— Идите домой, мисс Мэйтланд, — грубо приказал он.
— Но…
— Вам нельзя путаться с кем попало. Если вы так этого хотите, вас уложит любой знатный дворянин. Вы лакомый кусочек, и я хочу того же, чего и вы. Но если меня увидят в постели с кем-нибудь из гостей, это будет стоить мне моей работы.
Флер почувствовала, как краснеет. Она, не двигаясь, смотрела на мужчину, принимая его слова, как грубые удары.
— Идите обратно в дом, мисс, — сухо повторил он. — Если вы хотите просто поразвлечься, почему вы не попросили ее милость, чтобы она вам кого-нибудь прислала? Боюсь, что я не подойду.
Флер молчала. Холодный, обжигающий ветер растрепал ей прическу. Она покраснела. Не от стыда и не от отчаяния — нет, во всем виноват ветер.
— Извините, если я причинила вам неудобство, мистер Бреннан, — с достоинством произнесла она.
Но не смогла удержаться от рыданий и, подхватив юбки, помчалась прочь так быстро, как только могла, подальше от него.
Он смотрел, как она бежала между капустными грядками, от кухонь к главной части дома, где ей следовало сейчас находиться. Он стоял не двигаясь в лучах лунного света и смотрел ей вслед. Его губы помнили вкус ее поцелуя. В ушах звучал слабый стон желания, вырвавшийся из самой глубины ее существа. Он до сих пор чувствовал нежное прикосновение ее тела, помнил, как напрягшиеся от холода соски коснулись его груди. Еще немного, и его руки проникли бы под ее белье или под юбку, и тогда его уже ничто не остановило бы. По какой-то безумной, необъяснимой причине она так же, как и он, хотела этого, несмотря на холод, несмотря ни на что. Он лишил бы ее невинности на капустной грядке, и никто из них не обратил бы внимания на то, что было вокруг.
— А она ничего, правда? — Из темноты возник Клэгг, попыхивая сигарой. — Почему ты не уложил ее? По-моему, она была не против.
Бреннан уставился на своего врага:
— Мне нравится преодолевать препятствия.
— Мы могли бы по очереди. А что бы ей оставалось делать, даже если бы ей это не понравилось? Мне кажется, ты слишком придирчив, дружище.
— Я держусь подальше от знати. — Бреннан знал, что сможет побороть в себе бешенство. — Они не стоят тех сложностей, которые приносят. .
— Девственницы действительно не стоят, — задумчиво протянул Клэгг. — Неподвижные, как доска, и к тому же кричат по любому поводу. Но знатные шлюхи — совсем другое дело.
— Не в моем вкусе, — пробормотал Бреннан.
— Ну, если тебя не интересует эта шлюшка, то я попробую. Если ей понравилось, когда ее лапают, я был бы просто счастлив переспать с ней. Все время думал об этом, когда видел ее в Спиталфилдз.
Бреннан сжал кулаки, но и глазом не моргнул. Клэгг явно хотел посмотреть, как он воспримет его слова, и, скажи он сейчас что-нибудь, это только ухудшило бы положение.
— Как тебе угодно. — Он пожал плечами. — Может, лучше подождать, пока она вернется в Лондон? Там никто не обратит внимания на то, что случилось с девочкой в Спиталфилдз. А здесь много мужчин, которые вынуждены присматривать за ней, — небрежно заметил он, как будто ему только что пришло это в голову. Он всегда рассчитывал на понятливость Клэгга.
Клэгт ухмыльнулся. От этой циничной мужской улыбки у Бреннана всегда ползли мурашки по коже.
— Ты, пожалуй, прав. Ты уверен, что не хочешь сам забраться к ней под юбку?
«Я не убью его, — клялся про себя Бреннан. — Еще не время».
— Я же говорю, она настоящая леди. Целуется, как дохлая рыба. Она принесет много хлопот, которых не стоит.
— Ты это уже говорил, — сказал Клэгг. — Я только не могу понять, почему мне так трудно поверить тебе.
— Наверное, потому, что ты даже родной матери не поверишь, когда она будет говорить тебе истинную правду, — лениво протянул Бреннан. — Ты веришь только в то, во что тебе хочется, Джоссайя.
— Что же заставило тебя высунуть нос на улицу в. такую холодную ночь? Ты уверен, что не планировал встречи с девчонкой, когда отправлялся в Кент?
— Зная, как вокруг нее хлопочет сестра?! Не будь дураком, приятель. Я выглянул в окно, и мне показалось, что кто-то бродит в огороде. Помни, мы здесь, чтобы найти Кота. Я лучше, позабочусь об этом. А ты что здесь делаешь?
