Донна, я никогда не делала ничего подобного в своей жизни, я никогда не принимала подарки от незнакомцев. Я чувствую себя как самая последняя вымогательница.— Милочка, в твоей голове что-то размягчилось…Мистер Куртене возвратился и сказал:— Боюсь, я вынужден возвратиться наверх, мои дорогие, юные леди. Несколько гостей покидают отель, и я должен поспешить к ним. Надеюсь увидеть вас, позже. — Он улыбнулся мне опять прохладно, даже очень прохладно, и добавил: — Не пугайтесь, мисс Томпсон. Нет никаких условий, связанных с этим; вы можете принять с чистой совестью, уверяю вас. Н. Б. не такого сорта человек.Он улыбнулся Донне, она ответила ему тем же; и когда он ушел, она бросилась в атаку.— В самом деле, Кэрол, ты меня удивляешь. Ты представляешь себя опытной в житейских делах, а сейчас ты поступаешь, как будто только выползла из какого-то деревенского захолустья в Озарксе. Ты поступаешь на манер настоящего крестьянина.— Донна, не говори мне ничего подобного.— А я хочу. Ты, видимо, не понимаешь, что подобный жест — аренда машины на месяц для тебя — означает нормальную вещь для человека типа Брангуина. Почему же, мой Бог, может, он делает это всегда, может, для него это все равно что послать своему другу коробку сигар. Ты так не думаешь?— Нет.Она вздохнула:— Послушай, если бы он дал тебе подарок, подобный, скажем, наручным часам или золотому браслету, я бы первой сказала: Кэрол, отошли их обратно. Но это совершенно другое. Тебе оказана услуга. Милочка, когда ты едешь с ним в такси, ты борешься с ним до смерти, когда он платит за такси?— Донна…— Только послушай, не надо спорить с каждым моим словом. Кэрол, это способ обслуживания тебя Брангуином путем предоставления тебе своего собственного такси, только и всего. Ты слышала, что сказал Куртене: в этом нет ничего обязывающего тебя. Это служба такси. И, парнишка! Нам она нужна! Это как манна небесная!Я сказала:— О, конечно, тебе хорошо так говорить. Тебя не вызывали для разговора с мистером Гаррисоном и миссис Монтгомери…— Кто может об этом узнать, Кэрол? — возразила она. — Только ответь мне на это. Кто может узнать, что этот автомобиль прислан Брангуином?— Это нехорошо, Донна. Ты не уговоришь меня принять его.Она сердито топнула ногой. Она смотрела свирепо и ругалась.Я сказала:— Прости меня. Но так я чувствую.— О'кей, — сказала она. — О'кей. О'кей, о'кей, о'кей, ты победила.Мы стояли, глядя на великолепное творение. Я вздохнула. Я любила водить машину, а вести открытый «шевроле» — все равно что есть шоколадный эклер.— Кэрол, — позвала Донна.— Что?— Ну, душечка, ты разбила мое сердце. Я не вынесу этого! Расстаться с такой мечтой! Давай хоть сегодня вечером воспользуемся ею для поездки за покупками.Что ты скажешь на это? Только один разок, какого черта, только до супермаркета и обратно.Она была настоящим сатаной в женском обличье Я не могла больше противостоять ей, все мое сопротивление исчезло. Я бессильно сказала:— Ты будешь править?— Конечно.— Мы возьмем только Джурди, — сказала я, — Пойду и найду ее.Она сказала:— Я знала, что в твоей упрямой голове хватит разума. Вот что я скажу тебе: я подъеду к главному входу и подожду там тебя и Джурди. — Она позвала служителя, который в недоумении выглянул из-под кузова большого «мерседеса». — Эй, мистер, она заправлена бензином?— Да, мэм. Она наполнена бензином.— Спасибо. — Затем она обратилась ко мне: — Отправляйся, беби. Время не ждет, — и она открыла дверцу, улыбаясь, будто направлялась в рай.
