— Я не уверен, что сейчас для этого самое подходящее время. Ты еле стоишь на ногах. Ты…
— Сейчас. — Она отклонилась назад, ловя взгляд человека, который все эти годы продолжал оставаться ее верным другом — Я хочу увидеть их сейчас.
Миа сидела на стуле перед скульптурой. У нее над головой дождь отбивал на крыше коттеджа монотонный — слишком монотонный, чтобы казаться естественным, — ритм, и Шугабуш за ее окном был погружен в сонную тьму. Однако при желании она могла различить свет в окнах усадьбы. Джефф наверняка был там. Она видела, что он подъехал еще час назад, но не появлялся ни в своем коттедже, ни у нее. Было ясно, что он видел последний выпуск новостей по телевизору, установленному в складе. Миа была поражена таким бесцеремонным вмешательством в жизнь Джеффа так же, как если бы Кармен вмешалась в ее собственную жизнь. Она знала его слишком хорошо. Сломай он руку — она ощутила бы боль.
Она внимательно прослушала краткий, но прочувствованный отчет Кармен о встрече со стариком из тюрьмы. Так вот каков отец Джеффа, про которого он не считал себя вправе рассказать Миа. Вот одна из страниц его детства, которой он не смог с нею поделиться. И его отец оказался тяжело болен. Знал до этого Джефф про его болезнь или нет?
Она очистила модельный нож, которым работала в тот вечер Она уже перешла к мелким деталям скульптуры: складкам рубашки Джеффа, венам на тыльной стороне ею руки, подушечкам пальцев. И, безусловно, к деталям его лица. Она наконец выбрала выражение, которое придаст его лицу, — или это оно выбрало ее? За день до этого она сидела, глядя на безликую фигуру, и вдруг в какой-то момент ясно увидела на этом лице страх — страх, усиленный отчаянием. Она ясно представила, как должна будет вылепить нахмуренный лоб, расширенные глаза, сжатые челюсти. На его лице будет написано: да, что случится — то случится, и он будет бороться с обстоятельствами, однако не утратит при этом способности просто по-человечески реагировать на грядущие беды. Для горожан из Долины Розы он стал Богом. И все же при ближайшем рассмотрении он материален, он остается человеком, и прежде всего именно человеком будет выглядеть он в ее скульптуре.
Скрип его закрывшейся двери был едва различим сквозь шум дождя, однако ухо Миа привыкло различать малейшие звуки из его коттеджа. Она тут же укрыла глину пластиком и выскочила наружу, прихватив лишь зонтик. Ей пришлось постучаться дважды, прежде чем он ответил ей, приглашая войти.
Она застала его в спальне — он упаковывал вещи.
Открытый чемодан лежал на кровати, и почти вся его одежда была уже уложена, за исключением нескольких мелочей, еще остававшихся на полках распахнутою настежь гардероба. Кровь застучала у Миа в ушах, и она с трудом перевела дыхание.
— Нет, — всхлипнула она.
Он вскинул на нее глаза. В его руках была круглая черная коробочка.
— Она подобралась слишком близко, Миа, — и он засунул коробочку в задний угловой кармашек чемодана.
— Ну хотя бы не этой ночью. Пожалуйста, Джефф, не сейчас.
— Я и не уезжаю сегодня ночью. — Он расправил джинсы и уложил их поверх стопки лежавших в чемодане футболок. — Но я должен быть полностью готов. У меня все должно быть собрано, ведь когда мне придется уезжать, это надо будет сделать быстро. Понятно? — Он спросил не для того, чтобы успокоить ее, а для того, чтобы увериться, что она все поняла.
— Понятно. — Миа зябко прижала руки к груди, чувствуя себя несчастной, словно обиженная девочка. — Но после того, как ты все упакуешь, ты придешь ко мне в коттедж? Ты проведешь эту ночь со мной?
— Думаю, — нет. — Он отрицательно покачал головой. — Мне нужно встретиться с Риком. Мне надо быть абсолютно уверенным в том, что он сумеет управиться с аппаратурой.
— Я поеду с тобой.
— Это может растянуться на всю ночь. — Он оторвался от разглаживания складок на рубашке и испытующе взглянул на нее.
— Меня это не волнует.
— Тогда поехали. — Он поднялся и застегнул молнию на чемодане.
Они почти не разговаривали по дороге к дому, который Рик снимал в компании со своими друзьями. Миа впервые видела это небольшое оштукатуренное здание и в свете молний едва различила прислоненные к передней стене дома доски для виндсерфинга.
