это его жизнь! Риган, милый, ты будешь угрожать ему!
– Угрожать убить его? Сирена, это бесполезно! Каждый отец так или иначе грозится убить мужчину, который забирает его дочь, но лишь единицы выполняют угрозу, и Уэзерли это хорошо известно!
– Конечно, все это так, когда дело касается дочери. С женой же все совершенно иначе. Я слышала об очень многих мужчинах, которые погибли, потому что были слишком внимательны к чужим женам. Уверена, что и Уэзерли знает о таких случаях. А ты, Риган, можешь разъяриться при необходимости.
Риган на миг задумался, а затем рассмеялся.
– Теперь я понимаю! Если бы я когда-нибудь подумал, что Уэзерли или любой другой мужчина хочет увести тебя, такой несчастный встретил бы свой конец на острие моей шпаги!
– Именно это нам и надо! Я напишу Уэзерли маленькую записку с приглашением посетить меня завтра. Я все устрою, а ты, дорогой, застанешь нашего молодого денди в компрометирующей его ситуации. Уверена, что ты успеешь завершить наш спектакль.
– С удовольствием! – Риган галантно поклонился. – А теперь поторапливайся и заканчивай эту проклятую записку, а я прикажу лакею немедленно доставить ее по назначению. Это глупая идея, но она может сработать.
Сирена закончила писать и отдала листок Ригану. Он прищурился.
– Сирена, мы сейчас испытываем судьбу, потому что, как все хитрости, эта может привести к обратным результатам и отразиться на нас с тобой.
Под вопросительным взглядом Сирены он продолжал:
– Мы должны быть очень осторожны. Рэн никогда не должна узнать, что мы сделали, иначе она возненавидит нас, моя дорогая, а тебя – больше всех.
Взгляд Сирены стал жестоким и решительным: она знала, что Риган говорит правду. Сможет ли она вынести ненависть Рэн?
– Я должна воспользоваться этим шансом, Риган. Пусть лучше Рэн ненавидит меня, чем попадется на удочку этого негодяя и распутника.
Момент был напряженным, в воздухе витали незаданные вопросы и сомнения. Но Риган знал, что Сирена все просчитала, и решил оставить все как есть, чем бы это ни закончилось.
На губах женщины появилась улыбка, но выражение глаз не изменилось.
– Риган, отдай записку лакею и возвращайся побыстрее, – тихо проговорила она. – Мне необходимо, чтобы ты поддержал меня.
ГЛАВА 7
Как только Сирена вышла в сад, легкий ветерок тотчас подхватил концы ее волос и защекотал ими щеки и плечи женщины. Повернув лицо к солнцу, она закрыла глаза и до боли сжала сцепленные в «замок» пальцы, чтобы унять нервную дрожь. Сцена, которую она собиралась разыграть перед Малькольмом, действовала на нее угнетающе. Сирена надеялась, что Тайлер не обратил внимания на ее беспокойство за завтраком и постоянные вопросы о времени. Малькольм должен был прийти с минуты на минуту, и, словно благодаря вмешательству Всевышнего, у Рэн на сегодняшнее утро была назначена встреча с портнихой. Это было большой удачей, иначе Ригану пришлось бы что-нибудь выдумывать, чтобы Рэн не появилась в саду.
Сирена поправила юбку своего платья цвета морской волны. Если ей предстоит роль соблазнительницы, то и выглядеть нужно соответственно. Цвет платья очень шел к ее глазам; Сирена даже подкрасила губы и наложила румяна, чтобы выглядеть ярче. Пытаясь приободриться, она постаралась найти что-то забавное в положении, в которое сама себя поставила, и улыбнулась в надежде, что еще не утратила сноровку. Флирт и умение соблазнять мужчин были тем видом искусства, которым владели все женщины без исключения и в нужный момент применяли навыки на практике.
Сирена взмахнула носовым платочком, обшитым кружевами и щедро политым духами. «Бедный Малькольм! – вздохнула она, уже более уверенная в себе. – Вряд ли он так хитер, как и я. Похоже, гораздо позже, через несколько лет, Рэн будет благодарна мне. И боже упаси, чтобы она когда-нибудь узнала о том, что сегодня произойдет…»
Сирена села на скамью около клумбы с розами и достала свернутый в трубку документ, который стащила со стола Тайлера перед самым выходом в сад. Она медленно раскачивала ногой туда-сюда, чтобы из-под края юбки была видна ее тонкая лодыжка: всем мужчинам нравится смотреть на женские ножки, и Уэзерли наверняка не является исключением.