— Ну уж нет, Бреннан; Ни ты, ни Сэмюель не встанут мне поперек пути. Награда за поимку будет моей, и я не собираюсь ни с кем делиться.
— Кстати, где Уэльш?
— Забудь об Уэльше. Он уже не встанет поперек дороги. А ты, Бреннан? Ты встанешь?
— По крайней мере очень постараюсь, Джоссайя.
Они оба знали, что ом имеет в виду.
Джессамин вздрогнула, проснувшись. Она не представляла себе, сколько проспала. Расстроенная, она вскочила на ноги. Вокруг было тихо. Джесс решила, что все гости уже спят. Все, кроме Флер.
Проходя по коридору, она слышала отдаленные звуки. Из-за одной двери доносился приглушенный смех, из-за другой — храпение. Из последней комнаты доносился скрип и странные задыхающиеся звуки, словно кто-то был тяжело болен. На мгновение она остановилась, беспокоясь, что, может быть, кто-нибудь попал в беду.
Но прежде надо найти сестру. Если тому, кто поселился в этой спальне, на самом деле плохо, то рано или поздно это пройдет, кроме того, всегда можно вызвать прислугу. В следующую минуту Джессамин заметила, что звук доносился из спальни Эрминтруд. Если бы Джесс сейчас пришла на помощь, Эрми вряд ли была бы ей благодарна.
В коридоре было темно, но все-таки горело несколько свечей, и Джессамин удалось благополучно спуститься по шаткой лестнице. Она остановилась в раздумье, в какую сторону идти: Бог знает, куда могла отправиться Флер.
Сначала она решила проверить наиболее вероятные места — библиотеку или музыкальный зал. Флер скорее была талантливее в восприятии музыки, чем в ее создании. Если там ее не окажется, она пойдет на кухню, где будет хотя бы Роберт Бреннан, единственный человек, который может ей помочь.
В том случае, если он сейчас не вместе с Флер.
Нет, конечно, он не сделает этого, да и Флер на это не пойдет. Она доверяла сестричке и верила в ее рассудительность. Роберт Бреннан — порядочный человек, не из тех, кто совращает молоденьких девушек.
В пустой библиотеке догорали свечи, и она отправилась на поиски музыкального зала. Она набрела на него случайно, когда уже почти отчаялась найти, блуждая по запутанным коридорам. Он находился в углу под лестницей, словно никто во всем доме не интересовался музыкой. В дальнем конце зала виднелись стеклянные двери. Джессамин пересекла залитую лунным светом комнату.
Дверь позади нее бесшумно закрылась. Джесс вздрогнула. Она чувствовала, как он медленно к ней подходит, и заставила себя стоять неподвижно, чтобы перейти в наступление в самую последнюю минуту. Она не позволит Клэггу снова прикоснуться к ней, не позволит…
— Ну как, нашли сестричку? — сладко проворковал Алистэйр.
Глава 12
«Уж лучше бы это был Клэгг», — подумала она в первую минуту. В конце концов этой ночью она уже с ним один раз столкнулась, и ей удалось выбраться невредимой. Но лорд Глэншил — совсем другое дело.
Залитый серебряным светом, он был красив какой-то сверхъестественной красотой. Весь вечер она старалась избегать его, ни разу не посмотрела в его сторону, но теперь у нее не было выбора. Его черные волосы не были напудрены, узкое лицо белело в призрачном лунном свете. В колеблющихся тенях он, казалось, был порождением ночи, вызывал мысли о темной таинственной бездне, разделяющей жизнь и смерть. Перед ее глазами появилась карта, но она в страхе отогнала ее. Она не хотела видеть его жизнь, его карты ни в своем воображении, ни в реальности.
— Откуда вы знаете, что я ищу сестру? — Она старалась говорить с ним светски спокойно. — Вы видели ее?
— Что еще могло заставить вас выбраться ночью из спальни и бродить здесь в одиночку? — пробормотал он, подходя ближе. Его поразительная грациозность окончательно сбила ее с толку. Джессамин приходилось общаться с большими, грубыми, неуклюжими мужчинами. Глэншил не имел с ними ничего общего. Он был высокий, но худой и гибкий и так отличался от грубости, к которой она привыкла. Его элегантность, его непередаваемая усмешка были не похожи на то, с чем она когда-либо сталкивалась. Его движения были плавные и тихие, осторожные, как у спесивого кота.
Джессамин поймала себя на мысли, что уже не в первый раз думает о его сходстве с этим хитрым животным. Она постаралась посмотреть на него новыми глазами, допуская даже самые невообразимые предположения. Нет, он никак не мог быть Котом. Что, черт возьми, такой благородный человек будет здесь делать, воруя драгоценности? Это было просто нелепо.
