— Подожди.Он снова подошел к режиссеру.— Ну, что там стряслось? — спросил режиссер.— У нее отец банкрот. Могут забрать ферму.— Сколько?— Двадцать тысяч.Режиссер присвистнул.— У этой новенькой губа не дура. А что она потребует, когда станет знаменитостью?— Она, по-твоему, станет?..— Все в руках Божьих… Но в ней что-то есть.— Что ей сказать?— Получит половину. И пусть послезавтра не забудет приехать на съемку…Помощник режиссера кивнул и вернулся к Джин.— Спускайся на второй этаж. Получишь десять тысяч. Ты помнишь, когда съемка?— Послезавтра.— Верно. А где, помнишь?— У меня хорошая память.— Это похвально.Она получила десять тысяч долларов и отослала их отцу. Потом села на поезд…Первой она навестила Бекки. Та собиралась снова лечь в больницу. Она чувствовала себя лучше, но врачи настаивали еще на одном курсе лечения Идти в больницу Бекки не хотелось, и она пребывала в грустном настроении.— Бекки, я получила десять тысяч!Когда Джин посетила идея попросить деньги у Питера Скотта, Бекки не верила, что тот согласится расстаться с двадцатью или хотя бы с десятью тысячами долларов. Сандра рассказывала, что из всех знаменитостей, останавливающихся в отеле, Скотт самый скупой. Поэтому удача Джин поразила ее:— Он дал!— Он?.. Скотт даже не видел меня! Я буду сниматься в кино! — выпалила Джин.Бекки опустилась на стул:— Он решил снять тебя?— Я же сказала, я не видела его. Это другой режиссер.Джин рассказала о том, что произошло.— Значит, ты уедешь? — спросила Бекки.— Конечно! Съемки начнутся послезавтра.— А потом вернешься?Вернуться к Агате? К мистеру Плейсу? Жить отдельно от Линды? Этого Джин не думала делать ни после этих съемок, ни потом — никогда! Уж лучше сказать матери правду. Или придумать, что она развелась и решила жить с дочкой на родительской ферме…— После съемок будут другие съемки, — уверенно сказала Джин. — Я им понравилась.Конечно, думала Бекки, Джин не может не понравиться. Ее будут снимать. А я останусь совсем одна.— Я опять ложусь в больницу, — сообщила она.— Когда выздоровеешь, приедешь ко мне!Бекки промолчала. Она понимала, что Джин уезжает навсегда. В собственное будущее Бекки заглядывать не любила.— Ты попрощаешься с мистером Плейсом? — спросила она.— Я пошлю ему письмо. Напишу, что не могу выйти за него, не любя, и что он как порядочный человек должен одобрить мое решение и мою честную откровенность.Мысль о письме понравилась Джин. Она так и поступит. Это лучше, чем стоять перед мистером Плейсом и чувствовать себя виноватой. Да и ему лучше прочитать в письме, чем услышать сказанные прямо в глаза слова: «Я вас не люблю».Встретив случайно миссис Гастингс, Джин на ее вопрос, довольна ли она новой работой, ответила, что уволилась окончательно. Хозяйка кондитерской по-своему истолковала новость: будущей жене управляющего не обязательно работать.— Желаю удачи! — напутствовала она. — Я была вами довольна.Агата, увидев, что Джин складывает вещи, поинтересовалась:— Далеко собралась?— Я уезжаю.— Это куда ж?— Куда повезут. За квартиру я, по-моему, не должна?— Не должна. А куда тебя повезут, если не секрет?— Я в самом деле не знаю. Спасибо тебе за все.Больше прощаться было не с кем. Джин надела на плечо сумку и ушла… Глава 17Новая жизнь «Бекки! Ты обещала ухаживать за моими детьми. Если не передумала — приезжай! Ты, наверно, знаешь, что я снимаюсь в кино, а может быть, видела фильмы, где я играю. Теперь у меня собственная квартира. Я забираю к себе Линду. Приезжай, Бекки! Деньги на дорогу посылаю. Сообщи, когда приедешь.Твоя верная подруга Джин».Бекки следила за сестрой, читавшей письмо Джин. Сандра сложила листок и заглянула в конверт:— А деньги где?— Там было пятьсот долларов. Я спрятала.— И ты помчишься к ней?Бекки кивнула.— Думаешь, она такая, как была? — Сандра не сдавалась. — Я нагляделась на знаменитостей! Капризные, высокомерные. На нас смотрят вот так! — Сандра презрительно скривила губы и уставилась в пол. — Будет с утра до ночи тобой помыкать. А если что-нибудь случится с ребенком, она тебя со свету сживет!— Ты против того, чтобы я ехала?— Сама решай. Мое дело предупредить.