Я обнаружила Джурди сидящей у бассейна, в легком летнем платье и довольно чудной соломенной шляпе, напоминающей колпак Петрушки. Она читала свой учебник и хмурилась. Я сказала:— Донна и я собираемся на машине съездить в супермаркет. Хочешь немного прогуляться?— Конечно.— Отлично. Переоденься побыстрее, и встретимся в вестибюле.Она помчалась, как ракета, и я побрела обратно к отелю и села — плечи назад, колени вместе — в кожаное кресло с прямой спинкой, наблюдая за лифтом. Было нечто весьма отвратительное в таком сидении: мужчины смотрели на меня, но вместо того, чтобы оглядеть меня внимательно с головы до ног, они почти тотчас же отводили взгляд, как будто я была монашкой или пришедшей с визитом повивальной бабкой, или, возможно, парнем из ЦРУ, переодетым в женский наряд. Мисс Уэбли определенно знала, как должна сидеть девушка, чтобы охладить мужское внимание.Джурди спустилась вниз почти через три минуты, одетая в то же самое платье, в котором была в классе, и мы отправились в супермаркет. Мы купили практически все, что попалось на глаза, от мыла до арахисового масла, закончив тремя огромными пакетами для покупок и счетом на двадцать долларов тридцать семь центов. С этим ничего нельзя было поделать, потому что многие вещи были необходимы. Мы как бы, обзаводились своим домашним хозяйством, и расходы здесь неизбежны.Назад мы ехали медленно, радуясь мечтательной «импале» и солнечному свету, и пальмам, растущим вдоль тротуара, и взглядам прохожих на улицах, которые, казалось, находили нас, трех девушек, достаточно интересными; а Донна вдруг закричала:— Эй! Посмотрите на милый салон красоты. — Она нажала на тормоза, и шедшая за нами машина чуть не врезалась в нас. Донну это ничуть не беспокоило.Мы посмотрели; действительно, это был самый элегантный салон красоты, какой я когда-либо видела.— Я хочу спросить у них, не могут ли они меня подстричь, — заявила Донна.— Донна, нам следует вернуться в отель, — напомнила я.— Но, душенька, ты знаешь, что мисс Уэбли сказала: сегодня вечером я должна подстричь свои волосы.Я повторила:— Нам следует вернуться в отель.— О'кей, — не сдавалась Донна.-Тогда я выхожу. Ты поведешь машину, а я схвачу такси на обратном пути.— Я не хочу вести машину.— Но почему?— Ты знаешь почему, — ответила я;— О'кей, ты берешь такси. Я заплачу за него. И как только я управлюсь в салоне красоты, я верну машину с бакалейными товарами.Я разозлилась на нее:— Очень хорошо, поступим так. Но мы сами можем заплатить за такси, спасибо. — Джурди и я вылезли, и мой внутренний голос заставил меня сказать: — Мы возьмем пару пакетов с собой, так чтобы мы могли, по крайней мере, начать готовить ужин.— Пожалуйста, — ответила Донна.Мы взяли такси до отеля, и Джурди даже не спросила о смысле всей предшествовавшей суеты. Я вздохнула с облегчением. Она знала, когда следует молчать.Донна возвратилась домой в десять двадцать пять.Она не сказала, где была, и никто ее не спросил об этом. Волосы у нее были подстрижены и уложены, к тому же она сделала маникюр. Она выглядела очень довольной собой, как та кошка, которая слизала сливки, а сливками в ее случае, видимо, был джин. Она не была пьяной, но от нее пахло спиртным.До половины первого мы изучали «Мартин-404», термины и определения и аббревиатуры вроде ОЗППУ и ОРПДК…Донна осторожно разбудила меня без четверти шесть:— Эй, как насчет поплавать в бассейне до завтрака?Я смотрела на нее. Она была, как обычно утром, голая, как новорожденное дитя, прекрасная и дружелюбная, полная дьявольщины. 