В ответ бывалый полярник добродушно смеётся:
— Это все потому, Женя, что мы с тобой-то не виделись ровно 30 лет!
… Вместе с нами на «Оби» плывёт и новый управляющий трестом «Арктикуголь» Николай Александрович Гнилорыбов. Он впервые едет на архипелаг, чтобы своими глазами увидеть, как живут и работают советские шахтёры на рудниках Баренцбург и Пирамида. Управляющий живо интересуется рассказами гляциологов об оледенении Шпицбергена и особенностях его природы, быстро вникает в суть проводимых исследований, просит обратить внимание на ледники, чьи талые воды служат главными источниками водоснабжения обоих рудников, внимательно выслушивает наши предложения и замечания по этому вопросу, а также и просьбы, касающиеся улучшения размещения экспедиции в Баренцбурге. Николай Александрович рекомендует изложить их в письменном виде, чтобы лучше разобраться и действенно помочь. При внешней своей суровости этот очень высокий, массивный человек оказался чрезвычайно интересным и приятным собеседником. В дальнейшем гляциологи многократно пользовались его поддержкой во время своих работ на архипелаге.
Майским вечером 1974 года Шпицберген открылся нам, как и семь лет назад, когда мы с ним расстались, в своём роскошном белоснежном наряде. Вновь мы становимся свидетелями волнующей и традиционной встречи судна, первым в этом году пришедшего с Большой земли на остров. Оркестр, приветствия, море человеческой неуёмной радости, гудки, шум, улыбки… Все так знакомо по прежним приездам, и поэтому все так близко.
Всматриваюсь в Баренцбург. За прошедшие семь лет он не постарел, а, наоборот, помолодел, увеличился в размерах, в значительной степени отремонтировался и подрос на два… этажа!
Пока наши ноги отмеряли десятки знакомых ступенек баренцбургской «приморской лестницы», я с волнением узнавал старые места и тут же отмечал для себя все то новое, что успело появиться за недолгое время.
На месте старого клуба, добросовестно отслужившего свой «век», поднялся впечатляющий каменный куб — прекрасный Дворец культуры шахтёров. Кроме зрительного зала, рассчитанного для концертов и демонстрации широкоэкранных кинокартин, здесь размещаются фойе, краеведческий музей, библиотека и комнаты для творческого отдыха трудящихся горняцкого посёлка. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что такому Дворцу культуры могли бы позавидовать многие крупные города на материке.
Наверху Баренцбурга, правее Консульства СССР, возвышается первый шпицбергенский «небоскрёб», построенный перед нашим приездом. Этот жилой четырехэтажный каменный дом на архипелаге имеет 70 квартир со всеми удобствами. Первый этаж нового здания отведён под начальную школу, парикмахерскую и другие службы. Дом построен из шлакоблоков, изготовленных на шлакобетонном заводе рудника Пирамида. Таким образом возводятся здесь сейчас все новостройки, а их наружные поверхности отделываются облицовочным кирпичом.
Справа от «небоскрёба» выделяется необычное высокое здание с чрезмерно большими (не по-северному!) окнами и округлыми каменными углами — башнями. По виду это сооружение напоминает издали средневековую крепость. На самом же деле это современная гостиница с номерами на одного и двух человек. На её первом этаже уютное кафе, получившее украинское название «Троянда» («Роза»). Баренцбуржцы любят отмечать здесь свадьбы молодожёнов и праздники.
Самые маленькие и любимые жители посёлка — дети получили в своё распоряжение чудесный сад и ясли. Их весёлый двухэтажный дом с большими окнами, просторными комнатами для игр, сна и занятий имеет даже специальную веранду для прогулок малышей в плохую погоду, которая практически может быть в любой день года. Взрослого человека, впервые попавшего сюда, несомненно, удивит обилие живых цветов, зреющие помидоры и огурцы. В долгую полярную ночь детей облучают кварцем. Особый восторг всегда вызывает посещение детсада и яслей у норвежцев.
