Парни, с которыми у меня были свидания, наши друзья по школе, друзья, которых мы приобрели с тех пор, как начали летать, — они звонили постоянно. Так что я уменьшила громкость Моцарта, пластинку которого я проигрывала, взяла трубку и сказала:— Алло, — думая совершенно рассеянно, кто бы это звонил.— Алло, Кэрол?И я начала дрожать как лист от одного только звука голоса, произносящего мое имя. Я опустилась на подлокотник кресла и сказала:— Да?— Это Рой Дьюер. Я сумела сказать:— О, привет, доктор Дьюер.— Как вы поживаете?— Прекрасно. Просто прекрасно. Как вы, сэр?Мне не следовало называть его сэр. Я знала это уже в тот момент, когда это слово сорвалось с языка почти чувствовала, как он ожесточился. Это не было вежливостью, это была просто дерзость, пережиток тех ранних дней, когда мы постоянно ссорились. Но я ничего не могла с собой поделать.Он ответил на мой вопрос отрывисто:— Прекрасно, благодарю вас.— Как ваша рука?— Моя рука? Ах, да. Она зажила, спасибо.— Это хорошо, — сказала я.Я начала переводить дух.Он сказал:— Заняты ли вы чем-то особенным?Я сказала:— Я все еще работаю в «Магна интернэшнл эйрлайнз». Я не знаю, назовете ли вы это особенным. Это смешно.— Я имею в виду сейчас. В этот вечер.Я сказала:— Я готовлюсь к раннему утреннему рейсу. Это в Европу. Мне нужно ужасно много сделать.— Могу ли я вас увидеть на несколько минут?— Я сожалею, — сказала я. — Я очень сожалею.Я полагаю, это зафиксировалось в моем сознании как шаблон — Рою Дьюеру достаточно было сказать: «Могу ли я вас увидеть?!» — и ответ выскочил автоматически: «Я сожалею». Я хотела кричать: «Рой, конечно, конечно, где ты, я буду там через пять секунд, я прибегу», но этот шаблон в моем сознании отвечал за меня.Он сказал:— Кэрол, я хочу поговорить с тобой.— Я сожалею.— Ты все еще сердишься на меня из-за Донны Стюарт? — Он не ждал ответа. Он засмеялся и продолжил: — Хорошо, я могу рассказать это сейчас, это займет всего минутку. Кэрол, я буду завтра на твоем самолете.— На моем самолете?— Да.Я сказала:— Думаю, вы ошибаетесь. Я на заказном рейсе в Париж.— Я знаю.Я повторила:— Но это заказной полёт…— Я знаю! Знаю! Это то, о чем я хотел тебе сказать, вот почему я хотел тебя видеть. Я думаю, что мне следует дать тебе знать заранее, что я буду на этом рейсе.— Я все же не понимаю. Почему вы чувствуете себя обязанным сообщить мне эту информацию?— Потому что ты могла бы возмутиться этим. Потому что это могло бы принести больше вреда, чем пользы.Я сказала:— Мистер Дьюер, вы важное должностное лицо компании «Магна интернэшнл эйрлайнз», я же никто. Возмущаюсь я этим или нет, с фактами ничего не поделаешь. Если у вас есть власть лететь на этом самолете, вы летите, сэр.— Я мог полететь другим рейсом.— Сэр, это делает вам честь.— Ей-Богу, — сказал он; и, очевидно, он был не в состоянии продолжать. Он повесил трубку.
Я долго не двигалась. Я сидела, похолодевшая, держа в руке телефонную трубку, из которой раздавались гудки, желая понять, как это все случилось, как я дошла до того, что снова отвергла его, как я могла продолжать оставаться такой тупой и такой упрямой, желая понять, как я могла примириться с собой после такого короткого и мучительного соприкосновения с ним, Я думала, если бы я увиделась с ним на несколько минут, как он просил, если бы у меня хватило смелости, возможно, все бы между нами наладилось, возможно… Я положила трубку на место и ходила взад и вперед по гостиной, обхватив руками живот, как если бы все внутри меня вдруг воспламенилось. Но, прежде всего, что делает Рой Дьюер в этом полете? Этот самолет нанят у «Магна интернэшнл эйрлайнз» Люком Лукасом, чтобы перевезти семьдесят скотоводов в Париж на четырехдневный пикник. Этот самолет был практически в полном их распоряжении. Он был снят с регулярных рейсов. Люк, выдал чек за исключительное использование этого «Боинга-707», и никто не может подняться на его борт без его разрешения. Кроме, конечно, экипажа. Четыре маленькие леди-стюардессы. А Рой Дьюер? Почему? Он не управляет самолетом, он не собирается подавать блюда пассажирам. Этим скотоводам нужен психиатр в полете, как рыбе зонтик.