Именно там во время полётов в районе Южного полюса у Джорджа зародилась новая необычная идея — организовать полярную экспедицию на… подводной лодке, чтобы достигнуть на ней Северного полюса. Для этой цели исследователь арендует у морского министерства США за… 1 доллар (по американским законам нельзя было предоставить бесплатно!) небольшую устаревшую лодку 0-12 и называет её «Наутилус». В научную группу вошёл известный норвежский полярный геофизик профессор Харальд Свердруп. Вместе со своими коллегами он должен был заниматься проведением метеорологических, океанографических и других исследований.
15 августа 1931 года «Наутилус» прибыл в Грён-фьорд, избранный местом базы на Шпицбергене, а ещё через три дня покинул его.
На пятые сутки плавания из-за сплошных льдов к северу от архипелага предстояло погружение в воду. В это время раздался взволнованный голос вахтенного механика лодки:
— Мы потеряли руль глубины!
Дальнейшее пребывание во льдах могло окончиться катастрофой: ослабли заклёпки и открылась течь. Уилкинс решил продолжить поход по чистой воде. Во время его «Наутилус» специально погрузил под лёд носовую часть, и научный персонал смог выполнить некоторые исследования. Во время лавирования между льдами субмарина достигла рекордной северной широты: почти 82-го градуса. После этого экспедиция вернулась в Грён-фьорд, а затем покинула Шпицберген.
Джордж Уилкинс умер в 1957 году в возрасте 70 лет. Согласно завещанию старого полярника, его прах был доставлен в 1958 году на американской подводной лодке «Скат» на полюс и там развеян.
…Закончилась вторая мировая война. Над Шпицбергеном вновь слышен могучий рокот больших современных воздушных лайнеров, направляющихся к Северному полюсу и дальше.
Благодаря развитию авиации и опыту, накопленному человечеством за долгие годы «укрощения» самой северной точки Земли, она словно приблизилась к Евразии и Америке.
В 1964 году группа молодых норвежцев во главе с Бьерном Стайбом попыталась совершить путешествие на лыжах из Канадской Арктики на Шпицберген. Участники этой экспедиции смогли углубиться в сторону полюса примерно на 600 километров, дойдя до американской дрейфующей научной станции «Арлис-2», откуда они были эвакуированы самолётом.
Один из участников экспедиции, радист Сиверт Флеттум, «заболел» новым походом, разработав другой маршрут. По мнению этого норвежца, его лучше начинать на Шпицбергене и заканчивать на Американском континенте или в Гренландии. Во время наших работ на Шпицбергене в 1967 году мы видели, как усиленно Флеттум готовился здесь к будущему переходу, тренируясь в ходьбе на лыжах и езде на собачьих упряжках. По-видимому, из-за финансовых затруднений эта экспедиция не состоялась.
Бесспорно, самой интересной экспедицией подобного рода было путешествие четырех англичан — Уолли Херберта, Роя Кёрнера, Аллана Джилла и Кена Хеджеса — с мыса Барроу на Аляске через Северный полюс на Шпицберген.
Участники Британской трансарктической экспедиции долго готовились к своему грандиозному походу. Они отобрали в Гренландии 41 ездовую собаку.
Начальный путь до границы паковых льдов был необычайно тяжёлым. К 24 июня 1968 года, то есть через четыре месяца после выхода, экспедиция прошла от мыса Барроу по прямой лишь немногим больше 1100 километров. До полюса оставалось ещё 900. Дальнейшее продвижение пришлось прервать до осенних заморозков.
В сентябре снова отправились на север. Но на четвёртый день с одним из участников похода случилось несчастье: он неудачно споткнулся и упал навзничь, сильно повредив спину. Пришлось устраиваться на зимовку. Самолёты сбросили в лагерь 30 тонн груза. В конце февраля 1969 года льдина раскололась на части. Надо было срочно уходить, тем более что пострадавший к тому времени почти поправился.
