– Нет, – сказала я, – боюсь, что все не так просто. У меня есть доказательства, что «Корпус Кристи» пытается перекупить одну местную страховую компанию. Миссис Пасиорек опасается, что эта информация станет достоянием общественности. У меня были основания думать, что перед домом меня могут поджидать, поэтому влезла через окно в оранжерее. Полиция не осматривала заднюю часть дома, а то бы она так просто не уехала.
– Понимаю. – Он внезапно показался старым и съежившимся в своем хорошо сшитом синем костюме. – Что ты собираешься делать дальше?
– Думаю, дать знать ФБР и Комиссии по ценным бумагам о вмешательстве в это дело «Корпуса Кристи». Но насчет сегодняшней засады говорить не собираюсь, если это вас как-то утешит.
Я не могла заставить себя рассказать ему о записи Агнес. Если она была убита в связи с вмешательством в дела «Корпуса Кристи», то ее мать так или иначе несет ответственность за ее смерть. Не нужно слышать об этом доктору Пасиореку сегодня.
Он с горечью уставился на крышку стола. Когда он поднял глаза, то казалось, удивился, увидев меня. Не знаю, о чем он думал, но мысли его были далеко.
– Спасибо, Виктория. Ты оказалась более великодушной, чем я мог ожидать.
Я в смущении допила бренди.
– Не благодарите меня. Чем бы все это ни кончилось, вас и ваших детей ничего хорошего не ждет. Когда я заинтересовалась О'Фаолином, выяснилось, что ваша жена сильно втянута в «Корпус Кристи». А их деньги используются для овладения страховой компанией «Аякс». Когда это выплывет наружу, она окажется прямо на линии огня.
– А разве нельзя доказать, что Кэтрин была всего лишь марионеткой в руках О'Фаолина? – Он горько улыбнулся. – Чем она и была со времени их первой встречи в Панаме.
Я посмотрела на него с неподдельной жалостью.
– Доктор Пасиорек, позвольте мне обрисовать ситуацию так, как я ее понимаю. Из банка Амброзиано исчезли миллиарды долларов, просто уплыли в неизвестные панамские компании. Судя по письму, адресованному О'Фаолину каким-то панамцем по имени Фигуэредо, О'Фаолин знает, где находятся эти деньги. Он что-то вроде связующего звена. Но пока они не пущены в оборот, никто не знает, где их искать. Воспользуйся он ими – и игра сразу будет закончена. О'Фаолин не марионетка и хорошо это понимает. Как и-то, что если он завладеет какой-нибудь финансовой компанией, например страховой, и поставит ее под свой контроль, то сможет через нее отмыть эти деньги и использовать их как угодно. Майкл Синдона попытался проделать то же самое в интересах мафии в Национальном банке Фрэнклина, но оказался настолько глуп, что просто стянул банковские активы, поэтому загорает теперь в федеральной тюрьме.
Чикагское отделение «Корпуса Кристи» благодаря миссис Пасиорек имеет огромные вклады. О'Фаолин – член организации и вовлек в нее вашу жену. Далее, они вместе создают подставную организацию, называют ее «Вуд-Сейдж» и используют для того, чтобы скупить акции «Аякса». Как только обнаружится, что «Корпус Кристи» связан с перекупкой «Аякса» – а это обнаружится, можете не сомневаться, – комиссия вцепится в это дело, и ваша жена окажется на первых полосах газет. Особенно здесь, в Чикаго.
– Но это не преступление, – заметил доктор.
Я с грустью посмотрела на него, помолчала и потом сказала:
– Видите ли, я не хотела об этом говорить. По крайней мере, сегодня, у вас уже был шок. Но, понимаете, речь идет о смерти Агнес.
– И что же? – Его голос стал хриплым.
– Она собирала информацию о перекупке «Аякса» для одного из ее служащих... И обнаружила, что замешан «Корпус Кристи». Ее убили в ту ночь, когда она собиралась встретиться с кем-то, чтобы обсудить это дело.
Его побледневшее лицо казалось открытой раной. И мне нечего было сказать, чтобы облегчить боль. Наконец он поднял глаза и страдальчески улыбнулся.
– Да, понимаю. Даже если Ксавир главная фигура, Кэтрин не может не нести ответственности за смерть своей дочери. Неудивительно, что она была так... – Его голос замер.
Я поднялась.
– Мне бы хотелось сказать вам что-нибудь утешительное. Но сказать нечего. Если вам понадобится моя помощь, пожалуйста, позвоните мне. Мой автоответчик принимает сообщения двадцать четыре часа в сутки.