Ниже консульства построено какое-то необычное здание. Оказывается, это бойлерная оригинальной конструкции. Двухэтажный дом имеет цилиндрическую форму и узкие окна в два этажа. В примыкающем к нему прямоугольном помещении расположены мастерские, кабинеты, раздевалки и душ. Снаружи бойлерная облицована светлым кирпичом. Несмотря на свою утилитарность, это здание, очень удачное по архитектуре и положению на местности, удивительно украсило Баренцбург.
Со стороны Грён-фьорда хорошо видно на южной окраине посёлка громаду новой электростанции, которая заменила устаревшую и сильно коптящую ЦЭС.
В 60-х годах пройти из жилых домов или клуба в столовую по улицам в ненастную погоду представлялось малоприятным делом. Теперь проезжая часть обеих «центральных» улиц покрыта бетонными плитами, и можно смело ходить, не боясь испачкать брюки и даже модные туфли. Ещё одна приятная новость-наконец-то сооружается пятикилометровая автомобильная дорога от северной окраины Баренцбурга до геологоразведочной экспедиции треста «Арктикуголь», где базируются вертолёты.
* * *
Итак, наша экспедиция приступила ко второму, более сложному этапу своих многолетних исследований. Из сравнительно небольшой она превратилась в солидную современную гляциологическую экспедицию, оснащённую новейшей отечественной техникой.
Все познаётся в сравнении. Начинали мы в середине 60-х, а сейчас уже стоим на пороге 80-х годов. За это время гляциология, как и любая другая наука, продолжала совершенствоваться и развиваться…
Гляциологу важно знать толщину ледника и его подстилающий рельеф. Эти данные помогают понять причины колебаний и быстрых подвижек ледников. Они необходимы также для того, чтобы подсчитать запасы льда и выяснить их роль в общем природном балансе. Получить же такие нужные сведения сегодня можно бурением и геофизическими методами. Наиболее действенным и эффективным зарекомендовало себя в последнее время радиолокационное зондирование ледников, применяемое как с наземного, так и с воздушного транспорта. Суть этого геофизического метода, если говорить очень кратко, состоит в том, что по времени запаздывания и характеру отражённых радиосигналов можно определять профили толщины льда и подлёдного рельефа, а также изучать внутреннее строение ледника.
Не один год ведутся подобные работы с самолёта над крупными и очень мощными ледниковыми покровами. В отличие от них относительно небольшие и «тёплые» глетчеры «просвечивать» намного сложнее. Радиолокационную съёмку таких ледников впервые на Шпицбергене провёл в значительном объёме молодой научный сотрудник нашей экспедиции Юрий Мачерет, работавший до этого на ледниках Кавказа, Полярного Урала и Памира. Так среди «чистых» географов в экспедиции наконец появился и «чистый» геофизик. На следующий год к нему прибавился ещё один молодой специалист — Саша Журавлёв.
С чего начинались эти работы? С наземного радиозондирования ледников Грен-фьорд и Фритьоф, хорошо известных нам по прежним исследованиям. Вся радиолокационная техника была закреплена на самодельных санях, полозья которых заменяли горные лыжи. На первых порах в качестве тягловой силы использовались все гляциологи. Пять человек, словно бурлаки, тянули за собой тяжеленные сани, нагруженные ящиками с приборами, аккумуляторами, запчастями и прочими нужными вещами. У задников лыж располагался бензиновый движок, дававший электроэнергию приборам. Над ними, на высоте метров двух, распластались внушительных размеров крылья радиолокационной антенны, придававшие саням вид непонятного летательного аппарата. Беспрерывно стрекотал двигатель, оглушая нас. То полозья саней, то мы зарывались глубоко во влажный снег. Часто слышались не очень лестные слова в адрес этой «могучей» техники и геофизика Мачерета.
«Хозяин» радиолокационной упряжки с крыльями был готов гонять нас по леднику вверх-вниз день и ночь. Все рабочее время он на ходу что-то включал, что-то выключал и регулировал. На экране маленького осциллографа метался в конвульсиях тонкий белый лучик. Юрина работа со стороны, возможно, напоминала выступление фокусника-волшебника, и мы, честно говоря, скептически относились к экспериментам нашего товарища…
Каждый вечер, когда гляциологи после ужина зарывались в мешки, Юра приступал к нудному проявлению фотоплёнок, которые содержали важнейшие записи радиолокационной информации. Если они получались хорошими, его радости, казалось, не было конца. Когда последний черно-белый «хвостик» плёнки повисал под потолком, геофизик отправлялся спать.