Она чувствовала, что Малькольм вот-вот появится. Чтобы он пришел, Сирена в записке пообещала продолжить вчерашнюю беседу в «более интимной обстановке» и сейчас была абсолютно уверена, что ждать ей долго не придется.
Услышав шаги Уэзерли по каменной дорожке, Сирена не обернулась, не желая показывать, что знает о его присутствии, и склонила голову над документом.
– Миссис ван дер Рис, – произнес Малькольм, кланяясь и касаясь губами ее руки излишне фамильярно и пылко.
Глаза его, однако, остановились на документе на коленях женщины: бумаги такого сорта всегда означали деньги в той или иной форме. «Возможно, она вместе с Синклером готовит приданое Рэн. Весьма похвально!» – подумал он. Сирена нравилась ему все больше и больше.
– Малькольм, – проворковала Сирена, – как вы точны! Сама вежливость! Отличительная черта серьезного человека! Вы прекрасно выглядите. Я заметила, что вы – англичане – обладаете особенным чутьем, когда дело касается одежды. Обещайте мне дать адрес своего портного, и я скажу Ригану, чтобы он заказал себе новые костюмы до нашего отъезда на Яву, – она пощупала ткань сюртука Малькольма и, будто невзначай, провела длинными тонкими пальцами по его груди. – Вы просто обворожительный мужчина! – Сирена улыбнулась, окинув Уэзерли оценивающим взглядом.
Она поняла, почему Рэн так увлечена им. Любая женщина на ее месте могла влюбиться в этого человека. Черные вьющиеся волосы вроде бы небрежно, но очень живописно падали на чистый лоб, лицо было приятным, даже красивым, но массивный квадратный подбородок придавал ему властное выражение. У Уэзерли была привычка слегка опускать голову и смотреть вверх сквозь длинные черные ресницы, как это делает ребенок, который только что плакал. Пожалуй, только рот Уэзерли говорил, что он за человек. Красиво очерченные тонкие губы, которые, как убедилась Сирена, могли искривляться в жестокой ухмылке, сейчас изображали улыбку, обнажая ослепительные крепкие зубы. Под модной одеждой угадывалось мускулистое стройное тело, натренированное многолетними занятиями верховой ездой и гимнастикой.
Малькольм был польщен замечаниями Сирены, и сердце его забилось быстрее при легком – скорее всего, заигрывающем – прикосновении женщины.
– Надеюсь, головная боль у вас прошла?
– О да, – беззаботно ответила Сирена. – Лучшее средство избавиться от головной боли после пирушки – выпить стакан вина перед тем, как встать с постели на следующее утро. Риган научил меня пить вино, когда просыпаешься по утрам. Он что-то говорил об эффекте типа… «клин клином вышибают», – она рассмеялась, увидев изумленное лицо Малькольма. – Иногда Риган может быть полнейшим невежей. Примите это к сведению. Такой джентльмен, как вы, никогда не скажет ничего подобного, я в этом уверена.
– Может быть, в разговоре с другим мужчиной, но в присутствии леди – никогда, – ухмыльнулся Уэзерли.
– А теперь, Малькольм, я хотела обсудить с вами одно маленькое дельце, но поклянитесь, что этот разговор останется между нами, – голос Сирены звучал приглушенно.
– Дорогая леди, даю вам слово, – прошептал Малькольм; глаза его были широко открыты, а руки слегка дрожали.
– Теперь, когда вы познакомились с моим мужем и приемным сыном, убеждена, вы поняли, что они не… не похожи на остальных мужчин. У них нет такого чутья и манер, как у вас, англичан. Они более… Как бы это выразиться, чтобы не выглядеть вероломной? – Сирена сделала вид, что смущена. – Более земные, – успешно подытожила она. – Да, да, именно так. Они не понимают юной любви, романтики и других вещей, в которых я, будучи женщиной, прекрасно разбираюсь. Я хотела заверить вас: что бы они ни говорили и ни делали, я всегда буду на вашей стороне.
Она подалась вперед, так что ее груди едва не вывалились из низкого декольте.
– Я считаю, что вы – самый лучший выбор для нашей малышки Рэн, – Сирена прикоснулась изящной рукой к щеке Малькольма, придав лицу невинное выражение. – Я чувствую вот здесь, – она взяла его руку и приложила к своей груди, – что вы позаботитесь о ней и нам не придется волноваться о ее благосостоянии. Я просто ощущаю это здесь! – с надрывом повторила она, сильнее прижимая его руку к своей мягкой груди.
