Судья впервые за все время слушаний повернулся к Первенцеву и Наташе.
— Уважаемый ответчик отказался от услуг адвоката и намерен защищать себя сам. — Он пробежал глазами переданную ему распорядителем визитную карточку Первенцева, на которой Наташа успела написать и свою фамилию. — Господин…
э-э-э… Пер… Пер… хм, коммерческий директор, и госпожа Натали, переводчик.
Наташа уткнулась глазами в бумаги, избегая смотреть на судью, чтобы, не дай Бог, не расхохотаться. Он явно перенапрягся, пытаясь выговорить фамилию Первенцева, и с ее собственной экспериментировать не стал.
Первенцев откашлялся и заговорил. Наташа громко и четко переводила, стараясь ничего не упустить.
— Ваша честь, я буду краток. Все изложенное адвокатом уважаемого истца, вплоть до ноября прошлого года, соответствует действительности, за одним маленьким, но существенным исключением. В договоре аренды, подписанном обеими сторонами в феврале 1979 года, отсутствуют слова «в письменном виде». Вы сами можете в этом убедиться. Оригинал договора у меня с собой.
— Я уже имел возможность ознакомиться с договором, — возразил судья. — И должен сказать, что эти слова там есть.
— И все же позвольте мне ознакомить Вашу честь с моим экземпляром. — Первенцев подозвал распорядителя и передал ему договор. — Обратите внимание на собственноручные подписи сторон на каждой странице и отсутствие вставок и исправлений в третьем пункте второй статьи, в котором как раз и говорится об интересующем нас предмете.
Судья быстро пробежал глазами нужную страницу, перевел взгляд на лежащий рядом документ и еле заметно насупился. Однако это не укрылось от внимания адвоката. Он занервничал.
— У белых всегда много денег! — воскликнул он, от волнения забыв добавить «Ваша честь». — Они привозят хитроумные копировальные машины, которые могут подделать все, что угодно.
В зале зашумели. Судья нетерпеливо застучал молоточком-.
— Я, кажется, не давал вам слово, — бросил он адвокату.
— Поэтому можно с уверенностью утверждать, — продолжал Первенцев, — что речь идет об устном уведомлении, которое и было сделано моим представителем в начале ноября, а именно в четверг, третьего числа. Наша компания выполняет заказ Нигерийской национальной нефтяной корпорации на строительство нефтепровода. К ноябрю участок нефтепровода, проходящий по территории Западного штата, был в основном закончен, и мы уведомили господина Эбохона, что с декабря месяца договор аренды прекращает действовать.
— В таком случае почему вы оставили в доме все свое имущество? — поинтересовался судья.
— И радиомачту, — вставил адвокат.
— Не все, а только часть имущества была нами оставлена по договоренности с хозяином дома.
— Это ложь! — завопил адвокат. — Зачем ему радиомачта? В зале опять зашумели.
— Рошанз, гоу бэк ту Роша! — закричал кто-то. Судья застучал молоточком. Постепенно крики стихли.
— Павел Иванович, а может быть, сказать им о национальных интересах? — шепнула Первенцеву Наташа.
— Скажи что-нибудь сама, — устало ответил он. Только сейчас Наташа заметила, как он бледен.
Она набрала в легкие побольше воздуха и, вздернув подбородок, повернулась к судье.
— Ваша честь, наши люди находятся здесь по договоренности с правительством Нигерии. Они работают на благо вашей страны и в интересах всего нигерийского народа. Развитие национальной экономики — ключ к решению таких серьезных проблем, как нищета и безработица. Без этого невозможно добиться реальной самостоятельности. И мы помогаем вам в этом.
Судья с интересом взглянул на нее. Его умные, усталые глаза лукаво блеснули.
— Следует ли вас понимать так, что вы делаете это бесплатно?
— Нет, конечно, — улыбнулась Наташа. — Но строительство нами ведется на льготных условиях. Любой ответственный сотрудник Национальной нефтяной корпорации подтвердит вам это.
— Не желают ли уважаемые стороны добавить что-либо по существу дела? — спросил судья и, не дожидаясь ответа, закончил: — Решение суда будет направлено вам в обусловленные законом сроки. В слушаниях объявляется перерыв на полчаса. — Он быстро встал и вышел из зала.
Адвокат истца, который так и не смог оставить за собой последнее слово, что-то возбужденно шептал на ухо своему клиенту. Так или иначе, но заседание суда было закрыто с совершенно непредсказуемым результатом.
