Может, потому, что он — отец ее ребенка? Или прощение возможно? После долгого покаяния, после многих трудов во имя твое, Аварра… Неужели твоя милость беспредельна? Тогда подскажи, дай знак. Ох, Великая Мать, почему ты не защитила свою служительницу, почему наказала после, а не до? Или с ее помощью ты решила проучить меня? Но почему при этом должна страдать Карлина? Я тоже свихнулся. Какие вопросы задаю?В поздних сумерках в прогале между холмами мелькнул гигантский шпиль Башни Нескьи. Собственно сама Башня — пристанище лерони — представляла собой замок из нескольких, один выше другого, донжонов. Вот почему издали похожие на единое сооружение подобные крепости получили названия Башен.Теперь Бард скакал при мерцающем лунном свете — хотя бы голову можно было поднять. Он совсем забыл о еде, отдыхе, разве что спешивался несколько раз, чтобы дать передохнуть коню. Теперь, у Башни, вдруг несколько оробел — решил спешиться, чтобы привести себя в порядок. Поливший на закате землю дождь промочил плащ — он выжал его, смахнул остатки воды, потом глянул на небо. Тучи разошлись, стояла ясная ночь, подсвеченная зеленоватым ликом Идриэля. Оставшиеся в небесах редкие хлопья облаков тоже сияли ласково, безмятежно.«Она ждет меня, — с неожиданной уверенностью решил Бард. — Это ее ликом воспользовалась богиня.Точно-точно… Она сошла с ума. Нет, наверно, это я сошел с ума. Эх, если бы!..»Горько было сознавать, что, к сожалению, он находится в полном здравии и боль, смятение получил по заслугам. Сама мысль об этом говорила о полноценности рассудка.«Было бы проще простого сойти с ума и с хихиканьем указывать на самого себя пальцем. Ты вот так, при ясном сознании, найди опору. Кто подаст руку такому, как я? Выходит, у меня хватает ларана, чтобы проникнуть взором в запредельное? Мелисендра! Все дело в ней, это она возбуждает во мне этот дар. Но почему Мелисендра никогда не открывала мне то, что открыла Карлина? У нее хватило бы сил. Какая жалость, что я потерял ее! Но почему она простила меня, ведь я поступил с ней так же?»Мелора! Вот кто ему поможет, вот кто сможет открыть глаза на самого себя. Ну, почему он не обращал внимания на то, что творится вокруг? Ведь все в Карлине буквально вопило — она не желает быть твоей женой! Оставь ее в покое! Почему накатило на него такое ослепление? Зачем уперся в мысль о необходимости жениться на дочери короля, чтобы упрочить свое положение при дворе? Кто, мол, посмеет посягнуть на зятя короля? Поддался гордыне и даже наказание семилетним изгнанием не вразумило его. Бард тяжело вздохнул — когда и где один человек мог вразумить другого? И, словно эхо, откликнулась душа — было такое, было. И не раз… Ты же сам пришел за помощью к человеку, перед ним готов смириться. Перед Мелорой.Да, все дело в гордыне, в оскорбленном самолюбии. Его с детства шпыняли… Тут у Барда даже дыхание перехватило. Он рос без матери! Он недестро! Зачем ссылаться на обстоятельства? Отец усыновил его, и даже при таком пятнышке в происхождении он вполне законно стал главнокомандующим армией Астуриаса. У него были отличные перспективы — с его-то умением орудовать мечом! В раннем возрасте его уже сделали королевским знаменосцем. Вот так бы и шло все своим путем. Всему свой срок — и с Карлиной, законной своей женой, он сумел бы найти общий язык. Сколько таких пар, живущих без любви, но в согласии при дворах. Но ему все было мало, мало! Почему жизнь не могла идти накатанной дорогой? Характер помешал? Или злоба, которая все время душила его? Вот правильное объяснение. Сколько он помнил себя, она постоянно грызла его. Когда где-то кому-то было хорошо, он хотел испортить ему настроение, потом, когда занял должность главнокомандующего, считал это своим долгом… Скольких друзей, знакомых он ни перебирал в памяти, только Мелора относилась к нему с душой. Все остальные либо восхищались воинской славой, либо верно служили, либо старались не попадаться на глаза. Даже Пола и того нельзя было назвать другом. На чем сошлись они? На пакости! Использовали вдвоем одну и ту же девчонку. Устроили соревнование!..