Труд должен быть радостным, но не чрезмерным: чрезмерный труд такое же зло, как и праздность. Самое драгоценное благо — свобода, без которой нет жизни, только прозябание и ненависть. Познавать, любить и сострадать может лишь свободный человек, способный помогать всем, никого при этом не ущемляя. Только свободный имеет свободную волю, чувство достоинства и силу, не позволяющие терпеть угнетение слабых. Только он поднимается против любого зла, ибо нет худшего зла, чем то, которое беспрепятственно совершается на глазах людей. Зло же происходит от незнания, которое открывает ложные пути и уводит в трясину гибели. Каждый должен препятствовать злу, помогать добру и спокойно смотреть вперед, ибо все страдания мира в конце концов будут поглощены радостью.Стоит выделить еще один момент, который позволяет понять и дух орденских легенд, и тот особо подчеркиваемый в них постулат свободы воли, свободы выбора и мысли, который главенствует в учении, — полная свобода как от Церкви, так и от обязательной веры в то, о чем шла речь. Наличие в мире Бога, Демиурга, Первопричины только констатируется. «Познающему» сообщают от этом, но не требуют взамен никакой ответной реакции и вместе с тем дают понять, что все это неизмеримо выше самых высоких ступеней Золотой Лестницы, где уже не может идти речь о каком-то личностном (религиозном) контакте или о необходимости церковного ритуала (хотя молитва «Отче наш» занимает очень важное место в учении ордена).«Можно верить или не верить в Верховное Существо, — писал комментатор, — в высшую жизненную силу как в Творца Сущего; можно стремиться к познанию этой высшей силы или считать такое стремление бессмысленным — все это никак не скажется на подъеме, не задержит духовного развития личности. Для подъема важно только осознать свое единство, нерасторжимое родство с другими сущностями, положив между собою и ими любовь к равным и сострадание к низшим…»Милосердие и вера во всеисцеляющее чувство любви и добра способны в будущем преобразить даже лярв — этих, казалось, бы вечных врагов Божественного Света, «животных мира темных», которые проповедуют среди людей вседозволенность, эгоизм и конечность существования.«Не вечно тело, — учат лярвы, — и если оно развеется сухой пылью, исчезнет возможность получать наслаждение. Поэтому надо торопиться взять от жизни все, что можешь, — богатство, красоту, любовь, власть. Не останавливайся, если за это надо заплатить страданиями других людей, — ведь сам ты будешь наслаждаться! Какое тебе дело до остальных?..»Эти идеи находят выражение и в проповеди того духа, который легенды именуют «Черным Христом»: «Блаженны много о себе думающие, ибо они достигнут власти. Блаженны не желающие видеть зла, ибо весело живут они. Блаженны свирепые, ибо они много получат. Блаженны не считающиеся с правдой, ибо они много захватят. Блаженны немилостивые, ибо отделаются они от своих врагов… Уничтожай врагов своих без жалости и сострадания. Заключайте в тюрьму проклинающих вас. Ничто не оскверняет человека — ни убийство, ни кража, ни прелюбодеяние, ни лжесвидетельство: все это можно обратить себе на пользу. Разумно взять от жизни все приятное и больше ни о чем не думать…»В этой проповеди легко увидеть столь же полную бездуховность знакомого нам «экономического материализма». Уподобление человека «общественному животному», беспредельная ярость при одном упоминании христианских заповедей (не говоря уже о вере в «иной» мир и не «классовые», а обыкновенные человеческие отношения), — весь кошмар воинствующего атеизма приводил к своей противоположности, обращая чувствующих и думающих людей к поискам вечных ценностей, которые поднимают личность над физиологией быта.В сущности, здесь не было ничего нового. Никому еще не удалось доказать, что действительное зло, приносящее боль и гибель как единицам, так и массам живых существ, может стать стимулом развития социальных институтов и отдельной личности. Зло всегда тупиково — как насильственная смерть, как обрыв нити жизни, как искажение добра и его противоположность. И следователи ОГПУ совершенно справедливо видели в учении о лярвизме отражение своей системы, хотя в легендах все же говорится не об отождествлении людей с лярвами, а об исповедании ими лярвизма.