Выходил только пообедать на скорую руку и искупаться в бассейне.
Решив, что ей самой уже не о чем говорить с мистером Дюмоном, Джини отправилась наверх одеваться. Она еще была в халате, когда Джордан вышел из кабинета. Он уже принял душ и переоделся, но глаза у него были усталые после целого дня работы. В руке он держал коробочку, перевязанную красной лентой. Подойдя к Джини и вручив ей коробочку, Джордан нежно поцеловал ее в бровь.
Целлофановая крышка открывала взгляду необыкновенно изысканную орхидею цвета слоновой кости – самую великолепную из всех, что Джини доводилось когда-либо видеть. Она не отрываясь смотрела на цветок, а потом медленно подняла взгляд на Джордана.
– Какая красивая, – пробормотала она восторженно.
– Ты красивее. – Его голос звучал нежно, а глаза, казалось, упивались ее видом. – Хорошо бы все поскорее кончилось, а то ты комок нервов. – Неожиданно выражение его лица изменилось. Загорелые пальцы приподняли ее подбородок, и он внимательно посмотрел на нее. – Что ты с собой сделала?
Она покраснела, ожидая похвалы.
– Ты совсем другая, – теперь его голос звучал сухо.
– Только другая? – Из нее как будто выпустили воздух. Она поморгала длинными, загнутыми кукольными ресницами. Чувствительного Роланда такой отзыв привел бы в ужас.
Но Джордан уже улыбался:
– Тебе идет, но мне больше нравится твой обычный вид.
Джини тряхнула растрепанными локонами и постаралась пройтись перед ним скользящей походкой сирены.
– Я постаралась выглядеть, как подобает жене рок-звезды.
Его рука обвилась вокруг ее талии, и он крепко прижал Джини к себе.
– Сколько раз повторять, что меньше всего мне нужна жена как у звезд. Мне нужна ты.
Он склонился над ней, собираясь поцеловать, но не успели его губы коснуться ее, как она отшатнулась.
– Ты испортишь мне блеск на губах, – прошептала она.
– Это я и имею в виду, – поддразнил он, – ты мне больше нравишься, когда тебя можно целовать.
– Отложи это до окончания приема, – с вызовом парировала она.
– По крайней мере у меня теперь есть цель, которой я с нетерпением буду ждать сегодня вечером.
– Так, значит, все мои ухищрения были напрасны?
– Уже несколько недель я пытаюсь убедить тебя в этом, Джини.
– Но ты ведь всегда устраивал такие приемы. Я просто не хотела, чтобы из-за меня в твоей жизни что-либо менялось.
– А если я сам хочу что-то изменить? Сильно сомневаюсь, что, вытерпев очередное представление, устроенное Фелицией, ты не пожалеешь об этом. Открой же подарок, Джини, или я подумаю, что тебе не понравилось.
Под взглядом его улыбающихся глаз Джини развязала ленту и открыла коробочку. Дрожащими пальцами коснулась она одного из бархатистых лепестков. От избытка чувств лепестки расплылись у нее перед глазами.
Как и всегда, этот знак внимания Джордана глубоко растрогал Джини. Ее сверкающие глаза встретили его взгляд, она открыла рот, чтобы выразить свой восторг от его подарка, но стук в дверь не дал ей сказать ни слова.
Фелиция, неотразимая в платье из черного шелка с блестками, вошла в комнату.
Рука Джордана упала с талии Джини.
– Ну как, все в порядке?
– Ты мне нужен внизу, Джордан. – В ее резком тоне слышались командные нотки. – Уже начинают съезжаться гости, и президент компании звукозаписи «Астро-Рекордз» хотел бы наедине побеседовать с тобой по поводу отмены турне. – Она замолчала и мрачно посмотрела на Джини.
– Хорошо, – проговорил Джордан; казалось, он не имел ничего против того жеста собственницы, с которым Фелиция взяла его за руку и повела к гостям.