7 Необычное молчание царило этим утром в автобусе, когда мы направлялись в школу. Девушки лишь изредка переговаривались друг с другом, вступая же в разговор, они понижали голос. Было всего лишь третье наше утро здесь, и меня это поражало — за какой же короткий период мы все изменились. Даже Донна изменилась, хотя каждый дюйм пути для нее был сражением. Молчание в автобусе говорило о том, что все мы устали: я думаю, каждая из нас до глубокой ночи продолжала изучать внутреннее устройство маленького старого «Мартина-404». Или же молчание свидетельствовало о том, что нервы начали сдавать, пораженные новыми сложностями, о которых мисс Уэбли распространялась в это великолепное раннее утро. Но я-то думаю, что было что-то более фундаментальное (мне нравится это слово, и я стремлюсь использовать его всякий раз, когда считаю это возможным, в течение всей моей жизни). В нас нарастало напряжение, и мы знали это, и мы знали, что напряжение будет становиться все сильнее и сильнее. И мне кажется, каждой из нас хотелось бы точно узнать, какое напряжение она может вынести, какие беды оно принесет нам, прежде чем достигнет наивысшей точки, и что произойдет тогда. Я считала, что меня уж точно не должны выкинуть с курсов. Мое «я» никогда бы не перенесло такого позора.Мисс Уэбли бегло оглядела нас, когда мы вошли, комментируя — для нее довольно мягко — наши прически. В мой адрес замечаний не было — ни плохих, ни хороших, и я с облегчением вздохнула. Джурди проделала тщательную работу. Я не собиралась выиграть в этом конкурсе красоты, но была близка к этому. Я скорее раскритиковала бы ее, и она с ее обычным спокойствием не произнесла бы ни слова протеста, она, казалось, не заботилась о том, насколько ее внешность соответствует стандартам «Магны». Донну упрекнули очень мягко: ее волосы были слишком длинными и густыми. И так не следовало делать, подчеркнула мисс Уэбли, ибо к униформе, строго говоря; такие волосы не подходили.— Помните, девушки, -сказала мисс Уэбли, — вам разрешено носить маленький плоский берет. Никаких гребешков, никаких сеток для волос, никаких броских заколок. — Кажется, послышался трепет маленьких крыльев в перьях, когда секс выпорхнул в окно. Мисс Уэбли нежно улыбнулась Альме, но ничего не сказала о ее роскошных черных локонах.Первую часть утра мы провели за изучением правил поведения стюардессы, и становилось все яснее и яснее, что крыша в любую минуту могла обрушиться на нас. «Магна интернэшнл эйрлайнз» требовала дисциплины, и еще какой. Если вы были на дежурстве, то выбор был однозначен: вы на дежурстве. Если вам не удавалось отчитаться за проделанный полет, то вы были обречены на провал. И тогда возникла бы ситуация, прозванная Невольным Освобождением от Служебных Обязанностей, при которой командир корабля мог отстранить вас за вашу нерешительность или за отказ подчиняться законным приказам или за какие-либо другие проступки. Это имело для меня смысл. Даже Донна согласилась, хотя и с оговорками.— О, верно. Представьте, как стюардесса с пьяными глазами подает томатный суп во время грозы. Но это все же смахивает на армию.После перерыва на кофе нас ожидало грозное испытание. И вновь я представила себе, что обладаю уймой женских достоинств — везде я получила сто процентов. Это произвело бы впечатление даже на декана Массачусетского технологического института. Не то чтобы все эти девушки были достойны Нобелевской премии, но так ли часто красота и ум шагают вместе? Не очень удачливая Томпсон заработала свои обычные девяносто процентов, Донна ошеломила меня, отхватив девяносто пять процентов и основательно доказав, что она вполне соображает, несмотря на то что я ей выставила симпатичный жирный ноль за ее тупое поведение в предыдущий вечер; и Альма, помоги ей Бог, получила очки наравне со мной.Затем, чтоб убить утро, мы продолжили перечень обязанностей стюардессы в самолете «Мартин» — а) прежде чем на борт самолета поднимутся пассажиры; б) во время посадки и когда они находятся в самолете; в) во время полета и г) при приземлении. Было перечислено не менее семидесяти операций, и это на самом деле не казалось более сложным, чем обратный счет времени перед запуском трехступенчатой ракеты с мыса Канаверал. Предполагалось, что одна девушка, одна женщина с одной толовой все это сделает? Мисс Уэбли, однако, считала, что все это мог выполнить без затруднения нормальный ребенок трехлетнего возраста; и снова возникло напряжение. Другой тест.