Я положила перед ним на стол свою визитную карточку и вышла.
Ноги меня не держали. Хорошо бы улечься в «семейной» комнате перед камином и отключиться, но я повлекла свое ноющее тело вниз по лестнице и дальше на улицу. Если идти по дороге, то до машины всего пять минут ходу, не то что получасовое лазанье по пересеченной местности.
На моих часах было три, когда я направила свою громоздкую «тойоту» в обратный путь. На первой же развилке, ведущей в южном направлении, я остановилась у какого-то мотеля, зарегистрировалась и упала на кровать, даже не потрудившись раздеться.
Глава 24
Приманка
Проснулась я в первом часу. Болел каждый мускул. Вспомнила: прежде чем уснуть, успела отложить «смит-и-вессон», но кобуру снять забыла. И теперь болела левая сторона, то место, куда она давила всю ночь. От одежды разило потом. В этой рубашке я боролась с Уолтером Новиком, лазила по окрестностям вокруг дома Пасиореков и в ней же спала. Запах свидетельствовал о моей вчерашней активности.
Я мечтала о ванне, но потом все равно пришлось бы натягивать на себя ту же провонявшую одежду. Потому я села в «тойоту» и маневрируя неповоротливым рулем, двинулась к автостраде, ведущей в Беллерофон. Миссис Климзэк бросила на меня злобный взгляд из-за стола, но от критики воздержалась, из чего я заключила, что этой ночью никто в мою квартиру не вламывался.
Только после долгого отмокания в старой потрескавшейся ванне я поняла, насколько проголодалась. Высохнув и одевшись, я с трудом одолела четыре лестничных пролета.
Как отреагирует дон на то, что потерял Новика? Будет ли он мстить, или поймет, что Новика уже не спасти, и примирится с потерей? Одному только Богу известно. На всякий случай, если Паскуале кипит гневом праведным, я обошла конторку миссис Климзэк сзади, чтобы выйти из Бедлерофона с другой стороны. Холл в задней части здания вел в ее апартаменты. Шлепая тапочками, она квохтала вокруг меня как рассерженная курица.
– Мисс Варшавски! Мисс Варшавски! Что вы здесь делаете? Уходите. Убирайтесь, пока я не позвала мужа. Пока не вызвала полицию!
Отворилась дверь, и появился мифический мистер Климзэк, в майке и мешковатых брюках. Однодневная щетина несколько маскировала красные щеки алкоголика. Не похоже, что он сможет меня вышвырнуть, но вот вызвать полицию... На это у него храбрости хватит.
– Я просто ищу заднюю дверь, – непринужденно сообщила я ему, продолжая идти по коридору.
Когда я отодвигала задвижку, миссис Климзэк прошипела:
– С меня довольно. Вам придется поискать другую квартиру. Прежде, чем выйти, я взглянула на нее:
– Вполне с вами согласна, миссис Климзэк.
Меня не срезала автоматная очередь в переулке. И подозрительных машин поблизости не было видно. Я нашла польский ресторан и, если не с пользой для здоровья, то с удовольствием, съела овощной суп, цыпленка и яблочный пирог.
Теперь я почувствовала себя человеком. После второй чашки кофе в моем мозгу забрезжила кое-какая мысль. Довольно абсурдная. Она потребует содействия Мюррея. И дяди Стефана.
Телефонная компания, разоренная отколом от нее фирмы «Эй-Ти энд Ти», на четверть повысила плату за разговоры. Выискав мелочь, я дозвонилась до Мюррея в «Геральд стар». Если я преподнесу ему потрясающую, великолепную сенсацию, сможет он придержать ее, пока дело не закончится?
– Варшавски, ты еще не умерла? И что я должен сделать в обмен на эту потрясающую, великолепную сенсацию?
– Просто поместить пару строк на первой странице вечернего и утреннего выпусков.
– Я не главный редактор и не я ставлю материал на первую полосу. И даже на шестьдесят вторую, в середине номера.
– Мюррей! Я шокирована. Ты же говорил, что ты самый главный газетчик. Неужели врал? Тогда мне придется пойти в «Трибюн» к Липинскому.
Ворча, он согласился встретиться со мной в «Голден глоу» около пяти вечера. Часы над прилавком показывали половину третьего. Есть время разобраться с дядей Стефаном.
Пятнадцать минут, потраченные на автоответчик, напомнили мне, что я не предупредила Филлис, что не буду у нее ночевать прошлой ночью. И не сказала Роджеру, что не смогу прийти на встречу с советом директоров. Бобби тоже хотел поговорить со мной – насчет Уолтера Новика.
– Тебя это не касается, – пробормотала я.
