— Это самый веселый праздник, — сказал я. — В этот день открывается чистая страница твоей жизни и ты думаешь о том, какие интересные события будут на ней записаны. Когда наступит весна и вы расскажете проснувшимся жителям, как провели время, они взвоют от обиды, что проспали зиму и все прошло мимо!
— Крепко сказано: прошло мимо! — повторил Кикимор.
— Они сейчас спят, а вы трудитесь не разгибая спины и очень устаете. Казалось бы, что им легко, а вам трудно. Но они ничем не отличаются от мертвецов, а вы — живые люди! Бездельничать, удовлетворяться маленькими радостями и ограничивать свои потребности — это недостойно человека. Давайте станем людьми, а глупое слово «жители» навсегда выбросим из нашего языка!
— Ура! — закричали бывшие жители.
Они подхватили меня на руки и стали подбрасывать. Взлетая в воздух, я заметил, что из-за трубы соседнего дома подглядывает доктор Клизман…
Я опять встревожился и пошел домой в плохом настроении. Там за столом сидела королева Дылда. Она была в прежнем платье и прежней прическе. Все, чему научила ее Лидка, бесследно исчезло. Королева кормила разомлевшего от сытости Петьку пирогом. С Петькиных губ текло на стол черничное варенье.
— У нас гости, — сказала довольная Лидка. — Тетя Дылда пришла со своим угощением. Садись к столу, если у тебя мытые руки.
Пришлось мыть руки… Королева подала мне кусок пирога и сказала задумчиво:
— Хорошо, что вы все вместе. Я люблю, когда живут мирно, помогают друг другу и не сердятся.
— Это всякий любит, — сказал я. — Но иногда приходится сердиться. Никак без этого не обойдешься.
Я взглянул на Петьку. Он старательно жевал и не слушал нас.
— Избегайте, — посоветовала королева. — Это же очень просто! Делай знакомым только хорошее. А если захочешь сделать плохое, так остановись и ничего не делай.
Если узнаешь, что твоему знакомому грозит беда, предупреди его… Понимаешь? Ну, я пойду. Разговорилась, старуха, а во дворце куча дел.
Королева встала из-за стола и свернула тряпочку, в которой принесла угощение. Из вежливости я проводил ее до дворца, потом остался поиграть с королем в шахматы.
В комнате было холодно. Мур Семнадцатый зябко кутался в прадедушкину мантию с меховым воротником. Сторож Кирюха покинул свой пост и удалился спать неизвестно куда. Королю было скучно и холодно, но спать он не ложился.
— Что вы маетесь, ваше величество? — посочувствовал я королю. — Или соглашайтесь на печку, или валитесь в сено.
— На днях, на днях, любезный, — сказал король Мур и сделал неверный ход. От холода он забыл, что конь ходит углом. — Есть у меня одно неотложное дельце.
— Что за дельце, если не секрет?
— Узнаешь, узнаешь, любезный… — Король нахально взглянул на меня и взял моего белого слона своим черным.
Я не стал возражать. Тогда он, перепрыгнув ладьей через пешку, взял моего ферзя. Мне пришлось сдаться.
Я пошел домой. Там все было по-старому. Лидка наворачивала на голове какую-то немыслимую прическу, а чисто умытый Петька вгонял в свою кровать последние гвозди. Я все ждал, что придет тайный человек Шнырь пить компот и рассказывать новости. Мне очень хотелось узнать новости — какое-то мрачное предчувствие угнетало душу.
Но время близилось к ночи. Петька уже закончил свою кровать. Шнырь все не появлялся. Может быть, занимался подноготными делами, а может быть, не хотел показываться Петьке. Он очень берег свою тайну. Даже король Мур Семнадцатый не знал, что в стране проживает тайный человек Шнырь.
Лидка завершила прическу замысловатой финтифлюхой на макушке, обернула голову платочком и ушла на свою половину. Я велел Петьке разровнять угли в печи, погасил лучину и лег спать.
ТЕТРАДЬ 17
Я проснулся среди ночи от треска, грохота и воя. Сердце мое оборвалось и рухнуло куда-то вниз, когда я подбежал к окну и увидел, что творится в городе Мудросельске. Странное, никогда еще не испытанное равнодушие опустошило меня. Жизнь моя потеряла смысл, потому что случившееся было непоправимо. Без всякого страха я подумал, что теперь не стоит жить, и лучше бы я вообще никогда не рождался в мир, ничего бы не начинал делать.
Подбежали Петька с Лидкой, застыли у окна. Лидкины широко раскрытые глаза выражали ужас, прическа ее растрепалась и лохмами свисала на плечи. Петька икал, и зубы его выбивали дробь.
— Что же это?! — прошептала Лидка.
