На следующий день отправляемся в свой первый маршрут на ледник Западный Ловен. Предварительно обходим весь посёлок. Привязанные к большим барабанам из-под кабеля ездовые собаки подымают неимоверный вой и лай. Увидев нас, они рассчитывают получить лакомый кусок нерпятины. Напротив над дверью длинного одноэтажного деревянного дома, окрашенного в ядовито-синий цвет, висит броская вывеска «Мексика». Так шутливо назвали свою постоянную базу участники многолетней геологической экспедиции Кембриджского университета. Кое-где ещё сохранились остатки наиболее северной ветки узкоколейной железной дороги, по которой ещё два года назад пыхтели мини-паровозики, таскавшие добытый уголь на берег. Один из них норвежцы оставили стоять здесь на рельсах, поблизости от угольного причала, специально, как памятник о былом угольном величии Ню-Олесунна. Не стало рудника, не стало и узкоколейки, опустел некогда шумный шахтёрский городок, прославившийся на весь мир ещё в 20-х годах…
По гравийно-шлаковой дороге выходим на его восточную окраину и направляемся прямо к высокой треугольной металлической мачте. Неожиданно нас «атакуют» агрессивные крачки. Одна из них даже ухитряется больно ударить клювом по голове зазевавшегося Корякина. Приходится моментально «ощетиниться» лыжными палками… Но вот мы наконец подходим к ажурной мачте. Неужели к ней причаливали дирижабли «Норвегия» и «Италия» перед полётами в неизвестность? Даже как-то не очень верится, но факт остаётся фактом — да, причаливали! Оригинальное сооружение хорошо сохранилось и, вероятно, смогло бы и теперь, по прошествии 40 лет, снова держать воздушные корабли на «привязи».
Чуть в стороне хаотично валяются толстые деревянные балки с мощными болтами и гайками да куски полуистлевшего брезента и заржавленного железа. Это все, что осталось от некогда огромного эллинга, совсем недавно ещё возвышавшегося над Ню-Олесунном. Немые свидетели героической истории освоения Арктики, словно памятники, напоминают потомкам о подвиге людей, совершенном в конце 20-х годов нашего века.
Недалеко от места, где ещё несколько лет назад стоял эллинг, на самом верху холма, спускающегося к Конгс-фьорду, мы увидели издали два монумента.
Памятник, расположенный ближе к посёлку, вырублен из серой каменной глыбы. Над именами шестерых авиаторов — Амундсена, Дитрихсона, Элсуорта, Фойхта, Омдаля и Рисер-Ларсена — высечены силуэты двух самолётов, а между ними характерный профиль начальника экспедиции. Внизу выбита дата: «21 мая 1925». Монумент вскоре после завершения этого полёта был сооружён шахтёрами Ню-Олесунна в знак высочайшего уважения и любви к отважным людям, впервые дерзнувшим отправиться на гидропланах к Северному полюсу. Авторство проекта принадлежит директору Кингсбейской угольной компании М. Кнутсену, в доме которого жил Руал Амундсен. Весной 1926 года перед вылетом на дирижабле «Норвегия» в Северную Америку Амундсен видел каменный монолит, поставленный в его честь. Через два года этому сооружению суждено было стать, к великой скорби, самым северным памятником известному исследователю и путешественнику.
С тех пор минуло более 40 лет. Колючие зимние ветры, ураганные пурги, леденящие морозы, обильные снегопады и летние дожди «расписались» на каменной плите царапинами и трещинами…
В основании другого памятника 19 разноцветных мраморных плиток — по одной из каждой области Италии. Над ними скорбно возвышаются восемь высоких крестов — по числу погибших участников экспедиции Нобиле на дирижабле «Италия». Верхушки крестов сплетены — символ великого братства и взаимопомощи людей на Земле. На чёрной доске, обращённой к Северному полюсу, написано: «Пали за благородное дело человеческого познания…» Ниже начертаны имена учёных Мальмгрена и Понтремоли, журналиста Лаго и членов экипажа дирижабля — Алессандрини, Ардуино, Помеллы, Каратти и Чиакко. Их братской могилой навсегда стал Ледовитый океан. Ниже фамилий ещё одна надпись — обращение к богу: «Властелин одиноких, ты, принявший последние призывы наших любимых и знающий тайну их ледяных обителей, храни их покой и сделай так, чтобы никто не забыл эти жертвы». На противоположной, южной стороне памятника начертано: «Всем полярным исследователям всех времён и народов». На западной доске слова, посвящённые памяти девяти отважных авиаторов, погибших при спасении экспедиции Нобиле: «Мы помним Амундсена и всех тех, кто пожертвовал жизнью ради высочайшей человеческой солидарности». На восточной стороне прикреплена четвёртая доска: «Павшим на Северном полюсе, к XXXV годовщине полярной экспедиции дирижабля „Италия“. Комитет по оказанию почестей итальянцам под руководством отставных авиаторов города Адро (Брешия)».