Прошло немного времени. После проверки и наладки аппаратуру наконец смонтировали на специальной стойке, затем перенесли и укрепили в вертолёте, подключив к бортовой сети. Теперь радиолокационная станция смотрелась совсем иначе: солиднее, мощнее и красивее! Да и не пять гляциологических сил, а много сотен лошадиных, «запряжённых» в могучий двигатель вертолёта должны были поднять её в воздух и быстро пронести над ледниками.
Мачерет рассчитал продолжительность всех маршрутов своего полёта и нанёс их на карту. Здесь большую помощь на первых порах оказал Володя Корякин, окончивший Московский институт геодезии, аэрофотосъёмки и картографии. Он стал штурманом. С лётчиками обсудили все варианты совместной работы. Бывалый начальник вертолётной группы В. А. Алексеев особо отметил, что полётное задание необходимо отрабатывать на земле.
— В воздухе никаких лишних разговоров, — напутствовал он гляциологов. Ваша задача — взаимодействовать с экипажем с помощью кратких команд, понимать друг друга с полуслова…
Теперь почти все зависело от погоды. Она на архипелаге, как известно, не очень баловала гляциологов: ледники чаще закрыты облаками, чем побережье и заливы. Здесь, как и везде в Арктике, надо уметь ждать. Ещё много лет назад призывал к терпению Нансен, считая его лучшей добродетелью полярника, а Амундсен сравнил терпение с необходимейшим целебным средством в аптечке полярного путешественника!… Но вот наконец после двухнедельных мучительных ожиданий синоптик и вертолётное руководство разрешают вылет. Вскоре нагруженная максимальным запасом топлива винтокрылая машина уходит на ледники. Вслед за ней взмывает в небо второй вертолёт — этого требует соблюдение правил техники безопасности полётов в особо сложных условиях…
Десятки сложнейших полётов с радиолокацией провели первоклассные полярные вертолётчики Николай Абраменков, Тарас Бровко, Владимир Севрюков и члены их отличных экипажей, которые обслуживали отряд Юрия Мачерета. Около сотни самых разных ледников облетали они вместе с нашими геофизиками.
…Сегодня мы проводим один из последних радиолокационных полётов в конце сезона. Наш маршрут лежит на далёкую Северо-Восточную Землю. На борту установлена новая уникальная радиолокационная станция, разработанная и созданная в Марийском политехническом институте имени М. Горького под руководством кандидата технических наук А. Н. Громыко. Сейчас сотрудники этого института Е. В. Василенко и О. А. Лебедев наблюдают за работой аппаратуры.
Через несколько минут после взлёта механик даёт команду:
— Включайте приборы!
Саша Журавлёв быстро нажимает тумблеры питания и корректирует режим работы приборов, а затем начинает запись на фотоплёнку и магнитную ленту различной радиолокационной информации.
С помощью СПУ (самолётного переговорного устройства) Мачерет соединён с экипажем. Вот и сейчас он слышит слова командира, обращённые к нему:
— Внимание! Подходим к леднику… Есть край!
Юра тут же подаёт условный знак, и Саша Журавлёв немедленно включает самописец. Радиолокационная съёмка началась… В полёте корректируется курс, фиксируется прохождение наземных ориентиров. Труднее всего сейчас приходится пилоту, ведущему вертолёт низко над ослепительно белой поверхностью ледника на одной и той же скорости, на одной и той же высоте и строго по маршруту. Несмотря на эти сложности, лётчик уверенно удерживает большую машину на заданном курсе.
— Внимание! Подходим к верхней границе ледника… Есть!
Саша выключает самописец. До следующего ледника лететь минут пять. Отдыхать некогда. Надо перезарядить кассету с фотоплёнкой, быстро проверить аппаратуру…
— Юра! Следующий ледник закрыт. Идём на восток по запасному варианту, — слышит Мачерет сообщение командира.
— Понял, — следует лаконичный ответ.
