— Я слышала, вы тренируетесь?
Кит царственно наклонила голову:
— Простите, мисс Адамс?
— Вы плаваете?
— Да. — Скупой кивок. — Плаваю.
— Я тоже, но не по семь миль в день. Семь миль у меня наберется разве что за семь лет! — Либерти подобострастно засмеялась. Кит улыбнулась в ответ, но ее глаза оставались холодными, и лишь угольно-черные волосы сияли, словно смоченные водой.
Либерти вспомнила фотографию в старом «Лайфе»: мокрая Кит, вылезающая на мшистый берег. То был эпизод из самого удачного ее фильма. Подпись гласила: «Кто говорит, что киски не умеют плавать?»
— Надеюсь, мисс Адамс, вы сознаете, что мое интервью вам носит чисто информационный характер?
— Мисс Рейсом, вам известно не хуже, чем мне, что никаких информационных интервью не существует. — Благодаря Арчеру она наконец-то подцепила Кит на крючок. Неужели та надеется, что все обойдется одной встречей? Нет, Либерти будет допрашивать ее еще и еще, нравится ей это или нет.
— Почему в таком случае вы отказываетесь уточнить, что за статью готовите? — спросила Кит, в голосе ее чувствовалось напряжение.
— Хочу написать о вас и вашей матери. Вы образуете весьма своеобразный тандем.
— Мы не работаем вместе, — напомнила Кит.
— Я не это имела в виду, — поспешила поправиться Либерти. — До сегодняшнего дня я знакомилась с вторичными источниками информации, заходила с разных углов. Для себя я называю это «системой Расемона». Но теперь, когда вы дали согласие на интервью…
— Расемон? — перебила ее Кит. — Уж не собираетесь ли вы нас насиловать? Помнится, у японцев…
— Нет, такой подарок не годился бы ко дню рождения. Статья выйдет в декабре, когда вашей матери исполнится семьдесят три года.
— Очаровательно! — Лицо Кит сделалось каменным.
— Вы предпочитаете чай или что-то покрепче? — осведомилась Либерти при приближении официанта.
— «Эрл Грей», пожалуйста.
— Ядром материала я собираюсь сделать «Последний шанс», — продолжила Либерти. — В нем вы, как всегда, ставите на мнимых неудачников. Раньше это приносило вам успех. — Она заранее решила, что начнет с этого, избегая слишком личных вопросов, чтобы интервью не приобрело поверхностный характер.
— Неудачники? — Кит посмотрела на свои часики — овал с римскими цифрами. — Боюсь, я не совсем улавливаю вашу мысль, мисс Адамс.
— Ну как же, а «Хейт-стрит», «Дакотцы»? «Последний шанс» — из того же ряда.
— Если вы имеете в виду, что я не следую кинематографической моде, тут вы, пожалуй, правы. Можете называть меня Кит.
— Спасибо, Кит. Я говорю именно об этом.
Либерти вырвала из блокнота испорченные листки и нашарила в сумке карандаш. «Еще не время», — сказала она себе, наткнувшись на черепашку, и, подняв глаза, покраснела: Кит смотрела на нее пристально, не мигая.
— Вас беспокоит ситуация с «Последним шансом»? — поспешила спросить Либерти.
— Беспокоит, — медленно ответила Кит. — Мы столкнулись с кое-какими проблемами и решили притормозить, пока не найдем решение.
— Говорят, каждый день отсрочки обходится «Горизонту» в сто пятьдесят тысяч долларов?
— Я не привыкла разглашать бюджет. Кинофильм надо оценивать по его достоинствам, а не по бюджету.
— Вы хотите сказать, что «Последний шанс» не превысит бюджет? Разве вам не придется раскошеливаться на «золотые» сверхурочные?
— «Последний шанс» — не очень дорогой фильм. Нам пришлось сильно потратиться на покупку права экранизации, но превышение первоначальной сметы пока что невелико. Просто трагедия на съемочной площадке создала специфические проблемы.
— Как по-вашему, почему Монетт Новак совершила самоубийство именно на съемках, а не в каком-нибудь другом месте? Это не вызывает у вас тревоги?
— «Тревога» — не то слово, которое отражает чувства, вызванные у меня смертью мисс Новак.
— Вы уже нашли ей замену?
— Да, вчера.
— Неужели? На кого же пал выбор?
— Я отвечу, но не для печати. Мы предложили роль неизвестной актрисе по имени Верена Максвелл Александер.
Рука с зажатой в ней лепешкой замерла у рта Либерти.
— Верена Александер? Дочь Раша Александера?!
— Да.
— Мир тесен! — Либерти поспешно отхватила зубами кусок лепешки.