Выходит, только Мелора? Да, только она. Родная мать сразу отказалась от него, когда отец решил взять его в дом. Без колебаний… Так, по крайней мере, ему рассказывал отец. А он сам? Любил ли он Барда или провидел будущее и решил, что из этого мальчика выйдет толк? Придет час, и его можно будет использовать как орудие для удовлетворения собственных амбиций. Аларик — вот кто на самом деле любил его… «Однако он никогда не знал меня, вдохновлялся мечтой о старшем брате. Если бы он заглянул в мою душу, то возненавидел бы меня». Ни одна из женщин, с которыми он, Бард, спал, не любила его. У всех вызывал отвращение, потому что брал силой, против воли.Сводные братья любили его — зачем отрицать! В ответ он одного искалечил, другого оскорбил, а затем убил.«Почему Белтран стал моим врагом? Как же я мог посмеяться на ним? Он открылся, обнажил душу, признался в страхе. Он гордился мной, по-хорошему завидовал. Странно, только теперь понял, что, открывая душу, он показал себя куда большим храбрецом, чем я. Я не смог признаться, что и мне было страшно в первом бою. И испугался, что он сочтет меня ровней, таким же, как и он. Выходит, я испугался быть человеком? В этом все дело.Как встретит меня Мелора, когда я доберусь до Башни? Она вывернет меня наизнанку, ткнет носом в это дерьмо, скажет, что я окончательно выжил из ума, если рассчитываю, что она позаботится обо мне… Или, может, пожалеет. Она лерони, кому, как не ей, знать, что сделать, чтобы вернуться на путь истины. На праведный путь. Я ведь только заблудился. Я не свалился в пропасть. Я бы и оттуда попытался выбраться… Может, мне никогда не выйти на верную дорогу, но я должен попытаться. Возможно, богиня простит меня…»Если не поздно!Передохнув немного, он вновь отправился в путь. Только с большой натяжкой эту краткую остановку можно было назвать отдыхом. Даже конь еле плелся, а у Барда не было ни сил, ни желания подгонять его.Холодало. Ди Астуриен попытался плотнее натянуть на себя влажный плащ. Это была слабая защита от ночной прохлады и сырости. Так же как и ряса Карлины, прикрываясь которой она пыталась защититься. Он безжалостно сорвал одеяние, швырнул в угол… Мучительные воспоминания жгли Барда. С открытыми ли глазами, с закрытыми ли он видел только одно — испуганное лицо, ее отвращение — Карлины. Слышал ее мольбы. Неужели эти видения будут преследовать его всю жизнь? Неужели ничто не поможет, даже время? В глубине сознания ясно родился ответ — в этом случае и время бессильно. Сколько бы ни каялся, как бы ни замаливал свой грех, ему теперь никуда не уйти от этого. Бард всегда будет помнить пытку, которой подверг любимого человека.Любимого? К собственному удивлению, перемешанному с ужасом, он понял, что любит Карлину. Пусть это было извращенное, нелепое чувство, но он в самом деле любил Карлину, эту маленькую, тихую девушку, подругу детства, которой он когда-то достал котенка, а потом продемонстрировал, что свернуть ему голову — раз плюнуть. Боги, как он любил Джереми и Белтрана, как нуждался в них, но теперь их не вернешь. Не будет никогда ни дружбы, ни любви. И только по его вине. Джереми искалечен, Белтран мертв… Что, так лучше? Слезы едва не брызнули из глаз, когда он подумал, какие перспективы открывались бы перед ними, будь они по-прежнему вместе, плечом к плечу… Но не было слез — то ли все выплакал, то ли и этого утешения он был лишен. Он любит Эрленда, а ведь сыну тоже не за что любить его. Пусть даже дети любят безотчетно. Все равно, придет день, и Эрленд спросит, кто же его отец? Эрленд, узнав правду, отвернется от него. Что там отвернется — возненавидит! Как и Аларик, как дом Рафаэль… как Мелора. А он не может молчать. Держать все это в себе — значит в конце концов свихнуться. Что ждет его, когда он все расскажет ей?Он расскажет, не пожалеет, обрушит на нее все это негодяйство, это дерьмо, в котором копошится его душа. Ему не отмыться без посторонней помощи, но какой груз он взваливает на другого человека! Хватило бы сил, Бард враз бы покончил самоубийством. Долго ли ткнуть кинжалом под ребра, мгновенный страх, боль — и все кончено. Всем хорошо, и прежде всего ему — ведь он больше никогда не обидит другого. Никого уже не будет мучить, никому не навредит. Ни Карлине, ни Эрленду, который так нуждается в отце. Ни Аларику. Пусть брат слаб и, только опираясь на Барда, сможет удержать трон. Ведь ты от всех неукоснительно требуешь исполнения долга, вот и подай пример! Боги, может, действительно пырнуть себя клинком, и Мелора никогда не узнает, какой груз он собирался обрушить на ее голову?