Город горел. Дома, в которых я поставил печки, пылали яркими кострами. Багровые всплески пламени выхватывали из темноты мечущиеся фигуры. Они размахивали руками и широко разевали рты…
Куда теперь денутся погоревшие жители?..
О, как будут радоваться король, Федя и доктор Клизман!..
— Митькин дом горит, — произнес Петька, лязгая зубами. — Как бы он ежика не позабыл вынести.
— Что теперь делать, — шептала Лидка, — что делать?..
Что делать? Я опомнился. Оцепенение, в которое всегда впадает человек при виде катастрофы, прошло. Надо бежать на улицу, тушить огонь, не давать ему перекидываться на другие дома, спасти хоть что-то, как-то организовать обезумевших от горя жителей.
— Бежим на улицу! — крикнул я и рванулся к выходу.
Тяжелая рука легла на мое плечо. Я увидел тайного человека.
— Если вы захотели бежать на помощь, то оставьте эту затею, — сказал Шнырь спокойным голосом. — Ничего хорошего не получится.
— Да бросьте вы! — крикнул я, освобождая плечо от цепких пальцев. Но Шнырь еще сильнее сжал пальцы, придвинул меня к окну:
— Смотрите внимательно!
Жители уже не метались по улицам. Они собирались толпой вокруг кого-то. Я присмотрелся и узнал зампотеха Федю. Он указывал рукой на наш дом.
— Бежать вам надо не к ним, а от них, — сказал Шнырь. — Я не ручаюсь за сохранность ваших голов.
Я все понял! Разрозненные события последних дней — от поездки короля и Феди на остров Высшей Мудрости и до вчерашнего визита королевы — выстроились в непрерывную прочную цепь.
— Это поджог! — крикнул я.
— Поджог, — спокойно кивнул Шнырь. — Прунамель рассказывал вам о поездке короля и Феди к Главному…
— И Главный мудрец посоветовал им поджечь дома, в которых я ставлю печи?!
— Совершенно верно, — подтвердил Шнырь. — Как только наступит холодное время… Выдумка не очень гениальная, но действует безотказно. Простейшая связь: огонь в печи — огонь на крыше. Что еще надо для здешнего жителя?.. Смотрите, толпа двинулась сюда, чтобы с вами расправиться. Бегите!
— Эх, Шнырь, Шнырь… — произнес я в отчаянии. — Не могли разузнать об этом раньше! Я бы принял меры.
— Вы плохо обо мне думаете, — невесело усмехнулся Шнырь.
— Вы… знали? — закричал я. — Значит, вы на их стороне?
— Бросьте кипятиться, — сказал Шнырь. — Я на своей стороне, больше ни на чьей. Но я никому не желаю зла и повторяю: бегите!
— Но почему вы ничего не сказали? Неужели эта беда вас очень радует?
Вдруг Шнырь взорвался:
— Слушай, мальчишка! Если бы ты осуществил свои планы, мне стало бы нечего делать в Мурлындии! Пришлось бы погибать со скуки, наняться в артель каменщиком, а по вечерам петь баритоном в самодеятельном хоре. Я терпеть не могу самодеятельность. Я специалист высокой квалификации — ты имел возможность убедиться в этом. Пусть все остается по-старому. Но я не хочу ала вам лично и повторяю: бегите. Еще не поздно!
Впереди мчались Федя, доктор Клизман и Грызушка. В руках у них были тяжелые дубины. В стороне растерянно переминались с ноги на ногу бывшие мудрецы.
— Куда же бежать? — спросил я, подняв глаза к потолку.
В Муритындии нам негде укрыться.
— Некуда нам бежать, — сказал Петька.
— На берег! — произнес Шнырь. — Спасибо за вкусный компот, милая Лида. Никогда не забуду.
И Шнырь исчез.
— Правильно! — Я понял его мысль. — Бежим к капитану!
Мы выскочили из дому. Толпа была уже совсем близко. Дубины взметнулись над нашими головами. Я пригнулся и ударил зампотеха головой в живот. Федя свалился, но тут доктор обрушил мне на спину свою суковатую палку.
— Отек легких! — сказал доктор. — Принимаю завтра после обеда.
В ту же секунду ему в лоб попал кирпич, брошенный Петькой. Охнув, доктор Клизман улегся на землю.
— По меньшей мере шишка! — крикнул я, разгибаясь.
Грызушка огрел Петьку дубиной. Лидка подхватила суковатую палку доктора и стукнула Грызушку по шее. Тот застонал и улегся рядом с доктором Клизманом. Острый камень рассек мне скулу. Десятки глоток ревели:
— Бей его палками! Круши ему кости! Он поджег наши дома!