— Завтра, после вашего перерыва на кофе, девушки, — сказала мисс Уэбли, вся светясь нежностью.В полдень мы начали изучать, как пользоваться камбузом «Мартина», оборудование которого выглядело как большая кухонная раковина из нержавеющей стали, разве только это не была автономная домашняя кухня, вынесенная из дома. Она была такой сложной, с огромной электрической панелью, с множеством переключателей и лампочек, здесь же был шкаф с шестью полками и дюжиной дверей, так что меня охватила паника. Даже Донна выглядела испуганной. Как мы могли на земле научиться управляться с этим монстром за четыре недели?— Девушки, — сказала мисс Уэбли, — в действительности все это невероятно просто, — и добавила, думаю, для того, чтобы помочь нам расслабиться: — По сути дела, это ничто в сравнении с камбузом на больших самолетах, поверьте мне.В конце второй половины дня она перешла к правилам безопасности. Все расхохотались, когда она сказала:— Отныне, девушки, вы должны быть очень осторожными, чтобы не попасть в пропеллер. — Но никто не засмеялся, когда она закончила свои объяснения. И мы совсем сникли, когда она приступила к рассказу о двигателях реактивных самолетов.Затем перешли к кислороду. Я всегда с уважением относилась к кислороду, потому что он был основой жизни, видимо, авиакомпания была просто помешана на нем. Он обладал и опасными качествами. К примеру, если вы дышите кислородом, то вам не разрешается в то же самое время курить. Если вы просто сидите рядом с пассажиром, дышащим кислородом, то вам также нельзя курить.— Потому что, -сказала мисс Уэбли, — кислород легко воспламеняется. Вы знаете это, не так ли?— Да, — ответили мы.Затем, после небольшой паузы, она сказала:— Девушки, по-моему, вы прекрасная группа. Мне кажется, каждая из вас может сделать все, если действительно захочет этого. Работать тяжело. Но это стоит затраченного труда. — Она отвернулась. — Это все. Доброй ночи.— Доброй ночи, мисс Уэбли. Доброй ночи, сладких вам снов.Донна, подходя к номеру, спросила:— Поплаваем?Я ответила:— Конечно.— Прекрасно. Ну, давай побыстрее.Я ответила:— Донна, не подгоняй меня. Я устала. Позволь мне самой распоряжаться своим временем.— Душечка, мне нужно в пять пятнадцать возвратиться, чтобы повидаться с психиатром.Я забыла: после ленча мисс Уэбли зачитала список назначенных на прием к доктору Дьюеру, пояснив, что доктор Дьюер хочет побеседовать с каждой девушкой как можно скорее и, он продолжил бы свои беседы по вечерам на этой неделе в своем номере в «Шалеруа». Донне и Альме предстояло посетить его сегодня после занятий, и когда мисс Уэбли закончила чтение списка, я почувствовала легкое сожаление оттого, что моего имени в нем не оказалось. Правда, я уже обрела краткий момент истины, но мне этого казалось недостаточно. Я хотела большего, большего; и с того момента, как между нами возникла какая-то сверхъестественная электрическая и духовная связь, я не собиралась прятаться от него или сердиться на него. У меня зародилась ужасная мысль: а что, если подобное могло происходить со всеми девушками, с которыми он беседовал; электрическое испытание могло быть включено без дополнительной платы. Но нет. Невозможно. Немыслимо. Он хмурился, был подавлен, раздражен и обеспокоен, как будто, допуская это, он нарушил клятву Фрейда или какую либо другую клятву, какую дают психиатры, когда получают дипломы и могут приступить к практике, используя свое магическое искусство. В некотором отношении — сужу чисто по-женски — это была самая интересная сторона беседы. Сердитый взгляд, резкое прощание. Почему? Каким образом я повлияла на его психику? Я смутно догадывалась о его влиянии на меня, но какое опустошение я произвела взамен?