Лярвы — «животные мира темных» — возникли при сотворении мира «во мгле», причем были подобны Легам, от которых отличаются только изначальным отсутствием искры Божественного Света. Они не столько «темные», сколько «грязные». Подлинные властелины Темного Царства — темные Леги, темные Арлеги и Князья Тьмы — возникли в изначальной тьме там, куда упали семена Логоса. Возникнув, они тотчас начали борьбу с мглой и тьмой, начали подъем в верха. Однако, обладая мощью, они не научились различать добро и зло, неся в себе неизжитые элементы первичного хаоса. Начало власти и подчинения пронизывает все Темное Царство, в орбиту которого попала и наша Земля. Это произошло потому, что Араны не пропускали Темных в верха, предлагая им сначала преобразиться в Светлых. А путь темных духов проходит только через человека, через его подъем в верха, ибо Темные дали власть над людьми лярвам. Вот почему на Земле происходит борьба светлых и темных сил, в которой участвуют люди.«Почему же Темные, которые тоже стремятся в верха, творят только зло?» — спрашивают легенды и отвечают так: «Не видит Темный, куда и как он идет, потому что злое делать легче, чем доброе. Тот, кто неумен, кто слеп разумом, делает зло, даже когда хочет делать добро, так как часто то, что кажется на первый взгляд добром, по совершении обращается в жестокое зло…»Для преображения мира нужна неустанная и долгая работа, которой на Земле должны содействовать рыцари «Ордена Света», принимая те же обеты, что возлагали на себя их предшественники — тамплиеры прошлых веков. Однако та вязь образов, которую Карелин разворачивал перед узким кружком учеников, предполагала высокую культуру и длительную подготовку. Для более широкой проповеди орденского учения ее следовало перевести на более понятный язык, поставив и более конкретные задачи.Выполнить эту миссию должен был ближайший сподвижник Карелина, его преемник на посту руководителя анархо-мистиков — А. А. Солонович.
Трубадур мистического анархизма 20 марта 1926 года на втором этаже первого Дома Советов (ныне гостиница «Националь») в комнате № 219 умер «рыцарь Сантей» — А. А. Карелин. ВФАК была уже распущена, об анархизме можно было говорить только в стенах Кропоткинского музея, но в Чикаго выходила газета «Рассвет», в Детройте вот-вот должен был появиться первый номер журнала «Пробуждение», который был призван сыграть роль легальной трибуны анархо-мистиков, а среди российской интеллигенции уже третий год действовали орденские кружки — не только в Москве, но и далеко за ее пределами.Гроб с телом Карелина проследовал от Манежа к Кропоткинскому музею, где совершилась гражданская панихида, а оттуда, на следующий день, на плечах анархистов — на кладбище Новодевичьего монастыря. Похороны Карелина стали последним общественным актом анархистов, который был разрешен Советской властью. Конечно, они не могли соперничать с той грандиозной манифестацией, в которую превратились похороны П. А. Кропоткина, — не то было время, да и большинство анархистов находились в заключении и в ссылке. И все же (если судить по сохранившимся фотографиям) возле Кропоткинского музея и на кладбище собралось около полутора тысяч людей.Карелин был исключительно популярен, он привлекал людей безграничной терпимостью, пониманием, умением выслушать человека. Его одинаково чтили анархисты, эсеры, меньшевики и старые большевики, хотя, как мне кажется, многие из них догадывались о его «розенкрейцерстве». Теперь уже покойный С. В. Шервинский в разговоре со мной упомянул как-то, что видел «похороны одного старого розенкрейцера, связанного с Кропоткинским музеем». Время (середина 20-х годов) и место (Кропоткинский музей) позволяют предположить, что речь шла о Карелине. Певцы и музыканты из орденских кружков исполняли траурный марш Шопена и какое-то произведение на итальянском или немецком языке, что вызвало недоумение у агентов ОГПУ, которые присутствовали на похоронах. Во всяком случае, почти каждого арестованного в 1930 году анархо-мистика спрашивали о том, кто там был, кто приглашал артистов и почему исполняли «не наш гимн».Все понимали, что со смертью Карелина и в Кропоткинском комитете, и в Музее начнутся дрязги, которые этот человек сдерживал своим авторитетом. Левое анархистское крыло, требовавшее борьбы против Советской власти, ждало удобного момента, чтобы захватить такую «легальную трибуну». Однако и комитет, и Музей представляли собой общественные организации, в которых анархисты отнюдь не должны были составлять большинства. Кроме того, Карелин с самого начала ввел в состав Кропоткинского комитета своих друзей и единомышленников — А. В. Андреева, Н. К. Богомолова, Г. И. Аносова, И. Н. Иловайскую-Уйттенховен, Н. И. Проферансова, Д. А. Бема, В. Н. Фигнер. Многие из них вошли и в образованный теперь комитет по увековечению памяти А. А. Карелина, где главную роль играл А. А. Солонович. В последние годы он был ближайшим помощником «рыцаря Сантея», а теперь стал его духовным наследником.