Спустя 407 дней после старта экспедиции, 6 апреля 1969 года, англичане праздновали победу, стоя на вершине мира. Отсюда началась вторая половина похода. Теперь четвёрка двигалась на юг, но легче от этого не стало. И вот наконец показалась далёкая земля — Шпицберген! Так удачно закончилось необыкновенное, полное трудностей путешествие через Северный Ледовитый океан. Оно продолжалось около 500 дней. Отважные полярники прошли по плавучим льдам почти 6000 километров. «Я был твёрдо убеждён, — писал в своей книге У. Херберт, — что, пройдя пешком через вершину мира, мы узнаем больше об окружающей природе, чем если бы мы летели, плыли под водой или разместились в тёплых лабораториях на льду…»
В отличие от своих многочисленных предшественников современные полярные исследователи и путешественники выгодно используют новейшие достижения науки и техники; их надёжно обеспечивают с воздуха самолёты и вертолёты, которые сбрасывают продовольствие, топливо, снаряжение, а при необходимости могут и эвакуировать этих людей… Не изменились лишь торосистые, влекомые сильными морскими течениями льды, которые, как и раньше, стоят на пути человека, рискнувшего идти на полюс. Их-то и надо побороть прежде всего, чтобы ощутить щемящее удовольствие от того, что ты сумел покорить этот «горизонтальный Эверест», встать на точку, существующую только в воображении, доказать, что отвага человеческая сильнее ледяных преград!
Впереди будут ещё новые старты к Северному полюсу!
Кто следующий?
ПО СЛЕДАМ ПОЛЯРНЫХ ЭКСПЕДИЦИЙ
Прохладным июньским днём 1966 года два вертолёта взяли курс из Баренцбурга на северо-запад Шпицбергена. Во флагманской машине, ведомой Владимиром Тимохой, находились участники нашей экспедиции. Немного в стороне держался вертолёт Льва Власова, нагруженный оборудованием будущей ледниковой станции на плато Хольтедаля.
Понадобилось меньше 10 минут, чтобы перелететь широкий, покрытый холодными игривыми волнами Ис-фьорд. Теперь под нами тянулась западная кромка Земли Короля Оскара II, а слева, на противоположной стороне пролива Форлансунн, виднелся длинный и узкий гористый остров, покрытый небольшими ледниками, — Земля Принца Карла. В местах, где фьорды пропилили скалистое побережье и разомкнули горные цепи, вертолётчики срезали путь — мы неслись низко над водой.
Минут через сорок показался округлый нос полуострова Брёггера. Прямо за ним открылась широкая синяя гладь — это два крупных залива — Конгс-фьорд и Кросс-фьорд, поделившие по-братски между собой один общий выход в море. Ослепительные снежные полосы, словно серебряные ёлочные гирлянды, спадали от самых вершин до подножий.
Медленно огибаем полуостров Брёггера с его ровным плоскогорьем. На западе и на севере оно круто обрывается, и у его подножия лежит плоский участок, заканчивающийся мысом Квадехукен. Вертолёт поворачивает на восток, и перед нами открывается величественная картина Конгс-фьорда — красивейшего места на Шпицбергене. Залив чётко окаймляют остроконечные горы, столь характерные для всего западного побережья архипелага и совсем несвойственные для восточного. По долинам, разделяющим окрестные горы, спускаются широкие и узкие ледники. Куда ни бросишь взгляд, везде видны зубцы гор, снег, лёд и нагромождения моренных валов.
В дальнем углу Конгс-фьорда в его воды свесилась зеленовато-голубоватая бахрома широких ледниковых потоков. Один из них называется Конгсвеген — «королевская дорога». Немного левее, за крупным темно-коричневым нунатаком, выделяются три пирамидальных исполина Тре Крунер («три короны»)— однотипные горы, сложенные из горизонтальных пластов желтоватого известняка и красного песчаника, покрытого обломками других пород. Это горы-близнецы Свеа, Нора и Дана. Своими названиями они символизируют Швецию, Норвегию и Данию, некогда объединявшихся в одно государство.
Неожиданно радист вертолёта поворачивается к нам и что-то говорит, показывая на иллюминатор. Из-за шума двигателя я ничего не слышу. Бортмеханик, свесившись с маленькой вертикальной лесенки, ведущей к пилотам, указывает ладонью вниз и громко кричит:
— Подходим к Ню-Олесунну!