Изготовленный в Италии памятник был привезён в Ню-Олесунн и установлен в 1963 году — в 35-ю годовщину со дня катастрофы Дирижабля «Италия».
Местные цветы красивы, но они очень недолговечны, и приезжающие сюда люди создали «вечные» венки — из камня. На склоне холма перед памятниками среди мхов выложены кусочками белого известняка названия нескольких экспедиций и просто отдельные имена.
Обнажив головы, долго стоим на вершине холма — месте, которое навсегда останется символом единения людей на земном шаре. Мне вспомнились справедливые слова, сказанные Умберто Нобиле вскоре после катастрофы: «Тысячелетняя тайна полярных областей дёшево не достаётся… Риск заключается в самой природе таких предприятий, как наше… Быть пионером — это честь, которая оплачивается дорого…»
Возвращаемся в посёлок. Около соседнего дома молодые люди разгружают небольшую ручную тележку с экспедиционным имуществом. Это наши новые знакомые — французские коллеги, изучающие ледники и побережье Конгс-фьорда и соседние с ним районы. Вскоре подходит ещё один человек — средних лет, с увесистым рюкзаком. В его коренастой, крепко скроенной фигуре угадывается бывалый моряк. И действительно, Пьер-Андре Муле — аквалангист, а заодно капитан, механик, моторист и матрос экспедиционного мотобота. Во время второй мировой войны он был участником французского Сопротивления — воевал на подводной лодке в армии Освобождения генерала де Голля. Незадолго до приезда на Шпицберген Пьер работал в океанографической экспедиции Жака Ива Кусто. Товарищи зовут его просто Пам — по первым буквам двойного имени и фамилии.
Пам связывается по транзисторному радиотелефону со своей базой и после короткого разговора передаёт нам приглашение начальника экспедиции профессора Жана Корбеля посетить их станцию в ближайшее воскресенье.
Через день отправляемся в гости в сопровождении Пьера. Дороги нет. Идём прямо по ледяному припаю, прыгая через разводья и трещины. Часто ноги проваливаются по колено в воду. Выручают незаменимые в таких случаях высокие резиновые сапоги. Ещё издали замечаем мачты, на которых развеваются флаги Франции и Норвегии. Затем показываются красные домики и приземистые палатки, пестреющие вокруг них. Это и есть база экспедиции Национального центра научных исследований Франции. Она находится в глубине фьорда, километрах в шести от Ню-Олесунна. Рядом возвышается белый искривлённый язык ледника Восточный Ловен, спускающегося из соседней горной долины. На снегу чётко выделяются тонкие полосы следов, оставленные лыжами и мотонартами, которые называются здесь сноускутерами («снежный скутер»). Видно, что французские гляциологи кропотливо изучают этот «домашний» ледник.
Около базы нас встречает высокий энергичный человек в коротких резиновых сапогах, яркой тёплой ковбойке и без головного убора. Это и есть начальник гляциологической экспедиции профессор Жан Корбель. Известный французский учёный тут же увлекает прибывших гостей в свой научный «городок», расположенный на территории базы. Здесь он знакомит нас с профессором-климатологом Шарлем Пеги и другими сотрудниками экспедиции. Вместе с ними осматриваем лаборатории, гидрологическую и метеорологическую станции.
После экскурсии заходим в один из красных металлических домиков. Прямо из раздевалки попадаем в кают-компанию экспедиции. Справа, у сплошных окон, стоят два длинных стола, а напротив — чугунная печка с плитой, кухонный стол, мойка, полки и шкафы с продуктами и посудой. Столовая напоминает скорее дачную веранду, застеклённую так, будто бы здесь не 79-я параллель, а по крайней мере Ницца.
