День у обоих был и так до отказа
забит делами. Джон до обеда занимался с металлистами изготовлением модели
пулемета, а поле обеда проводил занятия по дзю-до в специальном зале.
Довольно часто летучему отряду приходилось проводить рейды по добыванию
необходимых продуктов и материалов.
Так прошли три месяца. За Джоном и Хардом велось слишком плотное
наблюдение, которое лишало всяких надежд на успех попытки к бегству;
однако вскоре Джон пришел к выводу, что, возможно, для общего дела даже
полезнее, что они находятся в Армии. Когда работа над пулеметом была
закончена, Джон продемонстрировал его генералу. Тот был откровенно
поражен.
- Сколько вы сможете произвести таких пулеметов?
- По одному приблизительно в каждые три недели.
- Прекрасно. Отлично. Лейтенант Харлен, не будете ли вы так любезны
отужинать сегодня со мной?
- Счел бы это большой честью для себя.
Во время ужина генерал обсуждал с Джоном дальнейшие планы действий
Народной Армии.
- ...и примерно через три года я смогу действовать открыто, - делился
своими планами генерал.
- Но, сэр, почему вы намерены ждать целых три года? Мне кажется,
что...
- У меня сейчас, - перебил его генерал, - под ружьем всего восемьсот
человек. Согласитесь, что осуществлять полномасштабные полевые кампании,
имея армию всего в восемьсот человек, пусть даже хорошо обученных, это,
дорогой лейтенант, было бы просто авантюрой.
- Вы совершенно правы, но позвольте заметить, что нет совершенно
никакой необходимости вести битвы с армиями противника в поле, - возразил
Джон. - Мне приходилось слышать о таких формах борьбы, которую вы смогли
бы довольно успешно вести даже такими силами.
Генерал подался всем телом вперед. По всему было видно, что этот
человек с таким странным именем действительно наполнен полезными идеями.
Не торопясь и не скупясь на подробности Джон описал концепцию
партизанской войны. Стычки по принципу "нанес удар - скрылся". Атаки
превосходящими силами на небольшие посты и скрытый отход до того, как
прибудет подкрепление. Проведение пропагандистских кампаний среди
населения. Каждую ферму следует превратить в опорный пункт для поставок, а
каждого фермера - в агента. Вместо того, чтобы мериться с противником
силами в поле, следует наводить на него ужас за каждым углом. Сегодня
ночью удар в одном месте, а в следующую - где-нибудь в другом, за добрую
сотню стербов от первого.
Генерал Гарт сидел и слушал как человек, у которого раскрылись глаза
на казалось бы такой знакомый предмет, как тактика военных действий. Когда
Джон закончил, он засыпал его вопросами, которые следовали один за другим,
как пули в новом пулемете. И, наконец:
- Сколько вам потребуется времени, чтобы обучить такой партизанской
тактике отряд?

Через три месяца Джон и Хард уже вели дюжину бойцов в первый в
истории Лиффа настоящий партизанский рейд. Объектом их нападения был
небольшой отряд охраны недалеко от деревни Пенчдарг.
- Помните, - предостерегал Джон бойцов, - самое важное - скорость и
внезапность. Не давать им времени понять, что происходит на самом деле.
Атака - отход - новая атака. Их вдвое больше, чем нас, и если мы дадим им
опомниться, то крепко получим.
В действительности ситуация была не такой уж драматичной. Начать хотя
бы с того, что на вооружении партизаны уже были динамитные гранаты и
четыре пулемета. Если бы даже гарнизон насчитывал до роты, партизаны и в
таком случае имели серьезное превосходство в огневой мощи. Но вся операция
являлась скорее практическим занятием, чем боевым рейдом, и Джону хотелось
лишний раз не допустить появления среди бойцов настроения
шапкозакидательства.