– И вы совершенно правы, – согласился Малькольм, судорожно пытаясь расстегнуть воротник. – Вы можете полностью доверить мне ее жизнь… и свою тоже… – пробормотал он; глаза его стали влажными.
Увидев вожделение во взгляде Уэзерли, Сирена задышала быстрее. «Идиот! – вопило ее сознание. – Где ты, Риган? Как долго мне еще ломать эту комедию?!» Риган обещал, что даст ей только десять минут на соблазнение Уэзерли, а они, без сомнения, уже истекли.
Сирена услышала шаги в дальнем конце аллеи. «Наконец-то, Риган!» И женщина сделала очередной ход: глаза ее стали томными, Сирена облизала губы, делая их влажными и приглашающими.
– Иди ко мне поближе, – прошептала она, – я хочу кое-что сказать тебе на ушко… – Сирена наклонилась вперед, так что одна грудь почти обнажилась, а Малькольм в это время сражался с собой, стараясь не сводить глаз с ее красивого лица.
– Ты можешь смело довериться мне, Сирена, – прошептал он в ответ, задрожав при виде того, что должно быть скрыто от посторонних взглядов.
Сирена не шевелилась. – Я хочу, – страстно выдохнула она, чтобы ты любил меня, а не Рэн… Вот я все и сказала, и мне совсем не стыдно! – она услышала стон, вырвавшийся из груди Малькольма, и обнаружила его голову у себя на груди. – Дорогой, ты испытываешь те же чувства, что и я, – промурлыкала женщина задыхаясь и прижала к себе его голову, а Уэзерли все глубже зарывался в ложбинку между ее грудями. – Я знала, что понравилась тебе, еще вчера вечером, когда ты предложил мне вина… Оставайся здесь навсегда! – выдавила из себя стон Сирена.
– Навсегда, – хрипло подхватил Малькольм, руки его лихорадочно шарили по прекрасному телу женщины.
Сирена мысленно взывала: «Торопись, Риган! Сейчас! Сейчас!» Ей были противны прикосновения мокрого рта Уэзерли. Если раньше у нее закрадывались сомнения по поводу любви Малькольма к Рэн, то теперь его поведение убедительно доказывало, какой он лицемер и распутник. Шаги приближались. «Поторапливайся, Риган, ну пожалуйста!»
– Боже, как отвратительно! – в саду зазвенел голос Рэн. – Как ты могла? – закричала девушка. – Неужели ты никогда не насытишься? Разве мало тебе Ригана? Как ты могла устроить мне такую подлость? Шлюха! – лицо Рэн было бледным как смерть, а глаза тусклыми и суровыми. – Я тебе никогда этого не прощу, Сирена! Никогда!
Сирена лишилась дара речи. Где же Риган? Почему Рэн не у портнихи? Малькольм был возбужден, растерян и напоминал общипанного павлина. А Рэн обвиняла ее, Сирену, а не этого напыщенного осла! Сирене необходимо было что-то сделать, что-то сказать, чтобы убедить Рэн, что это всего лишь розыгрыш для ее же спасения.
– Рэн, ты не поняла… Я не…
– Не хочу ничего слышать! Мои глаза сказали мне все, что мне нужно было знать. Тебе всегда надо находиться в центре внимания. Тебе нужны все мужчины, они должны валяться у твоих ног и восхищаться тобой. Ригана, Калеба и мальчиков тебе недостаточно! Ты решила попробовать свои чары на Малькольме, моем мужчине! Но у тебя ничего не выйдет, Сирена, потому что я знаю: Малькольм любит только меня! Он всегда будет любить меня. Меня! Ты слышишь, Сирена? Я больше не хочу тебя видеть! – Рэн задыхалась. – Ты… мне… нам не нужна! Правда, Малькольм? Нам от нее ничего не нужно! Ни ее благословения… ни ее денег… ничего!
Малькольм от изумления открыл рот. Не этого добивался он, когда начал ухаживать за Рэн ван дер Рис.
– Я не хотела сделать тебе ничего плохого, Рэн! – взмолилась Сирена. – Ты моя дочь, мое дитя… Иногда мне кажется, что ты мне дороже детей, которых я носила…
Рэн отвернулась, чтобы не смотреть Сирене в лицо, чувствуя себя преданной. У девушки разрывалось сердце. Ей хотелось броситься в объятия Сирены, выслушать все ее объяснения, но Рэн не могла заставить себя сделать это. Если она послушает Сирену, это будет значить, что предал ее Малькольм, а тогда настанет конец ее жизни.
