А это было важно, учитывая необходимость срочного вовлечения Союза в войну. Но Артем продолжал гнуть в другую сторону: на место либеральной элиты, правившей миром в начале века, идет новая. Федерика действительно все сильнее чувствовала присутствие в Америке какой-то неучтенной силы. И это мешало ей играть в любимую игру, где фигурами были люди.
Наступили недобрые времена, старая дружба ничего не стоит. Как здорово они рулили миром в эпоху глобального соперничества социал-либералов и неоконсерваторов! Какие партии разыгрывали в Ираке и Киргизии, чтобы потеснить противника, нередко сидевшего в офисе через улицу! Все в прошлом. Теперь старые коалиции распались, каждый умирает в одиночку. Принтам и Адлеркрейц со своей местечковой заботой о Европе уже ничего не хотят слышать о других частях Света. Особенное раздражение вызывал у Федерики Саланас, который не желал согласовывать свои шаги даже с ее нынешним шефом Хуаресом — лидером испаноговорящих граждан США. Материалы Артема объясняли странное замешательство Саланаса на его последней передаче. Что же, попробуем взглянуть на ситуацию и под этим углом, проверим «третью силу» на зуб. Правда, предложения Артема излишне радикальны, но здравый смысл в этом есть. Одна голова хорошо, а бесплатные выносные мозги — лучше.
— Согласна, Артем. Считайте, что ваша миссия удалась. Я сделаю, как вы просите. Или почти так.
Чтобы Артем не подцепил «хвост» при соприкосновении с Родиной, Лайза самолично направилась в наше посольство. Решили встретиться у Линкольна. Артем понял, что это была ошибка, лишь когда стал приближаться к знаменитому монументу. Подходы к нему были запружены народом.
Скопление граждан на Моле, в самом центре столицы, казалось невероятным, учитывая возможности видения. (Видимо, с этим и была связана необычная пустота улиц — все, кто не пришел сюда, сидели дома и смотрели действо.) Море зонтиков и светоотражающей пленки слепило глаза. Мощные кондиционеры на солнечных батареях гнали холодный воздух так, что в толпе многие простуженно кашляли. Но народ все прибывал. Люди пришли, чтобы участвовать лично. Как и в 60-е годы прошлого и позапрошлого веков, американцы разделились на тех, кто наблюдал, и тех, кто хотел действовать, сражаться, «качать права».
Центр событий бурлил довольно далеко, в районе монумента Вашингтона. На холме вокруг знаменитого «напильника» было не протолкнуться. Там, видимо, находилась и трибуна (судя по шелесту флагов, фонившему в микрофоне). Но местонахождение ораторов было не столь важно — их циклопические фигуры возвышались над Молом вровень с «напильником». С трудом протолкнувшись на ступеньки линкольновского Акрополя, Артем был заворожен зрелищем героической эпохи. Крупные лбы, отточенные движения рук и даже кончиков бороды, профессионально обаятельные выражения лиц ораторов. Именно такими, наверное, были лидеры великих революций (во всяком случае, подобным образом они выглядели в кино). Говорили примерно одно и то же, постепенно распаляя толпу: США не должны проливать кровь своих детей в Европе во имя непонятных целей и сомнительных интересов. В этом — залог единства нации в столь тяжелый для нее час. Нужно заниматься поиском энергоресурсов, умиротворением расовых и религиозных противоречий, возрождать сельское хозяйство в новых климатических условиях на основе гидропоники и т.д. Эти и прочие правильные и политкорректные вещи звучали как набат.
Ужас положения для Артема заключался в том, что он не мог пользоваться связью — все его ящики и номера контролировались, и по любому контакту можно было установить местонахождение беглеца. Найти друг друга в этой покрытой зонтиками слепящей толпе было нереально. Придется ждать, когда все кончится. Список ораторов был еще довольно велик. Артем приготовился к гражданскому подвигу стояния в толпе (сидеть было невозможно, внизу была духота, и ступени мемориала были раскалены).
