Прекрасное помещение!
- Машенька, ты думаешь, я ограничусь мельницей? Как бы не так... Это только начало. Плацдарм...
- Для великих дел? - подает голос сестра.
Я улавливаю легкую иронию. Весь день Маша помалкивает, не хочет портить мое великолепное настроение, помогает мне, но порой вздыхает.
Потрясающая идея сооружения мельницы явно не привела ее в восторг. Но ведь сама же она уговаривала меня хоть чем-нибудь заняться, лишь бы я перестал хандрить, валяться.
Какое там валяться! С нынешнего дня я буду спать вот на этом диване, из которого торчат концы пружин, буду вскакивать на рассвете и работать, трудиться над своим изобретением.
- Что? Ты намереваешься здесь ночевать?
Отбросив свою робость, Машенька принялась разносить ужасное, отсыревшее помещение, в котором за одну ночь можно заработать туберкулез или по меньшей мере ревматизм. Но я только посмеивался. Еще раз сбегав домой, я притащил свою подушку, простыни и одеяло.
Спокойной ночи, Маша! Я целую и выпроваживаю возмущенную сестру, затворяю дверь, стелю на диване, гашу свет, ложусь. И погружаюсь в раздумье. Как же устроить мельницу?
Надо вам сказать, что о мельницах я не имел никакого представления. Лишь один раз в жизни я побывал на водяной мельнице и видел запруду, деревянное мельничное колесо и огромные жернова. Никакой литературы об устройстве мельниц у меня не было.
Но я вспомнил, что среди вещей, которые я захватил при переселении, имелся толстенный универсальный справочник для инженеров.
Я вскочил, снова зажег лампу, взял справочник и среди слов на букву "М" разыскал "Мельницы". Очень внимательно прочел. Потом открыл букву "Ж", нашел "Жернова" и узнал, что жернова делаются следующим образом: берется камень какой-нибудь твердой породы, мелко дробится, просеивается, засыпается в форму и заливается раствором хлористого магния, который связывает каменную мелочь в монолит. Все сведения о жерновах были изложены в одном столбце убористой печати. Вернувшись на ложе, я продолжал соображать.
Камень какой-нибудь твердой породы... Ба! Накинув пальто, в ночных туфлях я вышел на улицу и под покровом темноты выковырял из мостовой несколько булыжников.
Доставив добычу в особняк, я всю ночь дробил булыжник. Несколько раз я угодил молотком по пальцам, но к утру с удовольствием созерцал разбросанный всюду битый камень и поставленное на лист жести решето, доверху наполненное каменной крупой.
Теперь нужен раствор хлористого магния. Где его достать? Денег у меня, как вам известно, совершенно не было, я ринулся на путь вольного изобретательства без копейки за душой. Где же раздобыть нужный раствор в кредит?
Пораскинув умом, я вспомнил о Подрайском. Конечно, у него сколько угодно хлористого магния. Да, вот кто мне его одолжит!
Что? Неужели я ничего не рассказывал о том, как устроился Подрайский при новой власти? Ну, тогда мы сейчас это восполним.
7
Итак, с Подрайским произошло вот что.
Впрочем, с вашего разрешения, я лучше нарисую одну сценку, относящуюся к весне 1919 года. Вообразите солнечный апрельский или мартовский денек.
Я сидел в промозглом, не топившемся всю зиму большом здании на Ордынке, где помещался тогда Комитет по делам изобретений, и, будучи там разумеется, по совместительству - председателем технического совета, принимал изобретателей.
Помню, вошел бритый, худощавый человек в "финке" - очень распространенной в те времена круглой кожаной шапке с меховым околышем, в потертой черной жеребковой куртке. Огромные шоферские перчатки с крагами были сунуты под мышку.
Я обратил внимание на какой-то странный запах - не то дыма, не то дегтя, - который исходил от посетителя.
- Садитесь, - любезно сказал я. - Чем могу служить?
И вдруг прозвучал потрясающе знакомый голос:
- Алексей Николаевич, неужели вы не узнали меня?
Боже мой! От изумления я чуть не свалился с кресла. Передо мной был Подрайский, бывший наш Бархатный Кот... Куда-то девались его черные усики, чарующая улыбка, румяные круглые щечки. Я не встречался с ним с 1917 года, с того времени, когда солдаты, строители амфибии, вывезли его на тачке. Где он обретался эти годы? Какие превращения претерпел? И что привело его сюда?
Он протянул мне руку, тоже какую-то странную - заскорузлую, желтую, будто крашенную хной. Я опять предложил ему стул.