— Почему бы мне не побродить в одиночку? — возразила Джессамин. — Это же не улицы Лондона. В этом доме никто не желает мне зла. Никто не причинит мне вреда.
Он подошел ближе, полностью сливаясь с темнотой. Его холодный голос парил как бы отдельно от тела. Девушка отвернулась от него, взглянув на залитый лунным серебром пейзаж.
— Вы поразительно наивны для человека, которому в жизни приходилось полагаться только на себя, — тихо произнес он. — Мне кажется, здесь вы в большей опасности, чем в своем унылом маленьком доме. Прежде всего хозяйка, которая не считает нужным обращаться с вами лучше, чем с прислугой. Она выставила бы вас в кухню, если бы знала, что сможет таким образом выйти из положения. А противная Эрминтруд, которую просто съедает зависть к вам и вашей сестре? Сами по себе они не опасны, просто раздражают. Но я уверен, вы не были бы счастливы, встретившись с мистером Клэггом.
У Джессамин мурашки поползли по спине.
— Мистером Клэггом? — изумленно откликнулась она. — Я не понимаю, почему вы о нем говорите. Кто этот мистер Клэгг?
— Полицейский с Боу-стрит, которому вы помогаете своими гаданиями. Не самое умное решение с вашей стороны, кстати. У него репутация хуже некуда. Лучше бы вы работали с полицейским, который сопровождал вас сюда. Он, кажется, несколько порядочнее.
— Среди моих знакомых нет полицейских, — заверила Джессамин, по-прежнему упорно глядя в окно. — И, уверяю вас, я не гадаю на картах для тех, кто не входит в порядочное общество.
Он стоял рядом, хотя по-прежнему скрывался в тени.
— Тогда, может быть, у вас с ним роман? Хотя это не делает чести вашему вкусу.
Она повернулась и посмотрела на него. Он был уже настолько близко, что мог прикоснуться к ней.
— Не смешите меня! Вы прекрасно знаете, что этого не может быть, — прошипела она, отворачиваясь.
— Почему я должен это знать?
— Потому что вы… — Зачем, черт возьми, она заговорила об этом? Она постаралась преодолеть смущение и взять себя в руки. — Потому что, нравится мне это или нет, но вы знаете, что я только недавно поцеловалась в первый раз.
Она чувствовала на своей шее его дыхание, теплое, свежее, от него пахло мятой и бренди.
— Дорогая моя, — сказал он, — человек, который ни разу никого не целовал, может иметь совершенно безумный роман.
Она совершила ошибку, вновь повернувшись к нему, но на этот раз уже не смогла отвернуться. Она была плотно зажата между стеклянными дверьми и его сухощавым телом. Она подумала, что, может быть, сможет его оттолкнуть. Но для этого необходимо дотронуться до него, а если она коснется его, уныло и нелогично подумала Джессамин, она скорее всего притянет его ближе.
— Я вам не верю. — Она знала, что продолжать беседу опасно. Какая-то неподвластная разуму часть ее существа наслаждалась этой опасностью. — Что за удовольствие от романа без поцелуев?
Ее реакция забавляла Глэншила. Она видела это в его чарующих глазах, и ее раздражение могло бы помочь ей разозлиться. Но этого не произошло.
Он улыбнулся:
— Некоторые не любят целоваться. — Его золотые глаза скользили по ее худенькой фигурке.
— Не могу себе представить, — решительно заявила она.
— Это потому, что вас хорошо целовали, — без ложной скромности объяснил Алистэйр. — Я это хорошо делаю, когда есть вдохновение. А в вас есть что-то такое, что действительно пробуждает во мне… вдохновение.
Она попыталась отпрянуть от него, но за ее спиной было стекло, и ей некуда было бежать.
— Мне надо искать сестру, — задыхаясь, пробормотала она.
— С вашей сестрой все в порядке. Она сейчас в спальне. Ей ничуть не повредила ночная прогулка в саду.
— Она гуляла в саду?
Алистэйр улыбнулся. Это была исключительно колдовская улыбка, обещающая всевозможные опасные наслаждения.
— Она была одна на лестнице, ее одежда и прическа были в порядке, и, хотя она плакала, мне показалось, что ее никто не тронул.
— Плакала? — вскрикнула Джессамин. — Мне надо к ней идти. — Не раздумывая, она шагнула вперед, ожидая, что Глэншил пропустит ее.
Он не двинулся. Она уперлась в его грудь, его руки коснулись ее, свободно замыкая в кольцо. Теперь она не сомневалась, что выбраться будет трудно.