Альма лежала на своей постели, уставившись в потолок.— Ты пойдешь с нами плавать? — спросила я, — Я останусь.— Устала?— Устала? Я никогда не устаю. Я останусь. Мне скоро идти к доктору Дьюеру.На долю секунды во мне вспыхнула ревность. Эта сексуальная, пышнотелая, чувственная, медовоглазая красотка наедине с невинным доктором Дьюером — пахучий воздух Флориды, струящийся в его окно, напевы гавайской вечерней музыки, льющейся с террасы, — нет! Я не могла позволить, чтобы это случилось! И тогда ко мне возвратился здравый смысл. Доктор не был столь невинным. Он был трезвым, практичным человеком «Магны». Его бы не взяли сюда, не будь это так очевидно. Или не так?— Пойдем, — сказала Донна. — Что с тобой, Кэрол? Ты ведешь себя, будто ты в трансе!С большим трудом я вылезла из своего платья, пояса, домашних туфель, влезла в мой черный купальник, халат и тапочки, и, конечно, как раз тогда, когда мы собрались выйти, зазвонил телефон.Я сказала:— Послушаешь? Только этого недоставало. Донна, ты поговоришь на этот раз?Она подняла трубку и проговорила:— Хелло! — Недовольно слушала, глядя через меня, чтобы увериться, что я еще нахожусь в этой долине слез, и сказала: — О, вы говорите из офиса мистера Куртене? Это вы? Хорошо, это мисс Стюарт. Пожалуйста, скажите мистеру Куртене, что мисс Томпсон и я сейчас спустимся вниз к бассейну и не будет ли он таким любезным и не присоединится к нам там? Он хочет? Как мило с его стороны! Большое вам спасибо!Она положила трубку и сказала: — Куртене. Он хочет, чтобы ты зашла к нему в офис.— О Господи. Что там на этот раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я обнаружила Джурди сидящей у бассейна, в легком летнем платье и довольно чудной соломенной шляпе, напоминающей колпак Петрушки. Она читала свой учебник и хмурилась. Я сказала:— Донна и я собираемся на машине съездить в супермаркет. Хочешь немного прогуляться?— Конечно.— Отлично. Переоденься побыстрее, и встретимся в вестибюле.Она помчалась, как ракета, и я побрела обратно к отелю и села — плечи назад, колени вместе — в кожаное кресло с прямой спинкой, наблюдая за лифтом. Было нечто весьма отвратительное в таком сидении: мужчины смотрели на меня, но вместо того, чтобы оглядеть меня внимательно с головы до ног, они почти тотчас же отводили взгляд, как будто я была монашкой или пришедшей с визитом повивальной бабкой, или, возможно, парнем из ЦРУ, переодетым в женский наряд. Мисс Уэбли определенно знала, как должна сидеть девушка, чтобы охладить мужское внимание.Джурди спустилась вниз почти через три минуты, одетая в то же самое платье, в котором была в классе, и мы отправились в супермаркет. Мы купили практически все, что попалось на глаза, от мыла до арахисового масла, закончив тремя огромными пакетами для покупок и счетом на двадцать долларов тридцать семь центов. С этим ничего нельзя было поделать, потому что многие вещи были необходимы. Мы как бы, обзаводились своим домашним хозяйством, и расходы здесь неизбежны.Назад мы ехали медленно, радуясь мечтательной «импале» и солнечному свету, и пальмам, растущим вдоль тротуара, и взглядам прохожих на улицах, которые, казалось, находили нас, трех девушек, достаточно интересными; а Донна вдруг закричала:— Эй! Посмотрите на милый салон красоты. — Она нажала на тормоза, и шедшая за нами машина чуть не врезалась в нас. Донну это ничуть не беспокоило.Мы посмотрели; действительно, это был самый элегантный салон красоты, какой я когда-либо видела.— Я хочу спросить у них, не могут ли они меня подстричь, — заявила Донна.— Донна, нам следует вернуться в отель, — напомнила я.— Но, душенька, ты знаешь, что мисс Уэбли сказала: сегодня вечером я должна подстричь свои волосы.