– воскликнула женщина, которая встречалась с занудами. Все остальные в ошеломлении уставились на меня, качая головами. Я посмотрела на Джо. Он, похоже, совсем не удивился. Наверное, Хелен ему все уже рассказала. Было как-то странно сознавать, что Хелен и Джо меня обсуждали.
– Чудовищно, – отозвалась Элейн.
– Да, – слабым голосом подтвердила я. – Это был кошмар. И лишь сейчас я решила попытаться понять, почему это произошло.
– И как вы думаете, почему? – спросила Элейн.
– Не знаю. Это самое ужасное. И оттого мне еще тяжелее пережить случившееся. Оттого, что я не знаю ответа на вопрос. И возможно, никогда не узнаю. Оттого, что я слишком гордая и никогда не позвоню своему жениху после того, что он сделал со мной. А он с тех пор ни разу не связался со мной и даже не объяснил, почему передумал. Все, что я могу вам сказать: он просто убежал. Бросив меня в присутствии двухсот восьмидесяти человек.
В горле першило. Ковер поплыл перед глазами. Джо протянул мне бумажный платок. Как мило с его стороны. Особенно если вспомнить, что в Париже я была с ним не очень-то дружелюбна.
– Продолжайте, Минти, – тихо произнесла Элейн. – Я была в жутком шоке, – рассказывала я. – И сейчас пытаюсь пережить этот кошмар. Проанализировать случившееся. Потому что иначе не смогу жить дальше. И мне кажется, это стряслось, потому что я позволяла Доминику – так его звали – манипулировать мной...
– Он любил командовать? – спросил Дэвид.
– Да, – кивнула я. – Очень. Я никогда не пресекала его попытки. Не хотелось вступать в конфликт, понимаете. Подсознательно я дала ему сигнал: со мной можно сделать что угодно. Даже бросить. Думаю, в этом проблема. У него была власть. Теперь я поняла, что мешает мне на работе и в личной жизни. Я хочу установить границы. Иметь власть. Но как бы я ни старалась, ничего не выходит. Поэтому я здесь. – Слава богу, все кончено. Теперь они знают.
– Спасибо за откровенность, Минти, – поблагодарил Дэвид. – Мы постараемся тебе помочь. Но сначала пусть Джо представится и расскажет нам, почему записался на семинар.
Я взглянула на Джо: выцветшие белые брюки, мятая клетчатая рубашка и мокасины на босу ногу, небрит, волосы подстрижены очень коротко. И хотя я знала, что Хелен с ним встречается, не могла не признать – без задней мысли, – что он очень симпатичный.
– Меня зовут Джо Бриджес. Я писатель, – начал он.
Эмбер напряглась и закатила глаза.
– Я написал сценарий по своему первому роману и сейчас пытаюсь продать его кинокомпании, – тихим голосом продолжал Джо. – Я только что уволил своего агента, потому что он допустил несколько серьезных юридических ошибок. Решил, что буду сам заниматься своей карьерой. Но реализовать такой проект невероятно сложно. Поэтому я подумал, что курс поможет собраться с силами, ведь предстоят трудные времена.
– Хорошо, – ободрил Дэвид. – А теперь прошу вас встать. Мы приступаем к первому упражнению под названием «Хороший, плохой, злой». Суть его в следующем: мы встаем в круг и говорим друг другу по очереди что-нибудь приятное, затем что-нибудь плохое. И не бойтесь хамить, можете оскорблять друг друга сколько угодно.
– Итак, Минти, – вступила Элейн, заметив отвращение на моем лице. – Вам сейчас стало не по себе – будто сердце упало? Это страх обидеть окружающих. Именно с ним мы и будем бороться, о'кей?
– О'кей, – боязливо согласилась я, хотя пульс так частил, а лицо пылало. Мы встали в круг, нервно улыбаясь друг другу, и Дэвид начал упражнение. Он стоял рядом с Элейн. Я встала между Элейн и Джо. – … у тебя прекрасные голубые глаза, – сказал Дэвид женщине, которая притягивала зануд, – ее звали Энн. Потом повернулся к Элейн: – А ты совершенно не умеешь одеваться!
– Зато ты прекрасно одеваешься, – невозмутимо откликнулась Элейн. – Эта рубашка тебе очень идет, Дэвид. – Тут она повернулась ко мне и оглядела с ног до головы. Это было похоже на пытку. Я сжалась, готовясь к нападению, как к разрыву бомбы. Но вдруг вмешалась Эмбер:
– Послушайте, простите, что прерываю, но мне кажется, не стоит слишком хамить Минти, потому что, вообще-то, у нее сегодня день рождения. – Я подняла глаза к потолку. Было видно, как Элейн пытается совладать с собой.