Ба! Знакомые все лица. Выступала Челка: «Товарищи! Я приехала из далекой России, где мы, так же как и вы, боремся против войны!» Эта фраза не вызвала единодушного гула одобрения. Часть митингующих как раз предпочла бы, чтобы Россия воевала с Халифатом. Ведь это их дело, они же там — в Азии. Челка продолжала свою речь: «Только революция, которая сметет обезумевшие режимы милитаристов, может остановить войну! За нашу и вашу свободу!» Этот финал вызвал всеобщий восторг, и было видно, как Челку понесли на руках. Бедная Челка. Она верила в то, что на развалинах старого мира расцветет нечто более гуманное. Впрочем, Артем не очень любил современный мир и не видел возможности остановить революционный вал, катившийся по планете. Челка была наивна, но она пребывала на гребне волны Истории. С Челкой или без Челки — эта волна неслась на побережье. Жаль только, что революции часто приходят с войнами и стремление к свободе смешивается с жаждой убийства.
В районе трибуны стали происходить престранные вещи. У одного из ораторов (Артем тоже знал его лично, это был координатор Глобальной сети полисексуальных инициатив Джон-Джоанна Смитсон) внезапно выросли уши. Они менялись в размерах, превращаясь то в ослиные, то в слоновьи, явно намекая на связь Смитсона с обеими правящими партиями. Толпа зашумела, кто-то возмущался, а кто-то хохотал. Следующий оратор тоже пострадал. Когда он стал сходить с трибуны, от реального «напильника» отделилась его виртуальная копия и стала бить гигантскую фигуру оратора по голове. Получилось, что стела согнала витию с трибуны. Легко было заметить, что эти виртуальные «диверсии» производятся из-за Белого дома, точнее сего территории. Неудивительно, что взошедшая на трибуну Джесика Райз, всем известная валькирия Союза нудистов (ее еле уговорили явиться на мероприятие не в костюме Евы, а хотя бы одетой как «Свобода, ведущая народ»), обрушилась на Белый дом с каскадом проклятий и обвинений. Часть митингующих, застоявшаяся на жаре, словно ждала команды и, отделившись от основной массы, ринулась на резиденцию ненавистного президента. Сверкающая солнечными бликами линия атакующих перешла четко обозначенную красной линией запретную зону. Металлический голос стал предупреждать нарушителей о противозаконности их действий, но, разумеется, не преуспел. В следующий миг из земли вырвались фонтаны слезоточивого и усыпляющего газа, но и это не остановило людскую волну — оказывается, многие запаслись противогазами, прижившимися в каждой американской семье после террористических атак начала века. Напирая и наступая на падавших, атакующие прорвались к стене ограждения и полезли на нее. И тогда по ушам ударили звуки выстрелов. Демонстранты посыпались со стены. Видимо, погибших было немного, так как наиболее рьяные демонстранты надели армейские бронежилеты. Но пули и реактивные стрелы все равно были способны нанести тяжкие увечья. Некоторых демократов отбрасывало метров на сто, они ломали руки, ноги и шеи. Шальные пули выхватили несколько жертв в толпе у монумента.
Демократы отхлынули назад. Заметно поредела и толпа даже вокруг Артема. Не все были готовы рисковать ради идеи. Хотя, пожалуй, если дело примет серьезный оборот, колеблющихся мобилизуют зажигательные речи.
Артем посмотрел местные новости. Рейтинги президента пикировали, Хуарес тоже выглядел неважно. Рос рейтинг юного Кеннеди, который, к тому же, произносил сейчас речь в конгрессе с предложением объявить импичмент президенту. Вокруг конгресса возводили баррикады из пенобетона. Над Белым домом кружили армейские автолеты, шла перегруппировка сил. Накачанные рыцари в бронежилетах и шлемах со стрекозиными бронеглазами спрыгивали на лужайку перед резиденцией правителя полумира, чтобы занять последний рубеж обороны.
Бойцы демократии не собирались сдаваться. С холма по Белому дому выпустили несколько ракет. Ответная ракета разорвалась недалеко от трибуны, после чего виртуальную установку заклинило, и взывавшая к народу все это время фигура Джессики застыла как пародия на картину Делакруа. Народ разбегался. Кто-то забился в Акрополь, справедливо полагая, что по Линкольну стрелять не будут. Артем все же решил подняться повыше, на ветерок, но остаться на ступенях — иначе Лайза не нашла бы его.
Рядом с ним остался пожилой американец с пышными усами. Видимо, он уже решил, что ему поздно бояться.
— Ну, как вам наша революция?
— Вы думаете, это революция?
