Я был застигнут врасплох, – хрипло сказал Калеб. – Можешь забыть о своем плане. Я больше не стану принимать в нем участия. Пусть Сирена сама займется этим. Если бы ты с самого начала позволил ей делать все, что она пожелает, я бы так не страдал. Когда ты наконец поймешь, что только Сирена может что-то придумать? – слова Калеба звучали горько, он бросил на отца укоризненный взгляд.
– Иногда на меня нападает забывчивость, – печально заметил Риган. – Я действительно считал, что Рэн влюбится в тебя. Ты сейчас выглядишь точно так же, как я в твоем возрасте, а женщины тогда считали меня неотразимым. Мне приходилось отбиваться от них тростью, – Риган засмеялся. – Значит, не всегда яблоко от яблони недалеко падает…
– Если бы у меня была трость, мне повезло бы больше, – с трудом выдохнул Калеб, борясь с очередным приступом боли.
Глаза Ригана весело сверкнули.
– Ничего, переживешь! Я же пережил.
– Спасибо тебе, отец, за мудрые слова, но прости, если в данный момент они меня мало утешают.
– Горячая ванна, немного отдыха – и ты снова будешь как новенький… через месяц-другой, – поддел его Риган.
Калеб вытаращил глаза.
– Месяц?!!
– А может быть, и два, – невозмутимо подтвердил Риган, – трудно сказать. Я же не знаю, какой силы был… удар. Будет лучше, если ты воздержишься недель шесть, но если ты поправишься раньше, это станет дополнительной наградой для тебя. Жить ты будешь, Калеб. И пусть этот случай станет твоим первым уроком. Когда дело касается женщин, ты обязан иметь глаза на затылке. Ты не должен позволять втягивать себя в их делишки, иначе они будут вить из тебя веревки, и ты до конца жизни будешь плясать под их дудочку. Ты хозяин, помни об этом. Ты должен приручать женщину, а не наоборот.
– Не могу сказать, что восхищен твоей философией, особенно зная о твоем прошлом и о том, что многие годы ты пляшешь под дудку Сирены.
– Ах, ты еще слишком молод и ничего не смыслишь. Это ты видишь все в таком свете. Я позволяю делать то, что она делает, – вот в чем разница. Сирена, конечно же, об этом не знает, и мы сохраним это в тайне. Ты должен обманывать женщин, убаюкивать их, вселять в них уверенность, что власть их безгранична, а на самом деле… Тебе еще многому предстоит научиться, – спокойно заключил Риган, прикуривая сигару.
– Просто запомни, что я тебе сказал, отец. Больше никаких одолжений. По моему мнению, пусть Рэн поступает, как хочет. Ты слышал выражение «без царя в голове»? Так вот, это точно сказано о твоей «маленькой Рэн»! И не говори потом, что я тебя не предупреждал, – Калеб встал и, не оглянувшись, ушел с террасы.
За все мускатные орехи Явы Риган не согласился бы допустить, что Калеб прав. Пусть Сирена возьмет это дело в свои руки. Кто сможет обвинить его в том, что он не пытался что-то сделать? Бедняга Калеб! Больше его сын никогда не захочет попасть в такой капкан. По крайней мере, он хоть чему-то научился. Приобретенный опыт не означает полного поражения.
* * *
Сара Стоунхам стояла в темной нише рядом с кабинетом Тайлера Синклера с озабоченным выражением лица. Еще одна тайная встреча ее отца с Тайлером! Что это значит? Что случилось? Она должна это выяснить.
Осторожно, чтобы никто не увидел, Сара бочком пробралась к тяжелым двойным дверям кабинета и припала к ним ухом, отчаянно надеясь услышать что-нибудь, что помогло бы ей разобраться в сути происходящего.
Звуки, доносившиеся из-за дверей, были неясными, почти неразличимыми, но Сара не покидала своего поста, зная, что рано или поздно отец повысит голос.
– Время играет существенную роль, барон. Ты обещал, что поможешь нам, а теперь хочешь нарушить данное тобой слово! – возмущенно прогрохотал Джейсон Стоунхам, но, видимо, вспомнив о своем положении, быстро успокоился. – Боюсь, мне придется потребовать возврата моих денег. Немедленно. К несчастью, я не могу ждать. Обстоятельства… изменились в худшую сторону, я еще мягко выразился, – на лице Стоунхама появилось жалобное выражение побежденного. – Прости. Я не должен был разговаривать с тобой в таком тоне, – извинился он, – но мой сын Баском и его жена скрываются в меблированных комнатах на пристани уже около двух недель. Маргарет вне себя от беспокойства и страданий, потому что не знает, что с нами будет. Проклятье! Ты дал слово, что завтра к полудню мы уже будем на пути в американские колонии! – вспылил Джейсон, не в состоянии больше скрывать свой страх и полное падение духа.