Мы отступили за груду кирпичей. Я и Петька швыряли кирпичи в нападающих, и они по одному выбывали из строя. Обе стороны осатанели, и бой разгорелся не на шутку. Вступить в какие-либо переговоры не было никакой возможности. Наши кирпичи попадали метко, но разъяренных жителей было слишком много. Они окружали.
Мы швырнули еще по кирпичу и побежали к лесу.
Оправившийся от удара Федя догонял меня, занеся над головой дубину, как казак шашку. Я слышал его хриплое дыхание у себя за спиной и представлял себе, как на мой череп обрушится удар, после которого не встать… Петька повернулся и бросился под ноги зампотеху. Они покатились под уклон, вцепившись друг в друга.
— Бега, Миша! — крикнул Петька. — Спасай Лиду!
Но я остановился. Я не мог оставить Петьку в руках врагов. Толпа приближалась. Вдруг из-за ближайшего дерева выскочил Митька-папуас с могучей дубиной в руке.
«Вот и вое, — подумал я, окончательно теряя мужество. — С Митьки началось, Митькой и кончилось…»
Митька перетянул дубиной зампотеха, взвалил Петьку на плечо и скрылся за деревьями. Некогда было удивляться.
Мы с Лидкой увернулись от ближайших дубин и помчались. Забежав в густой лес, мы остановились перевести дыхание. Медленно приближались голоса. В темноте жители обшаривали каждый кустик.
— Доберемся до «Диогена», сядем и уплывем, — сказал я Лидке. — В море нас никто не догонит!
— А если капитан Прунамель за них?
— Капитан за меня, я в этом уверен, — успокоил я Лидку. — Только бы Петра не потерять!..
Мы побежали к берегу. Ветки хлестали по лицу, за шиворот лилась вода. Где-то поблизости зловеще ухала сова. Я проваливался в ямы, спотыкался о толстые корни сосен, падал, поднимался и снова бежал вперед. Наконец мы добрались до причала. Дыхание со свистом вырывалось из наших легких.
— Петьки нет, — сказала Лидка и села на палубу у рубки. — Без него я никуда не поеду. Я не буду одна спасаться.
Надо было поддержать в ней силу духа. Я сказал:
— Прибежит твой Петька. Митька ему поможет!
Но сам я не был в этом уверен. Кто знает, что может прийти в голову несерьезному жителю Митьке-папуасу?.. Времени терять не следовало. Злые жители могли выскочить из лесу каждую секунду. Я заколотил кулаками в дверь рубки. Раздался сонный, но громкий голос капитана:
— Кто это среди ночи, тикароа матараи?
— Отоприте! — крикнул я.
— Ах, это вы, дорогой шеф…
Капитан Прунамель, позевывая, вышел на палубу.
— Капитан, — сказал я. — Помню ваши слова, что флот Мурлындии будет на моей стороне в любой передряге. Передряга началась.
— Мое слово неизменно, как место Полярной звезды на небесной сфере, — сказал капитан Прунамель. — Что надо делать?
— Поднимайте паруса как можно скорее. Выйдем в море.
— Могу я узнать, что именно произошло?
— Ах, да… Знаете, что тогда посоветовал Главный мудрец королю Муру? Смотрите! — я протянул руку.
За лесом полыхало багровое зарево. Языки пламени взметались в небо, как солнечные протуберанцы. Капитан смотрел на эту картину и качал головой.
— За нами гонятся жители, — сказала Лидка. — И Петька пропал!
— Живописно, — произнес капитан Прунамель. — Нерон липовый, ту те ранги матуй! — выразился он в адрес короля Мура. — Матросы! По местам стоять, со швартовов сниматься!.. Не волнуйтесь, дорогой шеф. Через три минуты отвалим.
— Я никуда не отвалю без Пети, — сказала Лидка.
Из лесу вышел Митька-папуас с Петькой под мышкой, с мешком на плече. Шел он не торопясь. Нежно позвякивал бубенчик на его колпаке.
— Митя, почему так долго? — строго спросила Лидка. — Ты же знал, что мы волнуемся!
— Прошу прощения, — произнес Митька. — Я в запарке забыл, что Ежуня сидит дома, а дверь закрыта. Пришлось спрятать Петю и возвращаться окольными путями. Прихожу — от дома ничего не осталось, одни головешки.
— А как же Ежуня? — вскрикнула Лидка.
Митька улыбнулся во весь рот и вытащил из мешка Ежуню.
— Он ждал меня в ведерке с водой, выставив наружу один нос. Вода нагрелась, и Ежуня даже не простудился. С Петей хуже. Зампотех повредил ему ногу.
— Не могу ступать, — сказал Петька, пытаясь улыбнуться.
— Папуас, неси Пело на палубу, да поживее! — распорядился капитан Прунамель. — Я слышу крики.
— Это кричат жители! — сказала Лидка. — Мы погибли!
