Я дико заорал и потерял сознание. Очнулся только в больнице. Олю похоронил без меня её брат, приехавший из Кемерово. Выйдя через полмесяца из больницы, я чувствовал такую опустошенность, что не хотелось жить. Во мне будто что-то сломалось. Я впервые почувствовал неуверенность и запсиховал. Подспудно неуверенность копилась во мне, копилась и вот, прорвалась здесь этими глюками.
* * *
Я выключил свет и снова лег. За окном что-то ухало и хохотало. Должно быть филин. Затем все стихло. И в тишине, вдруг, явственно прозвучал ласковый шопот: «Чижик! Ты меня любишь?» Мне стало нехорошо. Так говорила Оля в редкие минуты нашего взаимопонимания, даже с теми же интонациями. Шопот этот прозвучал из правого дальнего угла. Из левого кто-то гнусаво сказал, будто вынес мне окончательный вердикт: «Убивец!» Послышался возмущенный ропот, будто комнату населяли толпы людей. Зажал уши ладонями. Звуки исчезли. Но стоило лишь отнять ладони, как услышал игривый голос Антонины Львовны: «Ой-ля-ля». После чего, из кухни показалась она сама. Голое её тело было сплошь расписано какими-то странными кабалистическими знаками и фигурами, святившимися в уже начинающей редеть темноте. В правой руке она держала за волосы... О, Боже!!! Она держала за волосы голову моей бывшей жены. Антонина жутко рассмеялась и торжествующе, злорадно прокричала: «Ты видел?! Так будет с каждой, кто не захочет с тобой спать!» От перенапряжения мой бедный мозг взорвался и я потерял сознание.
Глава пятая: Рыбалка.
Когда пришел в себя, то в комнате было уже совсем светло. В дверь настойчиво стучали.
— Кто там?! — спросил в страхе, думая, что начинается очередной кошмар.
— Андрей Андреевич, это я, Аркадий Рубенович, — раздался бодрый голос «рогоносца». — Вы желали пойти на рыбалку.
— Да-да, я сейчас. Я мигом, — прокричал, вскакивая, открывая замок и распахивая дверь. Никому в жизни я ещё не был так рад, как этому жалкому и смешному человеку, вытащившему меня из мира кошмаров и бредовых галлюцинаций. Я был просто счастлив видеть его, общаться с ним. Более всего меня сейчас страшило одиночество.
— Ну вы и спите! — изумился он, вваливаясь в комнату. — Насилу достучался.
Был он, как заправский рыбак, в длиннополом плаще с капюшоном и рюкзаком за плечами. В правой руке держал две телескопические удочки.
— Да, это точно, — отчего-то рассмеялся я. — Разбудить меня мало кому удается.
Быстро надел адидасовский спортивный костюм, красовки, ветровку. Дурашливо отдал честь.
— Командуйте, товарищ командир! Я готов!
— Экий вы молодец! — проговорил он восхищенно и даже прищелкнул языком. — Не даром по вас все женщины с ума сходят.
* * *
До места мы добрались, когда из-за дальней горной гряды уже выглянуло ослепительное солнце. Его приход вновь обещал жаркий день. Хотя, здесь, в горях, жара не так ощущалась. Я представил, что в эти дни твориться на равнине, в душных, смрадных городах. Настоящее пекло.
Аркадий Рубенович снял рюкзак, достал из него пару удочек, и плоскую металлическую коробку, раздвинул удилища, размотал леску. Одну удочку протянул мне.
— Держите, Андрей Андреевич.
— А где же наживка? — спросил, беря удочку.
— Ах, да, извините. — Он открыл крышку коробки. Та почти доверху была наполнена ярко-красными маленькими червячками.
Таких я отрадясь не видывал. Спросил:
— Что это такое?
— Вот те раз! — удивился он. — А ещё говорили, что увлекались рыбалкой. Это мотыль — лечинка комара.
— Я прежде рыбачил, в основном, на червя. А эти такие крохотные. Их, наверное, и рыба не заметит.
— А вы насаживайте их сразу по несколько штук. Вот так. — Он взял мой крючок и ловко нанизал не него штук пять мотылей. Распорядился: — А теперь забрасывайте.
Я забросил удочку. Поплавок остановился почти на середине омута. Его закружило водоворотом и быстро прибило к берегу.
— Может быть увеличить глубину? — спросил.
— Здесь такая глубина, что нам лески не хватит. Просто перезабросте, и все.
Я последовал его совету. У противоположного берега омута периодически всплывало со дна множество мелких пузырьков.
— Что это такое? — указал на пузырьки.