Постепенно до меня дошло, почему Джурди была угрюмой со мной всю неделю, задумчивой, кусающей ногти. Так выражалось, когда у нее что-то было на уме, как в то субботнее утро, когда она привезла меня посмотреть в первый раз квартиру. Итак, меня осенило, и я полностью выключила Моцарта и сидела в тишине, в ярости, ожидая, когда она возвратится и объяснит, что, черт возьми, она думает по поводу своих действий.
Она вошла в квартиру в начале двенадцатого. Она не заговорила, когда увидела меня. Ее лицо было холодным и пустым. Она пошла в свою спальню, и я слышала, как она двигалась, когда снимала одежду. Затем она с шумом вошла в гостиную, одетая в тапочки и бледно-голубой дакроновый халат, неся свою униформу на вешалке. Я не убрала гладильную доску, хотя вынула из розетки вилку электрического утюга.Она положила свою руку на гладильную доску и сказала:— Тебе нужно это?— Нет.Она нагнулась, включила электрический утюг и повесила жакет своей униформы на гладильную доску так, чтобы могла гладить сначала спинку. Так, как нас учили: спинка, рукава, перед, воротник. Пока утюг разогревался, она шлепала по комнате и искала себе сигарету; и, когда она ее закурила, я сказала:— Звонил Рой Дьюер.Она прошлепала обратно к гладильной доске.Я подождала, пока она устроится снова. Я сказала:— Он сообщил мне, что собирается быть завтра на рейсе.— Да.— Ты знаешь об этом?— Да.— Джурди, откуда ты узнала все об этом?— Он был сегодня на вечеринке.— Что доктор Дьюер делал сегодня на вечеринке скотоводов?— Люк пригласил его.— Зачем Люку приглашать его?— Люку он пришелся по душе.— Действительно?— Да.— Что заставило Люка так внезапно проникнуться к нему симпатией?Она холодно сказала:— Это не было внезапно. Люк видел его в драке с каким-то парнем. Люк видел, как он поднялся с пола и едва не убил того парня. Такого рода вещи много значат для Люка — ему нравятся по-настоящему смелые парни. Дьюер находится в «Шалеруа» с еще одной группой студенток-стюардесс. Мы как-то вечером забежали к нему. И Люк пригласил его на вечеринку. Это ответ на твой вопрос?— Как случилось, что у Роя Дьюера оказалось место завтра на самолете?— Люк пригласил его.— : Почему?— Я уже говорила тебе, что он понравился Люку.— Ты хочешь сказать, что ты ничего не могла с этим поделать?Она не ответила.— Скажи мне, Джурди.— Да, Я кое-что сделала для этого.— Ты намекнула об этом Люку?— Да, возможно.— Ты посоветовала Рою Дьюеру позвонить мне сегодня вечером?— Да, возможно.— Хорошо, Джурди. В чем состоит идея?— Ты действительно хочешь знать?— Джурди, я просто дрожу от желания узнать.— У меня нет возражений против того, чтобы рассказать тебе, Кэрол. — Она нагнулась и выключила электрический утюг. — Будет совсем плохо, если я прожгу дыру в моей куртке именно сегодня вечером, не так ли? — Она тщательно погасила сигарету, без какой-либо спешки, и встала за гладильной доской, глядя на меня.Она сказала:— Если честно, я фактически сама проявила инициативу, чтобы Дьюер был завтра на этом самолете. Я и Люк — мы оба — должны были провести быстрые переговоры, чтобы убедить его поехать на этот пикник, именно на четыре дня.— Как интересно, — сказала я.— Ты сука, Кэрол, это точно.— Джурди…— Дьюер был просто несчастным, когда сегодня вечером пришел на вечеринку. Я никогда еще никого не видела в таком унынии. И ты знаешь почему? Потому что он пришел к мысли, что ты можешь расстроиться, увидев его снова. Ты можешь расстроиться! Ха!