Но вот наконец показался и сам посёлок. С воздуха он напоминал поле, усеянное десятками крупных и ярких цветов. На самом же деле это были различные строения — красные, зелёные, белые, синие, коричневые, жёлтые и разноцветные палатки, расположенные по периферии Ню-Олесунна. Между южной окраиной посёлка и ближайшими к ней горными кручами темнела громада террикона. Несколько лет назад здесь ещё действовал самый северный на Земле угольный рудник, принадлежавший государственной Кингсбеской норвежской компании. Одиноко стоящий на южной окраине светлосерый памятник напоминает о последней горняцкой трагедии, разыгравшейся летом 1963 года в местных копях. Из-за этого и был закрыт рудник. Опустел некогда шумный шахтёрский городок.
На водной глади залива, частично освободившегося от ледяного покрова, дрейфовали сотни больших и маленьких бело-голубых парусников самых причудливых форм. Присмотревшись внимательнее, я понял, что это айсберги, рождённые ледниками. Самые крупные из них не двигались, словно дремали, окунувшись в воду. Они ждали, когда полная вода поможет им сняться с ледового якоря. Вдали, за группой небольших каменистых островов, слева и справа от крупного нунатака сверкали до боли в глазах ледники, разорванные по всему фронту тысячами зловещих трещин. Казалось, что исполинские языки пресного льда жадно лизали солоноватую воду залива…
Незабываемая картина открывается перед взором человека, попадающего в Конгс-фьорд…
Вертолёт почти ложится на левый борт. На недолгое время все, чем мы только что любовались восхищённо, — ледниковые языки, остроконечные горы, разноцветные дома посёлка, айсберги, залив — валится набок. Близко проплывает высокая треугольная мачта. Быстро пересекаем бухту Цеппелин, незначительно вдающуюся в побережье, проносимся мимо пирса, двух серебристых баков — резервуаров для топлива, внушительного железобетонного здания бывшей обогатительной фабрики, каменистого футбольного поля с воротами…Ещё один отчаянный вираж — вертолёт переваливает через крышу двухэтажного зелёного барака и зависает прямо между домами. На мгновение все вокруг тонет в пыли, поднятой с земли длинными свистящими лопастями винта. Пилот выключает двигатель, стихает оглушительный шум, прекращается неприятная вибрация.
Выходим на площадь в центре Ню-Олесунна, располагаемся между нашим вертолётом и островерхим домом, выкрашенным тёмной охрой. Курильщики дружно достают из карманов сигареты и трубки. В полёте они были лишены этого «удовольствия»: рядом находилась ядовито-жёлтая бочка, в которой хранился полутонный запас бензина.
Первое впечатление — посёлок вымер. Но вдруг из-за домов выбежали большущие лохматые псы и, махая хвостами, приблизились к нам. Это были гренландские ездовые собаки, пребывавшие в летнем «отпуске». Вскоре подошли норвежские рабочие в комбинезонах. Пока мы разговаривали с ними, лихо подкатил «лендровер». Сидевший за рулём местный начальник Хеннинг Нильсен приветствовал нас и тут же пригласил посмотреть дом, который он отвёл советским гляциологам на время пребывания в Ню-Олесунне.
Вертолётчики, как всегда, торопились вернуться домой, на базу.
Вскоре огромные механические стрекозы неторопливо взлетели над остроконечными крышами, слегка задрав свои длинные тонкие хвосты. Не прошло и двух минут, как они растворились на тёмном фоне горных склонов.
Возвращаемся в просторный двухэтажный дом белого цвета, в котором в 1962-1965 годах базировалась экспедиция Национального комитета геодезии и геофизики Академии наук ГДР. Её начальником был молодой учёный-физик Ульрих Фойгт из Дрездена. За год до нашего приезда немецкие коллеги закончили здесь интересные геофизические, гляциологические и другие исследования… Теперь мы можем спокойно расположиться в этом большом доме и приготовить «заморский» обед. Ну а потом надо, конечно, совершить экскурсию по Ню-Олесунну и его окрестностям.
…Уютный деревянный дом цвета тёмной охры (около него мы приземлились). В нём жил Руал Амундсен во время подготовки к броску на полюс. Ныне это добротное двухэтажное здание норвежцы приспособили под небольшой госпиталь.