— Если будет плохо, я вернусь. А здесь, Сандра… — Бекки обвела глазами комнату: конечно, своя, никто не командует, делай что хочешь. Но всю жизнь одна! Ничего, кроме этой комнаты и больничной палаты! — Здесь, Сандра, мне уже невмоготу.Сандра понимала, что отговаривать сестру бесполезно. Пожалуй, она и сама попыталась бы.— Пошли ей телеграмму, пусть встретит.Бекки послала телеграмму. Она приехала на тот самый вокзал, куда когда-то прибыла Джин в надежде, что Скотт одолжит ей двадцать тысяч долларов. Пассажиры успели разойтись. Смеркалось, и Бекки стояла в одиночестве у фонаря, чтобы ее легче было заметить. Сумкурюкзак, свой единственный багаж, она поставила у ног.К ней подошел мужчина в кепке и кожаной куртке-безрукавке:— Вы мисс Бекки?— Да…— Я шофер мисс Лоу. Разрешите ваши вещи?Бекки покраснела. Ее вещи даже она сама могла легко поднять одной рукой. Подумала с горечью: сама не встретила, шофера прислала!Машина неслась по шоссе, уходящему в предместье. Совсем стемнело. Вдоль дороги сплошняком тянулись громады деревьев. Иногда, прорываясь сквозь черную листву, мелькали огни вилл. Бекки сидела рядом с шофером, держа на коленях сумку. Неожиданная перемена в ее жизни, мрачные предостережения сестры, переезд в город, где обитали киношные боги, — все это было для нее слишком большим испытанием. Она чувствовала себя потерянной.Машина остановилась, посигналив фарами. Ажурные железные ворота, освещенные фонарями, плавно разошлись, и машина въехала во двор. Шофер вышел, открыл дверцу со стороны пассажира, Бекки вышла.Хозяйка виллы стояла на площадке перед украшенной лепным карнизом дверью. Она не успела переодеться после возвращения с приема по случаю завершения съемок и была в зеленом вечернем платье, усыпанном блестками. Свет из украшавшего подъезд ажурного фонаря падал на блестки, и они вспыхивали радужными искрами.— Приехала!Джин быстро пошла навстречу Бекки, нежно обняла ее и почувствовала, как та вся напряглась.— Просто не верится, что ты здесь, умница моя! — Джин сделала вид, что не замечает замешательства давней подруги. — Пойдем, ты, наверное, устала…— Я не устала, совсем нет, — возразила Бекки.Они поднялись на мансарду, в большую комнату с овальным окном. Возле кровати со спинкой из лакированных прутьев лежал толстый ковер. Обстановку дополняли кресла, маленький секретер и какое-то пышное растение в фаянсовом вазоне.— Это твоя комната, — сказала Джин. — За той дверью — ванная. Отдыхай. Завтра поговорим.— Когда ты привезешь Линду?— Линда уже здесь, она спит… Ты так смотришь на меня, Бекки… Что, я очень изменилась?— Ты другая…— Прошло больше трех лет.— Не поэтому. Ты другая.— Хуже?— Нет. Не знаю…Бекки действительно не знала. Ее поразил дом, платье, личный шофер, дорогая машина. Все было из другого мира, о котором сочиняют сказку. Ей хотелось остаться одной, и она была довольна, когда Джин ушла. Она прошла в ванную. Разделась и изучала свое отражение в зеркале. Зеркало было большое и беспощадное. Бекки отвернулась, но на противоположной стене висело такое же, и она снова увидела себя. Она отвернула краны, стала мыться. Потом вернулась в комнату, надела халат и подошла к окну. На газоне высвечивалось пятно — от ее окна и еще одно — от окна комнаты, расположенного под ней. Рамы там были распахнуты, и Бекки слышала голос Джин и другой, мужской. Мужчина сказал:— Ты тоже не сразу привыкла. Дай ей время.Значит, ей отведут время, чтобы она освоилась? Сколько? Неделю, месяц? А если не получится, отошлют обратно?.. Бекки не хотела слышать ответ Джин. Она откинула одеяло и легла. Надо было послушаться Сандру и не приезжать. Но никто не может ей запретить завтра же уехать!.. Утром она скажет Джин, что их мечты о совместной жизни всего лишь больничная болтовня…Она проснулась рано. Окно выходило на восток, и лучи еще низкого солнца, пройдя сквозь листву, расцветили стену напротив кровати. В доме было тихо. Все еще спали. Бекки смотрела на шевелящиеся блики. Вчерашнее настроение ушло вместе с ночью, унеся уныние и напряжение. Но уверенность еще не пришла к ней. Она оделась, не зная, спуститься ли ей или ждать, пока позовут.Неожиданно дверь в комнату приоткрылась и на пороге появилась Линда. Она и Бекки смотрели друг на друга, словно старались предугадать свои дальнейшие отношения. Линда сказала первая:— Здравствуй…Она была рыжая, с розовой кожей и темными глазами. Бекки попыталась увидеть себя глазами девочки и осталась недовольна.