Под покровом темноты отряд из четырнадцати бойцов подкрался на
расстояние в несколько ярдов до казармы, где размещался гарнизон. Маршрут,
по которому ходил патрульный, находился на расстоянии всего лишь вытянутой
руки. И действительно, прошло совсем немного времени, как одиночный
патрульный, расстроенный необходимостью нести среди ночи караульную службу
вместо того, чтобы предаваться сладким сновидениям в казарме, и ни в коей
мере не подозревавший о наличии опасности, продефилировал мимо сидящих в
засаде, ни фланирующей походкой, которую едва ли можно было назвать
строевым шагом, ни выправкой не выдавая своей принадлежности к вооруженным
силам. Молчаливая тень, внезапно возникшая за спиной незадачливого воина,
легким ударом уложила его на землю.
Джон тихо подал условный сигнал, напоминающий причмокивание; шесть
партизан темной волной двинулись в направлении казармы и растворились в
темноте. Через пятнадцать секунд Джон подал тот же сигнал, и вперед
двинулась вторая волна; в низкорослых кустарниках остались только Джон с
Хардом.
Джон приглушенным шепотом отсчитывал время, а Хард изо всех сил
сдерживал свое шумное дыхание. За исключением шепота, больше ничто не
нарушало прохладную тишину лиффанской ночи. Всю промышлявшую по ночам
живность планеты Мать создала беззвучной, поэтому тишина заполнила все
вокруг, как плотная мягкая материя, которой забивают щели, чтобы не дать
выйти наружу теплу морозной терранской ночью. Прошептав "семьдесят пять",
Джон Харлен вдруг издал такой пронзительный крик, какой обычно издают юные
барышни при случайной встрече с мышонком.
Сразу же вслед за этим ночь разорвалась на куски звуками взрывов,
короткой дроби управляемых натренированными руками только что изобретенных
автоматов, частых одиночных выстрелов и непрекращающимся душераздирающим
визгом.
Сонная охрана, не в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление, в
ужасе хлопала ничего не понимающими глазами. Однако основная задача
партизан на данном этапе состояла не в создании невообразимого шума и
беспорядка, а в захвате напуганных солдат и обеспечении их надежной
охраны.
Пока партизаны, не занятые охраной пленников, деловито наполняли
мешки провиантом и амуницией гарнизона, Джон Харлен обратился с речью к
двадцати восьми сбившимся в кучу и все еще не пришедшим в себя пленным:
- Лиффане, - начал он свою речь, - вы находитесь в наших руках, но
Народная Армия дарит вам жизнь. Вы не сможете победить нас, потому что нас
поддерживает Мать. Ее цели совпадают с нашими: Лифф принадлежит всем Ее
детям. Мать обращается к нам с мольбой за вас: "Отпустите моих детей", а
мы, Ее помощники, не можем противиться Ее воле. Да сбудется Ее слово!
Разразившись этой тирадой, он направился в сторону ближайшего здания,
и уже у самой двери, обернувшись к пленным, прокричал им что-то наподобие
лозунга, возникшего экспромтом в его голове, опьяневшей от эйфории в
результате достигнутой победы:
- Лифф для всех Лиффан!
И только когда все партизаны эхом повторили этот лозунг, Джон
позволил себе войти в помещение.
Хард всеми силами пытался сдержать душивший его смех:
- Джон Харлен, носом Матери клянусь, - сумел он все-таки выговорить,
- ты дал такой урок им красноречья, что эти далберов потомки... - смех
все-таки не дал ему завершить начатую было фразу.
- Ты считаешь, что я в чем-то переиграл?
- Ну что ты, полно, друг! Мне просто стало ясно, что ты в риторике
преуспеваешь так же, как и во всем, к чему б хоть чуточку не прикоснулся;
так виртуозно, с легкостью отменной владеешь слогом, что позавидует тебе
любой поэт-лиффанин! И, вижу, речи изрекаешь не без наслажденья.
Джон улыбнулся:
- Там, дома, меня считали поэтом.
- В том логика немалая сокрыта, - заключил Хард. - Но можно ль мне
тебя спросить, дружище: мотать домой отсюда неужто слишком рано?
- Сейчас узнаем. - Джон издал еще один пронзительный сигнал, ответом
которому послужил дружный визг партизан. - Да, все уже готовы к отходу.
- Действительно, мы все уже достаточно потешились.