Поблизости находится почтовое отделение и радиостанция. В общем-то самая обыкновенная почта, каких на земле многие-многие тысячи. Но когда мы отправляли письма, почтовый работник (по совместительству ещё радиотелеграфист и метеоролог-наблюдатель) поставил на всех конвертах специальный знак. В его центре изображён усатый тюлень, лежащий на льдине, а вокруг текст на английском языке: «Самый северный населённый пункт мира Кингбей 79 градусов северной широты Свальбард». Иметь такой редкий конверт в своих коллекциях мечтают многие филателисты мира. Поэтому на столе ню-олесуннского «почтаря» скопились десятки различных писем и открыток с оплаченным ответом. Все их авторы просят одно и то же: поставить специальный кингсбейский штемпель и погасить местной печатью марки на конверте.
Туристы, попавшие в Ню-Олесунн, могут получить за несколько крон специальное свидетельство, в котором сказано, что мистер такой-то или мисс такая-то соблаговолили тогда-то посетить «самое северное в мире поселение». Нам этот документ не дали. Может быть, потому, что на советском высокоширотном архипелаге Земля Франца-Иосифа имеются несколько населённых пунктов, расположенных ещё севернее Кингсбея: полярная станция «Остров Рудольфа», обсерватория «Дружная» имени известного полярника Героя Советского Союза Э. Т. Кренкеля, посёлок Нагурское. Специальный знак, по-видимому, продолжают ставить на конвертах не только в силу одной привычки, но и в целях туристической и филателистической рекламы норвежского полярного архипелага.
У норвежцев существует регулярное сообщение судов между портом Тромсё и посёлками архипелага. Раз в неделю тихий Королевский залив оглашает гудок небольшого белоснежного теплохода. Его маршрут начинается в Северной Норвегии и заканчивается у 80-й параллели. В пути туристы высаживаются помимо Ню-Олесунна в Лонгйире и на станции «Ис-фьорд радио», осматривают на севере фьорд Магдалены и бухту Вирго и другие живописные районы Шпицбергена. В каждом рейсе на седьмой день это судно сворачивает с «торного» морского пути в Грён-фьорд, чтобы удовлетворить любопытство пассажиров, желающих посмотреть с палубы на советский рудник Баренцбург…
Наибольший интерес у туристов обычно вызывает Кингсбей. Некоторые из них сменяют здесь шаткую палубу и тёплую каюту корабля на твёрдый, но часто заснеженный холодный берег залива. К их услугам имеется небольшая, но зато самая настоящая комфортабельная гостиница с соответствующим её высокоширотному положению названием — «Северный полюс». До очередного появления теплохода вездесущие туристы бродят по окрестностям Конгс-фьорда, знакомясь с памятными местами и памятниками, о которых речь пойдёт дальше. Наиболее смелые из них удаляются от Ню-Олесунна на много километров, совершая экскурсии вдоль берега, в горы и на ледники. Вернувшись домой, в значительно более тёплые края, такой турист потом долго ещё будет вспоминать дни, проведённые на Шпицбергене.
Во время нашего пребывания в Ню-Олесунне двухэтажный отель не пустовал: в нём останавливались граждане Норвегии, Швеции, США, ФРГ, Англии, Италии, Австрии и других стран. В этой гостинице жили одинокие и семьи, юные и престарелые дамы, люди спортивного вида и инвалиды…
Одна пожилая туристка из Вены как-то, гуляя по посёлку, забрела в дом, когда мы обедали. Знаний немецкого языка хватило, чтобы познакомиться, предложили неожиданной гостье разделить самодельную «полевую» трапезу. Старушка с заметным любопытством попробовала консервированные щи и гречневую кашу с говяжьей тушёнкой.
— Зер гут, мальчики! Зер гут! — услышали мы оценку. Сухощавая, не по годам бойкая и говорливая женщина оказалась интересной собеседницей, задав «работу» главному переводчику Троицкому и его помощнику Михалёву — нашему местному «полиглоту». Мы узнали, что австрийка после смерти мужа, будучи одиноким человеком, увлеклась, невзирая на солидный возраст, международным туризмом и повидала благодаря этому много стран и народов, а вот в полярную страну попала впервые.
