Я вытаращилась на нее.
– Где он?
– Я оставила его на кровати.
– Давай вызовем «скорую помощь» на твой адрес. Трясущимися пальцами я набрала 999. Что нужно было сказать? Душитель из Бостона, потрошитель из Йоркшира. Тампонистка из Челси? Токсичные соплевыделения?.. Почему-то это звучало не так угрожающе. Предоставив медработникам минимальное количество наиболее правдоподобных сведений, я соскребла Анушку с пола.
– Не волнуйся, Вивиан за пару заседаний сделает все, чтобы тебе смягчили наказание, привлечет кого надо и не надо. – Я засунула ноги в джинсы и повела Анушку к двери.
– Мы заберем Вивиан у ее дома, это почти по пути, а потом поедем к тебе, чтобы встретить «скорую помощь».
– Нет! – Анушка еле волочила ноги. – Только не моя совершенная сестра! С ее совершенным замужеством! – Она отхлебнула еще виски.
– Я, конечно, польщена, что ты предпочла мою компанию, а не, скажем, психиатра, но сейчас нужна тяжелая артиллерия. – Я уверила ее в том, что бывают такие случаи, когда адвокат в семье – как раз то, что надо.
…И как жаль, что в моей семье сейчас не было адвоката.
* * *
Когда мы приехали в Лэдбрук-Гроув, творившийся там хаос напоминал Вторую мировую войну, без шуток. Обычно вылизанный домик выглядел так, словно через него пронеслось стадо диких антилоп гну. Мебель перевернута, дети визжат, телефоны сорваны со стен, а Вивиан вертит лежащего на полу Саймона.
Скрип кожаных штанов возвестил о приближении Селестии, вегетарианки «свободного падения». Тревожно оглядевшись вокруг, я увидела, что она восседает на крае дивана.
– Что за?..
– Оказывается, – пронзительно вопила всклокоченная Вивиан, – она пришла на консультацию в связи с булимией, а на этой консультации Саймон сказал ей, что обнаружил новую мультиоргазмическую эрогенную зону между влагалищем и шейкой матки.
– ПФЭ, – уточнила Селестия, – передняя форникальная эрогенная зона.
– Как и следовало ожидать, она хотела выяснить, правду ли говорит Саймон. К несчастью для нее, моя правовая конференция в Манчестере закончилась раньше, и я успела на последний поезд. Когда я вернулась домой, она лежала в моей кровати.
На Саймоне был явно не подходящий для дома наряд, словно он собрался на концерт воссоединившейся «Аббы». Предложив своей жене снова войти в контакт со своей «внутренней матерью-землей», он совершил ошибку. Внутренняя мать-земля Вивиан временно задружилась с внутренней ведьмой-мегерой, и обе они, казалось, были определенно настроены крепко поддать Саймону, выставив его ублюдком и ханжой.
– Сладкая моя, тыквочка, маленькая свинка! Пожалуйста! Не при детях…
– Не при детях?! Да тебе-то что до детей? – Вивиан носилась по комнате, тыча ему в грудь пальцем с обручальным кольцом. – Ты распускаешь руки даже с прислугой. Няни и горничные требуют компенсации за твои вечные домогательства.
– Ну, – он поспешно отстранялся от нее, – если бы ты за собой следила и не распустила себя до такой степени, мне не пришлось бы искать сексуальных удовольствий на стороне!
– Не распустила себя? А как ты думаешь, почему у меня такие бедра? Потому что я вынашивала твое потомство!
– Мое потомство не требовало от тебя сжирать по три упаковки мороженого за раз, причем трижды в день.
– Я была беременна. Поэтому мне очень хотелось мороженого!
– Очень хотелось есть в перерывах между приемами пищи уже после того, как они родились?
– Если бы за все те годы, что мы в браке, я получила хоть один удовлетворительный оргазм, может, мне и не хотелось бы столько есть!
– Что? А как же твои стоны?..
– Я стонала от боли, оттого, что вышла замуж за такую фальшивку, как ты!
Последовала гробовая тишина, и единственный звук, который я слышала, напоминал град, причем внутри дома. Глаза мои остановились на дверце холодильника. Раскрашенные зерна чечевицы печально сыпались на пол, выпадая из выложенной вручную мозаики, которая крепилась к холодильнику с помощью магнитика-ананаса.
Схватив в охапку Вивиан, мы с Анушкой потащили ее в машину, в то время как Селестия продолжала нудить на высоких нотах:
– Так, ну… значит, вы и ваша жена не разделяете мысль о трансцендентальной верности друг другу на духовном уровне, которая освобождает вас от моногамии? – Она действительно выглядела жалкой, как мотылек, которого тянет на обманный огонек.