Башня, залитая зеленоватым лунным светом, теперь виднелась во всей своей красе. К его удивлению, ворота были открыты. Бард въехал во внутренний, очень тесный двор, стих цокот копыт, наступила тишина. Несколько минут сидел в седле, прислушиваясь, непонятно, что ждал. Из низкой дверцы вышел заспанный служитель. Бард спросил его, может ли он повидаться с лерони Мелорой Макаран?Служитель почесал в затылке — ни вопрос, ни незнакомый всадник его не удивили. Видно, подобные поздние посетители были здесь обычным явлением. Он вернулся к двери и крикнул кому-то, чтобы тот разыскал Мелору — мол, ее тут посетитель дожидается. В этот момент Бард тяжело сполз на землю. Мужчина, видя, что гостю совсем плохо, помог ему зайти в караульное помещение, где угостил пирожками и налил в кружку вино. Бард набросился на еду, к вину же не прикоснулся — знал, что ему и половины хватит, чтобы свалиться и заснуть. Вином горе не залить. Проснется утром — все повторится. Только хлопот хозяевам подбавит…Сначала он услышал голос Мелоры — она уверяла кого-то, спускаясь по лестнице, что «и подумать не могу, кто бы это мог явиться в такой поздний час, Лорил». Затем сама вошла в караулку. С первого взгляда Бард понял, что она еще больше пополнела, округлилась лицом. Одета совсем по-домашнему — в светлый, до пят халат, голова и лицо укрыты вуалью.— Бард? — Мелора удивленно глянула на него. В этот момент она коснулась его сознания своим лараном и сразу отпрянула. На лице отразился шок, который она испытала, поняв его состояние.— Бард, дорогой! Что случилось? Что с тобой? Нет-нет, Лорил, все хорошо. Это мой друг, я провожу его в гостиную. Бард, ты можешь идти? Пойдем, пойдем, милый, здесь так дует. Ты совсем замерз.Он, едва волоча ноги, побрел за ней. Сил не было слово вымолвить. Только пришло на ум, что и Мелисендра, увидев его, назвала «дорогим». Это у них семейное, что ли? На верхнем этаже — каком по счету, не заметил — Мелора свернула из полутемного коридора в комнату, небольшую, бедно обставленную, в углу в камине пылал огонь. Здесь было тепло, и Бард понял, как сильно замерз.— Садись сюда, поближе к огню. Лорил, — обратилась она к мужчине, который провожал их с лампой в руке, — принеси еще дров, потом можешь вернуться к себе. Да что ты, не глупи, я же не юная лерони и мне не нужна защита. Это мой старый друг, мы знакомы с юности, вместе участвовали в походах. Он не причинит мне вреда.Итак, усмехнулся про себя Бард, есть, оказывается, на свете человек, который считает, что Бард ему не опасен. Роковое заблуждение! Может, в этом как раз и таится искорка, которую стоит раздуть и она согреет, очистит душу? Вот как тот огонь, который добродушно потрескивает в камине. Лорил ушел. Мелора подвинула маленький столик и села напротив.— Мне принесли ужин, как раз когда меня позвали. Раздели его со мной, Бард, нам обоим хватит.В корзине лежали куски орехового хлеба — еще теплые, пахучие… Несколько ломтиков свежего, сдобренного ароматными травами сыра, тарелка наваристого бульона. Мелора подвинула пустую глиняную чашку и отлила в нее половину содержимого тарелки. Поставила перед Бардом. Тот молча принялся пить густой горячий бульон. По телу разлилось тепло. Тем временем Мелора сделала несколько бутербродов с сыром и вручила их Барду.— Хочешь еще бульона? Могу принести, на кухне всегда можно найти добавку. Ты меня слышишь? Ешь, ешь бутерброды, я уже сыта, а ты скакал весь день. Когда ты приехал, был похож на маленького баньши. Ну так, Бард, что случилось? Рассказывай!Он встал и неожиданно рухнул на колени у ее ног. Мелора порывисто вздохнула, а он не мог рта открыть. Как он смеет взвалить на ее плечи свои грехи? Наконец справился с комком в горле и сказал грубо, невразумительно:— Я никогда больше не приду сюда. Прости меня… Я… я пойду. Я не могу.— Что не можешь? Не глупи, Бард. — Лерони взяла его за подбородок — рука полная, мягкая, — подняла его лицо так, что он смотрел ей прямо в глаза. Другой рукой коснулась его правого виска — словно ток пробил. Он догадался, что Мелора может все узнать без слов. Более того, ей уже все известно. Некое таинственное откровение коснулось его. И точно — лицо ее исказилось.