— Здравствуй, Линда, — ответила она. — Подожди, я сейчас…Прошла в ванную, распустила волосы, схватив их на затылке заколкой, подвела глаза.— Так красивей, — с пониманием сказала Линда, когда Бекки вновь предстала перед ней. — Идем, я хочу есть!Они спустились в столовую. За длинным столовом, рассчитанным на дюжину едоков, сидел мужчина с седеющим ежиком. Рукава его полосатой блузы были закатаны, обнажая крепкие руки. Он пил кофе, поглядывая в газету, которую прислонил к кофейнику. При появлении Бекки он встал:— Это Ред, — представила его Линда.— А вы Бекки. — Мужчина отодвинул стул, предлагая его Бекки. — Джин рассказывала о вас. Очень хорошо, что вы решили приехать. Я вижу, Джин не предупредила вас обо мне, а могла хотя бы сказать, что я приличный человек.— Ред приличный, — серьезно подтвердила Линда.Бекки улыбнулась: с этими двумя у нее не будет проблем.Ред, стоя, допил кофе.— Мне пора…Джин пришла вскоре после его ухода. Отдохнувшая, сияющая.— Познакомилась с Редом?— Он мне понравился. Кто он?— Режиссер. Я тебе рассказывала: он первый снял меня в кино и дал десять тысяч. Он спас отца от банкротства.Они быстро позавтракали — кофе, грейпфрутовый сок, круассаны. Линде были предложены попкорн с молоком, яйцо всмятку и большое желтое яблоко. С ним она убежала по каким-то своим делам, оставив подруг вдвоем.— Ред твой муж, Джин?— Нет.Бекки хотелось спросить почему, но она сказала:— Он тебя любит.— Я знаю.— И вы не женитесь?— Разве это что-нибудь изменит?Бекки считала, что изменит, но понимала, что ее объяснения не убедят Джин. Та скажет, как обычно, когда Бекки, по ее мнению, высказывала несовременные взгляды: «Ты как моя мама!»— Завтра будет презентация нашего нового фильма, — сообщила Джин. — Вы с Линдой тоже пойдете…Фильм показывали в небольшом просмотровом зале при студии. Пригласили полсотни гостей — друзей, критиков, представителей прессы и тех, кого позвали, чтобы не перебежали в лагерь врагов.Джин не пошла в зал. Она не смотрела фильмы, в которых играла, кроме необходимых, рабочих просмотров. Ей всегда казалось, что она ужасна, что все надо было делать не так.Когда начался показ. Джин повела Линду в бар и купила для нее пепси-колу. Она смотрела как девочка смакует напиток, но мысленно видела каждый кадр, который в эту минуту мелькает на экране. Ред уверял, что она сыграла отлично. В работе он никогда не кривил душой, даже ради того, чтобы успокоить Джин. Но при первых просмотрах она все равно волновалась.— Джин?..Она оглянулась и увидела Скотта. Долгое время они, случайно сталкиваясь на студии, делали вид, что не замечают друг друга. Скотт снял «В джунглях любви». Картина не получилась: критика свирепствовала, в прокате — почти провал. Он впал в депрессию, много пил. Но по слухам, недавно снова стал работать. Когда-то они с Редом начинали вместе, и теперь Ред пригласил его на просмотр.— Здравствуй, Джин.— Здравствуйте…Он усмехнулся.— Ты говоришь мне «вы»?— Почему вы не в зале? — спросила Джин. Она как бы ответила ему: он гость на просмотре ее с Редом нового фильма, больше их ничего не связывает — ни в прошлом, ни в настоящем. Он притворился, что не понял.— Сейчас пойду… А это чей ребенок?Линда оторвалась от пепси:— Я ребенок Джин.Он недоверчиво и требовательно смотрел на Джин.— Это правда?— Да.— Значит, она моя…— Нет!— Но ты… вы тогда звонили!..— Я обманула.— Тогда или сейчас?— Тогда.— Я не верю! Это моя дочь!— Я не ваша, — спокойно сказала Линда.— Мне нужны были деньги, и я соврала, — сказала Джин.— Не верю!— Не верите сейчас? А тогда?— Сейчас.— Но что с тех пор изменилось?…Тогда его разозлила наглость девчонки: беременность, аборт, а в итоге— выкладывай деньги! Он бы забыл тот инцидент, не позвони ему вскоре Виктория. Она спросила со спокойным презрением:— Почему ты отказал ей? Девчонка сама не своя?..— Так это от тебя она узнала мой телефон?— От меня. А ты, конечно, никогда в жизни ее не видел и ни в чем не виноват?..