— Я потрясена! — воскликнула туристка. — Здесь так красиво, но безжизненно, это место не для человека. Я не могу понять ваших жён! Как они могли отпустить вас сюда, во льды, да ещё на несколько месяцев? — С этими словами 73-летняя жительница Вены передала нам пакет, который лежал в её походной сумке. — Ради бога, съешьте хотя бы эти апельсины. Вы ведь, наверное, подорвали своё здоровье здесь и совсем не видите фруктов, Хотя это было ужасно нетактично и неприлично, но мы, словно сговорившись, дружно рассмеялись, услышав такие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
15 августа 1931 года «Наутилус» прибыл в Грён-фьорд, избранный местом базы на Шпицбергене, а ещё через три дня покинул его.
На пятые сутки плавания из-за сплошных льдов к северу от архипелага предстояло погружение в воду. В это время раздался взволнованный голос вахтенного механика лодки:
— Мы потеряли руль глубины!
Дальнейшее пребывание во льдах могло окончиться катастрофой: ослабли заклёпки и открылась течь. Уилкинс решил продолжить поход по чистой воде. Во время его «Наутилус» специально погрузил под лёд носовую часть, и научный персонал смог выполнить некоторые исследования. Во время лавирования между льдами субмарина достигла рекордной северной широты: почти 82-го градуса. После этого экспедиция вернулась в Грён-фьорд, а затем покинула Шпицберген.
Джордж Уилкинс умер в 1957 году в возрасте 70 лет. Согласно завещанию старого полярника, его прах был доставлен в 1958 году на американской подводной лодке «Скат» на полюс и там развеян.
…Закончилась вторая мировая война. Над Шпицбергеном вновь слышен могучий рокот больших современных воздушных лайнеров, направляющихся к Северному полюсу и дальше.
Благодаря развитию авиации и опыту, накопленному человечеством за долгие годы «укрощения» самой северной точки Земли, она словно приблизилась к Евразии и Америке.
В 1964 году группа молодых норвежцев во главе с Бьерном Стайбом попыталась совершить путешествие на лыжах из Канадской Арктики на Шпицберген. Участники этой экспедиции смогли углубиться в сторону полюса примерно на 600 километров, дойдя до американской дрейфующей научной станции «Арлис-2», откуда они были эвакуированы самолётом.
Один из участников экспедиции, радист Сиверт Флеттум, «заболел» новым походом, разработав другой маршрут. По мнению этого норвежца, его лучше начинать на Шпицбергене и заканчивать на Американском континенте или в Гренландии. Во время наших работ на Шпицбергене в 1967 году мы видели, как усиленно Флеттум готовился здесь к будущему переходу, тренируясь в ходьбе на лыжах и езде на собачьих упряжках. По-видимому, из-за финансовых затруднений эта экспедиция не состоялась.
Бесспорно, самой интересной экспедицией подобного рода было путешествие четырех англичан — Уолли Херберта, Роя Кёрнера, Аллана Джилла и Кена Хеджеса — с мыса Барроу на Аляске через Северный полюс на Шпицберген.
Участники Британской трансарктической экспедиции долго готовились к своему грандиозному походу. Они отобрали в Гренландии 41 ездовую собаку.
Начальный путь до границы паковых льдов был необычайно тяжёлым. К 24 июня 1968 года, то есть через четыре месяца после выхода, экспедиция прошла от мыса Барроу по прямой лишь немногим больше 1100 километров. До полюса оставалось ещё 900. Дальнейшее продвижение пришлось прервать до осенних заморозков.
В сентябре снова отправились на север. Но на четвёртый день с одним из участников похода случилось несчастье: он неудачно споткнулся и упал навзничь, сильно повредив спину. Пришлось устраиваться на зимовку. Самолёты сбросили в лагерь 30 тонн груза. В конце февраля 1969 года льдина раскололась на части. Надо было срочно уходить, тем более что пострадавший к тому времени почти поправился.