Джини смотрела, как они уходят, и при виде Джордана вдвоем с Фелицией отчаяние наполнило ее сердце. Они такая подходящая пара! Фелиция умеет предвосхитить все его желания и удовлетворить их. Фелиция знает, как помочь его карьере. И его успех не пугает ее. Фелиция упивается всем, чего так боится Джини.
Не важно, как пылко Джордан говорил, что любит Джини, а не Фелицию, Джини все равно не верила ему до конца, ведь она не верила в себя.
Джини опустила глаза на изысканные цветы в коробочке, но радость от его подарка исчезла.
В конце концов, стоило ли придавать этому такое большое значение? Он сделал бы тот же романтический жест в отношении любой женщины.
Джини медленно оделась, приколола орхидею на открытое белое платье и вышла в солярий, откуда была слышна музыка и смех в саду.
Прием начался без нее. Интересно, кто-нибудь заметил бы ее отсутствие, если бы она так и осталась в своей комнате?
Когда Джини наконец спустилась вниз, прием шел своим чередом. Дом ослепительно сверкал от движущейся массы гостей в искрящихся нарядах. Фелиции и Джордана нигде не было видно. Джини, не узнанная никем, прошла через толпу людей в гостиной и проскользнула в нишу, скрытую кущей деревьев. Из своего уголка она могла наблюдать за танцующими.
Вдруг рядом раздался тихий голос Джеймса Сторма:
– Прячетесь, Джини?
Она повернулась с виноватым видом. Неужели это так заметно? Легкая светлая шаль, которую она накинула на плечи, упала на пол. Джини следила за тем, как Джеймс наклоняется, поднимает шаль и накидывает ей на плечи.
– Не убегайте только потому, что появился я. – С этими словами он вынул пачку сигарет, встряхнул ее и предложил сигарету Джини. Она отказалась, а он закурил. – Меня преследуют две актрисы, прочитавшие сценарий моего следующего фильма, – объяснил он.
– А я уже решила, что вы появились здесь из братского сострадания.
Джеймс рассмеялся:
– Едва ли. Удивляюсь, как это Джордан до сих пор еще не просветил вас в отношении меня.
– Он попробовал.
– Братское сострадание не принадлежит к числу моих добродетелей.
В это мгновение музыка замолчала, потом забили барабаны. Это началась одна из самых популярных песен Джордана, полная страстных ритмов. Вспыхнул прожектор, и в его свете Джини увидела Фелицию в сверкающем черном платье. Она вела Джордана за руку в центр танцевальной площадки. Он не сопротивлялся, заглушая смехом слова белокурой женщины, необычайно соблазнительно двигавшейся в облегающем платье под звуки барабанов. Вокруг них собрались аплодирующие зрители, и только тогда Джордан тоже начал танец.
Они составили потрясающую пару, оба танцевали превосходно. Все в зале перестали разговаривать и смотрели только на них. Джордан двигался с грациозностью пантеры. Фелиция казалась вихрем сверкающих блесток, пытающимся заворожить его. Она приблизилась к нему и взялась за конец его галстука. В ее глазах можно было прочесть соблазнительное приглашение.
Джини не могла не заметить, как прекрасно они танцуют вдвоем. Точно так же она не могла не заметить, как понимающе поднимались брови у многих присутствующих. Она почувствовала, что душа ее умирает.
Песня звучала бесконечно. Или это только чудилось, что они вечно танцуют в таком сумасшедшем, неистовом темпе? Неожиданно танец прекратился, и Фелиция замерла в объятиях Джордана, ее белокурые волосы золотистым дождем разметались по его плечам.
– Не стоит так переживать, Джини, – мягко заметил Джеймс. – Каждый год Фелиция в луче прожектора танцует с Джорданом. Это традиция.
Джини только хмыкнула в ответ. Как же она может жить в этом мире, где регулярно происходят подобные представления и о них не нужно беспокоиться?