— Джурди…Она смешалась:— Ты спросила меня, не так ли? Так что заткнись и дай мне закончить. — Она начала закатывать левый рукав своёго халата. — У меня была долгая беседа с бедным парнем. Я говорила ему, чтобы он позвонил тебе, говорила ему, что ты здесь совсем одна, молча страдаешь. Я говорила ему, чтобы он пригласил тебя в отель. Я говорила ему, что ты все еще влюблена в него. Я сказала ему все это, и даже больше. Я сказала ему: «Подними трубку и позвони ей, и ты увидишь». Итак, он позвонил тебе. Как ты поступила с ним? — Она рассмеялась. — Ты вонзила в него нож, вот и все.— Это неправда…— Нет, правда, и ты знаешь. — Она плотно сжала губы. Когда он повесил трубку, он повернулся ко мне и сказал: «Все, я не полечу». Его лицо побелело, бедняга. Кэрол, до каких пор, по-твоему, ты можешь проделывать это с парнем?— Джурди, это не твое дело.Она не слушала меня.— Я оставила его с Люком. Бог знает, сможет ли Люк уговорить лететь с нами завтра. Кэрол, что, черт возьми, тебе стоило отнестись к нему по-дружески? Просто сказать ему доброе слово? А?— Я говорю тебе…— Ты мне говоришь! — закричала она. — Что ты мне говоришь? Ты влюблена в него, не так ли? Можешь не отвечать. Я знаю. Я живу здесь с тобой. Я видела тебя с некоторыми из тех, с кем у тебя были свидания, и разве ты подпускаешь их ближе, чем на расстояние вытянутой руки! Ты любишь Дьюера и никого другого, но ты не можешь простить его за то, как он обошелся с Донной Стюарт, разве не в этом дело?— О, ради Бога, потише.— Послушай, детка, раз уж я начала говорить, то скажу все, что хочу. Иди в свою комнату, если не хочешь это слушать. — Она стояла, почесывая свои обнаженные руки, уставясь на меня. — Кэрол. Что с тобой?— Это становится просто смешным.— Ничего смешного. Я задала простой вопрос. Что с тобой? Ты думаешь, ты кто, черт возьми?Я повернулась, чтобы уйти.— Подожди минуту, — позвала она. — Я скажу тебе, кто ты. Ты просто баба, такая же, как другие бабы, и пришло время, когда ты встала перед этим фактом.— Ты закончила? — спросила я.— Нет, — сказала она. — Я только начала. — Она наклонилась через гладильную доску. — Возможно, т» не помнишь, но, когда мы впервые прибыли сюда, ты оказала мне любезность. Я сказала тогда тебе, что не останусь в долгу, Я ждала все это время, чтобы в ответ оказать любезность тебе; и я вообразила, что она заключается в том, чтобы взять тебя и Роя Дьюера вместе в эту поездку в Париж. Но ты отшвырнула это прямо в лицо. — Она свирепо смотрела на меня. — Теперь, детка, я намерена выложить перед тобой факты. Дьюер, он неплохой парень. Он имеет кулаки, а это кое-что в наше время. Он не дурен собой. Он занимает приличную должность в большой компании. Впереди у него будущее. Что еще желать женщине? Кэрол, ты знаешь, какова численность женщин Соединенных Штатов? Около восьмидесяти миллионов. Подумай об этом: восемьдесят миллионов баб, как ты и я, и все они ухватились за такой шанс, как Дьюер. И это не все, нет, сэр. У нас есть все эти реактивные самолеты, не так ли? Они делают доступным весь проклятый мир, не так ли? Детка! Шесть часов лётного времени, и Дьюер может делать свой выбор из триллионов баб, всех форм, цветов и размеров. Заруби это себе на носу, Кэрол. Если ты хочешь этого парня, тебе лучше бы слезть со своей высокой лошади и что-нибудь предпринять в его отношении, да побыстрее.Я пошла в мою комнату.Я не могла заснуть. Не оттого, что сказала Джурди. Она просто захлопнула свой большой рот, Но я любила Роя, один Бог знает как, я все еще любила его после всех этих месяцев, я все еще любила его, несмотря на его поступок с Донной, я все еще любила его, несмотря на его бесчеловечность и вопреки всему, что мой мозг мог бы еще нафантазировать. Он позвал меня из любви, и я ответила ему как сука (Джурди была права на счет этого, надо отдать ей должное), и я не могла простить себе. Около двух часов утра я прокралась в гостиную, включила свет и позвонила в «Шалеруа». Я сказала оператору:— Доктора Дьюера, пожалуйста. Я полагаю, он в номере тысяча двести восемь.— Одну минуту.Через несколько минут оператор доложил:— Доктор Дьюер не отвечает. Я очень сожалею. :— Жаль. А он проживает в номере двенадцать ноль восемь?