Спустя 407 дней после старта экспедиции, 6 апреля 1969 года, англичане праздновали победу, стоя на вершине мира. Отсюда началась вторая половина похода. Теперь четвёрка двигалась на юг, но легче от этого не стало. И вот наконец показалась далёкая земля — Шпицберген! Так удачно закончилось необыкновенное, полное трудностей путешествие через Северный Ледовитый океан. Оно продолжалось около 500 дней. Отважные полярники прошли по плавучим льдам почти 6000 километров. «Я был твёрдо убеждён, — писал в своей книге У. Херберт, — что, пройдя пешком через вершину мира, мы узнаем больше об окружающей природе, чем если бы мы летели, плыли под водой или разместились в тёплых лабораториях на льду…»
В отличие от своих многочисленных предшественников современные полярные исследователи и путешественники выгодно используют новейшие достижения науки и техники; их надёжно обеспечивают с воздуха самолёты и вертолёты, которые сбрасывают продовольствие, топливо, снаряжение, а при необходимости могут и эвакуировать этих людей… Не изменились лишь торосистые, влекомые сильными морскими течениями льды, которые, как и раньше, стоят на пути человека, рискнувшего идти на полюс. Их-то и надо побороть прежде всего, чтобы ощутить щемящее удовольствие от того, что ты сумел покорить этот «горизонтальный Эверест», встать на точку, существующую только в воображении, доказать, что отвага человеческая сильнее ледяных преград!
Впереди будут ещё новые старты к Северному полюсу!
Кто следующий?
ПО СЛЕДАМ ПОЛЯРНЫХ ЭКСПЕДИЦИЙ
Прохладным июньским днём 1966 года два вертолёта взяли курс из Баренцбурга на северо-запад Шпицбергена. Во флагманской машине, ведомой Владимиром Тимохой, находились участники нашей экспедиции. Немного в стороне держался вертолёт Льва Власова, нагруженный оборудованием будущей ледниковой станции на плато Хольтедаля.
Понадобилось меньше 10 минут, чтобы перелететь широкий, покрытый холодными игривыми волнами Ис-фьорд. Теперь под нами тянулась западная кромка Земли Короля Оскара II, а слева, на противоположной стороне пролива Форлансунн, виднелся длинный и узкий гористый остров, покрытый небольшими ледниками, — Земля Принца Карла. В местах, где фьорды пропилили скалистое побережье и разомкнули горные цепи, вертолётчики срезали путь — мы неслись низко над водой.
Минут через сорок показался округлый нос полуострова Брёггера. Прямо за ним открылась широкая синяя гладь — это два крупных залива — Конгс-фьорд и Кросс-фьорд, поделившие по-братски между собой один общий выход в море. Ослепительные снежные полосы, словно серебряные ёлочные гирлянды, спадали от самых вершин до подножий.
Медленно огибаем полуостров Брёггера с его ровным плоскогорьем. На западе и на севере оно круто обрывается, и у его подножия лежит плоский участок, заканчивающийся мысом Квадехукен. Вертолёт поворачивает на восток, и перед нами открывается величественная картина Конгс-фьорда — красивейшего места на Шпицбергене. Залив чётко окаймляют остроконечные горы, столь характерные для всего западного побережья архипелага и совсем несвойственные для восточного. По долинам, разделяющим окрестные горы, спускаются широкие и узкие ледники. Куда ни бросишь взгляд, везде видны зубцы гор, снег, лёд и нагромождения моренных валов.
В дальнем углу Конгс-фьорда в его воды свесилась зеленовато-голубоватая бахрома широких ледниковых потоков. Один из них называется Конгсвеген — «королевская дорога». Немного левее, за крупным темно-коричневым нунатаком, выделяются три пирамидальных исполина Тре Крунер («три короны»)— однотипные горы, сложенные из горизонтальных пластов желтоватого известняка и красного песчаника, покрытого обломками других пород. Это горы-близнецы Свеа, Нора и Дана. Своими названиями они символизируют Швецию, Норвегию и Данию, некогда объединявшихся в одно государство.
Неожиданно радист вертолёта поворачивается к нам и что-то говорит, показывая на иллюминатор. Из-за шума двигателя я ничего не слышу. Бортмеханик, свесившись с маленькой вертикальной лесенки, ведущей к пилотам, указывает ладонью вниз и громко кричит:
— Подходим к Ню-Олесунну!
Но вот наконец показался и сам посёлок. С воздуха он напоминал поле, усеянное десятками крупных и ярких цветов. На самом же деле это были различные строения — красные, зелёные, белые, синие, коричневые, жёлтые и разноцветные палатки, расположенные по периферии Ню-Олесунна. Между южной окраиной посёлка и ближайшими к ней горными кручами темнела громада террикона. Несколько лет назад здесь ещё действовал самый северный на Земле угольный рудник, принадлежавший государственной Кингсбеской норвежской компании. Одиноко стоящий на южной окраине светлосерый памятник напоминает о последней горняцкой трагедии, разыгравшейся летом 1963 года в местных копях. Из-за этого и был закрыт рудник. Опустел некогда шумный шахтёрский городок.