— Подозреваю, что здесь таймень, чертяка, сидит, воду баламутит. Только мы его на нашу снасть не возьмем. Андрей Андреевич, у вас клюет! — воскликнул он.
Действительно, поплавок мой пару раз дернулся и его быстро потащило в сторону. Я потянул и вытянул на берег небольшого, граммов на триста, хариуса. Во мне проснулся давно забытый азарт рыболова. Трясущимися от возбуждения руками, снял хариуса с крючка. Спросил Аркадия Рубеновича:
— А куда его?
— Там, в рюкзаке, есть садок.
Достал из рюкзака металлический сетчатый садок, положил в него хариуса. К ручке садка была привязана метровая веревка и железным штырем на конце. Я воткнул штырь в берег и опустил садок в воду. Чувствовал я себя вполне нормально. Ночные кошмары напоминали о себе лишь болью и тяжестью в голове. Надо почаще бывать на природе. Она лучший лекарь от всех глюков. Факт.
— С первой удачей вас, Андрей Андреевич! — поздравил меня Аркадий Рубенович.
— Спасибо! — Я насадил мотыля и вновь закинул удочку на прежнее место.
В это время поплавок удочки моего напарника резко пошел вниз. Он потянул. Его удилище выгнулось дугой. На этот раз попалась крупная рыбина, упорно сопротивлявшаяся чужой воле.
— Андрей Андреевич! — завопил Аркадий Рубенович. — Там... Сак!
Быстро сообразил, что он имел в виду. Бросил свое удилище, достал из рюкзака сачок с раздвижной ручкой, встал на изготовку. Тем временем Аркадий Рубенович уже подтаскивал к берегу хариуса. Это был огромная рыбина. Никогда не думал, что хариусы могут быть таких размеров.
— Подводите, Андрей Андреевич! — орал благим матом напарник. — Под хвост подводите!
Я опустил сачок в воду и стал медленно подводить его к рыбине. В этот момент из воды показалась огромная черная, отвратительная рука, больше похожая на корягу, цепко ухватила меня за запястье и рванула вниз.
— А-а-а! — что было мочи закричал я, кубюарем полетев в воду. Вода моменально заполнила мой открытый рот и я едва не захлебнулся. Она была не просто холодной, а буквально ледяной. Вынырнув, ожесточенно заработал руками и ногами. Аркадий Рубенович смотрел на меня сверху и усмехался. Вот негодяй! Даже не помог. Да, но что же это было?
— Вы видели? — спросил, выбравшись, наконец, на берег?
— Что?
— Руку?
— Какую ещё руку? Андрей Андреевич, что с вами, голубчик?!
— Неужели же вы не видели, как из воды высунулась чья-то безобразная рука и схватила меня?! — спросил раздраженно. Меня буквально колотил озноб то ли от пережитого страха, то ли от жуткого холода.
Он смотрел на меня с сочувствием и страхом. Умильно ласково, будто утешал маленького ребенка, проговорил:
— Успокойтесь, голубчик! На вас же лица нет. Это вам показалось. Вы поскользнулись, потеряли равновесие и упали в воду. И только! Никакой руки, сударь вы мой, в помине не было.
— А-а! — обреченно воскликнукл и устало побрел к дому отдыха. Шел, стуча зубами от озноба, и безутешно, навзрыд плакал. Мне казалось, что жизнь моя кончилась раз и навсегда. Факт. Но я даже предположить не мог, что ждало меня впереди.
Глава шестая. Попытка бегства.
В доме отдыха, к счастью, все ещё спали. Осторожно пробрался к своему номеру, открыл дверь. Прямо в коридоре сбросил с себя мокрую одежду и прошел в ванную. От увиденного у меня страшно закружилась голова и затошнило. Бросился грудью на унитаз и долго корчился от приступов рвоты. Меня буквально всего вывернуло наизнанку. В ванне, наполовину наполненной водой, алой от крови плавал труп Катеньки с совершенно жуткой раной на шее. Этот несчастный ревнивец все-таки сделал свое страшное дело. На полу лежал мой махровый халат весь перепачканный кровью. Рядом валялась, подаренная когда-то отцом, складная финка с окровавленным лезвием. Этому негодяю мало было убить любовницу. Он сделал все для того, чтобы не осталось и тени сомнения, будто убийство невинной девушки совершил я. Что же делать?! Что делать?! Выскочил из ванны и заметался по комнате в поисках ответа, пока, наконец, не понял, что у меня есть лишь единственный выход — бежать отсюда и как можно дальше. Да-да, именно так, скорее от этого сумасшедшего дома, пока не обнаружили труп и не организовали за мной погоню. Даст Бог выбирусь из этой ненормальной страны и у меня все будет нормально, и с психикой, и со всем остальным. Я вылечусь. Я обязательно вылечусь. С деньгами можно все.