Показался пролив Хинлопен, а за ним величественный ледниковый покров, который распадается на три главных ледяных поля: Западный Лёд, Восточный Лёд и Южный Лёд. Здесь особенно сложно летать: нет ориентиров и приходится полагаться только на приборы…
В наушниках раздался щелчок, и командир произнёс усталым голосом:
— Отработали дальнюю точку маршрута. Идём обратно по плану..
Вертолёт разворачивается и вновь пересекает Западный Лёд. Через разрывы облаков видна трещиноватая поверхность ледникового купола. Постепенно он снижается, и показывается пролив Хинлопен, а за ним широкая лопасть ледника Валгаллфонна, переходящая в очень крупное ледниковое плато Осгорфонна. Погода вносит изменения — приходится лететь над верхней кромкой облаков, прикрывших это плато. Однако измерения продолжаются, аппаратура работает в заданном режиме. Дружный экипаж, спаянный из людей авиации и науки, работает и на обратном пути.
В тот лётный день наши аэрогляциологи привезли на базу много кассет с плёнками. Усталые, но счастливые ребята скупо рассказывали о проделанном маршруте. Они ещё не переключились на обычную, наземную жизнь. Они как будто бы находились ещё в воздухе: в ушах стоял неумолчный рёв двигателя, слегка покачивало после долгой вибрации и болтанки, ноги словно налились свинцом и стали чужими… После обильной еды тянуло в сон. Но хотелось и другого: поскорее взглянуть на проявленные плёнки. Как получились на них записи? Удачные ли? Какую новую информацию удалось вынести из напряжённого полёта? Именно эта научная заинтересованность, любовь к своему делу пересилили физическую усталость наших товарищей — после короткого отдыха на базе началось интенсивное проявление фотоплёнок…
Так закончился один полётный день радиолокационного отряда. А было их в нашей экспедиции начиная с 1974 года несколько десятков. Геофизикам удалось экспериментально опробовать один из вариантов будущей летающей гляциологической лаборатории.
Мой рассказ о радиолокационных исследованиях ледников Шпицбергена был бы неполным, если бы я не поделился с читателями отдельными, наиболее интересными результатами.
Тот, кому довелось плыть на корабле или пролететь на вертолёте вдоль юго-западного побережья архипелага, должен помнить величественный ледяной берег, вытянувшийся на многие километры севернее залива Хорнсунн. Его образовал большой единый фронт ледников Турелля. На севере они смыкаются с ледником Решерш. Радиолокация помогла установить неожиданную для острова Западный Шпицберген толщину этих ледников — 430 метров! Было сделано здесь и другое открытие: оказалось, что ложе Турелля и Решерша большей своей частью лежит ниже уровня моря. Так нам удалось обнаружить сплошную подлёдную долину. Если бы сейчас вдруг растаяли оба ледника, то на их месте мы увидели бы два фьорда, а может быть, и пролив!
Наибольшая толщина льда была выявлена на этом же острове в его северо-восточной части. «Рекордсменом» стал ледник Ветеран мощностью 500 метров! Кроме того, на ряде других ледников Западного Шпицбергена радиозондирование позволило «нащупать» полукилометровые толщи льда, заполнявшие переуглубленные участки подлёдных долин, прежде неизвестные исследователям.
Или вот другой, не менее интересный пример изучения оледенения южной части архипелага. В верховье Хорнсунна спускается внушительный ледник Хорн, наиболее крупный из ледников этого залива. В свою очередь, он имеет общий ледораздел на Еостоке с ледником Хамберга, сползающим на противоположную, восточную сторону острова в широкий пролив Стур-фьорд. Геологи и гляциологи высказывали робкие и спорные предположения о том, что эта двойниковая ледниковая система может скрывать под собой продолжение залива Хорнсунн вплоть до Стур-фьорда… Первые предварительные результаты гляциологической радиолокационной съёмки показывают, что ложе ледников Хорн и Хамберга находится почти на уровне моря. Только тщательная обработка всех полученных материалов позволит проверить крайне любопытную гипотезу о существовании не залива, а пролива Хорнсунн. Если она подтвердится, то будет открыт новый остров на юге архипелага, по площади примерно равный острову Баренца.
Радиолокация способствовала тому, что наша экспедиция смогла наконец впервые получить важную характеристику оледенения — величину ресурсов льда Шпицбергена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Это все потому, Женя, что мы с тобой-то не виделись ровно 30 лет!