Спустя несколько мгновений Джеймс заговорил, взяв ее руку в свою:
– Деточка, все это сыграно на публику. Там нет настоящих чувств. Только это нужно Фелиции. Но Джордану этого мало. Неужели вы не понимаете? Ей нужен Джордан-знаменитость. Ей надо, чтобы ее видели с ним, чтобы ею восхищались, ей завидовали и говорили о ней. Вы же любите Джордана-человека. Вы не хотите демонстрировать своих чувств к нему, они слишком сокровенны. Потому он и хочет, чтобы вы вернулись. Только вы подлинное сокровище в его жизни, вы и его музыка.
Джини глубоко вздохнула и крепко схватилась за его руку.
– Вы очень добры, вы действительно ведете себя как мой брат, Джеймс, признаетесь в этом или нет.
– Никому не говорите, иначе вы подорвете мою репутацию.
– Пусть это останется нашей тайной, – прошептала она, поднялась на цыпочки и коснулась его щеки нежно, как сестра.
В это мгновение позади них раздался холодный голос, при звуке которого голова Джини непроизвольно дернулась.
– Вот ты где, Джини! – Его ладонь легла на ее запястье, как бы утверждая право собственности. Он выдавил улыбку и сказал: – Джеймс, мне нужно было подумать, прежде чем приглашать тебя. Неужели ни одна молоденькая актриса не поймала тебя? – Слова звучали нарочито весело, но Джини знала, он не шутит.
– Спаси Господь, – сухо ответил Джеймс. Он понял намек и оставил их, присоединившись к другим гостям. (Когда через некоторое время Джини увидела его, он, казалось, ужасно скучал. Сладострастная Фона висела на его руке, ни на минуту не закрывая рта.)
Когда Джеймс ушел, Джордан прошептал на ухо Джини:
– Почему ты так задержалась наверху?
От его теплого дыхания у нее зазвенело в ушах. Она вздрогнула, болезненно ощутив, что рядом с ней мужчина, презирая себя за эту уязвимость.
– Я боялась, – наконец ответила она твердо.
Пальцем он коснулся кончика ее носа, и сердце ее затрепетало под его горячим взглядом.
– Боялась? – Его голос был полон доброты. – Наверное, каждый боялся бы в первый раз. Но тебе не нужно бояться.
– Я здесь чужая.
Скованность и холодность ее тона начали выводить его из себя.
– Опять все то же. Ты моя жена.
– Нет.
– Назови день.
– Но, Джордан, это не так просто.
– Для меня это просто. – Он потащил ее за собой на площадку для танцев. Крепко сжимая ее в объятиях, Джордан сдерживал свой гнев. – Ты хочешь заставить меня ждать всю жизнь?
– На нас смотрят, – прошептала она.
Но он только крепче обнял ее, прижимая с такой силой, что ей стало больно. С дрожью она осознала, какую власть над ней имеет его мужественность.
– Пусть смотрят, – пробормотал он, склоняясь над ней.
– Я не умею танцевать, как Фелиция.
– Это мне меньше всего нужно.
– Ты, похоже, прекрасно развлекался с ней.
– Это была идея Фелиции.
– Но ты уступил.
– Я не мог найти тебя. – Его губы прижались к волосам у нее на виске. – Послушай, Джини, это ничего не значит.
– Для меня значит.
– Прости, любимая.
– Ты с ней был так сексуален, – в ее шепоте слышалась боль.
– Я держался так, как обычно на сцене. Я играл. Это мой имидж. Я ведь призван развлекать. Вот и все.
А если имидж и есть настоящий Джордан? Или теперь перед ней человек?
Он отодвинул голову от ее лица, чтобы лучше было видно выражение ее глаз. Почему вдруг ей стало трудно дышать? От его мягких уговоров? Или от танца? Все равно, перед ним нельзя устоять. Она опустила голову, стараясь вырваться из-под власти его глаз, перевела взгляд на третью пуговицу его рубашки.
– Если хочешь, я разорву договор с Фелицией, несмотря на то, что мне это будет стоить целое состояние и она превосходно разбирается в своем деле.
– Да, я понимаю…
– Перестань. Она меня не интересует как женщина, и я никогда больше не буду с ней танцевать, если это так тебя расстраивает.