Даже за дверьми Сара ощутила, как рассердился Тайлер на поведение ее отца.
– Послушай, Джейсон. Эта задержка не по моей вине. Существуют сотни людей вашей веры, которые тоже хотят уехать в колонии. К несчастью, для таких пуританских семей, как твоя, которые выступили против короля, эта проблема возросла в тысячу раз. Ты, Джейсон, не единственный человек, который потерял все, что имел. Стоунхамам еще повезло гораздо больше, чем многим другим.
– Ба! Легко рассуждать тебе, Тайлер. Ты понятия не имеешь, что значит, когда тебя травят, да еще после того, как обобрали до нитки, конфисковали все, что ты заработал за всю жизнь! – Джейсон горько усмехнулся.
– Возможно, я не представляю, что это такое, – успокоил его Тайлер, – но я предупреждал тебя. Я говорил, чтобы ты прекратил постоянные выступления своего сына против власти. Ты отказался воспользоваться моим советом. Ты настаивал, что Баском – святой человек, что он назначен Богом говорить от имени своего народа. Ради всего святого, Джейсон! Мы с тобой дружим так давно, что я уже и не помню. Ты был компаньоном моего отца в адвокатской практике. Неужели ты думаешь, что я стану надувать тебя на несколько жалких фунтов?!
Джейсон от стыда опустил голову.
– Нет, нет, Тайлер, конечно же, я так не думаю. Просто по моим следам несутся собаки дьявола, и я не хочу видеть гибель своей семьи. Баском поступил опрометчиво, необдуманно, но, тем не менее, он лидер нашего собрания. Уверяю тебя, Тайлер, произошедшие с ним перемены просто удивительны, это можно назвать даже чудом! О, я знаю, ты сомневаешься, когда он заявляет, что его посещают небесные видения. Но от фактов не уйдешь: когда-то Он был никудышным человеком, а теперь пылает огнем спасения!
Тайлер мягко положил руку на плечо Джейсона:
– У меня нет никакого права не верить ему. Достаточно того, что веришь ты. Я только сожалею, что Баском открыто выступил против короля. Благодаря ему вашу семью обвиняют в измене.
– Что сделано, то сделано, – устало произнес Джейсон. – Чтобы спасти семью и остатки собственности, мы должны покинуть Англию как можно скорее!
– Для этого все готово, – заверил его Тайлер. – Остатки твоих земель проданы, а деньги тебе переправят. Это должна быть крупненькая сумма, которой будет достаточно на красивую жизнь в колониях.
– Ха! Мне пришлось продать их этому грубияну Фаррингтону за одну десятую часть истинной стоимости, – с отвращением проговорил Стоунхам.
– Верно. Но одна десятая – это гораздо лучше, чем конфискация земель. А Фаррингтон тоже рисковал и заплатил тебе не меньше, чем ты мог бы получить от другого перекупщика.
– Никогда не думал, что увижу тот день, когда подобные Фаррингтону будут наживать состояние за счет респектабельных англичан! – простонал Стоунхам. – Этот человек отхватит солидный куш, если продаст все по рыночной цене.
– Джейсон, бессмысленно говорить об этом. Что сделано, то сделано, как ты заметил. Сейчас самое важное – вывезти тебя с семьей из Англии.
– Ну и что ты для этого сделал? Я пришел к тебе за помощью, я умолял тебя! А теперь мы сидим здесь, переливаем из пустого в порожнее, а королевские псы все ближе и ближе!
– Держи себя в руках, Джейсон! Ты говоришь так, будто они уже стучатся в дверь. Стоунхамы не единственные беглецы. Таких, как вы, сотни.
– Запомни мои слова, Синклер. Скоро, очень скоро Кромвель положит конец этим гонениям. А когда настанет это время, моя семья будет первой на борту корабля, направляющегося в Англию!
В голосе Стоунхама звучала такая горечь, что у Тайлера сжалось сердце. Джейсон Стоунхам был истинным англичанином, и мысль о том, что он вынужден оставить страну, причиняла ему невиносимую боль. Тайлеру вдруг страшно захотелось разыскать Баскома и избить его до потери сознания. Если бы не его фанатичные призывы против короля, Стоунхамы могли бы спокойно жить и исповедовать свою религию без особых проблем. Тайлеру от души было жаль Джейсона, который слепо следует за своим безумным сыном и верит, что Баском говорит от имени Господа Бога.