Фигура Алексея Александровича Солоновича (1887 — 1937) еще во многом загадочна. Это касается и его биографии, и творческого наследия, которое было почти полностью уничтожено в результате арестов анархо-мистиков органами ОГПУ, обысков и конфискаций. (Личность Солоновича нашла отражение только в крайне едком, хотя и талантливом памфлете Юрия Аникста (Юр. А-т) — «Трубадур мистического анархизма». Памфлет сыграл роль политического доноса и во многом определил судьбу как анархо-мистиков, так и самого Солоновича.) Чтобы как-то восполнить этот пробел, я воспроизвожу мозаику фактов, которые мне удалось собрать из скупых показаний следственного дела, открытой печати тех лет и некоторых других документов.Биографические сведения о Солоновиче скудны. Для ОГПУ было достаточно, что он «сын полковника, дворянин», родившийся в местечке Казимерж Люблинской губернии. Возможно, кто-то из его родителей происходил из города Карачева Орловской губернии, потому что именно там (как сообщал уездный исправник) в 1905 году Солонович «был замечен в противоправительственной агитации». В 1907 году за какую-то революционную деятельность он даже «подлежал аресту», который не состоялся «за выездом из Москвы» Солоновича. Обыск на его московской квартире «ничего предосудительного не обнаружил». В феврале 1911 года в связи со студенческими беспорядками в Московском университете Солоновича исключили из числа студентов, ему было запрещено проживание в Москве. Восстановить свои права Солонович смог лишь спустя год по ходатайству жены, Агнии Анисимовны Солонович. По-видимому, в 1914 году Солонович закончил физико-математический факультет. Тогда же против него возникло новое судебное дело — в связи с выходом его книги «Скитания духа». Это было произведение мистико-символического содержания, с эротическим оттенком, написанное под явным влиянием «Симфоний» А. Белого.Несмотря на попытки духовной цензуры обвинить автора в оскорблении религии и нравственности, суд вынес начинающему литератору оправдательный приговор, отказавшись конфисковать книги. Судя по всему, дальнейшая жизнь Солоновича в Москве была относительно спокойной. К 1914 году его первенцу, Сергею (арестованному вместе с отцом в ночь с 11 на 12 сентября 1930 года), исполнилось семь лет; впоследствии родился еще один сын — Алексей и дочь Татьяна. Солонович преподавал математику и механику в гимназиях Москвы, публикуя свои стихи (преимущественно верлибр) в различных изданиях.Если верить Ю. Аниксту, который ссылался на Агнию Ани-симовну Солонович, «оккультизмом они интересовались еще до революции 1905 года». Интерес Солоновича к мистике и одновременно к революционной деятельности (возможно, созвучный «мистическому анархизму», провозглашенному Г. Чулковым в области творчества) проявился и в событиях 1917 года. Не скрывая ненависти к Солоновичу, Ю. Аникст описывает это саркастически, но явно со знанием характера и взглядов Солоновича: «Революция. Солоновича его приятель тащит на революционную улицу, а Солонович… читает Масперо [Гастон Масперо (1846 — 1916) — знаменитый французский египтолог] и отмахивается: до Р. X. были революции и после этой будут, а что в них толку? Но неугомонный приятель не отстает, вытаскивает Солоновича на улицу, и, конечно, Солонович превращается в левейшего революционного.деятеля и печатает „Квадригу мировой революции“ (первое свое анархо-мисти-ческое исповедание)».Позицию Солоновича после октябрьских событий отражает протокол его допроса от 14.09.30 г.: "После Октябрьской революции моя установка по отношению к советской власти была: принципиально не признал советской власти, как и всякой другой, но фактически считал невозможным и нецелесообразным вести против нее борьбу, так как такая борьба могла бы дать только победу буржуазии, ибо такова была общая ситуация и, в частности, положение самого анархического движения. Однако считал возможным и необходимым вести пропаганду анархических идей в легальных и лойяльных формах. До 1919 г. я входил в Московский Союз Анархистов, а затем во Всероссийскую Федерацию анархистов-коммунистов и анархистов. Состоял членом секретариата (кто входил в секретариат, кроме меня, я принципиально отказываюсь говорить). <…>После смерти Кропоткина организовался Кропоткинский Комитет, в который я вошел (других членов принципиально отказываюсь называть). Моя