– Эмбер, – медленно произнесла она. – Это всего лишь упражнение, понимаете? Хорошо, Минти. Счастливого дня рождения. Теперь я скажу тебе кое-что неприятное. Готова?
– Готова, – ответила я, съежившись под ее пристальным взглядом.
– Ты такая тощая, кошмар какой-то, – выдала она. – Кожа да кости. – Только и всего? У-у-ф! Могло быть намного хуже. Настала моя очередь. Ответить ей тем же? Ведь она только что нахамила мне. Я посмотрела на нее: большие карие глаза, довольно высокая, красивое платье. О боже. Мне было не к чему придраться.
– Мне нравятся твои сережки, – сказала я. – Очень красивые и оригинальные. – Потом я повернулась и взглянула на Джо. Мне нужно было сказать ему что-то неприятное. Как неудобно... Уж лучше пусть меня поливают грязью, чем я буду придумывать всякие гадости. Мое сердце билось так громко, что, даю руку на отсечение, его стук слышали все. На красивом лице Джо застыло доброжелательное выражение, и тут я заметила, что его коротко подстриженные темные волосы слегка редеют на лбу. Он мне улыбался. Улыбался потому, что был смущен. Он знал, что сейчас я ему нагрублю.
– Ты лысеешь, – выпалила я.
Он изменился в лице, и на душе у меня заскребли кошки.
– Господи, я тебя обидела? – испугалась я. – Мне очень жаль. Ты вовсе не лысеешь, нет. Совсем чуть-чуть. К тому же у большинства мужчин есть залысины на лбу. Ничего страшного. Я бы на твоем месте не беспокоилась...
– Минти, это всего лишь ролевая игра, – вмешался Дэвид. – Вряд ли ты на самом деле обидела Джо.
– Нет, обидела, – возразил он. – Я в шоке. Мое сердце разбито! – При этих словах он улыбнулся.
И я расслабилась. Теперь он должен был сделать мне комплимент, хотя я только что ему нахамила. Бедняга. Казалось, целую вечность он пристально разглядывал меня, задумчиво покусывая нижнюю губу. Потом произнес:
– Мне кажется, ты очень красивая, Минти.
Святые небеса! Я ощутила резкий вспрыск адреналина, кровь прилила к лицу. Да, Хелен о таком лучше не рассказывать. Хотя это же всего лишь упражнение. Может, он на самом деле так не думает. Джо повернулся к Эмбер.
– А ты слишком длинная, – изрек он.
– А ты коротышка, – огрызнулась она. – И кстати, твоя книга – дерьмо. Полное дерьмо! И это еще не все...
– Эмбер, ты должна сказать Джо что-то приятное, – одернула Элейн.
– С какой стати? – возмутилась она. – Он же только что наговорил мне гадостей.
– В том-то и дело. «Милые» люди, – объясняла Элейн, – в ответ на грубость говорят что-нибудь приятное. Их обижают, а они извиняются. Потому что добросердечный человек всегда берет вину на себя. Пожалуйста, скажи ему что-нибудь хорошее.
– О'кей. Так... – Эмбер улыбнулась, пытаясь что-нибудь придумать. – По-моему, твоя книга очень сентиментальная, – произнесла она.
Сентиментальная? Разве это комплимент? Тут Эмбер повернулась к Ронни:
– А на тебя, слабак, вообще жалко смотреть. Ты даже не в силах приструнить собственную секретаршу.
Ронни побледнел. Потом сглотнул комок в горле.
– А ты удивительно откровенная молодая женщина, – сделал он комплимент.
Так продолжалось, пока круг не замкнулся, а потом мы повторили упражнение – только в другую сторону. Сначала оно показалось всем унизительным; произнося оскорбления, мы смущенно хихикали, краснели, отводили взгляд и шаркали ногами. Но потом, благодаря Эмбер, вошли во вкус и вскоре перебрасывались колкостями, как мячами: «У тебя грязные ботинки!» – «А у тебя кривые зубы!» – «Ненавижу твой голос». – «Посмотри на свои уши!» – «Тебе не мешало бы похудеть!» – «Где ты откопал такой уродливый галстук?»
Как ни странно, когда пришло время обеда, мы вновь стали милыми, вежливыми людьми и как ни в чем не бывало, передавали друг другу хлеб, вели себя цивилизованно: «Хотите воды?» – «О, разумеется. Извините, я чуть все не съел». – «Еще кусочек хлеба?» – «Да, а ты не хочешь?» – «Никто не возражает, если я возьму последний листок салата?» – «Нет-нет, конечно!» Излишняя вежливость ужасно утомляет. Ко мне подошел Джо и сел рядом.
– Минти, не хочешь еще поупражняться? – предложил он, взяв нож и вилку. – Я совсем не умею говорить гадости.
– По-моему, у тебя отлично получается, – утешила я.
