— Он невесомый, — крикнул мне Мэтт. — Я миллион лет не убирал снега и ощущаю себя, как в кино.
— Но разве в Бостоне не бывает снега? — удивилась я, вручая ему полотенце. Он был такой красивый. На лбу у него блестели капельки пота, а волосы на влажном воздухе завились колечками. Высокий, энергичный — американская мечта. Как давно у меня не было в доме мужчины! Я уже забыла, что атмосфера в доме может измениться от его присутствия.
— Не возражаешь, если я приму душ?
— Нет, — ответила я. — Не возражаешь, если и я приму душ? Я дала ему халат Гейба и несколько полотенец.
— Не могу предложить тебе пижаму, потому что у Лео, наверное, она на два размера меньше, да и не сохранила я их.
— Я не сплю в пижаме, — ответил Мэтт, и я ощутила словно укол в солнечное сплетение.
Спустя полчаса мы снова появились в гостиной. Я решила быть тщеславной до конца, поэтому высушила волосы и снова накрасилась.
— Вот теперь я тебя узнаю, — сказал Мэтт. — Ты не изменилась.
— Вряд ли, но мне приятно, что ты так говоришь.
Нам больше ничего не оставалось делать, как поцеловаться. Я погрузилась в это нереальное ощущение счастья, зная, что, возможно, больше мне не суждено будет его испытать. Словно не было ничего более естественного, Мэтт потянул за пояс моего халата.
— Нет, — остановила его я. — Нет.
— Не волнуйся. Он провел рукой по моей щеке, потом коснулся шеи, груди и обнял меня за талию.
— Все, — вымолвил он. — Я же не могу пользоваться тем, что красивая женщина осталась одна в занесенном снегом доме.
Он мог бы, и я не стала бы сопротивляться.
Но мы разошлись по спальням. Хотя в доме было прохладно, я сбросила одеяло и коснулась своей шеи там, где еще недавно ощущала его руку. Этот жест был мне дорог, как память.
Глава тридцатая
Изречения
Излишек багажа
От Джей А. Джиллис
«медиа-панорама»
«Дорогая Джей,
Мой самый страшный кошмар стал явью. Моя дочь забеременела. Ей семнадцать лет. Она и ее, так называемый друг, который, насколько мне известно, не работал ни одного дня в своей жизни, заявляют, что воспитают ребенка сами. Моя дочь бросила школу и устроилась администратором в ресторане. Вечером она посещает занятия в техникуме. Я знаю, что добром это не кончится. Я твердила ей, что она должна быть осторожна. Я ей говорила, что всему свое время. Разве она не понимает, что делает со своей жизнью? С моей? У нас были такие планы на ее будущее!
Законно разгневанная мама из Фитчвилла».

«Дорогая Законно разгневанная мама,
Вы можете выбирать, будете ли вы мамой, которая поддержит своего ребенка, или перейдете в разряд экс-мам. Если второе пугает вас, значит, все сложится нормально.
Джей».
* * *
Телефон зазвонил спустя два дня после отъезда Мэтью. Я не поехала к Хане, чтобы повидаться с Каролиной, потому, что Гейб появился в доме уже через несколько минут, после того, как машина Мэтью скрылась на дороге. Хотя между нами ничего не произошло, я решила сменить все постельное белье. Я стирала простыни, предвкушая наш с Кейси разговор. Через несколько часов мне предстояло сделать укол. Рори хотела нарядиться в свой костюм летучей мыши, как она делала последние две недели, а у меня оказалось свободных полчаса, чтобы рассказать Гейбу, как замечательно я провела вечер в обществе старого приятеля, как мы вспоминали прошлое, и как бы, между прочим, спросить сына, как поживает его сестра.
— Она собирается позвонить, — сказал он, и тут же раздался звонок. — Пусть она сама тебе все расскажет.
— Мама, — донесся до меня тихий застенчивый голос.
— Каролина, — ответила я, и у меня немедленно выступили на глазах слезы.
— Я хочу с тобой повидаться — ты должна познакомиться с моим парнем. Его зовут Доминико. Хорошо?
— Что хорошо? То, что ты хочешь со мной увидеться? Или то, что ты живешь с парнем? Тебе же только пятнадцать, Кара.
— Кэт, — исправила она меня.
— Секс не для людей пятнадцати лет, Кэт, — парировала я.
— Мама, но это же вполне естественно. Папа и Джой, с пониманием относятся к этому.
— Приезжай сама. Попроси дедушку приехать с тобой. Мне нужно скоро делать укол, но у меня есть время выпить с тобой чашку чая. Травяного, обещаю. И мы побеседуем, как женщина с женщиной.
На другом конце провода раздались сдавленные крики и писк.