Быстро оделся. Чемоданы, чтобы не вызвать подозрений брать не стал. Взял лишь паспорт и деньги и бросился вниз. На мое несчастье внизу у крыльца встретил бодренького улыбающегося хозяина с небольшими гантелями в руках — он делал зарядку.
— Доброе утро, Андрей Андреевич! — радостно приветствовал он меня. — Вы никак куда-то собрались?
«А какое твое собачье дело?!» — раздраженно подумал. Я его люто ненавидел в эту минуту. Вот у кого никогда нет никаких проблем. Этакий бодрячок, живет себе и все ему до лампочки.
— Да, надо съездить в город, — хмуро ответил.
— И не пытайтесь. — Олег Викторович энергично делал приседания. — Дорога закрыта. Говорят — сход лавины или что-то в этом роде.
— Глупости это. Какой ещё сход лавины?! — раздраженно проговорил я. Мне показалось, что он сознательно врет насчет какого-то схода лавины, пытаясь помешать моему отъезду.
От былого его радушия не осталось и следа. Он хищно оскалился, превращаясь в огромного горбатого старика с белой маской смерти вместо лица. Маска делала нелепые рожицы и дразнилась длинным ярко-красным языком. Горбун медленно подступал ко мне. От него исходил запах могилы и разложения. Я в страхе попятился, сорвал с груди маленький золотой крестик, выставил его вперед и прошептал:
— Изыди, сатана!
— Что с вами, Андрей Андреевич! — услышал знакомый голос.
Горбун исчез. Но не было и хозяина. Он стоял теперь на веранде с махровым полотенцем, перекинутым через плечо.
— Мое дело — предупредить, верно? — прокричал он мне.
Ничего не ответив, я припустил за дом. Сел в свой «БМВ», завел мотор и резко рванул с места. Скорее, скорее из этого чертова места. Дорога и весь пейзаж впереди были отчего-то неясными, размытыми. Я плакал. Плакал как последний сукин сын, размазня, хлюпик. Бедное сердце мое маялось, изнывало и готово было взорваться от непомерной тяжести свалившихся на него несчастий.
«Ой-ля-ля! — послышался с заднего сидения голос Антонины Львовны и её блудливый смех. — Ах, какой вы сильный! Какой мужественный! Какой замечательный!»
"А ей-то чего здесь нужно?! — в страхе подумал. Оглянулся. Никого.
«Чижик, не отвлекайся, следи за дорогой, А то ведь так и до беды недалеко, — проговорил совсем рядом бестелесный Олин дух. — Помнишь, что случилось со мной?»
«Вы лучше спросите его, что он сделал с Катенькой, этой глупой и наивной девочкой?» — сказал с заднего сидения дух Эльвиры Петровны.
«Чижик, что ты с ней сделал? Ты её убил?»
Я хотел было ответить, но во время понял, что с духами разговаривать глупо и пошло. Моя машина была буквально ими нашпигована. Я пытался от них убежать. Но не тут-то было. Ни убежать, ни спрятаться от них невозможно.
— Господи! — взмолился. — Пожалей ты меня, Господи! Прости и помилуй за все мои прегрешения! Пощади, Господи!
И тут впереди увидел груду огромных камней и едва успел затормозить. Здесь дорога проходила между двух скал. По непонятной причине вершина одной из скал рухнула на дорогу, преграждая проезд. Я упал грудью на руль и долго плакал от бессилия и безысходности своего положения. Это был конец. Без машины я далеко не уйду. А мой побег будет расценен, как прямое доказательство моей вины в убийстве Катеньки. Надо возвращаться. Немедленно! Может быть ещё удасться что-нибудь сделать, уничтожить следы преступления, спрятать труп девушки, а ночью куда-нибудь отнести и захоронить. Да-да, это единственный в моем положении выход.
Развернул машину и погнал назад к дому отдыха. Около него я вновь встретил хозяина. Он в одних плавках, с махровым полотенцем на плече, весь красный, бодрый и довольный собой поднимался от реки.
— Ну, что я вам говорил, Андрей Андреевич, — прокричал он мне издали и помахал рукой.
— Да-да, дорога действительно того, — пробормотал и побежал в дом.
Когда поднялся на второй этаж то увидел, как по коридору мне навстречу идет... Нет-нет!!! Этого просто не могло быть!! Я же сам совсем недавно видел... Нет! Навстречу мне шла Катенька, протягивала руки, плакала и говорила:
— Ах, Андрей Андреевич, Вадим Константинович вновь грозиться меня убить!
— Нет!! — заорал я, выставляя вперед руку, будто хотел от неё загородиться.