— Почему бы нет? Во всяком случае, назад уже ничего не вернется.
— Извините, не мог бы я передать сообщение с помощью вашей почты...
— Отчего нет? Набирайте код вот здесь.
Вскоре подошла Лайза. Она не теряла времени даром, договорилась о новых каналах связи, разослала нужным людям соображения Артема относительно событий последнего времени, проверила номер в гостинице, оформила ему новые документы, подготовила комп вместо украденного в Риме — с резервной базой данных, которую Артем задепонировал месяц назад. Теперь он снова был во всеоружии, хотя жаль, конечно, что они знают все, что он о них знает.
Усач вывел Артема и Лайзу из толпы, уверив их, что здесь уже не будет ничего интересного. Они прошли к какому-то невзрачному зданию (если бы Артем заглянул за угол, то увидел бы, что дом уходит чуть ли не за горизонт — это был Госдеп). Усач провел их мимо охраны в кабинет с пуританской обстановкой — экраны во всю стену, на которых отображались события на площади, прения в конгрессе в режиме он лайн, и портрет президента.
Пока гости Усача пили кофе, парламентарии на экране все более распалялись. Вкус крови пьянил демократическое сознание. Нетрудно было догадаться, какое впечатление эти речи произведут на президента. В зале то и дело мелькали люди с оружием, выглядевшие очень патриотично и героически. Центр уличных событии перемещался к конгрессу. Пенобетон застыл, и баррикады заселялись вооруженными противниками президента. И на все это взирал высоченный «куклуксклановец» в балахоне с красными глазами, моргавшими в темноте, — символ Вашингтона, памятник его основателю. Кровавое мерцание вечерних фонарей колосса выглядело сейчас особенно зловеще.
Артем не знал, какому лагерю служит Усач. Поэтому надо быть осторожным с доказательствами. Но сейчас, когда Федерика продвигает его, Артемов, план, любой союзник будет кстати.
— Вы, представители западной элиты, потеряли время. Пока социал-либералы и неоконсерваторы все начало века соперничали друг с другом в борьбе за Миронов господство, подрастала «третья сила». И это — не Халифат, который сам — орудие других сил. «Третья сила» уже не привязана к территории и народам вообще. Она подыгрывает то одним, то другим, но в чем смысл ее игры, не ясно, а воздействие на события очевидно. Вот скажите, кто решил издеваться над ораторами. Ведь этот «грязный пиар» явно приблизил гражданскую войну?
Старичок поднял палец: «А действительно». И стал куда-то звонить по старомодному, но, видимо, прямому телефону. Ответ не вызвал удивления только у Артема. Оказывается, установка для наведения образов располагалась за Белым домом — и ее уже убрали. Кто все это делал и по чьему указанию — неизвестно. Но полиции показали весомые удостоверения с высшими кодами. Старичок, распалившись, орал на кого-то в трубку, но больше ничего выяснить не смог. О чем и послал сообщение «наверх». Его вывод был неутешителен:
— Да, здорово нас «сделали». Если все это так, то важно понять, как быть хотя бы здесь, в Америке.
— Да какая разница? Я и в Союзе-то пока не очень преуспел, а здесь мы с вами что можем поделать, когда пальба началась и никто никого не слушает.
— И все-таки. Если бы вы были президентом Соединенных Штатов, что бы вы предприняли?
Как просто было бы повторить то, что он посоветовал Федерике. Но старичок мог играть на другой стороне, и тогда он все бы сорвал. Артем решил ограничиться общими рассуждениями.
— Хорошо. Я бы прикинул, за меня или против сейчас играет «третья сила». Судя по всему — против, раз все так плохо. Значит, надо ей противодействовать. Она выдает собственные намерения направлением своих шагов.
— А может, она не справляется? Ведь кризис начался уже давно.
— Значит, и стратегия выхода из кризиса есть уже давно. Они валят вас, чтобы посадить за пульт своих людей. Вот что непонятно: здесь они провоцируют гражданскую войну, а в Европе — войну между Союзом и Халифатом. Это значит, что они играют и не за Халифат, и не за НАТО.
— Да, мотив неясен.
— Пожалуй, нельзя вам лезть в этой ситуации в Европу. Митингующие правы. У вас нет для этого сил, а если втянетесь, они возьмут вас голыми руками.