— Доминико говорит, что если ты не хочешь принимать его, значит, ты не хочешь принимать меня, — после долгой паузы проговорила Каролина.
— Я могу принять его, как твоего друга, потому что ты остаешься моим ребенком, несмотря ни на что. Но я не могу принять человека, который сознательно делает очень рискованный выбор, — произнесла я, удерживая трубку двумя руками, чтобы не уронить ее. — Во-первых, ты предохраняешься? И, во-вторых, скольких еще девушек он ублажает?
— Это не тема для обсуждения, мама, — отрезала Каролина.
— Почему же? Это как раз тема номер один для обсуждения. Человек может заболеть и без полового акта, что же говорить о таких серьезных отношениях? Ты можешь заболеть так, что это навредит ребенку, если он у тебя будет, или повредит твой мозг. Последствия этих отношений способны испортить тебе жизнь, — сказала я ей.
— Я все знаю.
— Твои эмоции идут впереди голоса разума. Даже если физически ты и созрела. Тебе кажется, что твое желание подкреплено чувствами…
— Мам, не надо со мной разговаривать так, как будто я написала в твою рубрику.
— Ты мне позвонила как дочь к матери.
— Все это папа уже обсуждал с Доминико.
— И отдал ему твою руку.
— Угу. Можно мы приедем?
Она хотела примирения. Моя маленькая принцесса. Моя дочь. Первое нарядное ее платьице и первая книга лежали у меня в шкафу в коробке, перевязанной лентами. Этот ребенок каждый день в течение пяти лет просил у меня утром яйцо на завтрак, и этот ребенок сказал мне однажды, что любит меня так же сильно, как «солнечное яичко». Да, она больше была папиной дочкой, но ведь и моя тоже! Когда ей было восемь, она так хотела стать маминой помощницей, что постирала все свитера из ангоры в стиральной машине. Мы потом не могли надеть их даже на кукол. Если я с ней не встречусь, она разозлится. Она была очень темпераментной девочкой. Но если я дам согласие, то она воспримет его как одобрение своего поведения. Я была в волнении.
— Я бы не поступала так на твоем месте. Это безответственно. Я вспомнила наш вечер с Мэтью.
— Даже на своем месте я не стала бы, поступать так опрометчиво.
Я посмотрела на Кейси — ее взгляд затуманился от слез. Она кивнула в знак согласия с моими словами.
— Эти отношения не продлятся долго. Каролина, тебя же не было всего полгода. Секс должен стать частью жизни людей, когда они не могут жить друг без друга…
— Но так и есть, мама. Он больше ни с кем не видится.
— Прошу тебя, приезжай ко мне, Каролина. Я тебя очень люблю. Я очень хочу тебя увидеть.
— Я приеду только с Доминико.
— Тогда тебе лучше не видеться со мной, — сказала я, стараясь скрыть разочарование. — На этот раз обойдемся телефонным разговором. Когда ты уезжаешь? Подумай, я все еще жду тебя.
— Я не передумаю! Именно поэтому я и уехала от тебя. Ты ничего не принимаешь, кроме своих правил. Своих мещанских правил. Как дедушка с бабушкой. А Гейб даже не поздоровался с ним. Мама, ты думаешь, что знаешь все ответы, да?
— Нет, но я знаю точно, что в этом случае ты поступаешь очень опрометчиво. Это неправильно не только согласно моим правилам. Это, не вписывается ни в какие нормы! Сколько лет этому Доминико?
— Восемнадцать.
— Ваша связь противозаконна.
— Как я переживаю!
— Я знаю, что ты не переживаешь. Но он тобой пользуется. Твой отец юрист, Каролина. Разве он не знает, чем чреваты такие уступки? Ты еще ребенок, Каролина. У него вместо мозгов каша!
— Спасибо тебе за понимание, мама, — сухо проговорила Каролина. — Ты всегда отличалась чуткостью по отношению ко мне.
— Кара, Кэт, позволь мне поговорить с тобой и с Доминико.
— Нам не нужна ведущая рубрики советов. Ты считаешь себя великим психологом. Так почему же тогда папа ушел от тебя? Не будь ты такой заумной, он не оставил бы наш дом!
— Прекрати! Одно не имеет отношения к другому.
— А теперь ему приходится из-за тебя работать шесть дней в неделю, мама. Из-за того, что ты больная и бедная, а Гейб умственно отсталый. Вся его жизнь летит под откос. Он не этого хотел. Он опять занимается юридической практикой. Все для того, чтобы у тебя было достаточно денег на дорогие туфли…
Я не могла больше позволять себе дорогие туфли. Да и вообще высокие каблуки были для меня давно под запретом. Мне казалось, что на них я чувствую себя, словно на шатком небоскребе.