— Да, все правильно, двенадцатый этаж, номер восемь.Я забралась обратно в постель.Мы прибыли без пяти восемь и встретились с Кейт Тейлор и Джен Хиндс в комнате стюардесс в восемь ноль-ноль. Кейт похвалила:— Точно вовремя. Молодцы малыши. — Она критически нас осмотрела; я подозреваю, мисс Дюпре проинструктировала ее сделать так. — Кэрол, ты простудилась?— О нет. Просто легкий утренний насморк.— Ты уверена?— Абсолютно.— О'кей. Тогда вот что. Мы решили работать в этой поездке следующим образом. В полете туда, то есть в это утро, я буду стюардессой «А», а ты, Кэрол, будешь работать со мной в качестве «В». в кормовой части. Джен будет «С», а ты, Мэри Рут, будешь ее «Д». В обратном полете мы перетасуем весь порядок так, что каждый выступит в новой роли. Есть вопросы? Нет вопросов.— О'кей. Тогда о службе питания. Я проконсультировалась с капитаном. Мы летим по одному из специальных межконтинентальных маршрутов. Он полагает, что наше летное время составит приблизительно семь часов. Мы не подаем завтрак — парни должны позавтракать в «Шалеруа». В одиннадцать мы разносим кофе и легкие закуски. Мы начинаем обслуживать обедом без четверти час. Три часа, снова легкие закуски. Это удобно разбивает наш рабочий день. Вопросы?Нет вопросов. Боже, какая расторопность. Она повернулась к Джурди и ко мне.— Теперь вот что. Вы, малыши, не летали на заказных рейсах до этого, не так ли?Мы не летали.— О'кей.-Она снова сделала паузу. — Мэри Рут, ты помолвлена с одним из этих парней, правда? Только не считай, что я что-нибудь говорю персонально, понимаете? Я только стараюсь донести до вас общую идею. — Она живо продолжала: — Это будет для вас обеих новым опытом. Эти парни скотоводы, что означает, что они очень трудная компания. Я не говорю, что они не джентльмены или что они не будут вести себя как джентльмены. Но они наняли этот самолет, и они намерены вести себя так, как если бы это был их самолет, и они намерены делать то, что им взбредет в голову на всем протяжении поездки. Наша обязанность — кормить, поить и снабжать их ледяными кубиками. И помогать им с чемоданом, если они ослабеют.Она сделала паузу и усмехнулась Джен:— Как у меня получается?— Замечательно, милая. Ты даже поражаешь меня.— Еще бы. — Она повернулась к нам снова. — Я не хочу говорить как мамаша, девушки, но позвольте мне сказать только вот что. Мэри Рут подтвердит. Парни будут уважать вас, если вы уважаете себя сами. Вы понимаете, о чем я говорю, нет нужды растолковывать вам. Их семьдесят. Многовато парней. Они отправляются кутить. Они усердно работали целый год, теперь они выехали повеселиться. Я не порицаю их. Но никаких забав на самолете. Они смогут развлечься, как захотят, когда прилетят в Париж. Это единственное время, когда вы ведете себя по-дружески, но получше позаботьтесь о том, чтобы не вести себя чересчур по-дружески. Я права, Джен?— Безусловно, ты права, И я знаю это из тяжелого опыта.— Где это было?— Во время полета на Рио.— Здорово, — сказала Кейт. — Как-нибудь расскажи мне об этом. — Она откашлялась. — Последнее. Мы намерены быть сегодня чрезвычайно официальными. На нас будут наши форменные жакеты, в течение всей поездки застегнутые на все пуговицы. Даже при работе в камбузе. — Она улыбнулась мне. — В чем дело, Кэрол? Я тебя напугала?У меня глаза на лоб полезли.— О, нет, — сказала я. — О, нет. Нисколько.— Не будем обманывать себя, малыши. Семьдесят больших крутых парней на самолете в течение семи часов — ситуация будь здоров. Нам повезло в одном отношении — у нас действительно хороший капитан, Фрэнк Хоффер. Он не потерпит каких-либо сумасбродств. — Она посмотрела на нас, подняв брови. — Есть еще вопросы?Больше вопросов не было.— О'кей. Пошли.