- Прошу вас, Анатолий Викентьевич... Вы ко мне по делу?
Подрайский, однако, не сел... По давней привычке оглянувшись, он тихо произнес:
- Да... Имеется величайшее изобретение...
- Любопытно... Какое же?
- Алексей Николаевич, вы не смогли бы спуститься сейчас со мной на улицу?.. Я вам все покажу в натуре.
Через минуту мы вышли из здания. У подъезда стоял очень потрепанный, облезлый легковой автомобиль "фиат". Подрайский открыл переднюю дверцу и широким жестом, который мне напомнил наконец его безупречные былые манеры, пригласил меня в машину.
- Куда же мы поедем? - спросил я.
Подрайский таинственно ответил:
- Осмотрим изобретение.
Сев за руль, он повел машину. Несколько минут мы молча ехали, кое-где раздавливая слежавшийся почерневший снег, разбрызгивая ручейки и лужи.
- Ничего особенного не замечаете? - спросил Подрайский.
- Нет, ничего не замечаю...
Подрайский улыбнулся и сказал:
- Может быть, попробуете управлять сами?
- Что же, можно.
Мы поменялись местами. Взяв руль, я поддал газу, потом попридержал машину, потом опять ее погнал, она поскрипывала, как и полагается старушке, но, в общем, слушалась.
- Ну как? - снова спросил Подрайский. - Ничего особенного не замечаете?
- Не замечаю... Только, пожалуй...
- Что, Алексей Николаевич?..
- Пахнет как-то странно...
Подрайский, казалось, ожидал этих слов. Он довольно засмеялся и сказал:
- Знаете, чем это пахнет?
- Чем?
- Новой эрой в автомобильном деле. Отныне советский автотранспорт не будет больше испытывать недостатка в горючем.
- Ого! Если так, это действительно великое дело.
- Да, - подтвердил Подрайский. - Затормозите-ка, Алексей Николаевич.
Я остановил машину, Подрайский сошел, отвернул гайку карбюратора, налил оттуда прямо в ладонь немного жидкости желтоватого цвета и поднес к моему носу. Жидкость оказалась скипидаром. Так вот откуда этот запах дегтя. Не знаю, самому ли Подрайскому пришла идея использовать скипидар в качестве горючего, или он где-либо залучил это "изобретение", но, во всяком случае, его предложение произвело сенсацию.
Ввиду отчаянной нехватки бензина "изобретение" было немедленно принято, хотя, как вскоре выяснилось, от скипидара залипали кольца, что создавало всякие затруднения для шоферов.
В распоряжение Подрайского был выделен заводик около Москвы, где он организовал возгонку скипидара.
Наверное, у Подрайского найдется бутыль хлористого магния. Он не откажется дать мне ее взаймы. Скорее туда, к нему!
8
Что такое двадцать километров? В прежние времена я бы ответил: "Двадцать минут езды на мотоциклетке!"
Однако теперь, зайдя домой, чтобы наскоро позавтракать, я лишь вздохнул, посмотрев на свою машину, стоявшую в передней. Может быть, все-таки решиться? Выведу ее, испробую... Нет, я уже примеривался - левая нога не доставала до опоры.
Двадцать километров для меня теперь нелегкий путь. Трамваем я смогу подъехать лишь к заставе. А дальше? Э, доберусь на перекладных. Есть, знаете ли, такой способ. Оглянешься, увидишь попутную подводу, подождешь, попросишь: "Эй, друг, подвези!" Возница хмуро посмотрит на тебя и хлестнет лошадь; следующий тоже не посадит; третий, глядишь, и подвезет. Невесело, но чего не предпримешь, когда впереди маячит сверкающая огромная бутыль с чудесной жидкостью, посредством которой я превращу обыкновенный булыжник в прелестный жерновок.
Но вдруг Подрайский откажет мне в кредите? Вдруг его давно уже нет на скипидарном заводе? Так и хотелось хлестнуть лошаденку. Скорей, скорей!
При крохотном заводике, в маленькой директорской квартире, на окнах которой красовались отнюдь не малиновые бархатные, а скромные полотняные занавески, обитал Подрайский.
Дверь открыл он сам.
- А, Алексей Николаевич! Какими судьбами? По делу? Великолепно... Люблю деловых людей.
Подрайский провел меня в столовую. Вещи были новенькие, видимо сделанные здесь же, в столярной мастерской завода, отсвечивали лаком.
- Да, все новое! - восклицает Подрайский, заметив, что я окинул взглядом комнату. - Из старой жизни ничего не взято... Все кануло. И в душе ничего старого.