— Его окно сбоку, — предупредил Джефф, вылезая из машины.
Она последовала за ним в обход дома, подпрыгнув от неожиданности, когда какой-то пушистый зверек задел се ноги. Дорогу им преградил старый корявый дуб, и его влажная ветка неприятно мазнула Миа по щеке. Джефф направился к третьему по счету открытому окну без жалюзи, негромко постучал в раму. То, с какой уверенностью он это проделал, говорило, что он уже не в первый раз будит Рика подобным образом.
Через мгновение в комнате зажегся свет, и в окне появился Рик. Он откинул в сторону шелковую занавеску, и на Миа пахнуло дымом марихуаны.
Рик был в одних трусах, он сонно жмурил глаза.
— О нет, парень, — пробормотал он. — Ты ведь не собираешься уезжать сейчас, правда?
— Не сейчас, однако скоро, — отвечал Джефф. — Нам надо прокатиться на склад. Настало время твоего главного экзамена.
— Ладно, — сказал Рик со стоном, но улыбаясь. — Я выйду через минуту.
И вот они уже в дороге по направлению к складу, Рик с Джеффом сидят на передних сиденьях, а Миа на заднем, прислушиваясь к их тихой беседе и шелесту дворников, сгонявших воду с лобового стекла.
— Я видел сегодня вечером, как драконья укротительница распиналась о твоем старике, — сказал Рик. — Вот так история. Ты хоть знал про его прошлое, когда рос у него в доме?
Миа потянулась вперед и положила руку на плечо Джеффу, а он на мгновение оставил руль и пожал ей пальцы. Ее вовсе не удивило, что Джефф предпочел полностью проигнорировать вопрос Рика.
— Что будет, если не выдержит один из трансгидраторов? — спросил Джефф.
— Передам нагрузку на соседний, удвою его мощность и…
— До какой отметки можно повышать мощность?
— По меньшей мере до пятисот. При этом не спускать глаз с дисплея. Возможно, мне понадобится чуть-чуть больше — тогда надо делать это очень медленно. Верно? — Казалось, что он не совсем был уверен в правильности своих ответов, однако Джефф удовлетворенно кивнул.
— Как выйти на формулы перенастройки экранов?
— Через черный файл.
Их беседа-экзамен продолжалась, и Миа немного вздремнула. Когда они приехали, Джефф обернулся к ней и погладил по руке:
— Может, ты останешься в машине и поспишь?
— Нет, я иду с вами. — Она встряхнулась от сна и села прямо.
Войдя внутрь, Джефф заговорил по-испански с двумя часовыми, разрешив им отправляться этой ночью домой. Затем они все втроем прошли к лестнице, ведущей на крышу.
С тех пор, как Миа была здесь в последний раз, они успели натянуть над крышей нечто вроде огромного тента. Словно крылья огромной летучей мыши, распростерся черный водонепроницаемый материал над оборудованием, опираясь в нескольких местах на массивные железные распорки и укрепленный по краям с помощью тросов. Миа устроилась в темном сухом закутке между ящиками, и Джефф подстелил ей свою ветровку. Через полуприкрытые веки она наблюдала за тем, как они проверяют свою машинерию. Тихий шелест дождя по тенту и мигающий неверный свет придавали всему какое-то неестественное, похожее на сон ощущение.
Она не сомневалась, что Джефф всю ночь провозится со своей аппаратурой. Она понимала, что ее будут при этом игнорировать, и нисколько на это не обижалась. Однако примерно через час он вдруг уселся возле нее в ее темном убежище и взял ее руку в свои, продолжая допрашивать Рика. Он погладил пальцами ее ладонь, потом запястье. Одна из вспышек молнии особенно сильно высветила его лицо — глаза блеснули так ярко, что Миа показалось, будто она успела различить отражение ресниц на синей радужной оболочке его глаз, — другая вспышка причудливо скользнула по изгибу рта, по его щекам, по мочкам ушей. Рик сидел на ящике непосредственно возле главной части аппаратуры, следя за кнопками, тумблерами и индикаторами. Его светлые волосы поблескивали от вспышек молнии.
Вопросы сыпались на него быстрее, чем он успевал отвечать.
— Где ты должен больше всего опасаться эрозии?
— На южном краю каньона, особенно поблизости от резервуара, где…
— А где еще?
— Роща авокадо к востоку от оврага.
— И?..
— И возле той группы домов, что выстроена вдоль Джараканды.