На водной глади залива, частично освободившегося от ледяного покрова, дрейфовали сотни больших и маленьких бело-голубых парусников самых причудливых форм. Присмотревшись внимательнее, я понял, что это айсберги, рождённые ледниками. Самые крупные из них не двигались, словно дремали, окунувшись в воду. Они ждали, когда полная вода поможет им сняться с ледового якоря. Вдали, за группой небольших каменистых островов, слева и справа от крупного нунатака сверкали до боли в глазах ледники, разорванные по всему фронту тысячами зловещих трещин. Казалось, что исполинские языки пресного льда жадно лизали солоноватую воду залива…
Незабываемая картина открывается перед взором человека, попадающего в Конгс-фьорд…
Вертолёт почти ложится на левый борт. На недолгое время все, чем мы только что любовались восхищённо, — ледниковые языки, остроконечные горы, разноцветные дома посёлка, айсберги, залив — валится набок. Близко проплывает высокая треугольная мачта. Быстро пересекаем бухту Цеппелин, незначительно вдающуюся в побережье, проносимся мимо пирса, двух серебристых баков — резервуаров для топлива, внушительного железобетонного здания бывшей обогатительной фабрики, каменистого футбольного поля с воротами…Ещё один отчаянный вираж — вертолёт переваливает через крышу двухэтажного зелёного барака и зависает прямо между домами. На мгновение все вокруг тонет в пыли, поднятой с земли длинными свистящими лопастями винта. Пилот выключает двигатель, стихает оглушительный шум, прекращается неприятная вибрация.
Выходим на площадь в центре Ню-Олесунна, располагаемся между нашим вертолётом и островерхим домом, выкрашенным тёмной охрой. Курильщики дружно достают из карманов сигареты и трубки. В полёте они были лишены этого «удовольствия»: рядом находилась ядовито-жёлтая бочка, в которой хранился полутонный запас бензина.
Первое впечатление — посёлок вымер. Но вдруг из-за домов выбежали большущие лохматые псы и, махая хвостами, приблизились к нам. Это были гренландские ездовые собаки, пребывавшие в летнем «отпуске». Вскоре подошли норвежские рабочие в комбинезонах. Пока мы разговаривали с ними, лихо подкатил «лендровер». Сидевший за рулём местный начальник Хеннинг Нильсен приветствовал нас и тут же пригласил посмотреть дом, который он отвёл советским гляциологам на время пребывания в Ню-Олесунне.
Вертолётчики, как всегда, торопились вернуться домой, на базу.
Вскоре огромные механические стрекозы неторопливо взлетели над остроконечными крышами, слегка задрав свои длинные тонкие хвосты. Не прошло и двух минут, как они растворились на тёмном фоне горных склонов.
Возвращаемся в просторный двухэтажный дом белого цвета, в котором в 1962-1965 годах базировалась экспедиция Национального комитета геодезии и геофизики Академии наук ГДР. Её начальником был молодой учёный-физик Ульрих Фойгт из Дрездена. За год до нашего приезда немецкие коллеги закончили здесь интересные геофизические, гляциологические и другие исследования… Теперь мы можем спокойно расположиться в этом большом доме и приготовить «заморский» обед. Ну а потом надо, конечно, совершить экскурсию по Ню-Олесунну и его окрестностям.
…Уютный деревянный дом цвета тёмной охры (около него мы приземлились). В нём жил Руал Амундсен во время подготовки к броску на полюс. Ныне это добротное двухэтажное здание норвежцы приспособили под небольшой госпиталь.
Поблизости находится почтовое отделение и радиостанция. В общем-то самая обыкновенная почта, каких на земле многие-многие тысячи. Но когда мы отправляли письма, почтовый работник (по совместительству ещё радиотелеграфист и метеоролог-наблюдатель) поставил на всех конвертах специальный знак. В его центре изображён усатый тюлень, лежащий на льдине, а вокруг текст на английском языке: «Самый северный населённый пункт мира Кингбей 79 градусов северной широты Свальбард». Иметь такой редкий конверт в своих коллекциях мечтают многие филателисты мира. Поэтому на столе ню-олесуннского «почтаря» скопились десятки различных писем и открыток с оплаченным ответом. Все их авторы просят одно и то же: поставить специальный кингсбейский штемпель и погасить местной печатью марки на конверте.