А Катенька, вдруг, принялась, словно балерина, крутиться на одной ноге и весело и беззаботно смеяться. На шее её я явственно различил шрам от пореза. Быстро-быстро на четвереньках отполз от неё и бросился вниз по леснице.
Выбежав на улицу, огляделся и увидел метрах в ста неясную, полупрозрачную фигуру человека в белых одеждах. Человек удалялся в сторону гор. И я, вдруг, понял, что мне непременно нужно идти за ним. Он меня выведет из этого ада, освободит от этого ужаса, раздирающего мозг. И я пошел за ним следом. Человек шел размеренным шагом, не оборачиваясь и не останавливаясь. Вот он подошел к той самой горе и стал легко на неё взбираться. Я последовал за ним. Временами мне казалось, что впереди идет моя Оля в подвинечном платье. И тогда сердце мое радостно и гулко былось в груди от переполнявшего меня счастья. И я кричал: «Оля! Любимая моя! Подожди, дорогая! Это я, твой Андрей». Но она не останавливалась и не оборачивалась. А затем её образ таял в утреннем воздухе и вновь появлялся полупрозрачный человек в белых, развивающихся одеждах. Я упорно карабкался за ним следом, хватаясь руками за острые выступы и камни. Руки мои кровоточили, но я не обращал на них никакого внимания. Наконец, оказался на ровной и гладкой площадке. Человек куда-то исчез. Я подошел к краю площадки и невольно отпрянул назад от открывшейся мне бездны. Но возвращаться назад, к тому ужасу, что поджидал меня там, внизу, было во сто крат страшнее. Что же делать?! Сел на лежавший рядом огромный камень и заплакал.
И, вдруг, вспомнил, что на стоянке кроме 06 модели «Жигулей» стоял один лишь автобус «ПАЗ» и... И все понял. Как же я сразу не догадался?! Идиот! Кретин! И я стал обдумывать, что мне делать дальше, что предпринять?
Часть вторая: Самоубийство.
Глава первая: Из рукописи романа «Дикий берег».
(Пояснения: Текст рукописи по всему роману должен быть
выделен прописью).
... Открыл глаза. Светало. Бриз с моря чуть шевелил тюлевые шторы. Жарко. Встал. Стряхнул с себя пыль веков, груз воспоминаний. Сразу стало легче дышать. Все равно жарко. Закурил. Вышел на веранду. На светлеющем небе одна за другой гасли звезды. Лежащее передо мной море дышало ровно и спокойно. Тихо и мирно, будто добродушный сенбернар, ворчал прибой. Разгоряченное тело повлекло к воде. Вот она — желанная прохлада! Погрузился в воду с головой. Хорошо! Открыл глаза. Увидел водоросли, малюски, мелких рыбешек. Жизнь. Везде жизнь. Бурная. Дикая. Неуемная. И властный инстинкт к размножению. Так есть. И так будет всегда. Вынырнул и, широко загребая, поплыл от берега. Дальше. Дальше. Сильное, мускулистое тело звенело от восторга. Оно наслаждалось свободой.
И тут передо мной встал мой рыцарь в сияющих доспехах. Его закрытого забралом лица я никогда не видел. Не знал кто он такой. Возможно, это был я сам из какой-то прошлой жизни. Или мой далекий предок. А может быть... Я не знал. Но он был мудрее и знал о жизни гораздо больше меня.
— Ты не свободен, — прогремел его голос, взорвав рассветную тишину. — То, что ты принимаешь за свободу — фикция.
— Что же мне делать, рыцарь?
— Ты знаешь сам. Прежде всего ты должен избавиться от всего того, что тебя связывает с миром людей. Только так ты можешь обрести истинную свободу. И тебе не будет равных на Земле. Но для этого ты должен быть решителен, жесток и беспощаден.
— Я понял, рыцарь, — ответил и повернул к берегу.
Выйдя на берег, обратил лицо к всходившему над землей светилу. Закричал:
— Будьте вы все трижды прокляты! Я ненавижу вас, люди. Ненавижу и презираю ваше стадное чувство, ваши мелочные интересишки, вашу гнусную мораль. Я плюю на вашу жалкую любовь, на вашу лживую дружбу, на ваши привязанности. Отныне я никому из вас и ничего не должен. Я освобождаю себя от всех обязанностей, от ваших догм. Я сам по себе. Я сильный. Я гордый. Я — свободный человек.
— Нет, — упали сверху слова. — Это ещё не свобода.
— Да, я знаю, — ответил и направился к дому.