– О нет, мне на самом деле очень трудно. Думаю, нужно еще потренироваться.
– М-м-м. О'кей, – осторожно согласилась я.
– Хорошо. У тебя волосы растрепаны.
– О! Большое спасибо.
– А у тебя рубашка мятая, – парировала я.
– С твоим лицом только на радио работать! – Ах ты, ублюдок!
– А ты не умеешь играть в настольный футбол.
– Одежда из секонд-хенда тебе очень к лицу, – отбил он, но к тому времени уже начал улыбаться.
– Твои зубы напоминают Стоунхендж! – с удовольствием выговорила я.
– У тебя слишком длинные волосы, – он уже чуть не смеялся.
– Твой лосьон для бритья пахнет хуже кошачьей мочи! – Я прыснула.
Он краем глаза наблюдал за мной. Придумывал что-то ужасное. И хотя пытался казаться серьезным, еле сдерживался, чтобы не засмеяться.
– Ты такая толстуха. Ешь как хомяк!
Я опять засмеялась. Так оно и есть. Я на самом деле объелась, впервые за три месяца.
– Точно, – согласилась я. – Сейчас лопну!
– Толстуха Минти, – поддразнил он с улыбкой. И налил мне кофе.
– Как дела у Хелен? – спросила я.
– Нормально, – ответил он.
– Она была моей подружкой на свадьбе, – мрачно проинформировала я.
– Да, – кивнул Джо. – Знаю. – Интересно, что еще ему известно о моем «Кошмаре невесты на улице Вязов»?
После обеда мы вернулись к ролевой игре. Джо представлял, что пытается убедить знаменитого голливудского режиссера принять его сценарий. Каждый раз, когда режиссер отвечал «нет», Джо должен был проявить настойчивость и заставить его сказать «да». У него получилось на пятый или шестой раз. Но все-таки получилось! Потом настала очередь Энн.
– Ты жертва того, что называется психологическим вампиризмом, – разъяснил Дэвид. – У тебя на лице написано: «Я добрая», поэтому неудачники и побитые жизнью так к тебе и липнут. – Дэвид взялся играть зануду.
– Скажи ему, что тебе с ним скучно, – велела Элейн, пока Дэвид нес какую-то чушь.
– Не могу, – засмущалась Энн. – Это невежливо.
– Давай! Отшей его.
– Но он же обидится, – чуть не захныкала она.
– Ну и что. Просто скажи что-нибудь, чтобы его отпугнуть.
Сначала Энн мямлила что-то вроде: «Очень приятно с вами поговорить, но...» и «Извините, мне нужно в туалет». Но через десять минут уже могла выговорить: «Ты анестетик для мозга. Еще две минуты этой нудятины, и я впаду в кому. Пойду-ка лучше пообщаюсь с тем красавчиком у шведского стола». Мы дружно зааплодировали.
– На самом деле я бы так никогда не сказала, – объявила Энн, сев на стул.
– Конечно, нет, – согласился Дэвид. – Но если потренироваться, мысленно разыграть эту ситуацию, то изменится выражение лица, язык жестов и психологические вампиры уже не посчитают вас легкой добычей. Подошла моя очередь. Джо притворился Уэсли, который нудил и умолял о помощи. Я должна была вежливо, но твердо отказать ему. Задача оказалась нелегкой: Джо внушал мне симпатию, и отказывать ему не хотелось. Потом Дэвид заставил меня разыграть ситуацию с Домиником. Представить, будто тот кричит на меня, недовольный тем, как я одета, орет, что «такое пальто за городом не носят» – это был любимый повод для истерики. Вместо того чтобы сказать: «Хорошо-хорошо. Ты прав. Только успокойся», я должна была крикнуть в ответ: «Нет, я не буду переодеваться, самодур, истеричный, мелочный ублюдок!» Все захлопали в ладоши, подбадривая меня. Было очень весело. Безумно весело. Потом я разрыдалась. И стало уже не до смеха.
– Что ж, у тебя получилось, – вынес вердикт Дэвид через минуту.
У Джо был расстроенный вид. И я подумала: «Как это мило. Ведь, по правде говоря, мы едва знакомы».
Нас усадили перед большой чистой черной доской и предложили рисовать или писать что угодно. Все, что взбредет в голову. К доске мы подходили по очереди. Эмбер вывела свои инициалы и нарисовала книгу. Потом я изобразила то, что обычно рисую, когда говорю по телефону или размышляю о чем-то, – большую закрытую коробку с точкой внутри. Джо встал и пририсовал к моей коробке два окна и открытую дверь. Потом добавил еще крышу, солнышко и цветочки. И увидев, как он это делает, я ощутила: что-то во мне... раскрылось, как бутон. Застывшая в груди боль куда-то ушла.
Семинар подошел к концу. Теперь мы должны были по очереди дать друг другу совет, как жить дальше.