Первенцев и Наташа не сразу разыскали на запруженной толпой площади свою машину. Витек мирно спал на заднем сиденье. Наташу всегда восхищала эта типичная черта всех шоферов — засыпать когда угодно и где угодно, лишь только выдастся свободная минутка.
Стук в стекло разбудил его. Он вскочил, протирая глаза.
— Поехали, Витя. — Первенцев выглядел совсем усталым и разбитым. — В следующий раз пошлю Иннокентия. Эти игры не для меня.
— Зря вы так, Павел Иванович, — убежденно сказала Наташа. — Вы были просто великолепны.
— Ты тоже неплохо выступила, — усмехнулся Первенцев. — Строительство нами ведется на льготных условиях. Любой подтвердит, — передразнил он ее. — Кто тебя научил так блефовать?
— Но мы же выиграли этот заказ на торгах, — возразила Наташа. — Значит, предложили самые выгодные условия.
— Эта точно, дешевле ни у кого не было.
— Значит, я не так уж и соврала?
— Выходит, так, — согласился Первенцев.
— А когда придет решение суда?
— Не раньше чем через неделю, а может, и того дольше. Здесь торопиться не любят.
Он умолк. Наташа свернулась калачиком на сиденье. Машину покачивало на ухабах. Убаюкивающе жужжал кондиционер. Она и сама не заметила, как заснула.
— Да, зря ты, Витя, не женат, — услышала она сквозь сон голос Первенцева. — Зря.
— Никак не найду подходящую девушку, Павел Иванович, — бойко, как пионер на линейке, отрапортовал тот.
— Все вы, нынешняя молодежь, тянете с этим делом. Вот и барышня наша тоже не замужем.
Наташа вынырнула из-за спинки сиденья и посмотрела на него веселыми зелеными глазами.
— Мне, Павел Иванович, торопиться некуда.
— Торопиться ей некуда. Потому и тощая такая. — Первенцев явно пребывал в благодушном настроении. — То ли дело моя Дарья Михайловна или Марина Марчукова. Как говорится, берешь в руки — маешь вещь. А какая тоненькая была, когда я за ней ухаживать начал, прямо тростиночка.
— Значит, вас тогда это не волновало, — ввернула Наташа.
— Нет. Влюблен был, как Ленский. Стихи писал. Все клумбы в Москве опустошил. Денег-то не было цветы покупать. Вот и разбойничал. Вспомнить стыдно.
— Так уж и стыдно? — не поверила Наташа.
— Один раз чуть в милицию не загремел. Какая-то бабка пристала, вцепилась в рукав, голосит, как иерихонская труба. Милицию, кричит, вызову. А мне в милицию никак нельзя. Я — секретарь комсомольской организации. Ну, я ей про любовь. Горю, мол, ясным пламенем, а на стипендию какие цветы, душа бы с телом не рассталась. Ох и расчувствовалась она. Даже обедом предлагала накормить.
Наташа расхохоталась. Витек хрюкнул в кулак.
— Вот до чего женщины нашего брата доводят, — важно изрек он.
— Зато какие воспоминания! — Наташа повернулась к Первенцеву. — Павел Иванович, я вот что подумала. Строительство уже в основном закончено. А куда подевалась вся техника?
— Стоит, родимая, на площадке в Икороду, за складами.
— И что с ней будет дальше?
— Пока не решили. Часть отправим в Союз, часть здесь оставим.
— А почему бы ее пока не пустить в оборот?
— То есть? — В голосе Первенцева послышалась заинтересованность.
— Сдавать напрокат. Тут поблизости много чего строят. Первенцев задумчиво покрутил головой:
— Этот сектор рынка уже поделен между «Катерпиллером» и «Комацу».
— Поэтому наши ставки будут несколько ниже. И потом, мы им не конкуренты. Так, маленький локальный бизнес.
— Хм, интересно. Надо подумать. — Но по его лицу было видно, что решение уже принято. — Завтра дам тебе Витю, съездишь на «Катерпиллер», узнаешь, почем они сдают технику внаем.
Наташа ободряюще улыбнулась Вите, Каково услышать, что тебя кому-то дадут? Но он и ухом не повел. Привык, наверное.
— Ты знаешь, где это? — спросила она.
— Угу. Сто раз мимо проезжал. Огромное такое желтое здание. Если в Лагос ехать, то справа.
— Только не очень рано, а, Павел Иванович? Ведь полночь уже.
— Ладно, отсыпайся уж, бизнесменша. — Первенцев с хрустом потянулся. — Как собираешься добывать информацию?
— Скажу, что нам понадобились экскаваторы и бульдозеры и мы составляем конкурентный лист.
— Неплохо, неплохо вас в МГИМО учат. По-моему, ты в переводчиках не задержишься, — усмехнулся Первенцев.