Все налетчики собрались во дворе, где ошеломленные солдаты уже были
привязаны каждый по отдельности к столбам и деревьям. Один из партизан
подал Джону малярную кисть и тот намалевал на ближайшей стене что-то
наподобие меча острием вверх. После этого все оседлали своих далберов, до
предела загруженных собранной добычей, еще раз хором прокричали "Лифф для
лиффан!" и растворились в темноте.

Неизменный успех, с которым партизаны проводили свои ночные вылазки,
для правителей Лиффа явился доказательством того, что Народная Армия в
действительности представляла собой вовсе не банду горцев-грабителей.
Комитет по борьбе с заговором немедленно и безапелляционно причислил
повстанцев к платной агентуре заговорщиков, и собрал небольшую армию для
борьбы с партизанской заразой. Разумеется, командовал этой армией сам
Тчорнио Гар-Сполниен Хиирлт, которого лавры боевых побед Народной Армии
довели до умопомешательства.
Были предприняты и другие меры. После провала целого ряда попыток
увеличить приток добровольцев в Королевскую Армию, была установлена
всеобщая воинская повинность. По официальным оценкам, боеспособная армия
должна была быть создана примерно в течение года. В неофициальных, зато
более точных оценках оптимизма было гораздо меньше.
Телеграфный Трест обеспечил собственными отрядами специально
обученных полицейских все станции, находившиеся в зоне действия партизан.
В это же самое время под страхом смертной казни было запрещено
писать, печатать, выводить краской или обозначать любыми иными средствами
на всех частных и общественных стенах и заборах слова "Лифф для лиффан",
равно как и изображения меча.
Комитет направил оперативные группы во все города и села в Лиффе с
четкой задачей выявить всех заговорщиков. Эти группы в своей деятельности
исходили из принципа, что обвинение как таковое уже является достаточным
доказательством преступной деятельности, поэтому в тюрьмы и под суд попали
сотни мнимых заговорщиков. Страх перед нависшей над ними тенью инквизиции
наполнил каждую клетку взрослого жителя Лиффа. Случайно брошенное или
неправильно истолкованное слово могло стать причиной не только ареста, но
и смерти, поэтому каждый предпочитал молчать. Хуже того, молчать было тоже
опасно, поскольку сам факт молчания уже мог быть истолкован как
подозрительный момент. Поэтому любое произнесенное слово, как и
сдержанность в разговоре стали представлять собой смертельный риск.
Вскоре в Народную Армию стало вливаться больше добровольцев, чем она
могла одеть, накормить и вооружить. Образовалась самая настоящая очередь.
Обучение велось посменно от зари и до зари, и только армейские металлисты
успешно справлялись с возникшей нагрузкой, да и то только потому, что
среди добровольцев было много специалистов этой профессии.
Постепенно набеги стали превращаться в стычки, стычки - в сражения.
Первые отряды партизан редко насчитывали более четырнадцати человек, но
через три с половиной года операции с участием до тысячи человек стали
обычным явлением.
- Ничто так не стимулирует прогресс, чем возникающая время от времени
хорошая, активная война, - просвещал как-то Джон Харда. - Каждый из
участников должен постоянно поддерживать высокий уровень технологии, чтобы
разрабатывать новые виды вооружений до того, как противник изобретет
защиту от них, а также собственную эффективную защиту от его новых
разработок. В такой стрессовой ситуации делается очень много полезных
изобретений и открытий.
Естественно, большая часть времени Харлена уходила на разработку
образцов новых видов оружия. Ведь нужно было опережать в этом деле не
только официальные гильдии Лиффа, но также и остальных членов своего
родного Подразделения Особых Операций. Но процесс изобретательства вскоре
вышел из-под его контроля, и хотя Джону и удалось избежать изобретения
ядерного оружия, он оказался не в состоянии предотвратить изобретение
огнемета - хитроумного ручного пистолета, действующего на принципах
лазерной техники.
Наконец, через три года операций партизанского типа генерал Харт
решил, что для Народной Армии настало время занимать и удерживать города.
Первым таким городом по его стратегическому замыслу должен был стать
расположенный неподалеку город Астиндарг, находившийся на перекрестке
торговых путей.

13
Народная Армия боевыми порядками двигалась в направлении Астиндарга.