— Нет, не надо, — сказал он. — Она в безопасности, и ей надо выплакаться в одиночестве, чтобы она смогла спокойно заснуть, а вам вертеться вокруг нее вовсе не обязательно.
Он был теплый в холодном ночном воздухе, опасно теплый. Его глаза блестели от злости и желания, его губы были слишком близко.
— Не надо. — Ее тихий голос прозвучал как мольба.
— Не надо, — с усмешкой передразнил он. — Не надо, ваша светлость! Умоляю вас, пощадите мою девичью скромность. Отпустите меня, сударь, или я… Что вы, кстати, собираетесь сделать, чтобы остановить меня? Позовете на помощь?
— Если понадобится, — ответила она, стоя прямо в плену его рук.
Да, но вы же не хотите звать на помощь. — Он понизил голос. — Это видно по вашим глазам. Вы очарованы мной так же, как и я вами.
— Вы себя переоцениваете, — выпалила она.
— Вы смотрите на меня так же, как я смотрю на вас, — сказал он, прижимая ее ближе. — И вы сейчас думаете о том, как я вас тогда поцеловал. Вам также интересно, не собираюсь ли я снова вас поцеловать.
Она задыхалась:
— Вы сошли с ума!
— Когда вы смотрите на других мужчин, вы думаете о том, .понравились бы вам их поцелуи, — продолжал он. — Вам кажется, что только мои поцелуи доставят, вам наслаждение, и эта мысль пугает вас.
— .Почему она должна меня пугать? — прошептала Джессамин.
— Потому что вы знаете, что я нехороший, бессовестный распутник, который соблазнит вас, насладится вами, а потом бросит ради чего-нибудь другого, других женщин, когда ему станет с вами скучно. . Джессамин слушала.
— Это звучит правдоподобно. Или вы так не считаете?
— Я не отрицаю, я не создан для верности, преданности и других подобных скучных благородных добродетелей. Но я могу показать вам такие вещи, о существовании которых вы и не подозревали. Буйство страсти, которое никто другой не сможет вам дать.
— Не очень-то заманчиво, — уныло произнесла она. — Вы обещаете мне разочарование на всю жизнь после нескольких ночей упоительного разврата. Я думаю, мне лучше не знать, чего я лишаюсь.
— Как мелочно с вашей стороны, — пробормотал он.
— Извините, если это вас расстроило. У вас, кажется, сложилось обо мне впечатление, что я отважная и безрассудная девушка. Я такая же, как и все, с обыкновенными запросами и нуждами. Я хочу обустроить свою семью, хочу местечко в деревне, где я жила бы в относительном спокойствии. Я не из тех, кто рожден для дикой страсти.
— Разве нет? — спросил он с едва заметной улыбкой. — Я могу убедить вас в обратном.
— Это будет плохая услуга, — предупредила она.
— Вы думаете, что со мной совсем нельзя иметь дело?
Он один как будто бы понимал ее. Чем дольше он ее не отпускал, тем упрямее становилось ее решение ускользнуть. Она действительно думала, что ей удалось бы убедить его, если бы только не чувствовала прикосновения его бедер к своим пышным юбкам.
Она сомневалась даже, что сможет убедить себя.
— Пожалуйста, — она просила тихим, отчаянным, дрожащим голосом, — если в вас осталась еще доброта или порядочность, вы отпустите меня.
Какую-то минуту он, казалось, думал, осталось ли в нем хоть немного доброты или нет. Наклонив голову, он смотрел на нее из-под полуопущенных век, потом покачал головой.
— Я боюсь, что доброта и порядочность давно уже не свойственны мне, Джессамин, — тихо сказал он. — Все, что осталось, — это безрассудная страсть. Очень забавная штука. Показать?
— Милорд!.. — в отчаянии прошептала она.
— Алистэйр, — поправил он.
— Пожалуйста, — попросила она.
— Да. Я, пожалуй, сделаю это. — Он притянул ее к себе, крепко прижал ее тело к своему, его губы коснулись ее губ.
Она собиралась держать глаза открытыми, контролировать свои чувства, но он был слишком опытен, слишком умен, его влажные губы льнули к ее губам, слегка прикасались к ним, наслаждаясь ими. Она закрыла глаза, приоткрыв рот навстречу ему.
Он уже не держал ее — она сама прижималась к нему. Его руки были свободны. Они пробрались к ней под белье и коснулись груди. Она знала, что надо вырваться, оторвать свои губы от его, но не могла. Он как будто околдовал ее, и ей казалось, что ее воля исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29