Жена по прежнему спала. Ее сильное, гибкое обнаженнное тело было прекрасным. Высокие тяжелые груди мерно вздымались в такт дыханию. Согнутая в колене правая нога обнажала промежность, заросшую светлыми курчавыми волосами. Как же я был привязан к этому телу, как привык наслаждаться им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
* * *
Я выключил свет и снова лег. За окном что-то ухало и хохотало. Должно быть филин. Затем все стихло. И в тишине, вдруг, явственно прозвучал ласковый шопот: «Чижик! Ты меня любишь?» Мне стало нехорошо. Так говорила Оля в редкие минуты нашего взаимопонимания, даже с теми же интонациями. Шопот этот прозвучал из правого дальнего угла. Из левого кто-то гнусаво сказал, будто вынес мне окончательный вердикт: «Убивец!» Послышался возмущенный ропот, будто комнату населяли толпы людей. Зажал уши ладонями. Звуки исчезли. Но стоило лишь отнять ладони, как услышал игривый голос Антонины Львовны: «Ой-ля-ля». После чего, из кухни показалась она сама. Голое её тело было сплошь расписано какими-то странными кабалистическими знаками и фигурами, святившимися в уже начинающей редеть темноте. В правой руке она держала за волосы... О, Боже!!! Она держала за волосы голову моей бывшей жены. Антонина жутко рассмеялась и торжествующе, злорадно прокричала: «Ты видел?! Так будет с каждой, кто не захочет с тобой спать!» От перенапряжения мой бедный мозг взорвался и я потерял сознание.
Глава пятая: Рыбалка.
Когда пришел в себя, то в комнате было уже совсем светло. В дверь настойчиво стучали.
— Кто там?! — спросил в страхе, думая, что начинается очередной кошмар.
— Андрей Андреевич, это я, Аркадий Рубенович, — раздался бодрый голос «рогоносца». — Вы желали пойти на рыбалку.
— Да-да, я сейчас. Я мигом, — прокричал, вскакивая, открывая замок и распахивая дверь. Никому в жизни я ещё не был так рад, как этому жалкому и смешному человеку, вытащившему меня из мира кошмаров и бредовых галлюцинаций. Я был просто счастлив видеть его, общаться с ним. Более всего меня сейчас страшило одиночество.
— Ну вы и спите! — изумился он, вваливаясь в комнату. — Насилу достучался.
Был он, как заправский рыбак, в длиннополом плаще с капюшоном и рюкзаком за плечами. В правой руке держал две телескопические удочки.
— Да, это точно, — отчего-то рассмеялся я. — Разбудить меня мало кому удается.
Быстро надел адидасовский спортивный костюм, красовки, ветровку. Дурашливо отдал честь.
— Командуйте, товарищ командир! Я готов!
— Экий вы молодец! — проговорил он восхищенно и даже прищелкнул языком. — Не даром по вас все женщины с ума сходят.
* * *
До места мы добрались, когда из-за дальней горной гряды уже выглянуло ослепительное солнце. Его приход вновь обещал жаркий день. Хотя, здесь, в горях, жара не так ощущалась. Я представил, что в эти дни твориться на равнине, в душных, смрадных городах. Настоящее пекло.
Аркадий Рубенович снял рюкзак, достал из него пару удочек, и плоскую металлическую коробку, раздвинул удилища, размотал леску. Одну удочку протянул мне.
— Держите, Андрей Андреевич.
— А где же наживка? — спросил, беря удочку.
— Ах, да, извините. — Он открыл крышку коробки. Та почти доверху была наполнена ярко-красными маленькими червячками.
Таких я отрадясь не видывал. Спросил:
— Что это такое?
— Вот те раз! — удивился он. — А ещё говорили, что увлекались рыбалкой. Это мотыль — лечинка комара.
— Я прежде рыбачил, в основном, на червя. А эти такие крохотные. Их, наверное, и рыба не заметит.
— А вы насаживайте их сразу по несколько штук. Вот так. — Он взял мой крючок и ловко нанизал не него штук пять мотылей. Распорядился: — А теперь забрасывайте.
Я забросил удочку. Поплавок остановился почти на середине омута. Его закружило водоворотом и быстро прибило к берегу.
— Может быть увеличить глубину? — спросил.
— Здесь такая глубина, что нам лески не хватит. Просто перезабросте, и все.
Я последовал его совету. У противоположного берега омута периодически всплывало со дна множество мелких пузырьков.
— Что это такое? — указал на пузырьки.
— Подозреваю, что здесь таймень, чертяка, сидит, воду баламутит. Только мы его на нашу снасть не возьмем. Андрей Андреевич, у вас клюет! — воскликнул он.