Туристы, попавшие в Ню-Олесунн, могут получить за несколько крон специальное свидетельство, в котором сказано, что мистер такой-то или мисс такая-то соблаговолили тогда-то посетить «самое северное в мире поселение». Нам этот документ не дали. Может быть, потому, что на советском высокоширотном архипелаге Земля Франца-Иосифа имеются несколько населённых пунктов, расположенных ещё севернее Кингсбея: полярная станция «Остров Рудольфа», обсерватория «Дружная» имени известного полярника Героя Советского Союза Э. Т. Кренкеля, посёлок Нагурское. Специальный знак, по-видимому, продолжают ставить на конвертах не только в силу одной привычки, но и в целях туристической и филателистической рекламы норвежского полярного архипелага.
У норвежцев существует регулярное сообщение судов между портом Тромсё и посёлками архипелага. Раз в неделю тихий Королевский залив оглашает гудок небольшого белоснежного теплохода. Его маршрут начинается в Северной Норвегии и заканчивается у 80-й параллели. В пути туристы высаживаются помимо Ню-Олесунна в Лонгйире и на станции «Ис-фьорд радио», осматривают на севере фьорд Магдалены и бухту Вирго и другие живописные районы Шпицбергена. В каждом рейсе на седьмой день это судно сворачивает с «торного» морского пути в Грён-фьорд, чтобы удовлетворить любопытство пассажиров, желающих посмотреть с палубы на советский рудник Баренцбург…
Наибольший интерес у туристов обычно вызывает Кингсбей. Некоторые из них сменяют здесь шаткую палубу и тёплую каюту корабля на твёрдый, но часто заснеженный холодный берег залива. К их услугам имеется небольшая, но зато самая настоящая комфортабельная гостиница с соответствующим её высокоширотному положению названием — «Северный полюс». До очередного появления теплохода вездесущие туристы бродят по окрестностям Конгс-фьорда, знакомясь с памятными местами и памятниками, о которых речь пойдёт дальше. Наиболее смелые из них удаляются от Ню-Олесунна на много километров, совершая экскурсии вдоль берега, в горы и на ледники. Вернувшись домой, в значительно более тёплые края, такой турист потом долго ещё будет вспоминать дни, проведённые на Шпицбергене.
Во время нашего пребывания в Ню-Олесунне двухэтажный отель не пустовал: в нём останавливались граждане Норвегии, Швеции, США, ФРГ, Англии, Италии, Австрии и других стран. В этой гостинице жили одинокие и семьи, юные и престарелые дамы, люди спортивного вида и инвалиды…
Одна пожилая туристка из Вены как-то, гуляя по посёлку, забрела в дом, когда мы обедали. Знаний немецкого языка хватило, чтобы познакомиться, предложили неожиданной гостье разделить самодельную «полевую» трапезу. Старушка с заметным любопытством попробовала консервированные щи и гречневую кашу с говяжьей тушёнкой.
— Зер гут, мальчики! Зер гут! — услышали мы оценку. Сухощавая, не по годам бойкая и говорливая женщина оказалась интересной собеседницей, задав «работу» главному переводчику Троицкому и его помощнику Михалёву — нашему местному «полиглоту». Мы узнали, что австрийка после смерти мужа, будучи одиноким человеком, увлеклась, невзирая на солидный возраст, международным туризмом и повидала благодаря этому много стран и народов, а вот в полярную страну попала впервые.
— Я потрясена! — воскликнула туристка. — Здесь так красиво, но безжизненно, это место не для человека. Я не могу понять ваших жён! Как они могли отпустить вас сюда, во льды, да ещё на несколько месяцев? — С этими словами 73-летняя жительница Вены передала нам пакет, который лежал в её походной сумке. — Ради бога, съешьте хотя бы эти апельсины. Вы ведь, наверное, подорвали своё здоровье здесь и совсем не видите фруктов, Хотя это было ужасно нетактично и неприлично, но мы, словно сговорившись, дружно рассмеялись, услышав такие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29