Его черные живые глазки останавливаются на развешанных веером портретах. Рядом с Марксом - выдающиеся представительницы коммунистического женского движения: Клара Цеткин, Роза Люксембург, кажется, Коллонтай...
Я повторяю:
- У меня к вам срочное дело, Анатолий Викентьевич!
- О делах успеется... Лелечка! Алексей Николаевич, знакомьтесь с моей женой.
Я, конечно, ничем не выражаю удивление, когда вместо Елизаветы Павловны, почтенной дамы, чьим именем был в свое время назван таинственный "лизит", меня приветствует довольно юная особа. Она шутливо восклицает:
- Рукопожатия отменяются!
Таков текст распространенного в те времена плаката. Я отвешиваю поклон. Супруга Подрайского откидывает со лба короткие пышные волосы. Глядит она победоносно. Загорелая, в грубоватой, армейского сукна юбке, в ладных полумужских сапожках. Весьма современный вид!
Однако сейчас меня интересует отнюдь не хозяйка дома.
- Анатолий Викентьевич, мне нужна всего одна бутыль...
- Бутылочка всегда найдется в нашем доме.
Жена моментально подхватывает этот сигнал. Раскрываются дверцы буфета. На столе появляются водка, сало, хлеб, соленые огурчики.
- Не взыщите: угощение пролетарское, - говорит современная женщина.
Хозяин собственноручно накладывает мне соленых рыжиков. Его руки, которые я в последний раз видел заскорузлыми, желтыми, теперь пополнели, порозовели.
Из кухни выплывает сковородка жареной, потрясающе румяной картошки. Мы беседуем о том о сем. Лелечка несколько дней не была в Москве и сейчас выражает неудовольствие. Как это я не знаю, сколько еще магазинов появилось на Петровке? Правда ли, что в Столешниковом открылась кондитерская?
Меня жгуче интересует другое: достану ли я у Подрайского то, что до зарезу мне необходимо? Впрочем, меня волнует и другой вопрос: предложат ли мне еще жареной картошки? Проклятый аппетит...
Но что поделаешь, если с утра во рту ничего не было, кроме нескольких ложек опостылевшей каши?!
Подрайский любезно угощает:
- Разрешите наполнить вашу рюмку, Алексей Николаевич! Выпьем за вас, за вашу энергию, ваше будущее!
Супруга Подрайского значительно добавляет:
- Теперь жизнь повернулась к энергичным людям.
Подкрепившись, я и сам ощущаю прилив энергии.
- Анатолий Викентьевич, придумана потрясающая вещь. Нужна ваша помощь.
- С удовольствием, с удовольствием, - мурлычет Подрайский.
Я с удивлением узнаю интонации прежнего Бархатного Кота. Благосклонно взирая на меня, он поддакивает супруге:
- Лелечка права. Государство снова открыло дорогу энергичным людям.
- Да, да, - соглашаюсь я. - И вот потребовалась бутыль хлористого магния.
- К вашим услугам... И даже без всякой накидки. Так сказать, по себестоимости.
Вот черт, как выговорить, что я приехал за бутылью без гроша в кармане? Я бормочу:
- Но я... Но мне... Поверьте мне, Анатолий Викентьевич, на недельку в долг... Пущу мельницу и расплачусь!
- Мельницу?
- Да, прелестное изобретение, - спешу объяснить я. - Совершенно оригинальное...
Бархатный Кот наклоняется ко мне, с интересом выспрашивает о мельнице.
- Все понятно, - говорит наконец он. - Едем!
- Куда?
- Подкатим прямо к вашему особнячку... Получите бутыль, так сказать, с доставкой на дом... Сам довезу вас на машине.
- Только не на машине!
Это протестует Лелечка. Ее крупные ноздри выразительно потягивают воздух, и я вспоминаю запахи скипидара, пропитавшие облезлый "фиат" Подрайского.
- Поедешь на Еруслане, - решает она. - Сейчас скажу, чтоб подавали к крыльцу нашу конармию.
Меня несколько страшит неожиданная услужливость Подрайского, но предложение весьма кстати. Как иначе я дотащусь со своей драгоценной ношей?
Вскоре мы с Подрайским усаживаемся в заводской тарантас, у наших ног покоится в корзине с соломой заветная бутыль. Мой благодетель, указав на широкую спину кучера, подносит палец ко рту и шепчет:
- Тссс... Ни слова!
9
Подрайский помог мне втащить бутыль в особняк.
- Буду в Москве, - загляну к вам.