Действительно, поплавок мой пару раз дернулся и его быстро потащило в сторону. Я потянул и вытянул на берег небольшого, граммов на триста, хариуса. Во мне проснулся давно забытый азарт рыболова. Трясущимися от возбуждения руками, снял хариуса с крючка. Спросил Аркадия Рубеновича:
— А куда его?
— Там, в рюкзаке, есть садок.
Достал из рюкзака металлический сетчатый садок, положил в него хариуса. К ручке садка была привязана метровая веревка и железным штырем на конце. Я воткнул штырь в берег и опустил садок в воду. Чувствовал я себя вполне нормально. Ночные кошмары напоминали о себе лишь болью и тяжестью в голове. Надо почаще бывать на природе. Она лучший лекарь от всех глюков. Факт.
— С первой удачей вас, Андрей Андреевич! — поздравил меня Аркадий Рубенович.
— Спасибо! — Я насадил мотыля и вновь закинул удочку на прежнее место.
В это время поплавок удочки моего напарника резко пошел вниз. Он потянул. Его удилище выгнулось дугой. На этот раз попалась крупная рыбина, упорно сопротивлявшаяся чужой воле.
— Андрей Андреевич! — завопил Аркадий Рубенович. — Там... Сак!
Быстро сообразил, что он имел в виду. Бросил свое удилище, достал из рюкзака сачок с раздвижной ручкой, встал на изготовку. Тем временем Аркадий Рубенович уже подтаскивал к берегу хариуса. Это был огромная рыбина. Никогда не думал, что хариусы могут быть таких размеров.
— Подводите, Андрей Андреевич! — орал благим матом напарник. — Под хвост подводите!
Я опустил сачок в воду и стал медленно подводить его к рыбине. В этот момент из воды показалась огромная черная, отвратительная рука, больше похожая на корягу, цепко ухватила меня за запястье и рванула вниз.
— А-а-а! — что было мочи закричал я, кубюарем полетев в воду. Вода моменально заполнила мой открытый рот и я едва не захлебнулся. Она была не просто холодной, а буквально ледяной. Вынырнув, ожесточенно заработал руками и ногами. Аркадий Рубенович смотрел на меня сверху и усмехался. Вот негодяй! Даже не помог. Да, но что же это было?
— Вы видели? — спросил, выбравшись, наконец, на берег?
— Что?
— Руку?
— Какую ещё руку? Андрей Андреевич, что с вами, голубчик?!
— Неужели же вы не видели, как из воды высунулась чья-то безобразная рука и схватила меня?! — спросил раздраженно. Меня буквально колотил озноб то ли от пережитого страха, то ли от жуткого холода.
Он смотрел на меня с сочувствием и страхом. Умильно ласково, будто утешал маленького ребенка, проговорил:
— Успокойтесь, голубчик! На вас же лица нет. Это вам показалось. Вы поскользнулись, потеряли равновесие и упали в воду. И только! Никакой руки, сударь вы мой, в помине не было.
— А-а! — обреченно воскликнукл и устало побрел к дому отдыха. Шел, стуча зубами от озноба, и безутешно, навзрыд плакал. Мне казалось, что жизнь моя кончилась раз и навсегда. Факт. Но я даже предположить не мог, что ждало меня впереди.
Глава шестая. Попытка бегства.
В доме отдыха, к счастью, все ещё спали. Осторожно пробрался к своему номеру, открыл дверь. Прямо в коридоре сбросил с себя мокрую одежду и прошел в ванную. От увиденного у меня страшно закружилась голова и затошнило. Бросился грудью на унитаз и долго корчился от приступов рвоты. Меня буквально всего вывернуло наизнанку. В ванне, наполовину наполненной водой, алой от крови плавал труп Катеньки с совершенно жуткой раной на шее. Этот несчастный ревнивец все-таки сделал свое страшное дело. На полу лежал мой махровый халат весь перепачканный кровью. Рядом валялась, подаренная когда-то отцом, складная финка с окровавленным лезвием. Этому негодяю мало было убить любовницу. Он сделал все для того, чтобы не осталось и тени сомнения, будто убийство невинной девушки совершил я. Что же делать?! Что делать?! Выскочил из ванны и заметался по комнате в поисках ответа, пока, наконец, не понял, что у меня есть лишь единственный выход — бежать отсюда и как можно дальше. Да-да, именно так, скорее от этого сумасшедшего дома, пока не обнаружили труп и не организовали за мной погоню. Даст Бог выбирусь из этой ненормальной страны и у меня все будет нормально, и с психикой, и со всем остальным. Я вылечусь. Я обязательно вылечусь. С деньгами можно все.