… Вместе с нами на «Оби» плывёт и новый управляющий трестом «Арктикуголь» Николай Александрович Гнилорыбов. Он впервые едет на архипелаг, чтобы своими глазами увидеть, как живут и работают советские шахтёры на рудниках Баренцбург и Пирамида. Управляющий живо интересуется рассказами гляциологов об оледенении Шпицбергена и особенностях его природы, быстро вникает в суть проводимых исследований, просит обратить внимание на ледники, чьи талые воды служат главными источниками водоснабжения обоих рудников, внимательно выслушивает наши предложения и замечания по этому вопросу, а также и просьбы, касающиеся улучшения размещения экспедиции в Баренцбурге. Николай Александрович рекомендует изложить их в письменном виде, чтобы лучше разобраться и действенно помочь. При внешней своей суровости этот очень высокий, массивный человек оказался чрезвычайно интересным и приятным собеседником. В дальнейшем гляциологи многократно пользовались его поддержкой во время своих работ на архипелаге.
Майским вечером 1974 года Шпицберген открылся нам, как и семь лет назад, когда мы с ним расстались, в своём роскошном белоснежном наряде. Вновь мы становимся свидетелями волнующей и традиционной встречи судна, первым в этом году пришедшего с Большой земли на остров. Оркестр, приветствия, море человеческой неуёмной радости, гудки, шум, улыбки… Все так знакомо по прежним приездам, и поэтому все так близко.
Всматриваюсь в Баренцбург. За прошедшие семь лет он не постарел, а, наоборот, помолодел, увеличился в размерах, в значительной степени отремонтировался и подрос на два… этажа!
Пока наши ноги отмеряли десятки знакомых ступенек баренцбургской «приморской лестницы», я с волнением узнавал старые места и тут же отмечал для себя все то новое, что успело появиться за недолгое время.
На месте старого клуба, добросовестно отслужившего свой «век», поднялся впечатляющий каменный куб — прекрасный Дворец культуры шахтёров. Кроме зрительного зала, рассчитанного для концертов и демонстрации широкоэкранных кинокартин, здесь размещаются фойе, краеведческий музей, библиотека и комнаты для творческого отдыха трудящихся горняцкого посёлка. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что такому Дворцу культуры могли бы позавидовать многие крупные города на материке.
Наверху Баренцбурга, правее Консульства СССР, возвышается первый шпицбергенский «небоскрёб», построенный перед нашим приездом. Этот жилой четырехэтажный каменный дом на архипелаге имеет 70 квартир со всеми удобствами. Первый этаж нового здания отведён под начальную школу, парикмахерскую и другие службы. Дом построен из шлакоблоков, изготовленных на шлакобетонном заводе рудника Пирамида. Таким образом возводятся здесь сейчас все новостройки, а их наружные поверхности отделываются облицовочным кирпичом.
Справа от «небоскрёба» выделяется необычное высокое здание с чрезмерно большими (не по-северному!) окнами и округлыми каменными углами — башнями. По виду это сооружение напоминает издали средневековую крепость. На самом же деле это современная гостиница с номерами на одного и двух человек. На её первом этаже уютное кафе, получившее украинское название «Троянда» («Роза»). Баренцбуржцы любят отмечать здесь свадьбы молодожёнов и праздники.
Самые маленькие и любимые жители посёлка — дети получили в своё распоряжение чудесный сад и ясли. Их весёлый двухэтажный дом с большими окнами, просторными комнатами для игр, сна и занятий имеет даже специальную веранду для прогулок малышей в плохую погоду, которая практически может быть в любой день года. Взрослого человека, впервые попавшего сюда, несомненно, удивит обилие живых цветов, зреющие помидоры и огурцы. В долгую полярную ночь детей облучают кварцем. Особый восторг всегда вызывает посещение детсада и яслей у норвежцев.
Ниже консульства построено какое-то необычное здание. Оказывается, это бойлерная оригинальной конструкции. Двухэтажный дом имеет цилиндрическую форму и узкие окна в два этажа. В примыкающем к нему прямоугольном помещении расположены мастерские, кабинеты, раздевалки и душ. Снаружи бойлерная облицована светлым кирпичом. Несмотря на свою утилитарность, это здание, очень удачное по архитектуре и положению на местности, удивительно украсило Баренцбург.