Малькольм с огромным удивлением глядел на обеих женщин. О чем они говорят? Что подразумевала Сирена, сказав, что Рэн дороже детей, которых она сама носила? Неужели Рэн не родная дочь ван дер Рисов?
– Рэн, поговори с отцом, умоляю…
Рэн повернулась к Сирене, янтарные глаза сверкали от ярости.
– Риган мне теперь не отец, как и ты мне не мать! У меня есть только ты, Малькольм, – произнесла она с неожиданной нежностью. – Ты нужен мне. Ты должен забрать меня отсюда немедленно! Прошу тебя!
Рэн схватила за руку окаменевшего Малькольма и потащила за собой.
Сирена ощутила чье-то присутствие и встретилась глазами с ошеломленным Риганом.
– Мы сделали, что смогли, Сирена, – сказал он, – и, кажется, все испортили. Рэн вернулась домой рано и, должно быть, прошмыгнула через ворота у конюшен. Я только собирался сделать решающий ход, когда она вас обнаружила.
Сирена протянула мужу руки, и Риган прижал ее к себе.
– Что мы будем делать теперь, Риган? Мы потеряли ее. Мы потеряли нашу дочь, – глотая слезы, проговорила она дрожащими губами.
– Мы вернем ее, милая, вот увидишь.
– Но она уходит, уходит с Уэзерли.
– Нет, она не уйдет. Держу пари. Я все слышал. Уэзерли понял, что Рэн нам не родная дочь. И теперь, когда она решила отделиться от нас, он потеряет к ней всякий интерес. Она обязательно вернется. Калеб приведет ее назад.
Но Сирена была вовсе в этом не уверена, и слезы, непрерывно катившиеся по щекам, жгли ее, словно огнем.
Рэн с Малькольмом ждали у подъездной аллеи, пока кучер подаст фаэтон.
– Я соберу свои вещи и приеду к тебе, – тихо говорила девушка, сдерживая душившие ее рыдания. – Думаю, на это уйдет несколько часов. Обними меня, Малькольм! Обними! – вскрикнула она, бросаясь к нему в объятия. – Я никогда раньше так не разговаривала с Сиреной. Я всегда любила ее, была уверена в ее любви ко мне. Я… я не виню тебя, Малькольм! Сирена – очень красивая женщина и сама заставила тебя…
– Я на твоем месте не стал бы этого делать, – холодно произнес Уэзерли; голос его был таким чужим и бесстрастным, что Рэн отпрянула в изумлении. – Я хочу сказать, что тебе не следует приезжать ко мне. Ты разрушила все благодаря своему детскому интеллекту. Боюсь, ты мне теперь совершенно ни к чему, Рэн.
– Ни к чему? Малькольм, что ты имеешь в виду? – голос девушки дрожал. – Я люблю тебя, Малькольм! Я всегда буду любить тебя!
– Не говори ерунды. Неужели ты не понимаешь? Мне самому едва хватает на жизнь, я не смогу содержать еще и тебя. Благодаря моему распутному дядюшке у меня нет ни пенни за душой. Я еле-еле свожу концы с концами. Взять только мои счета от портного! Через несколько дней кредиторы снова начнут атаковать меня. Я не могу позволить себе такую роскошь – нищую жену.
– Мы придумаем что-нибудь! Как-нибудь выкрутимся! Я найду работу, а ты так много умеешь делать…
– Хватит, Рэн. Выбрось из головы эти глупости. А вот и мой экипаж!
Не дожидаясь, пока кучер остановит лошадей, Уэзерли вскочил на подножку.
– Жаль, что все так вышло, Рэн, но ты виновата сама.
– Я приеду к тебе, Малькольм, приеду! Я все буду для тебя делать, буду работать не покладая рук…
– Не стоит, Рэн. Не приезжай ко мне. Держись от меня подальше. Ты мне не по карману.
Стукнув кулаком по верху экипажа, Уэзерли крикнул кучеру, чтобы тот поезжал быстрее. Рэн осталась стоять одна на дороге, по щекам ее катились горячие слезы, а в янтарных глазах застыло выражение недоверия и изумления.
Не бросив даже прощального взгляда в сторону девушки, на которой хотел жениться, Малькольм приказал ехать к дому леди Элизабет Райс. Сейчас более, чем когда-либо, он был заинтересован в сведениях о драгоценном ожерелье, которое готовят королю ко дню рождения его сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37