работа в Комитете заключалась в музейной деятельности — собирание средств при помощи подписных листов, пожертвований, выступлений публичных и пр.; в архивной — собирании биографических материалов, писании очерков, библиотечной работе; в организационной — организации анархической секции Комитета, научной секции, социально-экономической и литературной, причем сам я состоял в анархической и научной секциях. Наконец, была пропагандистская работа, которая заключалась в написании статей и в лекциях по различным вопросам, связанным с личностью, мировоззрением и отдельными идеями Кропоткина. <…> Мои лекции, читаемые в музее Кропоткина, дома или по приглашению на какой-либо квартире, стенографировались анархическим кружком и потом давались мною читать желающим. Их задачей было показать, как от любого мировоззрения можно прийти к анархизму. Особенное значение здесь имели религиозно-мистические установки, так как они свойственны очень многим людям, и гораздо целесообразнее не суживать анархизм до одного частного типа мировоззрения, но расширить его, показать его совместимость с любым…"Одновременно Солонович преподавал в вузах. До конца 20-х годов основной ареной его педагогической деятельности было МВТУ имени Баумана — здесь студенты и преподаватели были особенно заражены идеями анархизма, — а потому и больше страдали от арестов и репрессий.По свидетельству немногих, кто знал Солоновича и остался в живых, он был блестящим лектором, увлекавшим любую аудиторию полетом мысли, эрудицией, образностью изложения. В то же время многие указывали на «бессистемность» излагаемого, на внешний эффект и ложную глубину. О противоречивости суждений и известной предвзятости Солоновича говорили и арестованные, однако можно ли этому безоговорочно верить? Человек увлекающийся, Солонович обладал огромной энергией, которая уходила не на книги и статьи, а на общение с «публикой», на «массовые» мероприятия, над чем издевался Ю. Аникст:"Преподаватель Московского Высшего Технического Училища по курсу математических упражнений, наследник покойного А. А. Карелина по «анархическим» и оккультно-политичес-ким делам и организациям, Алексей Александрович Солонович несомненно талантливая и незаурядная личность. Внешнее безобразие придает энергии его внушения особую силу, особенно действующую на восторженных натур и женщин. Громадная активность, пропагандистская и организационная, искупает его организационную бездарность, окружая его постоянно видимостью организационного кипения, вереницей эфемерных организаций. Бесконечные ордена и братства: Света, Духа, Креста и Полумесяца, Сфинкса, Взаимопомощи и т. п., целая иерархия оккультных, политических, «культурных» организаций, посвященных Иалдабаофу [В первоисточниках написания этого слова различаются] и его alter ego — архангелу Михаилу, феерией болотных огней вспыхивают на темных и извилистых тропинках его жизни…Талант Солоновича своеобразен. Он пишет стихи. Но они никуда не годны по форме и их нельзя понимать: это какой-то набор звонких слов и образов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Трубадур мистического анархизма 20 марта 1926 года на втором этаже первого Дома Советов (ныне гостиница «Националь») в комнате № 219 умер «рыцарь Сантей» — А. А. Карелин. ВФАК была уже распущена, об анархизме можно было говорить только в стенах Кропоткинского музея, но в Чикаго выходила газета «Рассвет», в Детройте вот-вот должен был появиться первый номер журнала «Пробуждение», который был призван сыграть роль легальной трибуны анархо-мистиков, а среди российской интеллигенции уже третий год действовали орденские кружки — не только в Москве, но и далеко за ее пределами.Гроб с телом Карелина проследовал от Манежа к Кропоткинскому музею, где совершилась гражданская панихида, а оттуда, на следующий день, на плечах анархистов — на кладбище Новодевичьего монастыря. Похороны Карелина стали последним общественным актом анархистов, который был разрешен Советской властью. Конечно, они не могли соперничать с той грандиозной манифестацией, в которую превратились похороны П. А. Кропоткина, — не то было время, да и большинство анархистов находились в заключении и в ссылке. И все же (если судить по сохранившимся фотографиям) возле Кропоткинского музея и на кладбище собралось около полутора тысяч людей.