— Аварра милостивая! — с ужасом выдохнула она, потом совсем мягко, даже ласково добавила: — Нет, с тобой она не была милосердной, но ведь ты сам заслужил это, правда, Бард? О-о, Бард! — прижала его голову к своей груди. Так и замерли — сынок, вымаливающий прощение у матери. А ведь матери он никогда не знал. Выходит, без матери не обойтись. Волк с трудом сдерживал слезы.— Дорогой мой, — еще раз прошептала Мелора, — как же ты дошел до этого? В этом есть и моя вина, Бард, — я ведь прекрасно знала, как нуждаешься ты в любви и ласке. Мне бы следовало найти способ помочь тебе. Но я так гордилась своей стойкостью, своей непогрешимостью, своей правильностью, наконец… Словно все это существует само по себе. Я вознесла себя над людьми — как же, я почти святая. Что поделаешь — все мы люди, все совершаем ошибки — это самая ужасная сторона жизни. Может, наказание, которому мы подвергаем сами себя, заключается в анализе прежних поступков? Я должна была помочь тебе!..— О какой помощи ты говоришь? О какой помощи вообще можно говорить в этом случае? Как ты можешь винить себя в том, что совершил я? Как я могу жить с этим? Как мне это вынести?Мелора погладила его лоб, откинула волосы, мягко сказала:— У тебя нет другого выхода. Ты должен терпеть, и я должна вынести этот ужас, и Карлина. Все мы. Разница в том, что некоторые из нас просто догадаться не могут, за что на их долю выпали эти несчастья. Скажи, Бард, только откровенно — тебе бы хотелось, чтобы этого никогда не произошло? Ты не спеши, ты вдумайся. Ты бы хотел остаться в неведении?— Хотел бы я, чтобы ничего этого не случилось? Ты с ума сошла?! Конечно… Черт побери, лучше бы я на самом деле ничего не знал, мне бы хотелось вычеркнуть эти минуты из своей жизни…— Нет, ты не понял. Ты бы хотел, я имею в виду, вернуться к тому состоянию, к тому человеку, каким ты был перед встречей с Карлиной?..Киллгардский Волк не выдержал, разрыдался — да, да, к черту эту истину, я не хочу ничего знать, хочу тешиться неведением. Карлина взвалила на него этот груз с помощью ларана, это она приоткрыла дверцу в запретное; может, используя этот дар, можно захлопнуть створку, вырвать из его мозгов это ядовитое жало? Может, Мелора попробует, ведь она такая сильная колдунья!.. Потом рыдания стихли. Ну и что? Опустил голову, долго стоял на коленях молча… Ну, вырвет она жало, но рана-то останется. И будет свербить, донимать, не давая ни минуты отдыха, сна… Сказал же Карлине — что сделано, то сделано. Вот и аукнулись эти слова. Закрыть глазки, забыть, что случилось, — значит неизбежно вновь вляпаться в то же дерьмо. Вот на эту истину у него смелости хватит. Опять начнется то же самое — походя, искалечит брата, другого, юного несмышленыша, заколет, любимых будет брать силой — и при этом не ведать, что творит? Так не бывает. Рана будет свербить, постанывать?! Его даже передернуло от отвращения. Спасибо, нет…Последнее слово Бард, оказывается, произнес вслух — скорее выдавил из себя. Хриплым, чужим голосом… Потом только сообразил, от чего отказался, чему поставил заслон — вопросу, заданному Мелорой, а не будущему, которое въявь нарисовалось ему. Даже смешно стало — хрипло, жутко захихикал, представив себя слепцом в прекрасном саду, где было полным-полно невиданных чудесных цветов. Так и жить — аромат чувствовать, идти на него и хватать все, что попадется под руки? Этак все цветы можно смять.Теперь Бард рассмеялся вольнее — отрывистым, лающим смехом.— Нет уж! Лучше ведать… Это страшно, но… лучше знать.— Вот и хорошо, — прошептала Мелора. — Вот мы и шагнули. В первый раз… Вот и ладушки.— Я хочу… Мне просто необходимо каким-то образом исправить все. Все, что смогу!..Женщина кивнула:— Сможешь, сможешь… Прошлое не вернешь, но впереди, только задумайся, сколько будет подобных случаев, но ты уже будешь опытен, обременен знанием. Как это ни горько, Бард, но я обязана сказать — прошлое нельзя вернуть, поскольку грех не замолишь. Это еще одна истина. Можно только обрубить цепь зол, и в какой-то мере исправить последствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54