– Будь собой, – посоветовал Джо, когда наступила моя очередь.
– Выброси одежду, которую тебя заставлял носить Доминик, – подсказала Энн.
– Купи новую одежду – такую, которую он бы точно возненавидел.
– Нет, просто купи то, что нравится тебе!
– Сделай что-нибудь радикальное, измени свою жизнь.
– Помни, кто ты на самом деле! Кто ты?
– Я – Айрин Араминта Мэлоун, – ответила я.
– Помни об этом, – сказал Джо.
– Мне пошел на пользу этот семинар, – весело прощебетала Эмбер, когда мы возвращались на Примроуз-Хилл на автобусе. – Хватит быть милой. Я больше не позволю мужчинам смешивать меня с дерьмом, а моим издателям – меня игнорировать. Не собираюсь и дальше этого терпеть. Я хочу измениться, Минти. Измениться! Минти, ты ни слова не произнесла. Ты вообще меня слушаешь?
– Что? Извини. – Ой, мне же нельзя все время извиняться. – М-м-м, я прослушала, задумалась.
Ситуация начала проясняться. Произошел прорыв, понимаете. Озарение. Даже прозрение. Внезапная вспышка. И теперь я понимала, почему Доминик сделал то, что сделал. Я была права. Это случилось потому, что я была слишком доброй. И он совершенно перестал меня уважать. После семинара у меня открылись глаза. Я смотрела на милых, добрых людей, и это было жалкое зрелище. Они не могли постоять за себя и не вызывали ничего, кроме презрения. Хуже того: они могли постоять за себя, но мягкосердечие, слабость не позволяли им это сделать. Они боялись быть отвергнутыми. Доброта была для них чем-то вроде страхового полиса. И хотя я прекрасно их понимала – сама такая, – эти люди не вызывали ни капли уважения. Вот что со мной произошло. Теперь я осознала, что была добра с Домиником, но доброта обернулась против меня. Я делала стойку, стоило ему скомандовать – только чтобы избежать конфликта. Смиренно выполняла все требования, надеясь заслужить одобрение, добиться, чтобы все шло гладко. Как отвратительно! Я презирала себя. Взглянув на свое поведение объективно, со стороны, я была поражена до глубины души. Когда мы познакомились, я была независимым, уверенным в себе человеком, и посмотрите, во что я превратилась! В безвольную тряпку. Коврик, о который вытирают ноги. Неудивительно, что Доминик потерял ко мне уважение. Теперь я поняла, что он не виноват. Виновата я. Я сама его спровоцировала. Поэтому он меня и бросил. Перестал уважать. Достаточно было в церкви всего один раз взглянуть на меня, одетую в платье, которое он сам же и выбрал, чтобы сообразить: с этой можно делать что вздумается.
Нет, я не пытаюсь оправдать его. То, что он сделал, чудовищно. Но и я к этому причастна, ведь я позволила ему так поступить. Наконец-то до меня дошло. Я увидела, что в основном виновата сама. И может быть, теперь, когда я сделала это открытие, мне будет легче начать новую жизнь?
– Минти, – окликнула Эмбер, – о чем ты думаешь?
– Так, ни о чем, – ответила я. – Ни о чем. – Мне не хотелось делиться с ней своим открытием. Она никогда со мной не соглашается. К тому же было стыдно. Стыдно признаться, что я превратилась в слабовольное, презренное существо.
– Я полна энергии, – провозгласила Эмбер, выходя из автобуса. – Меня вдохновило то, что я сегодня узнала.
Меня тоже вдохновило. То, что я узнала о самой себе. И я пришла к мысли, что мне жизненно необходимо стать более настойчивой. Высказывать свое мнение. Устанавливать границы. Поэтому теперь я нашла в себе силы заговорить с Эмбер про то, о чем до сих пор боялась заикнуться: как долго она намерена жить у меня. Прошло уже почти три месяца. Помнится, она сказала, что остановится всего на несколько дней. Квартира завалена ее барахлом. Моя половина лестничной площадки забита ее мебелью, в гостевой спальне шагу ступить нельзя. Я, конечно, очень люблю кузину, но все это уже стало меня раздражать.
– Эмбер, – произнесла я. Она поворачивала ключ в замке.
– Да.
– Эмбер... как ты думаешь... хм... ты еще долго... намерена жить здесь?
Она посмотрела на меня. О боже, боже! Ну почему я не промолчала? Сейчас будет жуткая сцена. Я ее обидела. Она чувствует себя отвергнутой. Мое лицо стало малиновым, и я пожалела, что вообще раскрыла рот.
– Как долго я буду жить у тебя? – переспросила она.
– Да, – сердце бешено стучало. – Когда ты уедешь?
К моему изумлению, на ее лице появилась радостная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47