— Ты несправедлива! Ты специально говоришь такие жестокие вещи, Каролина! Твой отец обязан содержать свою дочь Рори, и тебя, и Амоса, и… как назвали ребенка?
— Скарлетт.
— Боже праведный, — вздохнула я.
— Что случилось, мам? Для тебя это недостаточно изысканно? — Каролина не скрывала своей язвительности. — Что ты хотела услышать? Матильда? Гертруда? Ты думаешь, что все должны вести свой род от первых поселенцев?
— Ничего подобного. Никто в нашей семье не ведет свою родословную от первых поселенцев, — ответила я, хотя это было ложью. Предки моей матери могли похвалиться, древней родословной. — Я не сноб. Даже ты, когда родилась Рори, удивлялась тому, что ей выбрали такое имя. Разве ты не помнишь?
— Ничего такого я не припомню. Рори. Бог ты мой, ты изменила ее имя, ничего не сказав папе!
— Знаешь, папа ведь завел себе ребенка, ничего не сказав мне.
— Ты мещанка.
— Я не позволю тебе разговаривать со мной в таком тоне!
— Ты просто не переносишь, когда тебе говорят правду.
— Пусть я мещанка. Пусть я не видела, как сильно твой отец стремился к переменам. Неужели ты думаешь, что я сама не корила себя за недальновидность сотни, тысячи раз? Не надо обвинять меня в узости взглядов. Я стараюсь быть практичной.
— Это еще одна твоя черта, которая вызывает у меня ненависть. Все должно быть выдержано в бежевых тонах, а чулки должны быть подобраны в тон туфлям.
— Прекрати. Я не считаю, что это повод для обвинений.
— Ты не можешь смириться с тем, что виновата сама.
— Я бы признала свою вину, если бы осознавала ее. Должна ли была я поехать за Лео в эту глухомань? Бросить работу и научиться консервировать, как он просил? Спасло бы это мою семью, смягчило бы горечь Гейба, убило бы страхи маленькой Рори? А мои собственные сомнения?
— Не будь ты такой старомодной, такой заносчивой, то имела бы все, — продолжала Каролина.
— Может, ты и права, — печальным голосом проговорила я. — Но, возможно, меня постигло бы еще большее разочарование. Я могла потерять себя на этом пути. Ведь и благородной жертвенности есть предел, даже если речь идет о спасении семьи.
— Но ты и не попыталась! Папа говорил мне! Он очень старался убедить тебя в необходимости перемен. Он хотел открыть тебе глаза на то, как скучно жить по-обывательски.
— Я не думаю, что наша с ним жизнь была так уж скучна. Ему эта жизнь не подходила, да. Но ведь он сам стремился в свое время именно к такой жизни. Он помог создать ее. Он сделал свой выбор.
— Только потому, что ты не позволила ему сделать другой. Ты же знаешь, все должно было быть так, как хочет Джулиана.
— Каролина, приезжай и поговори со мной. Или давай встретимся в кафе. Мы сумеем решить все проблемы…
Но я уже разговаривала с пустотой — она положила трубку.
Каролина позвонила мне, чтобы очистить совесть. Чтобы показать, как она старалась найти контакт со своей бедной матерью, но та не пошла навстречу. Думаю, что моя дочь с самого начала знала, что не приедет повидаться со мной. Она хотела похвалиться перед своими дружками тем, какая она раскрепощенная и самостоятельная. Я спрятала лицо в ладонях.
— Тебе плохо? Крошка летучая мышь решит все твои проблемы, — сказала Аори, стараясь отвести мои руки от лица.
Я притянула ее к себе и усадила на колено. Она была такой хрупкой, как когда-то Каролина, — почти невесомой.
— Мама любит Крошку летучую мышь, — успокоила я Рори.
— Она приедет? — спросил Гейб, появляясь в дверях моей комнаты.
— Нет.
— Бьюсь об заклад, что она хотела приволочь сюда своего хиппи. Он и двух слов связать не может. Полный тупица. Я рад, что она не приедет.
— Гейб, она твоя сестра. И она не единственная, кто в своей жизни сделал неправильный выбор. Пойди, посмотри в зеркало.
Гейб оттопырил большой и указательный пальцы, имитируя пистолет.
— Точно. Все, что я тебе хочу сказать: мама, готовься стать бабушкой. Я не против, чтобы сюда приехала Каролина, но только без него.
— Что?
— Я бы его убил. Он ее использует. От него плохо пахнет. Каролина, должно быть, унаследовала плохой вкус в выборе мужчин от…
— Следи за тем, что ты говоришь, сынок, — прервала его я.
— Прости.