— Еще как тесен! — подтвердила Кит. Ее слова походили на хлопок дверью.
— Мне казалось, что дочь Александера работает фотомоделью. — Либерти сгорала от любопытства. — Разве она не подписала контракт с парфюмерной компанией «Руба»?
— «Последний шанс» станет ее кинодебютом.
— Понятно. — Либерти почувствовала, что пришла пора достать «Кэмел». — Скажите, у вас есть догадки, почему мисс Новак вернулась к наркотикам?
Кит сразу же насторожилась.
— Я не вмешиваюсь в частную жизнь, мисс Адамс.
— Джей Скотт считает, что тут замешаны личные проблемы.
— Мне об этом ничего не известно.
— Монетт встречалась с Биком Кроуфордом, и тот утверждает, что расстался с ней именно из-за ее наркомании.
— Вот как?
— А еще он утверждает, что после него она перешла к Рашу Александеру. — Кит стала крутить сережку, и Либерти сразу догадалась, что это признак волнения. — То есть Раш Александер…
— Я этому не верю. На съемочной площадке не бывает секретов: я бы знала, если бы…
— Действительно, звучит не очень убедительно: мистер Александер счастлив в браке, и вдруг… Да, и вот еще что, зачем ему пристраивать на роль свою дочь, в то время как замысел состоит в том, чтобы закрыть картину и получить страховку?.. — Либерти лихорадочно соображала. Если роль Лейси досталась дочери Раша, то не имеет ли он и в самом деле отношения к гибели Монетт? Что, если миссис Новак не такая уж сумасшедшая? Но зачем убивать молодую актрису и отдавать ее роль своей дочери, если они все равно закроют картину, польстившись на страховку? Бессмыслица какая-то!
— Кто вам это сказал? — Кит подалась вперед. — Я не верю, что Арчер уже принял решение.
— Может, и не принял, — бросила Либерти и впервые посмотрела на Кит в упор, потом отхлебнула чай — остывший и горьковатый. — Еще болтают, что Брендан Марш угрожает отказаться от роли.
Кит расширила глаза, ее зрачки сверкнули, как черные кинжалы.
— Брендан?
— Я слышала это вчера вечером в Лос-Анджелесе.
— Интересно, от кого?
— На этот вопрос я не могу ответить.
— Почему?
— Потому что дала обещание молчать.
— Вот как? — Кит медленно помешивала ложечкой чай и сверлила Либерти взглядом. — Вы способны играть в таинственность, когда речь идет о таких серьезных вещах? К тому же лично к вам это не имеет ни малейшего отношения.
— Ну, если вы так к этому подходите…
— Как еще к этому можно подходить, мисс Адамс?
— Пожалуйста, называйте меня Либерти — Кит застыла, как пантера, приготовившаяся к прыжку, и Либерти решила, что пора переменить тему:
— Когда я была у вашей матери на Зваре…
— Послушайте, Либерти, — перебила ее Кит, — «Последний шанс» крайне важен для меня, для киностудии, для всех, имеющих отношение к фильму. Услышав от вас такое серьезное сообщение, я не могу оставить его без внимания.
— А я не могу подвести человека, оказавшего мне доверие.
Напрасно я вообще об этом заговорила. Так продолжим?
Если бы у Кит был хвост, он бы наверняка нервно задергался. Глубоко затянувшись сигаретой, Либерти решила считать молчание Кит согласием и продолжала:
— Я только что вернулась со Звара. Он, конечно, впечатляет, но там так пустынно! Как вы спасались от скуки?
— Иногда на Зваре бывало очень оживленно. — Казалось, Кит была рада переключиться на воспоминания. — Мать приглашала друзей из Европы и Штатов и позволяла им жить у нас по многу месяцев. Какие приемы она закатывала! Художники, актрисы, искатели приключений, бродяги… В общем, личности Помню одну женщину, носившую мужскую одежду и возившую грузы по всей Америке.
— Звучит экзотически, — сказала Либерти, — но разве это подходящая компания для девочки? Там были дети вашего возраста?
Кит покачала головой:
— Арабских девочек не выпускали из дома, поэтому я играла с мальчишками — сыновьями и племянниками эмира. Тогда я была такой смуглой, что меня принимали за арабку.
— А вы арабка?
— Нет, — удивленно ответила Кит. — Неужели похожа?
— Не в этом дело. — Либерти хотела продолжить, но не посмела: Кит не знает, кто ее отец… — У вас потрясающая мать.
— Так считают многие.
— Правда ли, что вы не разговариваете?
— А вот это вас не касается.
— Если это правда, моя задача сильно усложняется.
— Но я не ставила перед вами никаких задач…
— Да, не вы. Ваша мать!