Толпа вывалилась из лесу и помчалась к причалу. Сбоку на сивой лошади скакал король Мур Семнадцатый. Он размахивал скипетром. Поодаль бежали бывшие мудрецы.
Они наблюдали картину сражения, сохраняя нейтралитет.
Первые жители взбежали на причал. Капитан крикнул оглушительным басом:
— Швартовы рубить!
Матросы перерубили топором оба каната. «Диоген», покачиваясь на волне, отвалил от причала. Жители протягивали руки, кричали:
— Держи его! Не давай отваливать! Хватай его за бок!
— Крепко сказано: хватай за бок! — раздался голос невидимого Кикимора.
Капитан Прунамель приложил ко рту рупор и гаркнул:
— На фалах и ниралах!..
Жители опешили. От такого громкого голоса и непонятных слов у них опустились руки.
— … Гафель-гарделях, дерик-фалах, топсель-фалах и оттяжках! — гремел голос из рупора.
Королевская лошадь заржала и поднялась на дыбы.
— … Паруса-а-а-а-а-а… — прокатился над морем и лесом сочный капитанский бас.
Жители застыли и во все глаза глядели на капитана. Наверное, они испытывали уважение и хорошую зависть. Мы на палубе тоже все позабыли и наслаждались работой знающего дело человека. Это всегда прекрасно!
— … поднять! — рявкнул капитан в три раза громче, чем раньше.
Сивая лошадь сбросила короля Мура на песок и помчалась вдоль берега, высоко подкидывая задние ноги. Жители присели…
Мачта мгновенно оделась парусами. Я сорвал с шеи золотую комендантскую медаль и швырнул ее на берег. Паруса наполнились ветром. «Диоген» набирал ход. Я громко закричал:
— Почтенные жители Мурлындии, страны мудрецов! Печки, которые я ставил в ваших домах, вполне безопасны в пожарном отношении. Вас надули. Вас провели, как младенцев, глупые жители! Город поджег зампотех Федя по коварному приказу короля Мура, которому посоветовал это устроить Главный мудрец! Прощайте, жители! Жаль, что вы так и не стали людьми!
Жители побросали дубины и замахали руками вслед удаляющемуся «Диогену». Они кричали:
— Прощайте, прощайте, прощайте!..
Король Мур, поднявшись с земли, махал короной.
— Эти мудрецы всегда напоминали мне дикарей, — задумчиво произнес капитан Прунамель. — Поразительное сходство…
Хромая, подошел Петька. Вид у него был очень печальный.
— Не могли подождать хоть недельку со своим пожаром, — сказал Петька. — Такое дело не вышло!
— Что не вышло, дорогой Петя? — поинтересовался капитан.
— Я попросил у волшебника моток тонкой веревки. Хотел сплести рыболовную сеть. Я умею! Эх, и половили бы мы с вами рыбки!
— Ловить рыбу — это полезно, — согласился капитан Прунамель.
— Еще как! — воскликнул Петька. — Я вам расскажу такой пример из жизни. Около нашего поселка стоит коптильный завод, делает копченую салаку из свежей ряпушки. Я туда бегал, и мне коптильщицы давали горячую, прямо из печи. Вкуснее еды в жизни не едал!
— Убедительный пример, — кивнул капитан Прунамель.
Ветер надувал наши паруса, «Диоген» резво бежал вперед, перепрыгивая с волны на волну. Впереди по курсу брезжил рассвет.
— Там у нас рыболовецкий колхоз, — добавил Петька к своему убедительному примеру.
— Хорошее дело… — произнес капитан Прунамель. — А куда мы, собственно, держим путь? Командуйте, шеф!
Вместо меня скомандовала Лидка:
— Надо плыть домой. Наш поселок как раз на берегу моря.
— Немножко точнее, — попросил капитан.
— Точнее мы не знаем, — сказала Лидка.
— Не так просто доплыть до вашего поселка. — Капитан покачал головой. — Тут без карты не обойтись… Впрочем, у меня в трюме есть карта. Захватил с парохода, когда удирал, — добавил он смущенно. — Вот и пригодилась… Подержите, Петя, штурвал.
Петька забыл про больную ногу, прыгнул и вцепился в штурвальное колесо обеими руками. Капитан полез в трюм. Лидка сказала:
— Неужели мы скоро будем дома? Прямо не верится! Миша, а я достаточно похудела, чтобы меня приняли в балетную школу?
— Вполне достаточно, — сказал я, оглядев ее фигуру. — Ты такая тощая, что тебя примут без экзаменов!
Странные звуки донеслись из трюма. Послышалось сердитое рычание, а капитан Прунамель стал вдруг громко ругаться на новозеландском языке. Из люка показалась голова капитана. Он тащил за собой еще кого-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17