Машина въехала на территорию площадки и притормозила у входа в офис.
— Я уж вылезать не буду, — сказал Первенцев, протягивая ей папку с бумагами. — Будь добра, обслужи старика, забрось это Иннокентию на стол. А Витюша меня до дома довезет.
— Конечно, Павел Иванович. — Наташа быстро выбралась из машины. — Так мы завтра с Витей часов в двенадцать, в полпервого поедем, да? Как раз застанем их тепленькими после ленча.
— В полпервого так в полпервого, — согласился Первенцев. Он так устал за этот бесконечный день, что не чаял поскорее добраться до кровати. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. — Наташа проводила глазами машину. Спать совсем не хотелось. Домой тоже. Она чувствовала себя в стенах своей комнаты, как в мышеловке.
Днем — другое дело. Каждая минута заполнена работой, голосами и лицами людей. А ночью остается только один образ. Он уверен]но расталкивает всех и воцаряется в ее мыслях. Майкл. Майкл Джонс.
От стены противоположного здания, где находился офис англичан, отделилась белая фигура. Еще до того, как она вышла на свет, Наташа поняла, кто это. Сердце бешено заколотилось, запрыгало в груди.
— Привет! — Голос его звучал спокойно и непринужденно, будто для него встреча в час ночи посреди уснувшей площадки была самым обычным делом. — Прыгай в машину. Я покажу тебе кое-что.
Наташа поспешила за ним, не задавая лишних вопросов, лишь украдкой оглядываясь по сторонам.
— Я проверял. Здесь никого нет.
«Такое впечатление, будто у него глаза на затылке», — подумала Наташа. Они выехали на дорогу, соблюдая все меры предосторожности, и помчались в сторону Лагоса.
— Расскажи, как ты нашел меня, — попросила Наташа. Майкл на секунду оторвал взгляд от дороги.
— Все просто. Я безумно захотел тебя увидеть. Зашел в офис. Тебя не было. Тогда я, как опытный конспиратор, спросил Первенцева. Мне сказали, что он в Ибадане и вернется за полночь. В половине двенадцатого я пришел на наблюдательный пост. Вот и все.
— А если бы меня подвезли прямо к дому? — спросила Наташа.
— Этого не могло произойти. Я же ждал тебя.
В его голосе прозвучало столько уверенности, что она не выдержала и рассмеялась.
— Можешь смеяться сколько угодно. Главное — результат.
— А куда мы едем? — полюбопытствовала она.
— Сюрприз.
Через некоторое время из темноты вынырнул указатель «Аэропорт». Машина свернула и подъехала к высокому зданию, окруженному пальмами и цветущими кустами. Сияющая вывеска над входом гласила: «Отель „Мериленд“».
Майкл заглушил мотор и помог Наташе выбраться из машины.
— Это и есть твой сюрприз?
Майкл кивнул и, подхватив ее под локоть, повлек к входу. В просторном холле, за стойкой регистрации, дремал дежурный.
— Поскольку его услуги нам не понадобятся, то мы не будем нарушать его сон, — заметил Майкл. — Хотя дрыхнуть в рабочее время, да еще в таком месте — верх безвкусицы.
Он провел ее в глубину холла. Из-за тяжелой деревянной двери приглушенно доносились звуки музыки.
— Бар «Мериленд». Работает круглосуточно. — Майкл отворил дверь и пропустил Наташу вперед.
В зале было совсем темно. Или не совсем. Вокруг разливался странный зеленоватый свет, даже не свет, а свечение. Наташа так и не смогла определить, откуда он исходит. Танцевальная площадка. Столики, полускрытые высокими спинками диванов. Темные силуэты официантов в ослепительных, фосфоресцирующих белых курточках.
Наташа повернулась к Майклу. Его белая рубашка тоже засветилась призрачной молочной голубизной.
— Что это?
— Не знаю, — пожал плечами Майкл. — Какой-то особый свет. Действует только на белое.
Наташа почувствовала на себе его смеющийся взгляд и заглянула в зеркальную панель стены. Так и есть. На ее темной фигуре мягко светились белые трусики. Майкл подошел сзади, его руки скользнули ей на талию. Дразнящий голос зашептал на ухо:
— Ну, как тебе мой сюрприз?
Наташа едва заметно придвинулась к нему, ровно настолько, чтобы ощутить неистовое биение его сердца.
— По-моему, сюрприз ты устроил себе.
— Это награда за то, что дал волю воображению. Наташа увидела его темную руку на светящемся треугольнике.