Сегодня удивительно ясный и необычный для июня день. Ещё вчера грязно-серые кучевые облака закрывали все небо многослойной пеленой. Перед самым сном лохматые тучи начали медленно уползать в сторону дальних гор, а проснувшись утром, мы увидели, что день обещает быть безоблачным, празднично-весенним. Яркое солнце висело над ледниковым плато Хольтедаля ослепительной шарообразной лампой. Золотистые лучи светила, не часто балующие эти места своим скупым теплом, торопились «освободить» промёрзшую землю от зимнего наряда. Засверкали во всей своей первозданной, словно картинной, красе ледяные языки, заиграли тысячи бликов на их хрустальной бахроме, спускающейся в воду. Почернели прибрежные равнины и горные пирамиды, стараясь сбросить с себя снежное покрывало. Зашумели талые воды, быстро сбегая со склонов и постепенно собираясь в бурные шумливые потоки. Морской лёд, ещё крепко припаянный к берегу на несколько километров до самого верховья залива, начал «худеть» на глазах. Участились оглушительные залпы ледниковых «орудий», оповещавших всю округу о рождении нового айсберга в Конгс-фьорде…
Приятная теплота старается просочиться внутрь столовой через сплошные стеклянные рамы. Солнечные лучи, как прожекторы, высветили в кают-компании лист бумаги с дружескими шаржами. Видимо, кто-то из «местных» французов изобразил своих товарищей. В центре портретной галереи гляциологов лицо человека очень знакомого, но которого не видно за столом. Ну конечно же, это генерал де Голль!
В нашу честь гостеприимные хозяева устраивают обед. Мадам Корбель энергично руководит всеми приготовлениями. Ей помогает повар Мишель. Эта высокая стройная девушка с длинными льняными волосами, спадающими на спину, окончила Лионский университет, получив специальность филолога. С детства она мечтала увидеть Арктику, и профессор Лионского университета Корбель предоставил Мишель возможность побывать на далёком от Франции Шпицбергене, предложив филологу сменить профессию на одно лето.
Длинный стол украшен традиционными французскими коньяками и винами. Молодой инженер Анри Жоффрэ раскупорил большую бутыль «божоле» собственного изготовления. Кто-то замечает, что сегодня в столицу Советского Союза прибывает с официальным визитом президент Французской Республики Шарль де Голль. Жан Корбель с большой теплотой вспоминает советских учёных, с которыми ему доводилось встречаться на многих международных конгрессах и симпозиумах. Мы делимся результатами своих исследований. С удовольствием принимаем приглашение Жана Корбеля участвовать в совместных работах на леднике Восточный Ловен.
Перед уходом c базы обе экспедиции дружески объединяются перед объективами фотолюбителей. Все французы во главе с Жаном Корбелем провожают нас.
Возвращаемся поздним вечером. Незаходящее июньское солнце по-прежнему освещает залив и горы: сейчас самый разгар полярного дня на Шпицбергене. Когда кто-либо из нас отстаёт на зыбкой ледяной «дороге», идущий впереди Пам останавливается и ждёт. Такое товарищеское отношение, готовность немедленно прийти на помощь друг другу — давний и добрый обычай людей разных национальностей, которые работают на этом архипелаге.
Через день мои товарищи уходят во французский лагерь, захватив с собой десятиметровый ручной бур и оборудование для измерения температур во льду и фирне. Я остаюсь дежурным по базовой кухне, или, как мы любим говорить на морской лад, по камбузу. Каждый день кто-то из нас удостаивается чести выполнять эту нужную, но не очень любимую обязанность, так как в экспедиции нет штатного повара, а еда быть должна.
Закончив приготовление «сложного» обеда-ужина из четырех блюд (первое, второе, компот и кипяток для чая и кофе), я направляюсь в маленький соседний домик, арендуемый французской экспедицией. Надо занять до завтра пачку соли: своя, как назло, куда-то запропастилась. Стучу в наружную дверь. В ответ раздаётся негромкое пение. Прохожу в короткий коридорчик и вновь стучу уже во внутреннюю дверь. Теперь ясно слышу речь. Правда, не понимаю её. Но по доброжелательному тону: «У, ля-ля, у, ля-ля» — полагаю что можно войти.
В кухне-столовой всего один француз. Он представляется:
— Гюстав, повар экспедиции.