– И это не единственное, что меня расстраивает.
– Джини, я хочу, чтобы ты перестала увиливать и возложила на меня серьезные обязательства. Лето проходит очень быстро.
У Джини возникло такое чувство, как будто сердце подступило к самому горлу. Они кружились в танце. Все кружилось вокруг них: деревья, высокопоставленные гости, золотоволосая женщина в черном платье с блестками.
Фелиция.
Она не отрываясь смотрела на Джини. Джини тоже посмотрела на нее и улыбнулась ослепительной улыбкой. Брови Фелиции от удивления поднялись: ее потрясла смелость Джини. Потом она тоже улыбнулась, медленно, ощущая себя победительницей.
До конца приема эта улыбка хладнокровной победительницы стояла перед глазами Джини, как она ни старалась забыть ее.
Когда мелодия смолкла, Джордан и Джини оказались в противоположном конце зала, далеко от Фелиции, рядом с огромными окнами, выходящими на бассейн и океанский берег. На них смотрели, одни – с заметным любопытством, другие – с оттенком зависти или презрения, в зависимости от того, сколько недостатков успели заметить во внешности Джини.
Джордан железной хваткой удерживал ее руку. Знаменитая рок-певица помахала Джордану из другого конца зала. Еще одна красивая женщина в красных атласных брючках тепло улыбнулась ему.
– Джордан, ты обо мне не беспокойся. Общайся с друзьями, – умоляла Джини, – Фелиция пригласила много важных людей. Уверена, они хотят встретиться с тобой.
– Не будь глупышкой, – резко ответил он и опять потащил ее танцевать.
– Боюсь, я, как обычно, отвлекаю тебя, заставляю пренебрегать своими обязанностями. Фелиция завтра взбесится.
– Ты в самом деле думаешь, что меня это беспокоит?
Джордан вывел ее в лоджию, и оттуда они в темноте никем не замеченные проскользнули на террасу. Они уже не танцевали, но он по-прежнему с нежностью держал ее за руку.
Где-то вдалеке опять зазвучала музыка. Сладко пахло цветущим жасмином. Лунный свет играл на волнах океана. Подол ее платья задел бархатные лепестки гераней.
Джини чувствовала прикосновения его пальцев, ласкающих ее шею круговыми движениями, и кожа ее горела. Она вздрогнула.
– Холодно? – Его рука скользнула вдоль ее спины, и он прижал Джини к своему горячему телу.
Не говоря ни слова, она покачала головой, хотя задрожала опять. Лишь одного его прикосновения было достаточно, чтобы наполнить жаром кровь. Она старалась не обращать внимания на мягко ласкающие ее спину руки, но нет, это было невозможно.
– Расскажи мне сегодня о своих планах на осень, Джини. Я старался быть терпеливым, но мое терпение на исходе. На днях звонил директор школы из Хьюстона и сказал, что ты подписала договор на следующий учебный год. Я жду, что ты мне что-нибудь скажешь, а ты молчишь. Даже подготовку к этому приему ты организовала так, чтобы держать меня на расстоянии. Каждый раз, когда я задаю тебе этот вопрос, ты отделываешься от меня под любым предлогом.
– Это потому, что я и сама не знаю, как быть, – прошептала она с болью.
– Черт возьми! Ответь же мне. Ты мне очень нужна. Я не могу оставаться в неизвестности. Давай все решим до поездки в Шотландию.
– Хорошо, Джордан. Сегодня вечером я приму решение. Обещаю, что все скажу тебе сразу после приема. Но теперь мне нужно побыть одной, чтобы спокойно подумать.
Он не знал, как быть. В это время кто-то позвал его с верхнего балкона, там его искали.
– Хорошо, Джини. Я не буду давить на тебя. – Он нежно поцеловал ее растрепанные волосы и ушел наверх.
Постояв немного, Джини вернулась в дом. Она бродила среди толпы людей, слишком занятых тем впечатлением, которое они производят друг на друга, чтобы замечать ее. Джини взяла с серебряного подноса бокал шампанского, предложенный официантом, и отпила глоток. Вокруг нее звучал смех, продолжались танцы, но она была далеко.