Кит чуть не подпрыгнула.
— Вот оно что! Мне надо было сразу догадаться, откуда ветер дует. Только Китсия могла сговориться с «Метрополитен».
У Либерти под стулом зазвонил телефон.
— Простите. — Она схватила трубку. — Алло!
— Мисс Адамс? Вас спрашивает мистер Рейсом.
— Сейчас я не могу ответить, перезвоню ему позже.
Но Рейсом уже разговаривал с ней:
— Здравствуйте. Я о вас думал. Как Лос-Анджелес? — Его голос звучал слишком соблазнительно, и Либерти пожалела, что его нет рядом.
— Сейчас я не…
— Хочу пригласить вас на прием завтра вечером. Моя крестная дочь Верена празднует…
— Знаю, знаю! Спасибо, я с радостью. Послушайте…
Кит злорадно наблюдала, как Либерти выпутывается из сложной ситуации.
— Еще одно. Либерти. Вопрос, который не может ждать.
— Спрашивайте.
— Вы знакомы с Эбеном Пирсом?
— Обсудим это позже. Сейчас у меня интервью, и…
— Знакомы или нет?
— Да, но…
— Вы меня разочаровываете. Либерти.
Она покраснела и пролепетала что-то невразумительное.
— Надо было сказать мне раньше. Ладно, мы еще к этому вернемся.
Услышав короткие гудки. Либерти повесила трубку и робко взглянула на Кит:
— Простите. На чем мы остановились?
Кит лишь пожала плечами. Исчерпав все методы, а может, из желания погасить улыбку удовлетворения на лице Кит, Либерти наконец решилась и достала из сумки черепашку.
Поставив ее на середину столика, она устремила на Кит полный любопытства взгляд. Кит побледнела, медленно, словно преодолевая боль, поднялась из-за стола и попятилась от черепашки.
— Простите за бестактность! — пролепетала Либерти. — Надо было вас подготовить…
— Уберите это с глаз долой!
— Но ваша мать…
— Ничего не желаю слышать, вам понятно?
— Но, Кит, — затараторила Либерти, — я вовсе не собираюсь вторгаться в ваши личные дела, только… Как бы это сказать? — Она вцепилась в мраморную крышку стола. — По-моему, вашей жизни…
— Угрожает опасность? Ради Бога, перестаньте! Не хватало, чтобы и вы… — Кит схватила со стола свою сумочку.
И тут Либерти пошла ва-банк:
— Есть люди, желающие вашей смерти. Китсия дала мне эту черепашку в доказательство того, что я говорю правду.
— Что ж, тогда верните ей фигурку и передайте, что меня нисколько не волнуют ее византийские заговоры.
— Но, Кит…
— Лучше не суйте нос не в свое дело, Либерти! — Кит оттолкнула столик так, что стоявшая на нем чашка со звоном упала на пол, и поспешно покинула кафе, а Либерти осталась сидеть, не обращая внимания на удивленный ропот вокруг и на перевернутую чашку, из-под которой ей на подол стекал пролитый чай. Она так дрожала, что даже не находила в себе сил промокнуть чай салфеткой. У ее ног официант ползал по полу, подбирая осколки.
— Это ваше, мэм?
— Что? — Либерти встрепенулась. Он протягивал ей злополучную черепашку, а она все никак не могла решить, забрать ее или отказаться. В конце концов, черепашка принадлежала не ей. С другой стороны, ей так и не удалось передать загадочную вещицу законной владелице. Бормоча слова благодарности, она взяла черепашку, и тут зазвонил телефон. Не сводя глаз с черепашки, она схватила трубку.
— Да, слушаю.
— Это кто? — спросил грубый мужской голос.
— Бик! — У Либерти прилила к лицу кровь. — Это Либерти, Либерти Адамс. Вчера я ужинала в твоем чудесном доме. Вспомнил? — Молчание. — Я только хотела уточнить, не оставила ли я у тебя кое-что, когда убежала сразу после десерта. Там нигде не завалялись две магнитофонные кассеты? — Молчание. — Пленки, Бик! Они мои. Отдавай! — Молчание. — Да отвечай ты, нечего сопеть! Я поработаю с ними и верну тебе. Ты поместишь их в свой архив. — Молчание. — Это моя собственность, наконец! — Снова молчание. — Ну же, Бик, подай голос!
— Убирайся в задницу, крошка! — Он повесил трубку.
Войдя в амфитеатр «Рейсом билдинг». Либерти сразу испытала желание повернуть обратно: Брендан Марш так на кого-то разорался, что у нее опять разболелась голова. Три таблетки тайленола, которые она проглотила в женском туалете кафе «Беркшир-плейс», переодеваясь и ругая себя за неудачу с Кит, перестали действовать почти мгновенно. Ей совершенно не хотелось работать. Она даже звонила Джею Скотту и умоляла перенести интервью с Маршем, но Скотт ответил, что раз Брендан согласился, надо ковать железо, пока горячо.