«Какое приятное совпадение», — думаю я и произношу, стараясь быть как можно более серьёзным:
— И я тоже. Моё имя Евгений, по-вашему Эжен. Француз крепко жмёт мне руку и нараспев восклицает:
— О, ля-ля, шер амй Эжен, о, ля-ля, мон амй Жежен!
Он небольшого роста, коренаст; смуглое выразительное лицо обрамляет ухоженная шотландская бородки огненно-рыжего цвета. На вид ему можно дать лет сорок пять. На широком солдатском кожаном ремне поверх сильно полинявших фиолетово-голубых джинсов висит огромный нож. На оголённых до локтя руках всевозможные цветные татуировки, сделанные, очевидно, в экзотических странах во время морских странствий.
На газовой плите вдруг что-то зашипело. (Своим вторжением я отвлёк повара от дела.) С криком «О, ля-ля!» он, словно жонглёр, ловко играет сковородками. Но вот порядок восстановлен.
Гюстав даёт мне пачку соли, заставляет выпить ароматный чёрный кофе, достаёт всякую всячину из холодильника и шкафов.
— Коллега! — обращаюсь к повару. — Спасибо. Прошу теперь ко мне, по-соседски.
В нашей кухне нет газовой плиты, но есть зато прекрасная чугунная с духовкой. Француз, как опытный дегустатор, отведал всего понемногу. Затем, громко щёлкнув пальцами, произнёс:
— Фантастик! У, ля-ля, Эжен-Жежен! Фантастик, у, ля-ля! Видимо, из чувства профессиональной солидарности повар-сосед не хотел обидеть меня.
К вечеру появились наши изголодавшиеся гляциологи. Они даже не успели разобраться во вкусе приготовленной мной еды, как уничтожили весь обед-ужин из четырех блюд.
…Быстро пробежали в работе две недели. Мы обследовали ледники полуострова Брёггер и Конгс-фьорда. Теперь предстояло высадиться на вершину плато Хольтедаля. Если в 1965 году нашу экспедицию интересовали центральная и восточная части острова Западный Шпицберген, то сейчас предстояло изучить его западную часть. Мы рассчитывали выяснить климатические условия оледенения западной и восточной частей архипелага, чтобы затем сравнить их и определить имеющиеся различия.
Район плато Хольтедаля привлёк нас ещё и потому, что 30 лет назад здесь работала известная Шведско-норвежская арктическая экспедиция, которой руководили видные скандинавские учёные — шведский профессор Ханс Альман и норвежский профессор Харальд Свердруп.
Летом 1934 года четыре сотрудника этой экспедиции провели крупные гляциологические исследования на ледниковом плато Исаксена и спускающемся с него леднике 14 Июля. Результаты их обработки заняли 500 страниц известного стокгольмского научного журнала «Географиска Анналер». Выводы, сделанные Альманом после возвращения со Шпицбергена, знают все гляциологи мира. Расположенное рядом плато Хольтедаля находится в более характерных условиях, и площадь его намного больше, почему мы и отдали ему предпочтение. Было весьма заманчиво повторить наблюдения на этих ледниках, причём повторить с учётом всех современных гляциологических знаний и достижений. И опять предстояло нам идти по следам былых полярных экспедиций…
Об этом хорошо сказал однажды В. С, Корякин перед выходом в дальний маршрут: «Специфика нашей профессии — работать в таких местах, где люди бывают нечасто. Поэтому перечислить своих предшественников нетрудно. Нам ходить их маршрутами, пересекать те же ледники, форсировать те же речки, пробираться по тем же скалам — и каждая деталь в их записках имеет значение. Эти люди были первыми… И хотя многих из них давно уже нет в живых, они словно продолжают свою работу нашими руками. Нам и легче, и труднее одновременно. Легче потому, что мы идём по известным местам, у нас есть карты, вертолёты, рации… Труднее потому, что мы обязаны, мы должны найти и узнать что-то новое, постараться превзойти своих предшественников. А ведь это были незаурядные люди, благородную память о которых мы сохраним навсегда…»
ВЕРТОЛЁТЫ УХОДЯТ НА ЛЕДНИКИ

Каждое утро я продолжал сообщать в Баренцбург сведения о погоде в районе Ню-Олесунна и каждый раз настойчиво просил ускорить присылку вертолётов, чтобы забросить нас на плато Хольтедаля. Наконец на третий день спавший посёлок проснулся от рёва моторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29