Я повторила:— Нам следует вернуться в отель.— О'кей, — не сдавалась Донна.-Тогда я выхожу. Ты поведешь машину, а я схвачу такси на обратном пути.— Я не хочу вести машину.— Но почему?— Ты знаешь почему, — ответила я;— О'кей, ты берешь такси. Я заплачу за него. И как только я управлюсь в салоне красоты, я верну машину с бакалейными товарами.Я разозлилась на нее:— Очень хорошо, поступим так. Но мы сами можем заплатить за такси, спасибо. — Джурди и я вылезли, и мой внутренний голос заставил меня сказать: — Мы возьмем пару пакетов с собой, так чтобы мы могли, по крайней мере, начать готовить ужин.— Пожалуйста, — ответила Донна.Мы взяли такси до отеля, и Джурди даже не спросила о смысле всей предшествовавшей суеты. Я вздохнула с облегчением. Она знала, когда следует молчать.Донна возвратилась домой в десять двадцать пять.Она не сказала, где была, и никто ее не спросил об этом. Волосы у нее были подстрижены и уложены, к тому же она сделала маникюр. Она выглядела очень довольной собой, как та кошка, которая слизала сливки, а сливками в ее случае, видимо, был джин. Она не была пьяной, но от нее пахло спиртным.До половины первого мы изучали «Мартин-404», термины и определения и аббревиатуры вроде ОЗППУ и ОРПДК…Донна осторожно разбудила меня без четверти шесть:— Эй, как насчет поплавать в бассейне до завтрака?Я смотрела на нее. Она была, как обычно утром, голая, как новорожденное дитя, прекрасная и дружелюбная, полная дьявольщины. 7 Необычное молчание царило этим утром в автобусе, когда мы направлялись в школу. Девушки лишь изредка переговаривались друг с другом, вступая же в разговор, они понижали голос. Было всего лишь третье наше утро здесь, и меня это поражало — за какой же короткий период мы все изменились. Даже Донна изменилась, хотя каждый дюйм пути для нее был сражением. Молчание в автобусе говорило о том, что все мы устали: я думаю, каждая из нас до глубокой ночи продолжала изучать внутреннее устройство маленького старого «Мартина-404». Или же молчание свидетельствовало о том, что нервы начали сдавать, пораженные новыми сложностями, о которых мисс Уэбли распространялась в это великолепное раннее утро. Но я-то думаю, что было что-то более фундаментальное (мне нравится это слово, и я стремлюсь использовать его всякий раз, когда считаю это возможным, в течение всей моей жизни). В нас нарастало напряжение, и мы знали это, и мы знали, что напряжение будет становиться все сильнее и сильнее. И мне кажется, каждой из нас хотелось бы точно узнать, какое напряжение она может вынести, какие беды оно принесет нам, прежде чем достигнет наивысшей точки, и что произойдет тогда. Я считала, что меня уж точно не должны выкинуть с курсов. Мое «я» никогда бы не перенесло такого позора.Мисс Уэбли бегло оглядела нас, когда мы вошли, комментируя — для нее довольно мягко — наши прически. В мой адрес замечаний не было — ни плохих, ни хороших, и я с облегчением вздохнула. Джурди проделала тщательную работу. Я не собиралась выиграть в этом конкурсе красоты, но была близка к этому. Я скорее раскритиковала бы ее, и она с ее обычным спокойствием не произнесла бы ни слова протеста, она, казалось, не заботилась о том, насколько ее внешность соответствует стандартам «Магны». Донну упрекнули очень мягко: ее волосы были слишком длинными и густыми. И так не следовало делать, подчеркнула мисс Уэбли, ибо к униформе, строго говоря; такие волосы не подходили.— Помните, девушки, -сказала мисс Уэбли, — вам разрешено носить маленький плоский берет. Никаких гребешков, никаких сеток для волос, никаких броских заколок. — Кажется, послышался трепет маленьких крыльев в перьях, когда секс выпорхнул в окно. Мисс Уэбли нежно улыбнулась Альме, но ничего не сказала о ее роскошных черных локонах.