— Неплохо. Я не думаю, что там могут возникнуть проблемы, но надо быть начеку, так как, если процесс не перехватить в самом начале, неприятности могут быть серьезными. — Джефф протянул одну руку и погладил ее джинсы в том месте, где они были застегнуты до живота. Миа удивилась и обрадовалась, что выбрала самое темное местечко на крыше. — Какое максимально допустимое расстояние между двумя катализаторами? — Рука Джефа продолжала гладить ее, и она немного переменила позу, чтобы ее живот плотнее прижался к его ладони.
— Двойное К.
— А минимальное?
— Одна четверть К.
— И не надо жалеть для них энергии. — Джефф взглянул на нее, и она различила в его глазах любовь, любовь и боль. Его пальцы теребили застежку на поясе ее джинсов.
— Верно, — терпеливо улыбаясь, отвечал Джеффу Рик. — Я это хорошо запомнил.
Неожиданно Джефф убрал руку и весь подался вперед.
— Рик? — В его тоне появились новые нотки, выдававшие явное любопытство. — Ты что-нибудь понимаешь во всей этой механике?
— Нет, старик, — рассмеялся тот в ответ, — я не имею ни малейшего представления об этом.
— Отлично, — с улыбкой откинулся назад Джефф, — именно это я и хотел от тебя услышать.
Он снова взял ее за руку, и она подалась вперед, чтобы прижаться щекой к его плечу.
— А что ты предпримешь, если Миа даст сбой? — спросил вдруг Джефф. — Что ты сделаешь, если она захандрит после моего отъезда?
— Ого, — ухмыльнулся Рик. — Вот как раз в этом случае я не буду знать, что мне делать, ты уж извини.
— Надеюсь, по крайней мере ты попытаешься ей помочь, — и он снова взглянул на Миа. Она различила, как боль исказила его лицо, а пальцы сжали ей руку так нежно, что ей едва удалось удержаться от слез.
ГЛАВА 43
Кармен никак не удавалось заснуть. Дождь тихо шелестел по окну ее спальни, но это был не тот звонкий стук капель, который мог разбудить ее среди ночи. За последние дни она привыкла к его ритмичному монотонному шуму настолько, что он вскоре убаюкивал ее.
Возле нее на одеяле лежали альбомы с фотографиями. Они с Крисом провели добрых два часа в гостиной, листая их страницы и разглядывая снимки, будившие в их душах множество воспоминаний. Один из этих альбомов был ей хорошо знаком, ведь там находились фотографии их свадьбы и множество снимков, сделанных в их первые совместные — и самые счастливые — годы. Однако остальные снимки она увидела в ту ночь впервые — за исключением одного, на котором был запечатлен новорожденный Дастин, только что привезенный из роддома. Выразительные бровки, темный шелк волос. Такое живое, многообещающее личико. Ее тронуло до глубины души то, с какой заботливостью и терпением Крис занимался составлением альбомов, разбирал фотографии в хронологическом порядке, маркировал их, приклеивал в альбом. А кроме того, он по-прежнему, вот уже пятый год, с момента рождения Дастина, занимается пополнением коллекции.
Поначалу Кармен разглядывала фотографии несколько отстраненно, критически: Боже мой, да ты изрядно потрудился над всем этим! Стоит только взглянуть, с каким вкусом ты подбирал снимки для каждой страницы, как аккуратно надписывал на каждой место и даты, несмотря на то, что обычный твой почерк весьма неудобочитаем.
Однако ее настроение резко изменилось, когда они перевернули последнюю страницу третьего альбома: четырехлетний мальчик в инвалидном кресле. Крис закрыл альбом и предложил:
— Давай начнем сначала. — Кармен очнулась от наплыва чувств, вызванного тонко продуманным композиционным построением снимка.
— Нет, — сказала она, поднимаясь с дивана. — Сначала давай выпьем кофе.
— Посмотрим их еще раз, Кармен, — настаивал Крис, одной рукой притягивая ее обратно к себе, на диван.
Она всмотрелась в его лицо с каким-то новым чувством, словно не видела его, не замечала все эти четыре года. Он заметно постарел. Когда он не улыбался — а сейчас ему явно было не до улыбки, — с его лица полностью исчезало былое мальчишеское, озорное выражение.
— Я не могу, — возразила она хрипло. — На первый раз и этого достаточно.
— Но первый раз ты даже не увидела того, что изображено на этих снимках, — не сдавался Крис. — И я хочу, чтобы теперь ты по-настоящему взглянула на них. Взглянула на Дасти.