Во всей этой суматохе я не очень-то понимала, насколько пьяна была Анушка. Но вот на Пэлл-Мэлл она проскочила на красный свет, а потом чуть не задавила девушку, совершавшую утреннюю пробежку. Анушка отреагировала однозначно, потребовав, чтобы девушку отправили на экспертизу.
– Она чуть не врезалась в мою машину!
– Мы вообще едем не в ту сторону. Так мы раньше «скорой помощи» не приедем. Развернись, – приказала я ей и дернула на себя руль Анушкиного навороченного суперавто.
Анушка дернула его в другую сторону, и мы резко сменили курс, влетев в оживленный поток машин.
Объезд у Букингемского дворца – это место, где десяток национальных стилей вождения – арабского, карибского, средиземноморского – сливаются в единую какофонию визжащих тормозов, трубящих автомобильных сирен и грохота сталкивающихся бамперов. Но то, что совершила Анушка, было невиданно: двумя передними колесами, оторвавшись от земли, она влетела в памятник королеве Виктории. Лобовое стекло разбилось, и сверкающие потоки стеклоочистителя брызнули мне в лицо. За этот миг перед моим внутренним взором пронеслась вся жизнь… но не моя, а Мэри-Джо Копечне.
38
Не при полном параде
Существует немало вещей, которые могут повергнуть девушку в ужас. Захват Лондона талибами, примерка купальника и многое другое… Но ни одно, абсолютно ни одно событие на свете не могло быть ужаснее того, что я увидела, открыв глаза через пять часов в палате № 12 больницы при Лондонском университете. Оба моих любовника, как я их до сих пор называла, следуя собственническому инстинкту, стояли по разные стороны моей кровати. Они сердито посмотрели на меня, потом друг на друга. Я зажмурилась и притворилась, что нахожусь в беспамятстве. Знали ли они друг о друге? Я запаниковала. Приоткрыв один глаз я окинула быстрым взглядом обоих. Их брови говорили сами за себя, а воздух в палате казался раскаленным от напряжения и злобы.
– Разве тебе нечего сказать? – произнес Джулиан срывающимся голосом.
Я заметила гипсовую повязку на своем запястье и, вспомнив девочку Элли из «Волшебника Изумрудного Города», пробормотала: «Тотошка, мне кажется, мы уже не в Канзасе?»
– Ты не могла бы меня просветить, если это не слишком неудобно, кто из нас двоих отец ребенка?
Я почувствовала, как краска стыда заливает мне грудь и шею и просачивается вверх в соответствии со строением моего тела. Освещенная лампами дневного света больничная палата походила на картинку из брошюры по Албании. Я попыталась нагнуться вперед, но обнаружила, что заключена в какой-то металлический желоб, а одна моя рука была присоединена к капельнице.
– Я умерла, да?.. Это чистилище?
– Знаешь что, Мисс Величество-Высочество Нравственное Превосходство, – вскипел Зак, – у тебя все меньше поводов смотреть на меня сверху вниз.
Дверь нерешительно скрипнула, и в проеме появилась голова Кейт. Они с Джулианом коротко взглянули друг на друга и опустили глаза, пристально изучая собственную обувь.
– Все в порядке? Мне позвонил Саймон…
– Мисс… – Медсестра, жонглируя градусником и блокнотом, влетела в палату. – Как вы себя чувствуете? Э-э-э… Стил.
Я чувствовала себя как ныряльщик, страдающий кессонной болезнью: казалось, меня сейчас разорвет.
– Несколько формальностей… Семейное положение? Вы замужем?
– Да. Нет. В каком-то смысле. Хотя мне кажется, этот брак аннулируют в ближайшее время. Не думаю, что ты хочешь оставить моих родителей себе, так ведь, Джулиан? В смысле, при разводе? – Господи. Да что со мной происходит? Я что, не могу не шутить постоянно? Хотя бы сейчас?
– Род занятий? – Я посмотрела на медсестру, словно она говорила не по-английски, а на каком-то межгалактическом наречии пиджин. – Чем зарабатываете на жизнь?
Я смущенно посмотрела на Кейт и не обнаружила на ее лице ни искорки дружеского сочувствия.
Она глядела на меня презрительно и надменно. Медсестра с нетерпением взглянула на Джулиана.
– Так что делала ваша жена до того, как вы ее… э-э-э… аннулировали?