Две дивизии пехоты с приданными им подразделениями кавалерии и артиллерии
представляли собой колонну, растянувшуюся на целых четыре стерба по
главной дороге. Гарнизон в городе состоял всего из двух рот Материнских
Гвардейцев, но генералу Гарту хотелось сделать показательную демонстрацию
силы. Он и Джон скакали рядом верхом во главе первой колонны, постоянно
получая разведданные от групп, заблаговременно заброшенных по всей трассе
следования войск, и передавая указания следовавшим за ними войскам.
Когда они были уже в получасе марша от города, к голове колонны
прискакал один из разведчиков; его далбер был весь в мыле.
- Я только что с доминирующей над Астиндаргом высоты, - небрежно
козырнув, доложил он генералу. - Весь проклятый Матерью город в огне.
Генерал срочно распорядился остановить колонну и ждать его дальнейших
указаний, а сам вместе с Джоном последовал за разведчиком на
наблюдательный пункт.
- Сразу за этим холмом, сэр; вы сами увидите, что там творится. -
Разведчик проводил их на вершину и указал за раскинувшийся за холмом
город. - Теперь вы понимаете, что я имел в виду, сэр? Горит весь город!
Генерал и Джон в безмолвном молчании уставились на раскинувшуюся
перед ними ужасающую картину.
Джон первым заметил характерную особенность этого пожара.
- Смотрите, сэр, - обратился он к генералу, - пока горит еще не весь
город. Все выглядит так, как будто бы огонь захватил его по прямой линии
через центр города справа налево. - Для иллюстрации того, что он имеет в
виду, Джон сопроводил свои слова жестом руки, очертившей широкую дугу. В
конце этой дуги рука вдруг замерла, указуя на что-то за пределами города,
слева от него. Ошеломленный, Джон произнес несколько слов, которые для
генерала были абсолютно непонятны.
- Что это? - переспросил его генерал. Он как раз смотрел туда, куда
показывал Джон. Там, на зеленом лугу за городской стеной, торчал какой-то
сияющий оттенками какого-то незнакомого для генерала металла огромный
предмет. - Во имя Матери, объясните мне, что это такое?
- Космический корабль, - ответил Джон. - Он прибыл раньше на добрых
пять лет.
- Что-о-о?!!
- Послушайте, генерал. Необходимо срочно подтянуть все артиллерийские
установки, которые могут излучать мощные лучи, и столько кавалерии,
сколько удастся собрать сюда немедленно. Прошу вас, отдайте срочные
распоряжения, а я буду все объяснять вам по ходу дела. Похоже, что нам
предстоит выдержать сегодня настоящий бой.

Капитан космического корабля направился в главный салон корабля, где
находились пассажиры.
- Мы совершили посадку, джентльмены, - объявил он.
- Я это уже заметил, - отреагировал один из четырех пассажиров. - И
похоже, что при посадке мы подожгли целый город.
Пилот мрачно посмотрел на него:
- Я привык совершать посадку на бетонные площадки, - ответил он. -
Если бы вы соблаговолили информировать меня о конечной точке маршрута при
вылете, вместо того, чтобы держать все в секрете и заставлять меня менять
курс в последнюю минуту, я бы посоветовал вам подобрать другого пилота.
Такого, который привык сажать звездолеты на травяные площадки. Возможно,
кого-то из Военно-Космических Сил - эти парни делают это постоянно.
Пассажир встал в позу:
- Я уже объяснил вам, что мы представляем собой особый следственный
комитет, действующий по заданию сенатора Вэлша. Мы расследуем факт
нарушения Правил контакта со стороны Военно-Космических Сил. И вы должны
понять, что нам нельзя было направляться сюда на военном корабле.
- Мне сдается, - ответил пилот, - что уже сам факт нашей высадки
здесь представляет собой серьезное нарушение Правил Контакта.
- Но я же сказал вам, что мы являемся особым следственным комитетом,
- нетерпеливо возразил пассажир. - А это - совсем другое дело.
- Ах, да. Вы, консерваторы, разрабатываете законы, и поэтому вполне
логично, что вы имеете полное право нарушать их сами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19