Она ушла в свои мысли. Оставаться с Джорданом или нет? Если она действительно нужна ему, важно ли для него, подходит она к этому миру или нет? Может быть, ему и правда нужна жена совершенно из другого мира?
Разве один бурный год жизни с Джорданом не стоит целой жизни, проведенной в одиночестве? Да и о Мелани надо подумать. Джордан – прекрасный отец.
Джини поставила наполовину выпитое шампанское на мраморную полочку камина. Да, нужно найти Джордана и поговорить с ним. Вместе они все решат.
Но оказалось, что его не так-то легко найти. Она искала повсюду: в доме, на террасе, – но его нигде не было. Наконец она спросила Клэя и Фону.
Фона не обратила внимания на предостерегающий взгляд Клэя и, хитро улыбаясь, сказала:
– Джини, дорогая, почему бы вам не прогуляться на пляж?
Джини поблагодарила ее и уже через мгновение сбежала по деревянной лестнице на мягкий песок. Вначале пляж показался ей пустынным, и Джини направилась было обратно к дому.
Но вдруг услышала голоса и замерла на месте.
Высокого роста мужчина стоял с женщиной в тени утеса, под пальмами. Они явно хотели побыть одни. Платье с блестками переливалось при свете луны, и Джини почувствовала резкую боль – она сразу же узнала эту пару.
Какое-то внутреннее чувство предостерегало Джини: не подходи. Но когда она услышала свое имя, никакая сила не могла уже заставить ее уйти, хотя она чувствовала себя очень виноватой за то, что подслушивает.
– Джордан, влияние Джини на твой имидж ужасно. Ты же слышал, что сказал Джо Саймон.
– А может быть, я перерос этот имидж холостяка.
– Джордан, между нами было много общего, пока не появилась она. Мы могли бы опять быть вместе, если она уедет. Если ты хочешь жениться, то почему на ней? Почему не на мне? Она ведь не приемлет сам факт, что ты знаменит, а это – хочешь ты того или нет – очень важная часть твоей жизни. Она даже не знает самого необходимого, даже того, как вести себя с репортерами, с нужными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Решив, что ей самой уже не о чем говорить с мистером Дюмоном, Джини отправилась наверх одеваться. Она еще была в халате, когда Джордан вышел из кабинета. Он уже принял душ и переоделся, но глаза у него были усталые после целого дня работы. В руке он держал коробочку, перевязанную красной лентой. Подойдя к Джини и вручив ей коробочку, Джордан нежно поцеловал ее в бровь.
Целлофановая крышка открывала взгляду необыкновенно изысканную орхидею цвета слоновой кости – самую великолепную из всех, что Джини доводилось когда-либо видеть. Она не отрываясь смотрела на цветок, а потом медленно подняла взгляд на Джордана.
– Какая красивая, – пробормотала она восторженно.
– Ты красивее. – Его голос звучал нежно, а глаза, казалось, упивались ее видом. – Хорошо бы все поскорее кончилось, а то ты комок нервов. – Неожиданно выражение его лица изменилось. Загорелые пальцы приподняли ее подбородок, и он внимательно посмотрел на нее. – Что ты с собой сделала?
Она покраснела, ожидая похвалы.
– Ты совсем другая, – теперь его голос звучал сухо.
– Только другая? – Из нее как будто выпустили воздух. Она поморгала длинными, загнутыми кукольными ресницами. Чувствительного Роланда такой отзыв привел бы в ужас.
Но Джордан уже улыбался:
– Тебе идет, но мне больше нравится твой обычный вид.
Джини тряхнула растрепанными локонами и постаралась пройтись перед ним скользящей походкой сирены.
– Я постаралась выглядеть, как подобает жене рок-звезды.
Его рука обвилась вокруг ее талии, и он крепко прижал Джини к себе.
– Сколько раз повторять, что меньше всего мне нужна жена как у звезд. Мне нужна ты.