Мы направились со своим скарбом в офис по контролю вылетов и вписали наши имена в порядке старшинства в полетный список экипажа: Кейт Тейлор, Джен Хиндс, Мэри Рут Джурдженс, Кэрол Томпсон. Казалось, присутствовала половина высшего руководства «Магна интернэшнл эйрлайнз»: окружной управляющий пассажирской службы, и, конечно, агент по перевозкам, и мистер Баркер из службы сбыта, и мистер Кейси из службы снабжения, и большой общительный мужчина из службы по связям с общественностью, и, для полного комплекта, фотограф. По-моему, только тогда, когда я увидела фотографа, до меня дошел тот факт, что это был реальный, именно реальный полет высшего класса. Семьдесят скотовладельцев! Мой Бог, если бы они все порылись в своих карманах, они, вероятно, смогли бы купить форт Нокс Хранилище государственной казны США.
, и у них еще хватило бы денег на обратную дорогу до дома.А там в солнечном свете, прямо перед нами находился наш самолет: белый, блестящий, безукоризненно чистый, похожий на что-то новорожденное, гигантский гладкий царственный младенец, расположившийся на бетонированной площадке перед ангаром в окружении множества обслуги. Бензовозы закачивали горючее в крыльевые баки, грузовики с припасами поднимались на подъемниках у кухонного люка, наземный передвижной кондиционер деловито гудел, охлаждая кабину, грузовик с электроустановкой стоял у носа, поблизости суетились тележка с водой для камбуза и тележка туалетной службы, пассажирские трапы находились на местах, впереди и на корме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я долго не двигалась. Я сидела, похолодевшая, держа в руке телефонную трубку, из которой раздавались гудки, желая понять, как это все случилось, как я дошла до того, что снова отвергла его, как я могла продолжать оставаться такой тупой и такой упрямой, желая понять, как я могла примириться с собой после такого короткого и мучительного соприкосновения с ним, Я думала, если бы я увиделась с ним на несколько минут, как он просил, если бы у меня хватило смелости, возможно, все бы между нами наладилось, возможно… Я положила трубку на место и ходила взад и вперед по гостиной, обхватив руками живот, как если бы все внутри меня вдруг воспламенилось. Но, прежде всего, что делает Рой Дьюер в этом полете? Этот самолет нанят у «Магна интернэшнл эйрлайнз» Люком Лукасом, чтобы перевезти семьдесят скотоводов в Париж на четырехдневный пикник. Этот самолет был практически в полном их распоряжении. Он был снят с регулярных рейсов. Люк, выдал чек за исключительное использование этого «Боинга-707», и никто не может подняться на его борт без его разрешения. Кроме, конечно, экипажа. Четыре маленькие леди-стюардессы. А Рой Дьюер? Почему? Он не управляет самолетом, он не собирается подавать блюда пассажирам. Этим скотоводам нужен психиатр в полете, как рыбе зонтик.Постепенно до меня дошло, почему Джурди была угрюмой со мной всю неделю, задумчивой, кусающей ногти. Так выражалось, когда у нее что-то было на уме, как в то субботнее утро, когда она привезла меня посмотреть в первый раз квартиру. Итак, меня осенило, и я полностью выключила Моцарта и сидела в тишине, в ярости, ожидая, когда она возвратится и объяснит, что, черт возьми, она думает по поводу своих действий.
Она вошла в квартиру в начале двенадцатого. Она не заговорила, когда увидела меня. Ее лицо было холодным и пустым. Она пошла в свою спальню, и я слышала, как она двигалась, когда снимала одежду. Затем она с шумом вошла в гостиную, одетая в тапочки и бледно-голубой дакроновый халат, неся свою униформу на вешалке. Я не убрала гладильную доску, хотя вынула из розетки вилку электрического утюга.Она положила свою руку на гладильную доску и сказала:— Тебе нужно это?— Нет.Она нагнулась, включила электрический утюг и повесила жакет своей униформы на гладильную доску так, чтобы могла гладить сначала спинку. Так, как нас учили: спинка, рукава, перед, воротник. Пока утюг разогревался, она шлепала по комнате и искала себе сигарету; и, когда она ее закурила, я сказала:— Звонил Рой Дьюер.