Когда-то давно у него с Викторией был бурный роман, давший репортерам обильную пищу для сплетен. Их любовь прошла все стадии: страсть, ненависть, прощение, забвение. Правда, у них все закончитесь дружескими отношениями. Хотя к Виктории иногда — как в тот раз — возвращался рецидив ненависти: в свое время он не захотел ребенка от нее, и она этого ему не простила…Он не отпирался.— Было. Случайно. Но очень уж ловко придумано: деньги на аборт!— Тебя волнует аборт? Или расходы? — спросила Виктория…Потом он узнал, что Джин снимается. И не у кого-нибудь, а у Реда! Читал хвалебные рецензии. Несколько раз сталкивался с ней на приемах и презентациях, но не подходил. Да и она не стремилась к встрече. Она стада подругой Реда, и Скотт думал, что девчонка неплохо успела. Но никогда и нигде, ни в газетной светской хронике, ни в студийных сплетнях не упоминалось о ее ребенке. Виктория зря возмущалась, он был прав: не было ребенка — следовательно, не было и беременности…— Что изменилось? — переспросил он. — Глаза прозрели. Мой дед был рыжим. Девочка в него!— Ау меня бабушка рыжая, — заявила Джин. — Идите в зал. Скоро фильм кончится.Он ушел, так и не поверив ей.Линда спросила о нем: кто это?— Артист.— У него дедушка рыжий?— Его дедушка носил парик.— А про нашу бабушку ты соврала: она не рыжая, и у нее нет парика…Джин взглянула на часы: идут последние кадры. В эту минуту ее героиня узнает о возвращении возлюбленного. Ред часто заканчивал хеппи-эндом. Он говорил, что у людей достаточно проблем, они устали и хотят верить, что не всегда все плохо — бывают удачи…Она ждала появления первых зрителей. По их лицам, еще не привыкшим к яркому свету, не успевшим надеть глубокомысленно скучающее или льстивое выражение, Джин читала правду.Первой появилась Бекки. В зале ее место было в последнем ряду, и, едва вспыхнул свет, она поспешила к Джин.— Я видела Скотта! Он сидел возле меня. Ему понравилось!— А тебе?— Джин, это просто замечательный фильм! И ты в нем замечательная! Но, послушай, Скотту…Джин не успела одернуть ее: тот уже стоял рядом.— Это верно, — подтвердил он довольно мрачно. — Понравилось. Мои поздравления. Передайте Реду — он удачлив… во всем. — И ушел. Глава 18Возвращение к истокам Бекки не хотелось вставать. Вчерашний вечер был фантастичен, и она вспоминала о нем, как вспоминают что-то прекрасное, но нереальное. Она обрадовалась, когда вошла Джин, Та объявила, что свободна до новых съемок и хочет отдохнуть. Они втроем — Линда, Бекки и она — отправятся путешествовать.— А Ред?Ред тоже собирался отдохнуть. Но его отдых обычно заключался в том, что он целыми днями валялся на диване, курил и читал. Читал все подряд — газеты, детские комиксы, классику, мемуары. В результате у него возникала идея, ничего общего не имеющая с тем, что читал. Этой идеей он делился со сценаристом, с которым обычно работал. Тот проникался замыслом, возникал сценарий, и все закручивалось заново.За три года совместной жизни Джин только раз отдыхала с Редом. Две недели они жили в рыбацком поселке на берегу океана. Там никто их не знал, никто не приставал с автографами и расспросами. Ред подолгу сидел на берегу, глядя на бесконечную череду волн, или возился со щенком рыбака, у которого они поселились. И был очень доволен таким отдыхом. Джин знала: этот пустынный берег и этот щенок когда-нибудь появятся в новом фильме…И еще однажды они два дня гостили у ее родителей. Мать отозвала Джин в сторону и сказала:— Ты говорила, что отец Линды рыжий?— Это не ее отец. С тем мы развелись…Она сказала, что Ред известный режиссер — это было истиной — и что именно он дал те десять тысяч долларов, благодаря которым удалось избежать банкротства — что тоже было правдой. Это примирило мать с режиссером, и она уже не приставала к дочери со щекотливыми расспросами…— Ред займется сценарием, — сказала Джин. — Не будем ему мешать.— Ты любишь его? — спросила Бекки.— Мне с ним хорошо.— Ты не счастлива?— Почему ты решила?— Потому что женщина счастлива, только когда любит.Джин хотела спросить, откуда Бекки это известно? Хотя, чтобы что-то знать, не обязательно испытать это самой. Надо уметь «влезть в чужую шкуру»— так утверждает Ред.— Ты не совсем права, — сказала она. — Меня любят, и я счастлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14