Он склонился над ней, собираясь поцеловать, но не успели его губы коснуться ее, как она отшатнулась.
– Ты испортишь мне блеск на губах, – прошептала она.
– Это я и имею в виду, – поддразнил он, – ты мне больше нравишься, когда тебя можно целовать.
– Отложи это до окончания приема, – с вызовом парировала она.
– По крайней мере у меня теперь есть цель, которой я с нетерпением буду ждать сегодня вечером.
– Так, значит, все мои ухищрения были напрасны?
– Уже несколько недель я пытаюсь убедить тебя в этом, Джини.
– Но ты ведь всегда устраивал такие приемы. Я просто не хотела, чтобы из-за меня в твоей жизни что-либо менялось.
– А если я сам хочу что-то изменить? Сильно сомневаюсь, что, вытерпев очередное представление, устроенное Фелицией, ты не пожалеешь об этом. Открой же подарок, Джини, или я подумаю, что тебе не понравилось.
Под взглядом его улыбающихся глаз Джини развязала ленту и открыла коробочку. Дрожащими пальцами коснулась она одного из бархатистых лепестков. От избытка чувств лепестки расплылись у нее перед глазами.
Как и всегда, этот знак внимания Джордана глубоко растрогал Джини. Ее сверкающие глаза встретили его взгляд, она открыла рот, чтобы выразить свой восторг от его подарка, но стук в дверь не дал ей сказать ни слова.
Фелиция, неотразимая в платье из черного шелка с блестками, вошла в комнату.
Рука Джордана упала с талии Джини.
– Ну как, все в порядке?
– Ты мне нужен внизу, Джордан. – В ее резком тоне слышались командные нотки. – Уже начинают съезжаться гости, и президент компании звукозаписи «Астро-Рекордз» хотел бы наедине побеседовать с тобой по поводу отмены турне. – Она замолчала и мрачно посмотрела на Джини.
– Хорошо, – проговорил Джордан; казалось, он не имел ничего против того жеста собственницы, с которым Фелиция взяла его за руку и повела к гостям.
Джини смотрела, как они уходят, и при виде Джордана вдвоем с Фелицией отчаяние наполнило ее сердце. Они такая подходящая пара! Фелиция умеет предвосхитить все его желания и удовлетворить их. Фелиция знает, как помочь его карьере. И его успех не пугает ее. Фелиция упивается всем, чего так боится Джини.
Не важно, как пылко Джордан говорил, что любит Джини, а не Фелицию, Джини все равно не верила ему до конца, ведь она не верила в себя.
Джини опустила глаза на изысканные цветы в коробочке, но радость от его подарка исчезла.
В конце концов, стоило ли придавать этому такое большое значение? Он сделал бы тот же романтический жест в отношении любой женщины.
Джини медленно оделась, приколола орхидею на открытое белое платье и вышла в солярий, откуда была слышна музыка и смех в саду.
Прием начался без нее. Интересно, кто-нибудь заметил бы ее отсутствие, если бы она так и осталась в своей комнате?
Когда Джини наконец спустилась вниз, прием шел своим чередом. Дом ослепительно сверкал от движущейся массы гостей в искрящихся нарядах. Фелиции и Джордана нигде не было видно. Джини, не узнанная никем, прошла через толпу людей в гостиной и проскользнула в нишу, скрытую кущей деревьев. Из своего уголка она могла наблюдать за танцующими.
Вдруг рядом раздался тихий голос Джеймса Сторма:
– Прячетесь, Джини?
Она повернулась с виноватым видом. Неужели это так заметно? Легкая светлая шаль, которую она накинула на плечи, упала на пол. Джини следила за тем, как Джеймс наклоняется, поднимает шаль и накидывает ей на плечи.
– Не убегайте только потому, что появился я. – С этими словами он вынул пачку сигарет, встряхнул ее и предложил сигарету Джини. Она отказалась, а он закурил. – Меня преследуют две актрисы, прочитавшие сценарий моего следующего фильма, – объяснил он.