Она прошлепала обратно к гладильной доске.Я подождала, пока она устроится снова. Я сказала:— Он сообщил мне, что собирается быть завтра на рейсе.— Да.— Ты знаешь об этом?— Да.— Джурди, откуда ты узнала все об этом?— Он был сегодня на вечеринке.— Что доктор Дьюер делал сегодня на вечеринке скотоводов?— Люк пригласил его.— Зачем Люку приглашать его?— Люку он пришелся по душе.— Действительно?— Да.— Что заставило Люка так внезапно проникнуться к нему симпатией?Она холодно сказала:— Это не было внезапно. Люк видел его в драке с каким-то парнем. Люк видел, как он поднялся с пола и едва не убил того парня. Такого рода вещи много значат для Люка — ему нравятся по-настоящему смелые парни. Дьюер находится в «Шалеруа» с еще одной группой студенток-стюардесс. Мы как-то вечером забежали к нему. И Люк пригласил его на вечеринку. Это ответ на твой вопрос?— Как случилось, что у Роя Дьюера оказалось место завтра на самолете?— Люк пригласил его.— : Почему?— Я уже говорила тебе, что он понравился Люку.— Ты хочешь сказать, что ты ничего не могла с этим поделать?Она не ответила.— Скажи мне, Джурди.— Да, Я кое-что сделала для этого.— Ты намекнула об этом Люку?— Да, возможно.— Ты посоветовала Рою Дьюеру позвонить мне сегодня вечером?— Да, возможно.— Хорошо, Джурди. В чем состоит идея?— Ты действительно хочешь знать?— Джурди, я просто дрожу от желания узнать.— У меня нет возражений против того, чтобы рассказать тебе, Кэрол. — Она нагнулась и выключила электрический утюг. — Будет совсем плохо, если я прожгу дыру в моей куртке именно сегодня вечером, не так ли? — Она тщательно погасила сигарету, без какой-либо спешки, и встала за гладильной доской, глядя на меня.Она сказала:— Если честно, я фактически сама проявила инициативу, чтобы Дьюер был завтра на этом самолете. Я и Люк — мы оба — должны были провести быстрые переговоры, чтобы убедить его поехать на этот пикник, именно на четыре дня.— Как интересно, — сказала я.— Ты сука, Кэрол, это точно.— Джурди…— Дьюер был просто несчастным, когда сегодня вечером пришел на вечеринку. Я никогда еще никого не видела в таком унынии. И ты знаешь почему? Потому что он пришел к мысли, что ты можешь расстроиться, увидев его снова. Ты можешь расстроиться! Ха!— Джурди…Она смешалась:— Ты спросила меня, не так ли? Так что заткнись и дай мне закончить. — Она начала закатывать левый рукав своёго халата. — У меня была долгая беседа с бедным парнем. Я говорила ему, чтобы он позвонил тебе, говорила ему, что ты здесь совсем одна, молча страдаешь. Я говорила ему, чтобы он пригласил тебя в отель. Я говорила ему, что ты все еще влюблена в него. Я сказала ему все это, и даже больше. Я сказала ему: «Подними трубку и позвони ей, и ты увидишь». Итак, он позвонил тебе. Как ты поступила с ним? — Она рассмеялась. — Ты вонзила в него нож, вот и все.— Это неправда…— Нет, правда, и ты знаешь. — Она плотно сжала губы. Когда он повесил трубку, он повернулся ко мне и сказал: «Все, я не полечу». Его лицо побелело, бедняга. Кэрол, до каких пор, по-твоему, ты можешь проделывать это с парнем?— Джурди, это не твое дело.Она не слушала меня.— Я оставила его с Люком. Бог знает, сможет ли Люк уговорить лететь с нами завтра. Кэрол, что, черт возьми, тебе стоило отнестись к нему по-дружески? Просто сказать ему доброе слово? А?— Я говорю тебе…— Ты мне говоришь! — закричала она. — Что ты мне говоришь? Ты влюблена в него, не так ли? Можешь не отвечать. Я знаю. Я живу здесь с тобой. Я видела тебя с некоторыми из тех, с кем у тебя были свидания, и разве ты подпускаешь их ближе, чем на расстояние вытянутой руки! Ты любишь Дьюера и никого другого, но ты не можешь простить его за то, как он обошелся с Донной Стюарт, разве не в этом дело?— О, ради Бога, потише.— Послушай, детка, раз уж я начала говорить, то скажу все, что хочу. Иди в свою комнату, если не хочешь это слушать. — Она стояла, почесывая свои обнаженные руки, уставясь на меня. — Кэрол. Что с тобой?