- Разумеется, разумеется.
Он повертелся, пожелал удачи и исчез.
"Удачи, удачи..." - напевал я. Немедленно из листа жести я соорудил примитивный противень, поставил туда решето, наполненное толченым булыжником, и залил раствором. Затем в прекраснейшем настроении я отправился к Маше. Она принялась угощать меня все той же кашей - это после того, как меня попотчевали у Подрайских!
Нет, хватит с меня разбухших зерен!
Я уговорил бедную сестрицу продать на рынке всю оставшуюся рожь, вырученные деньги пойдут, как я выразился, на капитальные затраты. Пока, Маша, мы с тобой кое-как просуществуем, а через несколько дней... О, через несколько дней мельница вознаградит своего творца, к нему рекой потекут деньги. Это обеспечит ему, твоему славному братцу, независимость, свободу творчества. И он возьмется за серьезные, большие изобретения - за автомобильные, за авиационные моторы! И, может быть, у него - позволь, Маша, помечтать - будет собственный экспериментальный завод моторов. Как это тебе нравится - экспериментальный завод вольного изобретателя?!
Маша покачивала головой, пыталась возражать. Но мне некогда было углубляться в споры: будущая мельница требовала меня к себе. Напевая, я отправился туда. Заночевал опять в особняке.
Наутро, сгорая от нетерпения, я прежде всего понесся к решету. Ура! В решете - застывший монолит; тронул рукой - пальцы ушли во что-то студнеобразное, я заорал: кожу ожгло.
Черт побери, значит, не схватило! Ничего, подождем, схватит. На следующее утро каменная каша затвердела. Получился прелестный маленький жернов.
10
Жернова есть, но как их установить? Как крутить?
Надо вам сказать, что на всех мельницах земного шара жернова лежат плашмя и, вращаясь вокруг вертикальной оси, размалывают зерно притертыми каменными плоскостями. А в моем распоряжении - в станках, которые мне достались вместе с домом, - имелись лишь горизонтальные оси.
Мгновенно родилось изобретение. Впервые в мировой истории я поставил жернова вертикально, наподобие точильных камней. Конечно, нет ничего хитрого в том, чтобы закрепить на горизонтальной оси два круглых камня, но все специалисты скажут, что молоть на таких жерновах нельзя. Прелесть творчества, однако, в том и заключается, что вы переступаете через "нельзя".
Я придумал особую насечку жернова, насечку по принципу Архимедовой спирали. Терпеливо выбивая на камне рисунок замысловатой спирали, я воображал себя зерном, попадал в ручеек спирали, с наслаждением чувствовал, как меня прихватывают, раздавливают, перетирают жернова, и, довольный, вываливался струйкой замечательной муки. Еще многое предстояло мне придумать и соорудить, чтобы пустить мельницу в ход. Все это я делал молниеносно, так как идеи обуревали меня.
Например, ремень. Из чего сделать передаточный ремень? О настоящем ремне в те времена не приходилось и мечтать. В годы гражданской войны и разрухи было срезано и превращено в подметки грандиозное количество заводских ремней. Над проблемой ремня я поломал-таки голову.
Перебирая в уме всяческие комбинации, я вспомнил о брандмайоре города Москвы, с которым когда-то, работая в мотосекции, чудесно провел один день, демонстрируя в поездке на сто километров отличные качества машины, переоборудованной в пожарную из обыкновенного грузовика.
Вы, пожалуй, спросите: при чем здесь брандмайор, когда дело идет о ременной передаче? А пожарный шланг?! Явившись к брандмайору, я получил два куска рваного пожарного шланга. Срастив их, просмолив, я стал обладателем великолепного ремня.
11
Теперь дело за мотором.
Оставалось роздобыть где-нибудь электромотор - и жернова закрутятся, мельница пойдет.
Я знал, что в свое время в мастерских "Компаса" имелось два-три запасных электромотора небольшой мощности, как раз то, что требовалось мне.
После того как "Компас" со славой закончил свою миссию, его наследством занялась ликвидационная комиссия. Я понесся туда. Меня встретили радостными возгласами:
- Алексей Николаевич, что поделываете?
- Друзья, продайте мне электромотор.
- Зачем?
- Пока тайна. Одно гениальное изобретение.
Мне, однако, ответили, что ликвидационная комиссия, к сожалению, не вправе ничего продавать.
- Тогда дайте во временное пользование. Я подпишу обязательство, что по первому требованию верну мотор в идеальном состоянии.
Такая комбинация, по компетентному заключению главного бухгалтера, была признана возможной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62