– Вернемся к нашему делу, – предложил Тайлер. – Я объяснял тебе, что подготовка вашего отъезда связана с риском. Именно Фаррингтон организует это рейс. Ты отправишься в колонии с группой других эмигрантов. Однако у Фаррингтона сейчас неприятности. Мне неловко напоминать тебе об этом, но вы, пуритане, бежите от короля, и помогают вам очень многие. Вы могли бы бросить на этих хороших людей подозрение? – Тайлер выждал мгновение, чтобы придать своим словам больший вес. – Это временная задержка. Боже праведный! Зачем я вообще влез во все это? Как бы я ни относился к королю Карлу, подвергать свою семью опасности мне совершенно не хочется! Хорошо… Пока я поселю тебя в том же доме, что и твоего сына; он примыкает к таверне, и твое присутствие там не вызовет никаких подозрений. Фаррингтон будет оплачивать все текущие расходы. Что я еще могу для тебя сделать?
– Все понятно… Я рассчитывал на нашу старую дружбу, Тайлер, и очень жаль, если я втянул твою семью в неприятности. Я потерял голову от волнений, – Стоунхам понизил голос, – как долго, по-твоему, продлится подготовка? Когда мы сможем отплыть? Недели через две? – с надеждой спросил он.
– Могу тебе только сказать, что дела пойдут быстрее, когда Фаррингтон найдет капитана и корабль. Репутация Фаррингтона зависит от этого выбора. Вы же не станете рисковать, отправившись за океан на дырявом корыте, которым правит пьяный дурак? Выбор Фаррингтона станет решающим, и лично мне не хотелось бы оказаться в его шкуре. Думайте сами, но не забывайте, что многие из нас могли бы закончить свои дни в Ньюгейт. А мне, например, на всю жизнь хватит и одного знакомства с этим «прелестным» местечком.
– Мы отправимся в гостиницу, где остановился Баском, – пробормотал Стоунхам.
– Джейсон, ты же знаешь, я бы с радостью предоставил тебе свой дом, если бы не Камилла и наш ребенок, который скоро появится на свет.
– Я все понимаю, Тайлер, и на твоем месте поступил бы точно так же. Если мы больше не увидимся до отплытия… – голос Джейсона стал хриплым и оборвался.
Стоунхам протянул Тайлеру руку, а тот в свою очередь обнял друга за плечи и крепко похлопал по спине.
– Напиши мне, когда обоснуешься в Америке. Может быть, мы с Камиллой когда-нибудь захотим отправиться в путешествие. Но, между нами говоря, Джейсон, я очень надеюсь, что скоро настанет тот день, когда ты вернешься в Англию. Если для этого будет необходима гражданская война между Кромвелем и королем Карлом – что ж, так тому и быть.
По другую сторону дверей в кабинет стояла бледная Сара. Америка! Колонии! Индейцы!
Прежде чем дверь отворилась, девушка быстро пересекла холл и поднялась по лестнице в свою комнату. Ей нужно было собраться с мыслями и найти какой-нибудь выход. Америка находится в другом конце света, и если она уплывет туда с родителями, то никогда больше не увидит Малькольма.
Бросившись на кровать, Сара разрыдалась.
– Я их всех ненавижу! – всхлипывала она. – Отца – за радикальные взгляды, мать – за ханжество; но больше всех я ненавижу Баскома – за то, что тот открыл свой поганый рот, и за его дурацкие «божественные видения»!
* * *
Сирена стояла, глядя в темноту; ночной ветерок ласково развевал прозрачные занавески. Свет стоявшей рядом лампы вырисовывал ее стройный стан под тонким шелковым платьем цвета персика. Темные волосы в прелестном беспорядке спадали на спину, а воздух благоухал ароматом ее духов.
Риган смотрел на жену и вспоминал, как много лет назад впервые увидел ее силуэт в полосе света, падающего из окна. Сирена уже не юная леди, она стала более женственной и возбуждающей, но мужской инстинкт подсказывал Ригану, что в глубине души она оставалась той же решительной восемнадцатилетней девушкой, которую он встретил тогда.
Сирена повернулась, почувствовав его присутствие. В ее взгляде мелькнула тревога, но на губах заиграла улыбка. Риган подошел к ней и обнял. Сирена с глубоко вздохнула и прильнула к его груди, наслаждаясь близостью мужа.
– Что тебя мучает, дорогая? Все думаешь о Рэн? – спросил Риган, касаясь губами ее уха.
– Мать всю жизнь переживает за своих детей. Конечно, я беспокоюсь о Рэн. Малькольм Уэзерли не годится в мужья нашей дочери. Тайлер был совершенно прав. Даже если бы он ничего не сказал нам заранее, я сама сразу бы это поняла.