— Это становится просто смешным.— Ничего смешного. Я задала простой вопрос. Что с тобой? Ты думаешь, ты кто, черт возьми?Я повернулась, чтобы уйти.— Подожди минуту, — позвала она. — Я скажу тебе, кто ты. Ты просто баба, такая же, как другие бабы, и пришло время, когда ты встала перед этим фактом.— Ты закончила? — спросила я.— Нет, — сказала она. — Я только начала. — Она наклонилась через гладильную доску. — Возможно, т» не помнишь, но, когда мы впервые прибыли сюда, ты оказала мне любезность. Я сказала тогда тебе, что не останусь в долгу, Я ждала все это время, чтобы в ответ оказать любезность тебе; и я вообразила, что она заключается в том, чтобы взять тебя и Роя Дьюера вместе в эту поездку в Париж. Но ты отшвырнула это прямо в лицо. — Она свирепо смотрела на меня. — Теперь, детка, я намерена выложить перед тобой факты. Дьюер, он неплохой парень. Он имеет кулаки, а это кое-что в наше время. Он не дурен собой. Он занимает приличную должность в большой компании. Впереди у него будущее. Что еще желать женщине? Кэрол, ты знаешь, какова численность женщин Соединенных Штатов? Около восьмидесяти миллионов. Подумай об этом: восемьдесят миллионов баб, как ты и я, и все они ухватились за такой шанс, как Дьюер. И это не все, нет, сэр. У нас есть все эти реактивные самолеты, не так ли? Они делают доступным весь проклятый мир, не так ли? Детка! Шесть часов лётного времени, и Дьюер может делать свой выбор из триллионов баб, всех форм, цветов и размеров. Заруби это себе на носу, Кэрол. Если ты хочешь этого парня, тебе лучше бы слезть со своей высокой лошади и что-нибудь предпринять в его отношении, да побыстрее.Я пошла в мою комнату.Я не могла заснуть. Не оттого, что сказала Джурди. Она просто захлопнула свой большой рот, Но я любила Роя, один Бог знает как, я все еще любила его после всех этих месяцев, я все еще любила его, несмотря на его поступок с Донной, я все еще любила его, несмотря на его бесчеловечность и вопреки всему, что мой мозг мог бы еще нафантазировать. Он позвал меня из любви, и я ответила ему как сука (Джурди была права на счет этого, надо отдать ей должное), и я не могла простить себе. Около двух часов утра я прокралась в гостиную, включила свет и позвонила в «Шалеруа». Я сказала оператору:— Доктора Дьюера, пожалуйста. Я полагаю, он в номере тысяча двести восемь.— Одну минуту.Через несколько минут оператор доложил:— Доктор Дьюер не отвечает. Я очень сожалею. :— Жаль. А он проживает в номере двенадцать ноль восемь?— Да, все правильно, двенадцатый этаж, номер восемь.Я забралась обратно в постель.Мы прибыли без пяти восемь и встретились с Кейт Тейлор и Джен Хиндс в комнате стюардесс в восемь ноль-ноль. Кейт похвалила:— Точно вовремя. Молодцы малыши. — Она критически нас осмотрела; я подозреваю, мисс Дюпре проинструктировала ее сделать так. — Кэрол, ты простудилась?— О нет. Просто легкий утренний насморк.— Ты уверена?— Абсолютно.— О'кей. Тогда вот что. Мы решили работать в этой поездке следующим образом. В полете туда, то есть в это утро, я буду стюардессой «А», а ты, Кэрол, будешь работать со мной в качестве «В». в кормовой части. Джен будет «С», а ты, Мэри Рут, будешь ее «Д». В обратном полете мы перетасуем весь порядок так, что каждый выступит в новой роли. Есть вопросы? Нет вопросов.— О'кей. Тогда о службе питания. Я проконсультировалась с капитаном. Мы летим по одному из специальных межконтинентальных маршрутов. Он полагает, что наше летное время составит приблизительно семь часов. Мы не подаем завтрак — парни должны позавтракать в «Шалеруа». В одиннадцать мы разносим кофе и легкие закуски. Мы начинаем обслуживать обедом без четверти час. Три часа, снова легкие закуски. Это удобно разбивает наш рабочий день. Вопросы?Нет вопросов. Боже, какая расторопность. Она повернулась к Джурди и ко мне.— Теперь вот что. Вы, малыши, не летали на заказных рейсах до этого, не так ли?