Карелин был исключительно популярен, он привлекал людей безграничной терпимостью, пониманием, умением выслушать человека. Его одинаково чтили анархисты, эсеры, меньшевики и старые большевики, хотя, как мне кажется, многие из них догадывались о его «розенкрейцерстве». Теперь уже покойный С. В. Шервинский в разговоре со мной упомянул как-то, что видел «похороны одного старого розенкрейцера, связанного с Кропоткинским музеем». Время (середина 20-х годов) и место (Кропоткинский музей) позволяют предположить, что речь шла о Карелине. Певцы и музыканты из орденских кружков исполняли траурный марш Шопена и какое-то произведение на итальянском или немецком языке, что вызвало недоумение у агентов ОГПУ, которые присутствовали на похоронах. Во всяком случае, почти каждого арестованного в 1930 году анархо-мистика спрашивали о том, кто там был, кто приглашал артистов и почему исполняли «не наш гимн».Все понимали, что со смертью Карелина и в Кропоткинском комитете, и в Музее начнутся дрязги, которые этот человек сдерживал своим авторитетом. Левое анархистское крыло, требовавшее борьбы против Советской власти, ждало удобного момента, чтобы захватить такую «легальную трибуну». Однако и комитет, и Музей представляли собой общественные организации, в которых анархисты отнюдь не должны были составлять большинства. Кроме того, Карелин с самого начала ввел в состав Кропоткинского комитета своих друзей и единомышленников — А. В. Андреева, Н. К. Богомолова, Г. И. Аносова, И. Н. Иловайскую-Уйттенховен, Н. И. Проферансова, Д. А. Бема, В. Н. Фигнер. Многие из них вошли и в образованный теперь комитет по увековечению памяти А. А. Карелина, где главную роль играл А. А. Солонович. В последние годы он был ближайшим помощником «рыцаря Сантея», а теперь стал его духовным наследником.Фигура Алексея Александровича Солоновича (1887 — 1937) еще во многом загадочна. Это касается и его биографии, и творческого наследия, которое было почти полностью уничтожено в результате арестов анархо-мистиков органами ОГПУ, обысков и конфискаций. (Личность Солоновича нашла отражение только в крайне едком, хотя и талантливом памфлете Юрия Аникста (Юр. А-т) — «Трубадур мистического анархизма». Памфлет сыграл роль политического доноса и во многом определил судьбу как анархо-мистиков, так и самого Солоновича.) Чтобы как-то восполнить этот пробел, я воспроизвожу мозаику фактов, которые мне удалось собрать из скупых показаний следственного дела, открытой печати тех лет и некоторых других документов.Биографические сведения о Солоновиче скудны. Для ОГПУ было достаточно, что он «сын полковника, дворянин», родившийся в местечке Казимерж Люблинской губернии. Возможно, кто-то из его родителей происходил из города Карачева Орловской губернии, потому что именно там (как сообщал уездный исправник) в 1905 году Солонович «был замечен в противоправительственной агитации». В 1907 году за какую-то революционную деятельность он даже «подлежал аресту», который не состоялся «за выездом из Москвы» Солоновича. Обыск на его московской квартире «ничего предосудительного не обнаружил». В феврале 1911 года в связи со студенческими беспорядками в Московском университете Солоновича исключили из числа студентов, ему было запрещено проживание в Москве. Восстановить свои права Солонович смог лишь спустя год по ходатайству жены, Агнии Анисимовны Солонович. По-видимому, в 1914 году Солонович закончил физико-математический факультет. Тогда же против него возникло новое судебное дело — в связи с выходом его книги «Скитания духа». Это было произведение мистико-символического содержания, с эротическим оттенком, написанное под явным влиянием «Симфоний» А. Белого.Несмотря на попытки духовной цензуры обвинить автора в оскорблении религии и нравственности, суд вынес начинающему литератору оправдательный приговор, отказавшись конфисковать книги. Судя по всему, дальнейшая жизнь Солоновича в Москве была относительно спокойной. К 1914 году его первенцу, Сергею (арестованному вместе с отцом в ночь с 11 на 12 сентября 1930 года), исполнилось семь лет; впоследствии родился еще один сын — Алексей и дочь Татьяна. Солонович преподавал математику и механику в гимназиях Москвы, публикуя свои стихи (преимущественно верлибр) в различных изданиях.Если верить Ю. Аниксту, который ссылался на Агнию Ани-симовну Солонович, «оккультизмом они интересовались еще до революции 1905 года». Интерес Солоновича к мистике и одновременно к революционной деятельности (возможно, созвучный «мистическому анархизму», провозглашенному Г. Чулковым в области творчества) проявился и в событиях 1917 года. Не скрывая ненависти к Солоновичу, Ю. Аникст описывает это саркастически, но явно со знанием характера и взглядов Солоновича: «Революция. Солоновича его приятель тащит на революционную улицу, а Солонович… читает Масперо [Гастон Масперо (1846 — 1916) — знаменитый французский египтолог] и отмахивается: до Р. X. были революции и после этой будут, а что в них толку? Но неугомонный приятель не отстает, вытаскивает Солоновича на улицу, и, конечно, Солонович превращается в левейшего революционного.