Со стороны Грён-фьорда хорошо видно на южной окраине посёлка громаду новой электростанции, которая заменила устаревшую и сильно коптящую ЦЭС.
В 60-х годах пройти из жилых домов или клуба в столовую по улицам в ненастную погоду представлялось малоприятным делом. Теперь проезжая часть обеих «центральных» улиц покрыта бетонными плитами, и можно смело ходить, не боясь испачкать брюки и даже модные туфли. Ещё одна приятная новость-наконец-то сооружается пятикилометровая автомобильная дорога от северной окраины Баренцбурга до геологоразведочной экспедиции треста «Арктикуголь», где базируются вертолёты.
* * *
Итак, наша экспедиция приступила ко второму, более сложному этапу своих многолетних исследований. Из сравнительно небольшой она превратилась в солидную современную гляциологическую экспедицию, оснащённую новейшей отечественной техникой.
Все познаётся в сравнении. Начинали мы в середине 60-х, а сейчас уже стоим на пороге 80-х годов. За это время гляциология, как и любая другая наука, продолжала совершенствоваться и развиваться…
Гляциологу важно знать толщину ледника и его подстилающий рельеф. Эти данные помогают понять причины колебаний и быстрых подвижек ледников. Они необходимы также для того, чтобы подсчитать запасы льда и выяснить их роль в общем природном балансе. Получить же такие нужные сведения сегодня можно бурением и геофизическими методами. Наиболее действенным и эффективным зарекомендовало себя в последнее время радиолокационное зондирование ледников, применяемое как с наземного, так и с воздушного транспорта. Суть этого геофизического метода, если говорить очень кратко, состоит в том, что по времени запаздывания и характеру отражённых радиосигналов можно определять профили толщины льда и подлёдного рельефа, а также изучать внутреннее строение ледника.
Не один год ведутся подобные работы с самолёта над крупными и очень мощными ледниковыми покровами. В отличие от них относительно небольшие и «тёплые» глетчеры «просвечивать» намного сложнее. Радиолокационную съёмку таких ледников впервые на Шпицбергене провёл в значительном объёме молодой научный сотрудник нашей экспедиции Юрий Мачерет, работавший до этого на ледниках Кавказа, Полярного Урала и Памира. Так среди «чистых» географов в экспедиции наконец появился и «чистый» геофизик. На следующий год к нему прибавился ещё один молодой специалист — Саша Журавлёв.
С чего начинались эти работы? С наземного радиозондирования ледников Грен-фьорд и Фритьоф, хорошо известных нам по прежним исследованиям. Вся радиолокационная техника была закреплена на самодельных санях, полозья которых заменяли горные лыжи. На первых порах в качестве тягловой силы использовались все гляциологи. Пять человек, словно бурлаки, тянули за собой тяжеленные сани, нагруженные ящиками с приборами, аккумуляторами, запчастями и прочими нужными вещами. У задников лыж располагался бензиновый движок, дававший электроэнергию приборам. Над ними, на высоте метров двух, распластались внушительных размеров крылья радиолокационной антенны, придававшие саням вид непонятного летательного аппарата. Беспрерывно стрекотал двигатель, оглушая нас. То полозья саней, то мы зарывались глубоко во влажный снег. Часто слышались не очень лестные слова в адрес этой «могучей» техники и геофизика Мачерета.
«Хозяин» радиолокационной упряжки с крыльями был готов гонять нас по леднику вверх-вниз день и ночь. Все рабочее время он на ходу что-то включал, что-то выключал и регулировал. На экране маленького осциллографа метался в конвульсиях тонкий белый лучик. Юрина работа со стороны, возможно, напоминала выступление фокусника-волшебника, и мы, честно говоря, скептически относились к экспериментам нашего товарища…
Каждый вечер, когда гляциологи после ужина зарывались в мешки, Юра приступал к нудному проявлению фотоплёнок, которые содержали важнейшие записи радиолокационной информации. Если они получались хорошими, его радости, казалось, не было конца. Когда последний черно-белый «хвостик» плёнки повисал под потолком, геофизик отправлялся спать.