Мы не летали.— О'кей.-Она снова сделала паузу. — Мэри Рут, ты помолвлена с одним из этих парней, правда? Только не считай, что я что-нибудь говорю персонально, понимаете? Я только стараюсь донести до вас общую идею. — Она живо продолжала: — Это будет для вас обеих новым опытом. Эти парни скотоводы, что означает, что они очень трудная компания. Я не говорю, что они не джентльмены или что они не будут вести себя как джентльмены. Но они наняли этот самолет, и они намерены вести себя так, как если бы это был их самолет, и они намерены делать то, что им взбредет в голову на всем протяжении поездки. Наша обязанность — кормить, поить и снабжать их ледяными кубиками. И помогать им с чемоданом, если они ослабеют.Она сделала паузу и усмехнулась Джен:— Как у меня получается?— Замечательно, милая. Ты даже поражаешь меня.— Еще бы. — Она повернулась к нам снова. — Я не хочу говорить как мамаша, девушки, но позвольте мне сказать только вот что. Мэри Рут подтвердит. Парни будут уважать вас, если вы уважаете себя сами. Вы понимаете, о чем я говорю, нет нужды растолковывать вам. Их семьдесят. Многовато парней. Они отправляются кутить. Они усердно работали целый год, теперь они выехали повеселиться. Я не порицаю их. Но никаких забав на самолете. Они смогут развлечься, как захотят, когда прилетят в Париж. Это единственное время, когда вы ведете себя по-дружески, но получше позаботьтесь о том, чтобы не вести себя чересчур по-дружески. Я права, Джен?— Безусловно, ты права, И я знаю это из тяжелого опыта.— Где это было?— Во время полета на Рио.— Здорово, — сказала Кейт. — Как-нибудь расскажи мне об этом. — Она откашлялась. — Последнее. Мы намерены быть сегодня чрезвычайно официальными. На нас будут наши форменные жакеты, в течение всей поездки застегнутые на все пуговицы. Даже при работе в камбузе. — Она улыбнулась мне. — В чем дело, Кэрол? Я тебя напугала?У меня глаза на лоб полезли.— О, нет, — сказала я. — О, нет. Нисколько.— Не будем обманывать себя, малыши. Семьдесят больших крутых парней на самолете в течение семи часов — ситуация будь здоров. Нам повезло в одном отношении — у нас действительно хороший капитан, Фрэнк Хоффер. Он не потерпит каких-либо сумасбродств. — Она посмотрела на нас, подняв брови. — Есть еще вопросы?Больше вопросов не было.— О'кей. Пошли.Мы направились со своим скарбом в офис по контролю вылетов и вписали наши имена в порядке старшинства в полетный список экипажа: Кейт Тейлор, Джен Хиндс, Мэри Рут Джурдженс, Кэрол Томпсон. Казалось, присутствовала половина высшего руководства «Магна интернэшнл эйрлайнз»: окружной управляющий пассажирской службы, и, конечно, агент по перевозкам, и мистер Баркер из службы сбыта, и мистер Кейси из службы снабжения, и большой общительный мужчина из службы по связям с общественностью, и, для полного комплекта, фотограф. По-моему, только тогда, когда я увидела фотографа, до меня дошел тот факт, что это был реальный, именно реальный полет высшего класса. Семьдесят скотовладельцев! Мой Бог, если бы они все порылись в своих карманах, они, вероятно, смогли бы купить форт Нокс Хранилище государственной казны США.
, и у них еще хватило бы денег на обратную дорогу до дома.А там в солнечном свете, прямо перед нами находился наш самолет: белый, блестящий, безукоризненно чистый, похожий на что-то новорожденное, гигантский гладкий царственный младенец, расположившийся на бетонированной площадке перед ангаром в окружении множества обслуги. Бензовозы закачивали горючее в крыльевые баки, грузовики с припасами поднимались на подъемниках у кухонного люка, наземный передвижной кондиционер деловито гудел, охлаждая кабину, грузовик с электроустановкой стоял у носа, поблизости суетились тележка с водой для камбуза и тележка туалетной службы, пассажирские трапы находились на местах, впереди и на корме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41