деятеля и печатает „Квадригу мировой революции“ (первое свое анархо-мисти-ческое исповедание)».Позицию Солоновича после октябрьских событий отражает протокол его допроса от 14.09.30 г.: "После Октябрьской революции моя установка по отношению к советской власти была: принципиально не признал советской власти, как и всякой другой, но фактически считал невозможным и нецелесообразным вести против нее борьбу, так как такая борьба могла бы дать только победу буржуазии, ибо такова была общая ситуация и, в частности, положение самого анархического движения. Однако считал возможным и необходимым вести пропаганду анархических идей в легальных и лойяльных формах. До 1919 г. я входил в Московский Союз Анархистов, а затем во Всероссийскую Федерацию анархистов-коммунистов и анархистов. Состоял членом секретариата (кто входил в секретариат, кроме меня, я принципиально отказываюсь говорить). <…>После смерти Кропоткина организовался Кропоткинский Комитет, в который я вошел (других членов принципиально отказываюсь называть). Моя работа в Комитете заключалась в музейной деятельности — собирание средств при помощи подписных листов, пожертвований, выступлений публичных и пр.; в архивной — собирании биографических материалов, писании очерков, библиотечной работе; в организационной — организации анархической секции Комитета, научной секции, социально-экономической и литературной, причем сам я состоял в анархической и научной секциях. Наконец, была пропагандистская работа, которая заключалась в написании статей и в лекциях по различным вопросам, связанным с личностью, мировоззрением и отдельными идеями Кропоткина. <…> Мои лекции, читаемые в музее Кропоткина, дома или по приглашению на какой-либо квартире, стенографировались анархическим кружком и потом давались мною читать желающим. Их задачей было показать, как от любого мировоззрения можно прийти к анархизму. Особенное значение здесь имели религиозно-мистические установки, так как они свойственны очень многим людям, и гораздо целесообразнее не суживать анархизм до одного частного типа мировоззрения, но расширить его, показать его совместимость с любым…"Одновременно Солонович преподавал в вузах. До конца 20-х годов основной ареной его педагогической деятельности было МВТУ имени Баумана — здесь студенты и преподаватели были особенно заражены идеями анархизма, — а потому и больше страдали от арестов и репрессий.По свидетельству немногих, кто знал Солоновича и остался в живых, он был блестящим лектором, увлекавшим любую аудиторию полетом мысли, эрудицией, образностью изложения. В то же время многие указывали на «бессистемность» излагаемого, на внешний эффект и ложную глубину. О противоречивости суждений и известной предвзятости Солоновича говорили и арестованные, однако можно ли этому безоговорочно верить? Человек увлекающийся, Солонович обладал огромной энергией, которая уходила не на книги и статьи, а на общение с «публикой», на «массовые» мероприятия, над чем издевался Ю. Аникст:"Преподаватель Московского Высшего Технического Училища по курсу математических упражнений, наследник покойного А. А. Карелина по «анархическим» и оккультно-политичес-ким делам и организациям, Алексей Александрович Солонович несомненно талантливая и незаурядная личность. Внешнее безобразие придает энергии его внушения особую силу, особенно действующую на восторженных натур и женщин. Громадная активность, пропагандистская и организационная, искупает его организационную бездарность, окружая его постоянно видимостью организационного кипения, вереницей эфемерных организаций. Бесконечные ордена и братства: Света, Духа, Креста и Полумесяца, Сфинкса, Взаимопомощи и т. п., целая иерархия оккультных, политических, «культурных» организаций, посвященных Иалдабаофу [В первоисточниках написания этого слова различаются] и его alter ego — архангелу Михаилу, феерией болотных огней вспыхивают на темных и извилистых тропинках его жизни…Талант Солоновича своеобразен. Он пишет стихи. Но они никуда не годны по форме и их нельзя понимать: это какой-то набор звонких слов и образов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83