– Много такого, о чем я не имел ни малейшего представления, – кисло ответил Джулиан, и тотчас в его голосе появились стальные нотки. – Послушайте. Самое важное сейчас – ребенок. В порядке ли ребенок? Вы можете ответить на этот вопрос?
– Ребенок? – переспросила Кейт протяжно, как стюардесса. Ее глаза метнулись в сторону Анушки, которая притихла в кресле.
– Послушай, Ребекка, – Джулиан вздохнул, – несмотря на твое отвратительное поведение, твою ложь и двуличие, а также возмутительное пренебрежение правилами безопасности (как ты могла не пристегнуться?!), я готов взять на себя заботу о тебе и о ребенке. – Он постарался изобразить улыбку. – Вообще-то, пока мы тут разговариваем, моя мать довышивалась чуть ли не до коматозного состояния.
Я глодала внутреннюю сторону щеки. Пульсирующая головная боль перемещалась от виска к виску. Каждый вздох отдавался скрежещущей болью. Зак уже собирался в свою очередь выступить с подобным заявлением, как доктор с шумом ворвался в палату и принялся механически вещать.
– У пациентки травма грудной клетки, – бубнил он с акцентом, который напомнил о килтах и кожаных сумочках с кисточками. – Кроме того, имеют место абдоминальные боли и лихорадка (он указал рукой на горную цепь, изображавшую мой температурный график), что может указывать на абсцесс в брюшной полости. – Он посмотрел поверх своих бифокальных очков. – Я собираюсь ввести радиоизотоп…
При слове «ввести» мужчины развернулись и в один голос воскликнули:
– Она беременна!
– Я бы хотела, чтобы меня выписали. – Подмышки извергали фонтаны пота. Запах моего тела мог остановить бронетанковый батальон. – И прямо сейчас.
Свет едва проникал через закопченные окна, высвечивая отпечатки пальцев на грязном стекле – словно тысячи людей хватались за него, желая отсюда выбраться. Я точно знала, как они себя чувствовали.
Доктор оглядел нас, будто мы были бактериями под микроскопом.
– Я внимательно осмотрел мисс Стил, и она не беременна.
Мягкое выражение на лице Джулиана сменилась отвращением.
– Вы уверены, доктор?
– Совершенно.
– Я собиралась сказать тебе. Правда. – Мне хотелось найти защитника в глазах Джулиана. Он отвернулся. – Я потеряла его. Неделю назад…
В этот момент в палату вошли Дариус и группа полицейских.
Муж Анушки, напоминающий раскапризничавшееся домашнее животное, ввел офицеров в палату и ткнул пальцем в собственную жену, подергивающуюся, как подопытная лягушка.
– Это она. Вы должны вынести ей обвинение в покушении на убийство.
Глаза остальных пациентов скакали, как шарики в настольном теннисе. Даже суровый доктор перестал пялиться через верхние линзы очков.
– Я просто хотела, чтобы ты перестал храпеть. Джулиан… помоги мне, – заклинала Анушка, проводя рукой по волосам, как в рекламе шампуня.
Мой рыцарь в великолепном костюме от Армани встал подле нее.
– Конечно, я помогу тебе, Анушка. Как только мы выберемся отсюда.
Тонкий матрас напоминал размокший ломоть белого хлеба. Я с трудом приняла сидячее положение. Морщась от боли, метнулась в сторону Джулиана и вцепилась в него, как боксер, получивший накаут на последних секундах финального раунда.
– Не бросай меня!
Я мельком увидела себя в зеркале. На лице застыл ужас, а волосы на голове встали дыбом, как у Эйнштейна, который ради эксперимента сунул нож в тостер.
– Она полностью твоя, – обратился Джулиан к Закери, холодно освобождаясь из моих объятий. – Но предупреждаю тебя: эта женщина как радиация. Последствия облучения будут сказываться и через двадцать лет.
– Это что-то изменит, если я скажу, что думала о тебе, когда спала с Заком?
Глаза Зака сузились в две горящие яростью щелки.
– Что это за любовная, мать твою, история вышла? Напоминает сценарий группы «Girl Eats Воу».
– Зак, прости меня, – молила я напряженным тонким голосом, словно мое горло было перетянуто жгутом. – Я не хотела…
У дверей Джулиан обнимал рыдающую Анушку.
– Я думаю тебе пора подумать о душе, – сказал он, одарив меня испепеляющим взглядом. –
Конечно, если ты еще помнишь, что такое душа. – Дверь глухо захлопнулась, словно ловушка.
– Зак, я сейчас все объясню…
Зак бросил мне на кровать монетку в пятьдесят пенсов.
– Позвонишь, бля, кому-нибудь, кому есть до этого дело.