Кроме того, звонил доктор Пасиорек и оставил для меня свой номер телефона в больнице. Нахмурившись, я бросила в автомат еще один четвертак. На эти деньги можно позвонить трижды. Меня долго отсылали от одного секретаря к другому, но в конце концов я связалась с доктором.
– – Виктория! Я боялся, что ты не получишь мое сообщение. – Его обычно спокойный голос был резким и взволнованным. – Не могла бы ты приехать сегодня вечером к нам домой? Я знаю, что прошу о многом. Будет О'Фаолин, я хочу все выяснить.
Я потерла глаза свободной рукой. Как это отзовется на других моих планах? Пока я думала, доктор нервно дышал мне в ухо. Поехать стоит: возможно, мне удастся слегка припугнуть архиепископа.
– Согласна. Но не раньше восьми.
– Прекрасно. Большое спасибо, Виктория.
– Не благодарите меня, доктор Пасиорек. У этой истории не будет счастливого конца.
Долгое молчание, затем:
– Понимаю. – И он повесил трубку.
У двери дяди Стефана меня встретил Джим Стритер:
– Врачи говорят, что старика можно отпустить завтра. Он связался со своей племянницей. По-моему, она собирается забрать его к себе. Что нам дальше делать?
Ну конечно, он поедет к Лотти, раздраженно подумала я. Попробую-ка с ним поговорить.
Дядя Стефан обрадовался моему приходу. Радовался он и тому, что его, наконец, отпускают.
– А почему моя маленькая племянница хмурится? Она недовольна дядей?
– Ну конечно, довольна. И даже очень. Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Как огурчик. Да, как огурчик. – Он гордо улыбнулся, употребив это разговорное словечко. – Я каждый день прохожу физиотерапию и каждый день становлюсь все сильнее и могу ходить все дальше. Все, что мне сейчас нужно, это шоколад.
Я усмехнулась и присела на кровать.
– Хочу попросить вас об одном одолжении. Пожалуйста, скажите «нет», если не захотите этого сделать, потому что дело довольно опасное. Не очень, но все-таки.
Он лукаво посмотрел на меня и потребовал подробностей.
– Вместо того чтобы ехать к Лотти, не могли бы вы поехать ко мне? Мне нужно, чтобы вы умерли на двадцать четыре часа, а затем под гром фанфар восстали из могилы.
– Лотти будет в ярости, – просиял он.
– Без сомнения, если все произойдет так, как я думаю. Пусть вас утешит то, что убить она захочет меня.
Он успокаивающе похлопал меня по руке.
– Лотти крепкая девушка. Не беспокойся о ней.
– Вы не видели второго мужчину в своей квартире в тот день, когда на вас напали?
Он покачал головой:
– Только одного головореза.
– А вы не могли бы сказать, что видели его? Понимаете, он там был. Просто стоял в коридоре, когда тот бандит набросился на вас.
Если ты утверждаешь, что он там был, моя дорогая племяшка, значит, так оно и есть.
Глава 25
Конь бьет слона
Мюррей поворчал, но взяться за статью согласился.
– Но придется все рассказать Джилу, – предупредил он меня. Джил был ответственным за первую полосу.
Я описала ему ситуацию: «Аякс», банк Амброзиано, «Корпус Кристи».
Мюррей прикончил пиво и знаком велел официантке принести еще. Сэл была занята у стойки, укрощая подвыпивших клиентов.
– Знаешь, по-видимому, это О'Фаолин заставил ФБР отступиться, – заметил он.
Я кивнула:
– И я так думаю. У него и у миссис Пасиорек достаточно денег и власти, чтобы придушить дюжину любопытных. Мне бы хотелось прихватить с собой завтра в монастырь Дерека, но он и в лучшие-то времена не очень ко мне прислушивался. И Бобби тоже. А сейчас времена отнюдь не самые хорошие.
Весь остаток дни я бесцельно висела на телефоне. Сначала долго разговаривала с Бобби, он возмущался, почему я раньше не прижала Новика к ногтю. Мой рассказ его не заинтересовал. Он отказался послать кого-нибудь в монастырь, чтобы допросить архиепископа или Пелли. Мои обвинения в адрес миссис Пасиорек ошеломили его. Бобби был истым католиком, он не мог поднять руку на отца церкви. И на мать тоже.
Дерек Хэтфилд был еще менее дружелюбен. Мое предложение задержать вылет О'Фаолина, по крайней мере, на сорок восемь часов, было встречено ледяным презрением. И как это часто бывает во время моих стычек с Дереком, я закончила разговор грубостью. То есть я нагрубила, а он повесил трубку. Что в общем-то одно и то же.