– А я уже решила, что вы появились здесь из братского сострадания.
Джеймс рассмеялся:
– Едва ли. Удивляюсь, как это Джордан до сих пор еще не просветил вас в отношении меня.
– Он попробовал.
– Братское сострадание не принадлежит к числу моих добродетелей.
В это мгновение музыка замолчала, потом забили барабаны. Это началась одна из самых популярных песен Джордана, полная страстных ритмов. Вспыхнул прожектор, и в его свете Джини увидела Фелицию в сверкающем черном платье. Она вела Джордана за руку в центр танцевальной площадки. Он не сопротивлялся, заглушая смехом слова белокурой женщины, необычайно соблазнительно двигавшейся в облегающем платье под звуки барабанов. Вокруг них собрались аплодирующие зрители, и только тогда Джордан тоже начал танец.
Они составили потрясающую пару, оба танцевали превосходно. Все в зале перестали разговаривать и смотрели только на них. Джордан двигался с грациозностью пантеры. Фелиция казалась вихрем сверкающих блесток, пытающимся заворожить его. Она приблизилась к нему и взялась за конец его галстука. В ее глазах можно было прочесть соблазнительное приглашение.
Джини не могла не заметить, как прекрасно они танцуют вдвоем. Точно так же она не могла не заметить, как понимающе поднимались брови у многих присутствующих. Она почувствовала, что душа ее умирает.
Песня звучала бесконечно. Или это только чудилось, что они вечно танцуют в таком сумасшедшем, неистовом темпе? Неожиданно танец прекратился, и Фелиция замерла в объятиях Джордана, ее белокурые волосы золотистым дождем разметались по его плечам.
– Не стоит так переживать, Джини, – мягко заметил Джеймс. – Каждый год Фелиция в луче прожектора танцует с Джорданом. Это традиция.
Джини только хмыкнула в ответ. Как же она может жить в этом мире, где регулярно происходят подобные представления и о них не нужно беспокоиться?
Спустя несколько мгновений Джеймс заговорил, взяв ее руку в свою:
– Деточка, все это сыграно на публику. Там нет настоящих чувств. Только это нужно Фелиции. Но Джордану этого мало. Неужели вы не понимаете? Ей нужен Джордан-знаменитость. Ей надо, чтобы ее видели с ним, чтобы ею восхищались, ей завидовали и говорили о ней. Вы же любите Джордана-человека. Вы не хотите демонстрировать своих чувств к нему, они слишком сокровенны. Потому он и хочет, чтобы вы вернулись. Только вы подлинное сокровище в его жизни, вы и его музыка.
Джини глубоко вздохнула и крепко схватилась за его руку.
– Вы очень добры, вы действительно ведете себя как мой брат, Джеймс, признаетесь в этом или нет.
– Никому не говорите, иначе вы подорвете мою репутацию.
– Пусть это останется нашей тайной, – прошептала она, поднялась на цыпочки и коснулась его щеки нежно, как сестра.
В это мгновение позади них раздался холодный голос, при звуке которого голова Джини непроизвольно дернулась.
– Вот ты где, Джини! – Его ладонь легла на ее запястье, как бы утверждая право собственности. Он выдавил улыбку и сказал: – Джеймс, мне нужно было подумать, прежде чем приглашать тебя. Неужели ни одна молоденькая актриса не поймала тебя? – Слова звучали нарочито весело, но Джини знала, он не шутит.
– Спаси Господь, – сухо ответил Джеймс. Он понял намек и оставил их, присоединившись к другим гостям. (Когда через некоторое время Джини увидела его, он, казалось, ужасно скучал. Сладострастная Фона висела на его руке, ни на минуту не закрывая рта.)
Когда Джеймс ушел, Джордан прошептал на ухо Джини:
– Почему ты так задержалась наверху?
От его теплого дыхания у нее зазвенело в ушах. Она вздрогнула, болезненно ощутив, что рядом с ней мужчина, презирая себя за эту уязвимость.
– Я боялась, – наконец ответила она твердо.