— Я все еще люблю твоего отца и не жалею о том, что было, потому что у меня есть вы. Нас с Лео связывает много хорошего, Гейб.
— Или так ты думала.
— Или так я думала.
Телефон зазвонил снова — это был Мэтью. Когда я услышала его голос на автоответчике, то сразу сняла трубку.
— Джулиана, — сказал он, — я должен спросить тебя прямо. Ты избегаешь меня? Я нарушил правила этикета?
— Нет, наоборот. Ты вел себя, как настоящий джентльмен. Я просто не знаю, могу ли я встречаться с кем-то. Раньше у меня был только Лео.
— Ты все еще испытываешь к нему чувства?
— А разве ты не испытываешь чувств, к той женщине, с которой сохранял близкие отношения четыре года, или к Сьюзен?
— Я с удовольствием вспоминаю то время, которое мы провели вместе. Но я не знаю, открыто ли мое сердце для них, как прежде. Я пришел к этому выводу после того, как мы с тобой поговорили. Та страница моей жизни окончательно перевернута, и спасибо, что ты помогла мне это осознать. Нельзя приносить прошлое на алтарь своей жизни, Джулия.
— Я этого не делаю. Я рада, что ты позвонил.
— Но ты не хочешь видеть меня снова. Встречаться со мной.
— Я этого не говорила.
— Не сейчас.
— Ну, не знаю, — честно призналась я. — Все зависит от того, что ты ждешь.
— Это зависит еще и от того, на что ты надеешься, — сказал Мэтт. — Джули, мне пора идти. Я хотел спросить: ты знаешь, что была первой девушкой, с которой я поцеловался? Тебя тогда выбрали президентом класса, помнишь?
Я забыла об этом, но теперь, когда он напомнил мне, я вспомнила. Аромат мятной жевательной резинки. Сжатые губы. Я стою, прислонившись спиной к стене библиотеки.
— Теперь вспомнила, — ответила я.
— Я ждал двадцать пять лет, чтобы повторить это, Джулиана. Я ждал еще в школе, еще в колледже, а потом я встретил Сьюзи.
— Как ты думаешь, тебе хочется этого так страстно, чтобы вернуться в те времена, когда верилось в невинное и хорошее, когда мы еще не знали, что все оборачивается не столь радужно, как мы предполагали?
— Нет, нет, Джулиана, — горячо возразил он. Я услышала, как он обратился к кому-то, сказав, что освободится через минуту. — Далеко не все воспоминания, относящиеся, как ты говоришь, ко времени невинности, остаются с тобой. Те, что проносишь через всю жизнь, скорее всего, имели для тебя большое значение.
— Ты романтик. Тебе придется простить меня, за то, что я не разделяю твоего настроения.
— Джули, позволь мне увидеть тебя снова…
— Не лучшая мысль, признаюсь честно.
— Давай встретимся и все обсудим. Никакого давления. Кейси пожала плечами и кивнула. Почему нет?
— Даже то, что ты так просишь, — уже давление, — сказала я.
— Ну, хорошо тогда.
Я, не задумываясь повторила его слова:
— Ну, хорошо тогда.
— Хорошо что?
— Хорошо, мы увидимся. Но когда? После Рождества?
— Вообще-то говоря, я думал об этой субботе.
Глава тридцать первая
Дневник Гейба
Накануне Дня благодарения я получил от Лео письмо, в котором он приглашал меня к себе. Он хотел, чтобы я провел с ними праздники, обещая выслать мне билет на самолет. Поскольку у меня оставалось время до занятий с репетитором, которая оказалась очень милой леди, деловой и практичной, я решил ответить незамедлительно.
Я написал: «Дорогой Леон, мне придется отклонить твое приглашение по причинам личного характера, а именно: я тебя не переношу. Не хочу обидеть тебя, Леон, так как, по идее, нужно восхищаться своим отцом. Мамин психотерапевт предложила мне составить список твоих положительных качеств. Мне нравилось, как ты разговариваешь. Мне нравилось, как ты относился к своим родителям. Мне нравилось, что ты знаешь все о бейсболе. Все. Я так полагаю, что если тебя восхищают всего три качества отца против тридцати положительных качеств воспитателя твоей младшей сестры, то это повод для серьезных размышлений. Наверное, мы спишем мое решение на то, что я все еще сержусь, но, боюсь, нам придется списывать и мое нежелание тебя видеть в ближайшую… жизнь».
Я подписался «Гейб Джиллис» и сделал приписку: «Нашу семью, кажется, охватила мода менять имена. Я решил не отставать. Я долго размышлял и пришел к выводу, что должен принять имя Штейнеров, как вторую фамилию, иначе я оскорблю чувства дедушки, а он такой классный парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44