Расправив плечи. Либерти достала термос и налила для крикуна чашку «каппуччино». Хорошо, что ей хватило ума попросить официанта наполнить ей термос! Увидев протянутую чашку. Марш расхохотался и подкрутил кончики своих густых усов.
— Наверное, вы — та самая молоденькая журналистка, которую обещал Скотти? Что ж, я с ним согласен: «Последний шанс» достаточно созрел, чтобы обратить на него внимание прессы.
Либерти улыбнулась и кивнула. Она уже не жалела, что не отложила интервью. Марш указал ей на металлическое раскладное кресло, а сам остался стоять, поставив ногу на соседнее кресло. Удерживая чашечку с кофе на колене, он был похож на медведя, приглашенного на вечеринку.
— Я торчу здесь с половины девятого утра. Четырнадцать помножить на двенадцать — сколько это будет? И со всеми я уже пообщался! С дюжиной поговорил по душам, с пятьюдесятью — как добрый дядюшка с малышней, восемь прослушал, пятеро дожидаются своей очереди. Чертова дюжина — разве это смешно? Напрасно вы улыбаетесь, юная леди! — Он сам, не удержавшись, засмеялся.
Либерти могла бы сразу спросить, зачем он тратит время, когда роль уже отдана Верене Александер, но решила с этим не торопиться. Показав на стайку молодых женщин, покидавших зал, она поинтересовалась:
— Кого вы, собственно, ищете?
Он надул щеки, выпустил воздух, потер затылок, еще раз потрогал кончик уса.
— Сам не знаю, милая. Наверное, полную противоположность…
Глядя на новую партию претенденток. Либерти закончила за него:
— Копии Мэрилин Монро? Я называю таких «куколками по имени Норма Джин».
— И правильно делаете. Удачное определение!
— Боюсь, его придумали до меня. — Поймав его недоуменный взгляд, она прыснула. — Ну конечно! Вы же утверждаете, что ничего не читаете.
— Только отзывы, — подтвердил он серьезно.
Либерти вспомнила связанный с Маршем скандал: несколько лет назад он выбросил в окно бара «Сарди» кинокритика «Вэрайети». А может, не в окно, может, он разбил им зеркало над баром? Во всяком случае, она ни за что не решилась бы махать красной тряпкой перед носом этого быка.
— По-вашему, сейчас ощущается нехватка хороших актрис, особенно инженю?
— В общем, да. Конечно, этот бизнес привлекает не актрис в настоящем смысле слова, а нарциссов, всяких див, мегаломаньяков и маньячек, нимфоманов и нимфоманок. — Марш высморкался в выгоревший синий платок. Рабочие штаны, в карман которых он убрал платок, сохранились, судя по их виду, еще с довоенных времен в довольно приличном состоянии. Брендан Марш явно не отоваривался в европейских бутиках на Родеодрайв или на Мэдисон-авеню: носить на заднице этикетку с чужой фамилией было не в его стиле. Как видно, Лиз Смит не ошиблась, когда назвала его «последним настоящим мужчиной Голливуда, а то и всей Америки».
Надев очки в стальной оправе, Марш принялся разглядывать женщин, и Либерти отметила горбинку на носу и небольшой шрам — в молодости он подрабатывал спарринг-партнером профессиональных боксеров.
— Любопытно, как может выжить в Голливуде человек вроде вас? — поинтересовалась она.
— Трудом, только трудом! — ответил Марш агрессивным тоном, как бы бросая ей вызов. — Я всегда трудился. Пускай обо мне болтают что хотят — будто я бегал в правильной стае, работал с правильными людьми, подключался к правильным проектам. Главное — я никогда подолгу не сидел без дела. Я вырастил пятерых детей от трех жен, почти не получая помощи, и постарался обеспечить им хороший старт в жизни.
Либерти вспомнила, что одна жена от него ушла, другая покончила с собой, третья сбежала с ведущим телевизионной гимнастики, оставив ему всех пятерых детей, младший из которых только начинал ходить. Как он выдержал?
— Дети помешали вашей карьере или благодаря им вы наслаждались семейной жизнью?
— Наслаждался? Ну, нет, бывали моменты, когда я ее ненавидел! Мне было несладко. Боже, думал я, кем они вырастут в этом логове греха? Будут водиться с дурными людьми, станут наркоманами… Но больше всего я тревожился из-за денег. Я работал до седьмого пота, не спал ночами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45