– Ах да, твоя женская интуиция! – проворковал Риган.
Сирена повернулась к нему лицом.
– Риган! Я говорю вполне серьезно! Не говори мне, что хочешь, чтобы Рэн провела всю оставшуюся жизнь при этом денди.
– Нет, дорогая, не хочу. Но что мы можем сделать? Не привязывать же ее к кровати и держать до тех пор, пока она не одумается? Мы знаем Рэн: она не потерпит никакого вмешательства с нашей стороны. Девчонка может быть такой же упрямой, как и ты.
– Лучше улыбайся, когда так говоришь! – пригрозила ему Сирена.
Риган весело рассмеялся.
– Не отрицай! Она получила от тебя хорошие уроки!
– В стойкости или жалобах?
– Конечно же, в стойкости, – заверил Риган.
– Ладно, очаровательные комплименты не решат нашу проблему, – в глазах Сирены снова промелькнуло беспокойство, и она отвернулась.
Риган вздохнул.
– Догадываюсь, что мне нужно что-то придумать. Не могу видеть тебя нахмуренной, потому что на этом прекрасном лице появляются морщинки.
– Морщинки! – вскрикнула Сирена. – Где? Она бросилась к зеркалу и принялась придирчиво рассматривать свое лицо.
Риган опять рассмеялся – громко и хрипло.
– Эх ты глупышка!
– А ты… ты негодяй!
Сирена нащупала щетку для волос, но Риган ловко увернулся от нацеленного на него «оружия мести», наклонив голову; он схватил жену за талию, и они вместе упали на мягкий ковер. Его губы нашли губы Сирены и прильнули к ним в страстном поцелуе, успешно прекратив все протесты жены.
Через несколько минут Риган немного отодвинулся и серьезно посмотрел на Сирену.
– Ты выиграла, дорогая. Если хочешь поговорить о Рэн, то я слушаю.
Сирена улыбнулась. Как хорошо знал ее этот мужчина, и как она любила его! Риган чувствовал, что ей необходимо решить эту проблему и только после этого она будет всецело принадлежать ему.
Риган поднялся на ноги и помог жене встать, на миг задержав ее в объятиях.
– Только поторапливайся и все продумай, как следует, Сирена. Мужчина ведь не может ждать вечно.
Погладив мужа по щеке, Сирена прошептала:
– Знаешь ли ты, как сильно я люблю тебя, Риган?
Она отошла и села в кресло подальше от кровати.
– Скажи, что ты думаешь об Уэзерли?
Риган принялся расхаживать по комнате, как делал всегда, когда размышлял.
– Я целиком согласен с мнением Тайлера. Он пройдоха. Но из того, что рассказал Тайлер, я понял, что положение его оставляет желать лучшего. О его финансовых делах и говорить не стоит. Из всего этого обеспокоенный отец может заключить: главное, чем его привлекает Рэн, – это деньги.
– Согласна, – решительно проговорила Сирена. – Рэн могла бы выбрать себе любого мужчину, какого захочет. Она красивая и умная девушка, но Уэзерли стал первым мужчиной, который принялся ухаживать за ней. Мы не должны допустить, чтобы она совершила ошибку и расплачивалась за нее всю жизнь. Риган, не можешь ли ты прямо отправиться к Малькольму и объявить, что мы не одобряем этот брак и, если он будет заключен, лишим Рэн наследства?
Риган минуту обдумывал слова жены, прищурив синие глаза.
– Нет, Сирена, это не сработает. Мы уже дали ему понять, как дорога нам Рэн. Он мог догадаться, что как бы ни сложились обстоятельства, мы не допустим, чтобы Рэн жила в нужде. Естественно, если Уэзерли будет женат на ней, наши деньги достанутся и ему. Есть другие предложения?
– Мы можем откупиться от него достаточной крупной суммой. Если то, что сказал Тайлер о его финансовом положении, правда, он мог бы согласиться.
– Неужели ты не понимаешь, что этот план погубит нас? Мы превратимся в объект вымогательства. Да, Уэзерли примет начальное предложение, но потом обдерет нас как липку, а сам будет тайно обхаживать Рэн. Даже найдя себе другую женщину, он все равно будет продолжать преследовать нас. И что произойдет, если Рэн обнаружит, что мы откупились от него? Мы потеряем ее, Сирена.
Когда Риган остановился и взглянул на жену, он был весьма удивлен, увидев ее упрямо вздернутый подбородок и сияющие зеленым огнем глаза.
– Что такое? Ты что-нибудь придумала, маленькая колдунья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37