Первую часть утра мы провели за изучением правил поведения стюардессы, и становилось все яснее и яснее, что крыша в любую минуту могла обрушиться на нас. «Магна интернэшнл эйрлайнз» требовала дисциплины, и еще какой. Если вы были на дежурстве, то выбор был однозначен: вы на дежурстве. Если вам не удавалось отчитаться за проделанный полет, то вы были обречены на провал. И тогда возникла бы ситуация, прозванная Невольным Освобождением от Служебных Обязанностей, при которой командир корабля мог отстранить вас за вашу нерешительность или за отказ подчиняться законным приказам или за какие-либо другие проступки. Это имело для меня смысл. Даже Донна согласилась, хотя и с оговорками.— О, верно. Представьте, как стюардесса с пьяными глазами подает томатный суп во время грозы. Но это все же смахивает на армию.После перерыва на кофе нас ожидало грозное испытание. И вновь я представила себе, что обладаю уймой женских достоинств — везде я получила сто процентов. Это произвело бы впечатление даже на декана Массачусетского технологического института. Не то чтобы все эти девушки были достойны Нобелевской премии, но так ли часто красота и ум шагают вместе? Не очень удачливая Томпсон заработала свои обычные девяносто процентов, Донна ошеломила меня, отхватив девяносто пять процентов и основательно доказав, что она вполне соображает, несмотря на то что я ей выставила симпатичный жирный ноль за ее тупое поведение в предыдущий вечер; и Альма, помоги ей Бог, получила очки наравне со мной.Затем, чтоб убить утро, мы продолжили перечень обязанностей стюардессы в самолете «Мартин» — а) прежде чем на борт самолета поднимутся пассажиры; б) во время посадки и когда они находятся в самолете; в) во время полета и г) при приземлении. Было перечислено не менее семидесяти операций, и это на самом деле не казалось более сложным, чем обратный счет времени перед запуском трехступенчатой ракеты с мыса Канаверал. Предполагалось, что одна девушка, одна женщина с одной толовой все это сделает? Мисс Уэбли, однако, считала, что все это мог выполнить без затруднения нормальный ребенок трехлетнего возраста; и снова возникло напряжение. Другой тест.— Завтра, после вашего перерыва на кофе, девушки, — сказала мисс Уэбли, вся светясь нежностью.В полдень мы начали изучать, как пользоваться камбузом «Мартина», оборудование которого выглядело как большая кухонная раковина из нержавеющей стали, разве только это не была автономная домашняя кухня, вынесенная из дома. Она была такой сложной, с огромной электрической панелью, с множеством переключателей и лампочек, здесь же был шкаф с шестью полками и дюжиной дверей, так что меня охватила паника. Даже Донна выглядела испуганной. Как мы могли на земле научиться управляться с этим монстром за четыре недели?— Девушки, — сказала мисс Уэбли, — в действительности все это невероятно просто, — и добавила, думаю, для того, чтобы помочь нам расслабиться: — По сути дела, это ничто в сравнении с камбузом на больших самолетах, поверьте мне.В конце второй половины дня она перешла к правилам безопасности. Все расхохотались, когда она сказала:— Отныне, девушки, вы должны быть очень осторожными, чтобы не попасть в пропеллер. — Но никто не засмеялся, когда она закончила свои объяснения. И мы совсем сникли, когда она приступила к рассказу о двигателях реактивных самолетов.Затем перешли к кислороду. Я всегда с уважением относилась к кислороду, потому что он был основой жизни, видимо, авиакомпания была просто помешана на нем. Он обладал и опасными качествами. К примеру, если вы дышите кислородом, то вам не разрешается в то же самое время курить. Если вы просто сидите рядом с пассажиром, дышащим кислородом, то вам также нельзя курить.