— Ну так ли уж слабы наши институты? — Старик задал этот вопрос с ерническим пафосом. Было уже понятно, что Усач играет за нынешнего президента, а тот повязан союзническими обязательствами. Он уже не может отступать от них — власть тут же перехватит «капитулянт» Кеннеди.
— Тогда усиливайте то, что сильно. Что делает ваше общество непрозрачным для них. Люди-атомы, «свободные индивидуальности» легко манипулируемы. Чтобы вылезти из болота, нужно позаботиться о кочках. Общество должно быть пористым, упругим, а не прозрачным. Давайте людям обустраивать свою жизнь как они хотят, и у вас будет прочное общество. Особенно если переплести совместными интересами людей разных культур...
— Ага, щас. (По этому просторечному «ага, щас» Артем оценил, какой хороший переводчик стоит у Усача — судьба послала ему нужного человека. Или нужный человек сам как-то вышел на Артема.) Вот дети разных культур переплелись вместе и штурмуют Белый дом.
— Так ведь сами виноваты. Как бы ни было неправо гражданское общество, с ним стоит находить компромисс. Иначе вас ждет в лучшем случае саботаж, а в худшем — гражданская война. Это же азы.
— Ай, как все просто, на уровне «азей». А общество-то как раз расколото. Уступишь одним — получишь удар от других.
— Вот это верно. Но сегодня, насколько я пониманию, все будет как раз наоборот. Хуарес — ваш шанс выиграть время.
— Да? Ну, его еще нужно уговорить. И потом, он много запросит.
— А если он запросит как раз то, что нужно? Вы помните, как это происходило у нас в стране. Направление ресурсов на переквалификацию и наукограды, программа пространственного разведения интересов...
— Легко сказать. Вообще, все это очень абстрактно. Понятно, что вы можете сейчас излагать мне опыт вашей страны, креативного социализма, советской демократии, корневых структур информалиата и этого невероятного сочетания сразу трех систем власти, вам там хорошо, в России. У вас нет африканцев, у вас есть пространство, чтобы развести интересы с исламистами и в то же время избежать сецессии Сибири.
— Почему же президенты бездействовали, пока Америка еще была великой державой, а потом стали делать глупость за глупостью? — не выдержала Лайза циничного разговора на банальную тему «Почему гибнет Америка?».
Поскольку Артем отделывался общими словами, Сэм решил раскрутить его с помощью ершистой спутницы и не стал отмахиваться от ее наивного вопроса.
— Наши предки создали наиболее мощную государственную систему в мире. Таким же успехом могли бы похвастаться только творцы СССР, но мы переиграли даже их. Впрочем, у них просто раньше проросли те же проблемы, что позже у нас. Понимаете, в такой мощной машине даже водитель является деталью. Он не может справиться с ее инерцией и не должен даже пытаться. Если он хочет вести машину не туда, куда влечет его инерция, это ведет только к разрушению всего механизма. Этот урок СССР мы не поняли. Кстати, Артем, вам вообще повезло, что кризис индустриального общества у вас совпал с кризисом государства. Знаете, у вас было больше возможностей для создания кочек на болоте. Вам было плохо, вы карабкались, восстанавливали ваш Союз. А у нас было все о'кей. Вместо нервных набегов на Восток нужно было просто готовиться к черным дням.
— А ведь Они готовились. Они просчитали ситуацию, — перебил Артем, сделав ударение на местоимение.
— Вы думаете?
— В России об этом писали еще в начале века, когда упали башни.
— Ну, может быть. Вполне возможно, что уже тогда... Во всяком случае, сейчас Они наслаждаются своим всевластием. Разрушение старого — усиление нового. Может быть, не стоит мешать новому? Мне даже жаль, что я не с ними.
— А почему вы не с ними, а с этим глупым президентом? — снова встряла Лайза, которая, как и большинство граждан государства периода упадка, терпеть не могла своего президента.
— Знаешь, девочка, я старомоден. У меня еще сохранилось чувство долга перед этим государством. Я не хочу дожить до его распада. Миллиарды людей не дожили, и я не хочу.
— Но может быть, имеет смысл объяснить ему то, о чём кричат со всех углов: хватит делать глупости!
— Какие «мудрецы» стоят там, на этих углах! И каждый предлагает свое «умное» решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43