Быстро оделся. Чемоданы, чтобы не вызвать подозрений брать не стал. Взял лишь паспорт и деньги и бросился вниз. На мое несчастье внизу у крыльца встретил бодренького улыбающегося хозяина с небольшими гантелями в руках — он делал зарядку.
— Доброе утро, Андрей Андреевич! — радостно приветствовал он меня. — Вы никак куда-то собрались?
«А какое твое собачье дело?!» — раздраженно подумал. Я его люто ненавидел в эту минуту. Вот у кого никогда нет никаких проблем. Этакий бодрячок, живет себе и все ему до лампочки.
— Да, надо съездить в город, — хмуро ответил.
— И не пытайтесь. — Олег Викторович энергично делал приседания. — Дорога закрыта. Говорят — сход лавины или что-то в этом роде.
— Глупости это. Какой ещё сход лавины?! — раздраженно проговорил я. Мне показалось, что он сознательно врет насчет какого-то схода лавины, пытаясь помешать моему отъезду.
От былого его радушия не осталось и следа. Он хищно оскалился, превращаясь в огромного горбатого старика с белой маской смерти вместо лица. Маска делала нелепые рожицы и дразнилась длинным ярко-красным языком. Горбун медленно подступал ко мне. От него исходил запах могилы и разложения. Я в страхе попятился, сорвал с груди маленький золотой крестик, выставил его вперед и прошептал:
— Изыди, сатана!
— Что с вами, Андрей Андреевич! — услышал знакомый голос.
Горбун исчез. Но не было и хозяина. Он стоял теперь на веранде с махровым полотенцем, перекинутым через плечо.
— Мое дело — предупредить, верно? — прокричал он мне.
Ничего не ответив, я припустил за дом. Сел в свой «БМВ», завел мотор и резко рванул с места. Скорее, скорее из этого чертова места. Дорога и весь пейзаж впереди были отчего-то неясными, размытыми. Я плакал. Плакал как последний сукин сын, размазня, хлюпик. Бедное сердце мое маялось, изнывало и готово было взорваться от непомерной тяжести свалившихся на него несчастий.
«Ой-ля-ля! — послышался с заднего сидения голос Антонины Львовны и её блудливый смех. — Ах, какой вы сильный! Какой мужественный! Какой замечательный!»
"А ей-то чего здесь нужно?! — в страхе подумал. Оглянулся. Никого.
«Чижик, не отвлекайся, следи за дорогой, А то ведь так и до беды недалеко, — проговорил совсем рядом бестелесный Олин дух. — Помнишь, что случилось со мной?»
«Вы лучше спросите его, что он сделал с Катенькой, этой глупой и наивной девочкой?» — сказал с заднего сидения дух Эльвиры Петровны.
«Чижик, что ты с ней сделал? Ты её убил?»
Я хотел было ответить, но во время понял, что с духами разговаривать глупо и пошло. Моя машина была буквально ими нашпигована. Я пытался от них убежать. Но не тут-то было. Ни убежать, ни спрятаться от них невозможно.
— Господи! — взмолился. — Пожалей ты меня, Господи! Прости и помилуй за все мои прегрешения! Пощади, Господи!
И тут впереди увидел груду огромных камней и едва успел затормозить. Здесь дорога проходила между двух скал. По непонятной причине вершина одной из скал рухнула на дорогу, преграждая проезд. Я упал грудью на руль и долго плакал от бессилия и безысходности своего положения. Это был конец. Без машины я далеко не уйду. А мой побег будет расценен, как прямое доказательство моей вины в убийстве Катеньки. Надо возвращаться. Немедленно! Может быть ещё удасться что-нибудь сделать, уничтожить следы преступления, спрятать труп девушки, а ночью куда-нибудь отнести и захоронить. Да-да, это единственный в моем положении выход.
Развернул машину и погнал назад к дому отдыха. Около него я вновь встретил хозяина. Он в одних плавках, с махровым полотенцем на плече, весь красный, бодрый и довольный собой поднимался от реки.
— Ну, что я вам говорил, Андрей Андреевич, — прокричал он мне издали и помахал рукой.
— Да-да, дорога действительно того, — пробормотал и побежал в дом.
Когда поднялся на второй этаж то увидел, как по коридору мне навстречу идет... Нет-нет!!! Этого просто не могло быть!! Я же сам совсем недавно видел... Нет! Навстречу мне шла Катенька, протягивала руки, плакала и говорила:
— Ах, Андрей Андреевич, Вадим Константинович вновь грозиться меня убить!
— Нет!! — заорал я, выставляя вперед руку, будто хотел от неё загородиться.
А Катенька, вдруг, принялась, словно балерина, крутиться на одной ноге и весело и беззаботно смеяться. На шее её я явственно различил шрам от пореза. Быстро-быстро на четвереньках отполз от неё и бросился вниз по леснице.