Прошло немного времени. После проверки и наладки аппаратуру наконец смонтировали на специальной стойке, затем перенесли и укрепили в вертолёте, подключив к бортовой сети. Теперь радиолокационная станция смотрелась совсем иначе: солиднее, мощнее и красивее! Да и не пять гляциологических сил, а много сотен лошадиных, «запряжённых» в могучий двигатель вертолёта должны были поднять её в воздух и быстро пронести над ледниками.
Мачерет рассчитал продолжительность всех маршрутов своего полёта и нанёс их на карту. Здесь большую помощь на первых порах оказал Володя Корякин, окончивший Московский институт геодезии, аэрофотосъёмки и картографии. Он стал штурманом. С лётчиками обсудили все варианты совместной работы. Бывалый начальник вертолётной группы В. А. Алексеев особо отметил, что полётное задание необходимо отрабатывать на земле.
— В воздухе никаких лишних разговоров, — напутствовал он гляциологов. Ваша задача — взаимодействовать с экипажем с помощью кратких команд, понимать друг друга с полуслова…
Теперь почти все зависело от погоды. Она на архипелаге, как известно, не очень баловала гляциологов: ледники чаще закрыты облаками, чем побережье и заливы. Здесь, как и везде в Арктике, надо уметь ждать. Ещё много лет назад призывал к терпению Нансен, считая его лучшей добродетелью полярника, а Амундсен сравнил терпение с необходимейшим целебным средством в аптечке полярного путешественника!… Но вот наконец после двухнедельных мучительных ожиданий синоптик и вертолётное руководство разрешают вылет. Вскоре нагруженная максимальным запасом топлива винтокрылая машина уходит на ледники. Вслед за ней взмывает в небо второй вертолёт — этого требует соблюдение правил техники безопасности полётов в особо сложных условиях…
Десятки сложнейших полётов с радиолокацией провели первоклассные полярные вертолётчики Николай Абраменков, Тарас Бровко, Владимир Севрюков и члены их отличных экипажей, которые обслуживали отряд Юрия Мачерета. Около сотни самых разных ледников облетали они вместе с нашими геофизиками.
…Сегодня мы проводим один из последних радиолокационных полётов в конце сезона. Наш маршрут лежит на далёкую Северо-Восточную Землю. На борту установлена новая уникальная радиолокационная станция, разработанная и созданная в Марийском политехническом институте имени М. Горького под руководством кандидата технических наук А. Н. Громыко. Сейчас сотрудники этого института Е. В. Василенко и О. А. Лебедев наблюдают за работой аппаратуры.
Через несколько минут после взлёта механик даёт команду:
— Включайте приборы!
Саша Журавлёв быстро нажимает тумблеры питания и корректирует режим работы приборов, а затем начинает запись на фотоплёнку и магнитную ленту различной радиолокационной информации.
С помощью СПУ (самолётного переговорного устройства) Мачерет соединён с экипажем. Вот и сейчас он слышит слова командира, обращённые к нему:
— Внимание! Подходим к леднику… Есть край!
Юра тут же подаёт условный знак, и Саша Журавлёв немедленно включает самописец. Радиолокационная съёмка началась… В полёте корректируется курс, фиксируется прохождение наземных ориентиров. Труднее всего сейчас приходится пилоту, ведущему вертолёт низко над ослепительно белой поверхностью ледника на одной и той же скорости, на одной и той же высоте и строго по маршруту. Несмотря на эти сложности, лётчик уверенно удерживает большую машину на заданном курсе.
— Внимание! Подходим к верхней границе ледника… Есть!
Саша выключает самописец. До следующего ледника лететь минут пять. Отдыхать некогда. Надо перезарядить кассету с фотоплёнкой, быстро проверить аппаратуру…
— Юра! Следующий ледник закрыт. Идём на восток по запасному варианту, — слышит Мачерет сообщение командира.
— Понял, — следует лаконичный ответ.