— Потому что, -сказала мисс Уэбли, — кислород легко воспламеняется. Вы знаете это, не так ли?— Да, — ответили мы.Затем, после небольшой паузы, она сказала:— Девушки, по-моему, вы прекрасная группа. Мне кажется, каждая из вас может сделать все, если действительно захочет этого. Работать тяжело. Но это стоит затраченного труда. — Она отвернулась. — Это все. Доброй ночи.— Доброй ночи, мисс Уэбли. Доброй ночи, сладких вам снов.Донна, подходя к номеру, спросила:— Поплаваем?Я ответила:— Конечно.— Прекрасно. Ну, давай побыстрее.Я ответила:— Донна, не подгоняй меня. Я устала. Позволь мне самой распоряжаться своим временем.— Душечка, мне нужно в пять пятнадцать возвратиться, чтобы повидаться с психиатром.Я забыла: после ленча мисс Уэбли зачитала список назначенных на прием к доктору Дьюеру, пояснив, что доктор Дьюер хочет побеседовать с каждой девушкой как можно скорее и, он продолжил бы свои беседы по вечерам на этой неделе в своем номере в «Шалеруа». Донне и Альме предстояло посетить его сегодня после занятий, и когда мисс Уэбли закончила чтение списка, я почувствовала легкое сожаление оттого, что моего имени в нем не оказалось. Правда, я уже обрела краткий момент истины, но мне этого казалось недостаточно. Я хотела большего, большего; и с того момента, как между нами возникла какая-то сверхъестественная электрическая и духовная связь, я не собиралась прятаться от него или сердиться на него. У меня зародилась ужасная мысль: а что, если подобное могло происходить со всеми девушками, с которыми он беседовал; электрическое испытание могло быть включено без дополнительной платы. Но нет. Невозможно. Немыслимо. Он хмурился, был подавлен, раздражен и обеспокоен, как будто, допуская это, он нарушил клятву Фрейда или какую либо другую клятву, какую дают психиатры, когда получают дипломы и могут приступить к практике, используя свое магическое искусство. В некотором отношении — сужу чисто по-женски — это была самая интересная сторона беседы. Сердитый взгляд, резкое прощание. Почему? Каким образом я повлияла на его психику? Я смутно догадывалась о его влиянии на меня, но какое опустошение я произвела взамен?Альма лежала на своей постели, уставившись в потолок.— Ты пойдешь с нами плавать? — спросила я, — Я останусь.— Устала?— Устала? Я никогда не устаю. Я останусь. Мне скоро идти к доктору Дьюеру.На долю секунды во мне вспыхнула ревность. Эта сексуальная, пышнотелая, чувственная, медовоглазая красотка наедине с невинным доктором Дьюером — пахучий воздух Флориды, струящийся в его окно, напевы гавайской вечерней музыки, льющейся с террасы, — нет! Я не могла позволить, чтобы это случилось! И тогда ко мне возвратился здравый смысл. Доктор не был столь невинным. Он был трезвым, практичным человеком «Магны». Его бы не взяли сюда, не будь это так очевидно. Или не так?— Пойдем, — сказала Донна. — Что с тобой, Кэрол? Ты ведешь себя, будто ты в трансе!С большим трудом я вылезла из своего платья, пояса, домашних туфель, влезла в мой черный купальник, халат и тапочки, и, конечно, как раз тогда, когда мы собрались выйти, зазвонил телефон.Я сказала:— Послушаешь? Только этого недоставало. Донна, ты поговоришь на этот раз?Она подняла трубку и проговорила:— Хелло! — Недовольно слушала, глядя через меня, чтобы увериться, что я еще нахожусь в этой долине слез, и сказала: — О, вы говорите из офиса мистера Куртене? Это вы? Хорошо, это мисс Стюарт. Пожалуйста, скажите мистеру Куртене, что мисс Томпсон и я сейчас спустимся вниз к бассейну и не будет ли он таким любезным и не присоединится к нам там? Он хочет? Как мило с его стороны! Большое вам спасибо!Она положила трубку и сказала: — Куртене. Он хочет, чтобы ты зашла к нему в офис.— О Господи. Что там на этот раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41