И она покорно опустила глаза на портрет младенца, рожденного ею в таких муках и страхе, после того, как она потеряла двух первых детей. Рядом с этой карточкой была приклеена та, на которой она сама сидела на своей кровати здесь, в Шугабуше, держа Дастина на руках. Она так хорошо помнит ту минуту, когда Крис щелкнул этот снимок. Она как раз только что кончила кормить Дасти. Ее рубашка все еще была распахнута, и одна налитая молоком грудь оставалась снаружи. Ее взгляд был неотрывно прикован к младенцу, к ее чудесному темнокудрому сыну, и она вновь почувствовала тогдашнюю тяжесть в своей груди и то наслаждение, которое разливалось по ее телу в минуту, когда Дастин начинал сосать молоко.
— Я не могу, — пожаловалась она Крису, чувствуя, что вся дрожит. — Это ранит слишком сильно.
— Да, я знаю. Поверь мне, я отлично знаю, как это ранит.
Какое-то время она пыталась совладать с подступившими к глазам слезами. Она не желала терять над собой контроль, так как боялась, что может окончательно утратить власть над своими чувствами. Однако в объятиях Криса она чувствовала себя так уютно, что постепенно слезы показались ей желанными. Очищающими. И она больше не пыталась удерживать их. Она больше не хотела сдерживать рыдания, раздиравшие ее изнутри. И слезы капали на покрытые пластиком фотографии в альбоме, словно тихий весенний дождь. А Крис переворачивал одну за другой его страницы.
Глаза ее ребенка были полностью разрушены болезнью. Окажись он однажды на улице, на людях, прохожие начнут коситься на него. Дети будут пугаться его. Они станут спрашивать у своих родителей, что случилось с глазами у этого маленького мальчика. И им будут сниться кошмары, как однажды утром они проснутся и обнаружат, что их когда-то синие, зеленые или карие глаза больше не смогут различить цвет нависшего над ними безжалостного неба.
И при этом он был все же удивительно красив. После третьей или четвертой страницы Кармен уже не обращала внимания на бельма на глазах, она восхищалась густыми вьющимися локонами, изящным изгибом его губ.
— Как много я потеряла, — произнесла она.
— Мне очень жаль. — Напряжение, прозвучавшее в его ответе, дало Кармен понять, что он неверно истолковал ее слова. Он подумал, что она имела в виду — потерять здорового ребенка.
— Нет, — поправила она. — Я потеряла его, Дастина. Он был со мной всего несколько часов, всего пару дней. И они вспоминаются мне такими… чудесными. А потом я отказалась от него. Джефф был прав. Я…
— Ты была больна, — перебил ее Крис.
— Но ведь теперь я здорова, — упрямо качнула она головой, чувствуя, как в душе у нее зарождается новая, доныне неведомая сила. — Мы не могли бы повидать его?
— Да, — отвечал он, не стараясь скрыть своей радости и удивления. — Конечно?
— Сейчас?
— Мне кажется, чуть-чуть поздновато, — улыбнулся он. — Как насчет завтрашнего утра?
Кармен поняла, Крис все же не уверился до конца в том, что она чувствует себя нормально, ибо он заявил, что лучше ему переночевать сегодня в комнате для гостей в усадьбе, чем возвращаться этой ночью в свой коттедж. И именно там он теперь и находился. За две комнаты от нее. Ее муж. Ее бывший муж.
Она вылезла из кровати и вышла из спальни. Гладкий пол приятно холодил ее босые ступни, а лицо овевал легкий ночной ветерок. Не постучавшись, она открыла дверь в комнату для гостей. Крис лежал на боку, укрывшись пестрым одеялом, задумчиво глядя в окно. Он обернулся на звук шагов, и она поняла, что он тоже не спит.
— Кармен, — прошептал он.
Она сняла ночную рубашку и кинула ее на стул возле окна. Он откинул одеяло, и она скользнула в постель рядом с ним. И когда он привлек ее к себе, когда прижался к ней всем своим телом и спрятал у нее под подбородком свое лицо, Кармен поняла, что сегодня ночью она опять даст волю слезам. Но отныне пройдет еще много, много времени до того, когда ей опять придется плакать о том, как она несчастна.
ГЛАВА 44
Они почти не разговаривали в ту ночь, и Крис не мог бы определить, кто из них больше нуждается в этом, он или Кармен. Не вызывало сомнений, что у них есть масса дел, которые требуется обсудить, однако в эти часы ничего не могло быть важнее их любви, их слившихся воедино истосковавшихся по ласке тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46