Разговор с моим адвокатом Фримэном Картером был более плодотворным. Он был настроен так же скептически, как Бобби и Дерек, но все же согласился поработать на меня и раздобыть кой-какие имена – за сто двадцать пять долларов в час.
– Я сам буду в монастыре, – пообещал Мюррей.
– Не хочу тебя обижать, но я бы предпочла дюжину ребят с револьверами.
– И все же запомните, мисс Варшавски: перо могущественнее карандаша, – важно сказал Мюррей.
Я невольно рассмеялась.
– Мы все запишем на пленку, – пообещал Мюррей, – и я прихвачу кого-нибудь с камерой.
– Должно сработать... Так ты берешь к себе дядю Стефана?
Мюррей поморщился:
– Только если оплатишь мои похороны, когда Лотти узнает об этом.(Он уже не раз встречался с Лотти и знал, какой у нее характер. }
Я посмотрела на часы и извинилась. Было около шести, пора снова звонить Фримэну, а то он уйдет на обед.
Сэл разрешила мне воспользоваться телефоном в каморке, которую она называла офисом: помещение без единого окна прямо за баром. Фримэн был оживлен, но краток. Он сообщил мне два имени: адвоката и брокера миссис Пасиорек. Да, тот самый брокер, что перевел двенадцать миллионов долларов в «Корпус Кристи» для покупки акций «Аякса».
Я присвистнула, когда Фримэн положил трубку. За такую информацию стоило выложить сто двадцать пять монет. Я снова взглянула на часы. Успею сделать еще один звонок, на этот раз Ферранту в его офис.
Его голос был безнадежней обычного.
– Сегодня я говорил с директоратом, пытался убедить их подыскать мне замену. Нужно, чтобы кто-то занимался страховыми операциями, иначе все пойдет к черту, и тому, кто пытается нас перекупить, просто ничего не останется. Все мои силы уходят на встречи с правоведами-орлами и ужами-финансистами, и мне просто не хватает времени делать то единственное, что у меня хорошо получается, – брокерские страховые сделки.
– Роджер, возможно, я смогу разрешить твою проблему. Не буду пока говорить, в чем дело. Тебе пришлось бы тогда выложить все твоему лондонскому партнеру и совету директоров. А это – преждевременно. Если пойдут какие-нибудь слухи, моя затея сорвется.
Роджер поразмыслил. Когда он снова заговорил, его голос звучал куда энергичнее, чем раньше.
– Да, ты права. Не буду на тебя давить... Не могли бы мы увидеться сегодня вечером? Поужинать вместе?
– Только очень поздно... Скажем, в десять?
Это его как раз устраивало. Он еще несколько часов будет разговаривать с «орлами» и «ужами».
– Могу я сказать, что у нас появился просвет?
– Только не говори, от кого у тебя эта информация.
Когда я вернулась к столику, меня ждала на вырванном из записной книжки листке короткая записка Мюррея, гласившая, что он уехал убеждать Джила всунуть статью в последний выпуск.
Единственным преимуществом взятой напрокат «тойоты» перед моей «омегой» был работающий обогреватель. Январь перешел в февраль без сколько-нибудь заметной перемены погоды. На термометре была новогодняя температура, с тех пор так и не повысившаяся. Когда я выехала из подземного гаража и свернула на Лейк-Шор-Драйв, машина уже достаточно нагрелась, и я сняла куртку.
Двигаясь по Хаф-Дэй-роуд, я размышляла, насколько безопасно вот так прямо подъехать к парадному входу Пасиореков. А вдруг доктор согласился с О'Фаолином, что меня надо убрать? Во имя спасения репутации жены. А что, если О'Фаолин ударит доктора распятием и застрелит меня?
Доктор встретил меня у двери, его лицо было мрачным и решительным. Он выглядел так, будто с тех пор, как я ушла от него прошлой ночью, он еще не ложился.
– Кэтрин и Ксавир в «семейной» комнате. Они не знают о твоем приезде. Не думаю, что Ксавир остался бы, знай он, что ты явишься.
– Возможно, что так.
Я шла за ним по знакомому коридору в знакомую, горячо натопленную гостиную.
Миссис Пасиорек, как всегда, сидела у камина. Рядом, на стуле с прямой спинкой, – О'Фаолин. Когда мы с доктором вошли, оба они побледнели и изумленно вздохнули.
О'Фаолин вскочил и сразу же оказался у двери. Пасиорек вытянул руку, достаточно сильную после стольких лет операций, и втолкнул его обратно в комнату.
– Нам надо поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29