Выбежав на улицу, огляделся и увидел метрах в ста неясную, полупрозрачную фигуру человека в белых одеждах. Человек удалялся в сторону гор. И я, вдруг, понял, что мне непременно нужно идти за ним. Он меня выведет из этого ада, освободит от этого ужаса, раздирающего мозг. И я пошел за ним следом. Человек шел размеренным шагом, не оборачиваясь и не останавливаясь. Вот он подошел к той самой горе и стал легко на неё взбираться. Я последовал за ним. Временами мне казалось, что впереди идет моя Оля в подвинечном платье. И тогда сердце мое радостно и гулко былось в груди от переполнявшего меня счастья. И я кричал: «Оля! Любимая моя! Подожди, дорогая! Это я, твой Андрей». Но она не останавливалась и не оборачивалась. А затем её образ таял в утреннем воздухе и вновь появлялся полупрозрачный человек в белых, развивающихся одеждах. Я упорно карабкался за ним следом, хватаясь руками за острые выступы и камни. Руки мои кровоточили, но я не обращал на них никакого внимания. Наконец, оказался на ровной и гладкой площадке. Человек куда-то исчез. Я подошел к краю площадки и невольно отпрянул назад от открывшейся мне бездны. Но возвращаться назад, к тому ужасу, что поджидал меня там, внизу, было во сто крат страшнее. Что же делать?! Сел на лежавший рядом огромный камень и заплакал.
И, вдруг, вспомнил, что на стоянке кроме 06 модели «Жигулей» стоял один лишь автобус «ПАЗ» и... И все понял. Как же я сразу не догадался?! Идиот! Кретин! И я стал обдумывать, что мне делать дальше, что предпринять?
Часть вторая: Самоубийство.
Глава первая: Из рукописи романа «Дикий берег».
(Пояснения: Текст рукописи по всему роману должен быть
выделен прописью).
... Открыл глаза. Светало. Бриз с моря чуть шевелил тюлевые шторы. Жарко. Встал. Стряхнул с себя пыль веков, груз воспоминаний. Сразу стало легче дышать. Все равно жарко. Закурил. Вышел на веранду. На светлеющем небе одна за другой гасли звезды. Лежащее передо мной море дышало ровно и спокойно. Тихо и мирно, будто добродушный сенбернар, ворчал прибой. Разгоряченное тело повлекло к воде. Вот она — желанная прохлада! Погрузился в воду с головой. Хорошо! Открыл глаза. Увидел водоросли, малюски, мелких рыбешек. Жизнь. Везде жизнь. Бурная. Дикая. Неуемная. И властный инстинкт к размножению. Так есть. И так будет всегда. Вынырнул и, широко загребая, поплыл от берега. Дальше. Дальше. Сильное, мускулистое тело звенело от восторга. Оно наслаждалось свободой.
И тут передо мной встал мой рыцарь в сияющих доспехах. Его закрытого забралом лица я никогда не видел. Не знал кто он такой. Возможно, это был я сам из какой-то прошлой жизни. Или мой далекий предок. А может быть... Я не знал. Но он был мудрее и знал о жизни гораздо больше меня.
— Ты не свободен, — прогремел его голос, взорвав рассветную тишину. — То, что ты принимаешь за свободу — фикция.
— Что же мне делать, рыцарь?
— Ты знаешь сам. Прежде всего ты должен избавиться от всего того, что тебя связывает с миром людей. Только так ты можешь обрести истинную свободу. И тебе не будет равных на Земле. Но для этого ты должен быть решителен, жесток и беспощаден.
— Я понял, рыцарь, — ответил и повернул к берегу.
Выйдя на берег, обратил лицо к всходившему над землей светилу. Закричал:
— Будьте вы все трижды прокляты! Я ненавижу вас, люди. Ненавижу и презираю ваше стадное чувство, ваши мелочные интересишки, вашу гнусную мораль. Я плюю на вашу жалкую любовь, на вашу лживую дружбу, на ваши привязанности. Отныне я никому из вас и ничего не должен. Я освобождаю себя от всех обязанностей, от ваших догм. Я сам по себе. Я сильный. Я гордый. Я — свободный человек.
— Нет, — упали сверху слова. — Это ещё не свобода.
— Да, я знаю, — ответил и направился к дому.
Жена по прежнему спала. Ее сильное, гибкое обнаженнное тело было прекрасным. Высокие тяжелые груди мерно вздымались в такт дыханию. Согнутая в колене правая нога обнажала промежность, заросшую светлыми курчавыми волосами. Как же я был привязан к этому телу, как привык наслаждаться им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37