— Фантазии, иллюзии и грезы, — прошептал он. Наташа скорее почувствовала, чем увидела, что их взгляды скрестились в мерцающей мгле зеркала.
— Ты, как паук, опутываешь меня своей паутиной. А я вовсе не хочу в нее попасться.
— Самонадеянная муха! Ты уже попалась, и тебе это нравится. Ты любишь играть с огнем.
— Может быть, но не настолько. Нет, не настолько, чтобы щеголять здесь в таком виде. Где дамская комната?
Майкл покачал головой:
— Это было бы слишком тривиально. Ситуация требует нестандартных решений.
Он предлагал ей рискованную игру. Будь на его месте любой другой человек, она, не задумываясь, потребовала бы отвезти себя домой. Но ей действительно нравилось играть с огнем, который он умело разжигал в ней.
Наташа решительно высвободилась и направилась к ближайшему столику. Она сыграет по его правилам. Сегодня для нее ничего невозможного нет.
Скользнув в дальний угол диванчика, она украдкой приподняла юбку, зацепила пальцем резинку трусиков и стянула вниз. Белое сияющее облачко упало к ее ногам. Наташа помахала ими над головой. «Мой белый флаг, — подумала она. — Полная и безоговорочная капитуляция».
Майкл потянулся к ней, но Наташа вовремя отдернула руку.
— Это мой трофей, — настойчиво сказал он. — И принадлежит мне по праву. — Наташа лишь качнула головой и спрятала трусики в сумочку. — Ты хоть знаешь, какой сегодня день?
— Четырнадцатое февраля.
— День святого Валентина. Праздник всех влюбленных.
— Да, да, припоминаю. Читала об этом где-то.
— Читала? А что, в России такого праздника нет?
— Нет. Праздника нет, но влюбленные есть.
— И у тебя тоже кто-то есть? — осторожно спросил Майкл. Наташа кивнула. — Это… серьезно?
— Не более серьезно, чем твоя знакомая в Лагосе. Кстати, она прислала тебе «валентинку»?
Майкл замялся. Он сегодня действительно получил послание от Кэрол, розовую открытку, разрисованную сердечками. У столика неожиданно материализовался официант.
— Два джина с ананасовым соком, — распорядился Майкл. Официант исчез.
— Странное сочетание, — заметила Наташа.
— Тебе понравится.
— Она ждала тебя сегодня?
— Не знаю. Наверное. — Майкл взял ее руку. — Мы не виделись с того самого вечера в Лагосе. Это было так давно. В другой жизни.
— Не говори больше ничего, — попросила Наташа. — Не надо. Это не имеет значения.
— Это действительно не имеет значения.
Наташа прикрыла глаза. Ощущение наготы под платьем было волнующе непривычным. Внутри все пульсировало, трепетало, конвульсивно сжималось. Наташа плотно сдвинула колени. «Я хочу его, — подумала она, замирая. — Господи, что же мне делать?»
«Эль амор», — запел по-испански хрипловатый голос. Эль амор. Любовь. Майкл сжал ее руки в своих больших ладонях. Ее пальцы дрогнули, ожили, словно вырвались из плена. От этого прикосновения будто электрическая искра проскочила между ними. Наташа качнулась к нему. Их губы встретились. Она почувствовала дразнящую ласку его языка и неуловимым кошачьим движением скользнула ему на колени. Руки обвились вокруг его шеи, пальцы судорожно вцепились в волосы на затылке, будто она боялась, что он вдруг исчезнет.
Поцелуи, жадные и неистовые, жгли его кожу. «Я изнемогаю, — кричало ее возбужденное тело. — Чего ж ты медлишь?!»
Она сидела на нем верхом, как наездница, широко расставив колени. Под нажимом его нетерпеливых рук юбка медленно поползла вверх, обнажая длинные, стройные ноги. Вышколенный официант неслышно поставил на стол два запотевших бокала и растворился во мраке. Даже если бы он грохнул эти бокалы об пол, они не услышали бы его.
Его пальцы добрались наконец до влажной трепещущей ложбинки между ног. Наташа содрогнулась всем телом, резко втянула в себя воздух, ее острые зубки впились в его губу. Но он не убрал руку. Ее бедра волнообразно закачались в такт его движениям.
— Наташа! — выдохнул Майкл. — Может, уйдем куда-нибудь? Не знаю, как ты, а я в такие минуты предпочитаю более уединенные места.
— Ах ты, свинья! — Она снова куснула его, на этот раз за мочку уха. — Тебя послушать, так я — сексуальная маньячка и эксгибиционистка.
— Ты и то, и другое, и даже больше, — рассмеялся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23