Полиция увела присутствующих на допрос, а я осталась без сил среди обломков кораблекрушения. Приподняв голову на кровати, я увидела Кейт, рассевшуюся в кресле. Она, похоже, была в полном порядке.
– Что-нибудь хочешь? – спросила она спокойно.
– Да. Менопаузу.
Кейт скрестила ноги, затянутые в джинсы.
– Ты была беременна?
– Я… я не хотела ребенка.
Кейт недоверчиво покачала головой.
– А я… я только и мечтаю о том, чтобы стать матерью. Я просто в отчаянии, когда в ресторане подают молочную бейби-кукурузу.
– Хм… очнись и понюхай вонючие подгузники, Кейт… Ты же ненавидишь детей, забыла, что ли? Ты же… как называются детоненавистники? Детофобка.
– Когда-то я так думала, знаю. У меня были смутные планы по поводу потомства когда-нибудь в будущем. А потом на меня нашло. И теперь нет сил ждать этого «когда-нибудь». Раньше я думала, что иметь ребенка эгоистично. Но эгоистичными были как раз причины, по которым мне не хотелось иметь детей: мое здоровье, моя карьера, моя репутация, мое будущее. Я, я, я… А счастлива ли я? Удовлетворена ли я? Когда у тебя дети, на все эти идиотские вопросы просто нет времени. Знаешь, в чем твоя проблема, Ребекка?
– Нет. Но ты мне сейчас расскажешь.
– Ты женщина, у которой есть все… Ты просто не умеешь этим пользоваться.
– Да. Я чувствую себя виноватой, понятно? Я обманывала. Я лгала. Черт. Наверное, и в Боснии война была из-за меня. Вот. Теперь довольна?
Но Кейт тоже собралась уходить.
– Приходи поскорее навестить меня! – усмехнулась я. – Ты меня легко узнаешь: я буду сидеть в углу, пускать слюни и заплетать косички.
– Не говори глупости, – сказала она, швыряя слова через плечо. – Нервный срыв может быть только у того, у кого есть центральная нервная система.
Дверные пружины звякнули и затихли.
39
Я не утираюсь платочком
Ты смеешься, и мир смеется вместе с тобой. Ты плачешь, и тушь течет по щекам. Лежа в больничной палате, вдыхая воздух, наполненный углекислым газом, выделенным другими людьми, я убедилась в том, что жизнь чем-то напоминает Майка Тайсона, а я нахожусь в легчайшей весовой категории.
Я повертела в руках именную бирку на запястье. В больнице вешают именные бирки на случай, если вы забудете, кто вы, или (как в моем случае) когда о вас никто не спрашивает. На багажной карусели жизни я была далеко не кожаным чемоданом «Луи Вюиттон». Скорее потертым рюкзаком, который остается последним на багажной ленте, и он наматывает круги, заброшенный и несчастный. Уставившись на телефон у кровати, я не могла вспомнить ни единого человека, которому могла бы позвонить. В конце концов набрала говорящие часы. Хоть они будут со мной разговаривать каждые десять секунд.
Наступил вечер, и на меня напала тоска. Да какая! Последнее время я только и делала, что жонглировала, чем дальше, тем быстрее, шаров становилось все больше, и только сейчас я поняла, что не было ничего удивительного в том, что в итоге все они свалились мне на башку. Почему секс все так усложняет? Были бы мы бесполыми, думала я, пока медсестра меняла повязки, переворачивая меня, словно кусок теста. Одуванчики, вязы, одноклеточные водоросли – все они просто отдают часть себя. Тля уж точно знает в этом толк. Она трахается раз в шесть поколений. А предполагается, что мы самые развитые существа в эволюционной пирамиде. Что-то мне в это не верится. Почему мы не можем размножаться почкованием, или делением, или откладывать яйца на худой конец? Тогда бы я точно не оказалась в этой передряге, такого и врагу не пожелаешь.
По стене метались фиолетовые отблески от телевизора, работавшего в палате напротив. Под окнами больницы до самого горизонта расстилался Лондон: узкие извилистые улочки под болезненным небом. Женщина на соседней кровати разгрузила глотку, сплюнув кучу стрептококков в плевательницу у моей головы. По крайней мере, размышляла я, хуже уже быть не может.
В этот момент в палату вошла моя мать. На ней была кожаная мини-юбка неизвестного зоологического происхождения и футболка как минимум на пять размеров меньше, чем надо, с золотым Хулио Иглесиасом. Глядя в мою сторону, она излучала не самую искреннюю заботу. Я не видела ее почти год.
– Ты что-то сделала с волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33