Показался пролив Хинлопен, а за ним величественный ледниковый покров, который распадается на три главных ледяных поля: Западный Лёд, Восточный Лёд и Южный Лёд. Здесь особенно сложно летать: нет ориентиров и приходится полагаться только на приборы…
В наушниках раздался щелчок, и командир произнёс усталым голосом:
— Отработали дальнюю точку маршрута. Идём обратно по плану..
Вертолёт разворачивается и вновь пересекает Западный Лёд. Через разрывы облаков видна трещиноватая поверхность ледникового купола. Постепенно он снижается, и показывается пролив Хинлопен, а за ним широкая лопасть ледника Валгаллфонна, переходящая в очень крупное ледниковое плато Осгорфонна. Погода вносит изменения — приходится лететь над верхней кромкой облаков, прикрывших это плато. Однако измерения продолжаются, аппаратура работает в заданном режиме. Дружный экипаж, спаянный из людей авиации и науки, работает и на обратном пути.
В тот лётный день наши аэрогляциологи привезли на базу много кассет с плёнками. Усталые, но счастливые ребята скупо рассказывали о проделанном маршруте. Они ещё не переключились на обычную, наземную жизнь. Они как будто бы находились ещё в воздухе: в ушах стоял неумолчный рёв двигателя, слегка покачивало после долгой вибрации и болтанки, ноги словно налились свинцом и стали чужими… После обильной еды тянуло в сон. Но хотелось и другого: поскорее взглянуть на проявленные плёнки. Как получились на них записи? Удачные ли? Какую новую информацию удалось вынести из напряжённого полёта? Именно эта научная заинтересованность, любовь к своему делу пересилили физическую усталость наших товарищей — после короткого отдыха на базе началось интенсивное проявление фотоплёнок…
Так закончился один полётный день радиолокационного отряда. А было их в нашей экспедиции начиная с 1974 года несколько десятков. Геофизикам удалось экспериментально опробовать один из вариантов будущей летающей гляциологической лаборатории.
Мой рассказ о радиолокационных исследованиях ледников Шпицбергена был бы неполным, если бы я не поделился с читателями отдельными, наиболее интересными результатами.
Тот, кому довелось плыть на корабле или пролететь на вертолёте вдоль юго-западного побережья архипелага, должен помнить величественный ледяной берег, вытянувшийся на многие километры севернее залива Хорнсунн. Его образовал большой единый фронт ледников Турелля. На севере они смыкаются с ледником Решерш. Радиолокация помогла установить неожиданную для острова Западный Шпицберген толщину этих ледников — 430 метров! Было сделано здесь и другое открытие: оказалось, что ложе Турелля и Решерша большей своей частью лежит ниже уровня моря. Так нам удалось обнаружить сплошную подлёдную долину. Если бы сейчас вдруг растаяли оба ледника, то на их месте мы увидели бы два фьорда, а может быть, и пролив!
Наибольшая толщина льда была выявлена на этом же острове в его северо-восточной части. «Рекордсменом» стал ледник Ветеран мощностью 500 метров! Кроме того, на ряде других ледников Западного Шпицбергена радиозондирование позволило «нащупать» полукилометровые толщи льда, заполнявшие переуглубленные участки подлёдных долин, прежде неизвестные исследователям.
Или вот другой, не менее интересный пример изучения оледенения южной части архипелага. В верховье Хорнсунна спускается внушительный ледник Хорн, наиболее крупный из ледников этого залива. В свою очередь, он имеет общий ледораздел на Еостоке с ледником Хамберга, сползающим на противоположную, восточную сторону острова в широкий пролив Стур-фьорд. Геологи и гляциологи высказывали робкие и спорные предположения о том, что эта двойниковая ледниковая система может скрывать под собой продолжение залива Хорнсунн вплоть до Стур-фьорда… Первые предварительные результаты гляциологической радиолокационной съёмки показывают, что ложе ледников Хорн и Хамберга находится почти на уровне моря. Только тщательная обработка всех полученных материалов позволит проверить крайне любопытную гипотезу о существовании не залива, а пролива Хорнсунн. Если она подтвердится, то будет открыт новый остров на юге архипелага, по площади примерно равный острову Баренца.
Радиолокация способствовала тому, что наша экспедиция смогла наконец впервые получить важную характеристику оледенения — величину ресурсов льда Шпицбергена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29