Пальцем он коснулся кончика ее носа, и сердце ее затрепетало под его горячим взглядом.
– Боялась? – Его голос был полон доброты. – Наверное, каждый боялся бы в первый раз. Но тебе не нужно бояться.
– Я здесь чужая.
Скованность и холодность ее тона начали выводить его из себя.
– Опять все то же. Ты моя жена.
– Нет.
– Назови день.
– Но, Джордан, это не так просто.
– Для меня это просто. – Он потащил ее за собой на площадку для танцев. Крепко сжимая ее в объятиях, Джордан сдерживал свой гнев. – Ты хочешь заставить меня ждать всю жизнь?
– На нас смотрят, – прошептала она.
Но он только крепче обнял ее, прижимая с такой силой, что ей стало больно. С дрожью она осознала, какую власть над ней имеет его мужественность.
– Пусть смотрят, – пробормотал он, склоняясь над ней.
– Я не умею танцевать, как Фелиция.
– Это мне меньше всего нужно.
– Ты, похоже, прекрасно развлекался с ней.
– Это была идея Фелиции.
– Но ты уступил.
– Я не мог найти тебя. – Его губы прижались к волосам у нее на виске. – Послушай, Джини, это ничего не значит.
– Для меня значит.
– Прости, любимая.
– Ты с ней был так сексуален, – в ее шепоте слышалась боль.
– Я держался так, как обычно на сцене. Я играл. Это мой имидж. Я ведь призван развлекать. Вот и все.
А если имидж и есть настоящий Джордан? Или теперь перед ней человек?
Он отодвинул голову от ее лица, чтобы лучше было видно выражение ее глаз. Почему вдруг ей стало трудно дышать? От его мягких уговоров? Или от танца? Все равно, перед ним нельзя устоять. Она опустила голову, стараясь вырваться из-под власти его глаз, перевела взгляд на третью пуговицу его рубашки.
– Если хочешь, я разорву договор с Фелицией, несмотря на то, что мне это будет стоить целое состояние и она превосходно разбирается в своем деле.
– Да, я понимаю…
– Перестань. Она меня не интересует как женщина, и я никогда больше не буду с ней танцевать, если это так тебя расстраивает.
– И это не единственное, что меня расстраивает.
– Джини, я хочу, чтобы ты перестала увиливать и возложила на меня серьезные обязательства. Лето проходит очень быстро.
У Джини возникло такое чувство, как будто сердце подступило к самому горлу. Они кружились в танце. Все кружилось вокруг них: деревья, высокопоставленные гости, золотоволосая женщина в черном платье с блестками.
Фелиция.
Она не отрываясь смотрела на Джини. Джини тоже посмотрела на нее и улыбнулась ослепительной улыбкой. Брови Фелиции от удивления поднялись: ее потрясла смелость Джини. Потом она тоже улыбнулась, медленно, ощущая себя победительницей.
До конца приема эта улыбка хладнокровной победительницы стояла перед глазами Джини, как она ни старалась забыть ее.
Когда мелодия смолкла, Джордан и Джини оказались в противоположном конце зала, далеко от Фелиции, рядом с огромными окнами, выходящими на бассейн и океанский берег. На них смотрели, одни – с заметным любопытством, другие – с оттенком зависти или презрения, в зависимости от того, сколько недостатков успели заметить во внешности Джини.
Джордан железной хваткой удерживал ее руку. Знаменитая рок-певица помахала Джордану из другого конца зала. Еще одна красивая женщина в красных атласных брючках тепло улыбнулась ему.
– Джордан, ты обо мне не беспокойся. Общайся с друзьями, – умоляла Джини, – Фелиция пригласила много важных людей. Уверена, они хотят встретиться с тобой.
– Не будь глупышкой, – резко ответил он и опять потащил ее танцевать.
– Боюсь, я, как обычно, отвлекаю тебя, заставляю пренебрегать своими обязанностями. Фелиция завтра взбесится.
– Ты в самом деле думаешь, что меня это беспокоит?
Джордан вывел ее в лоджию, и оттуда они в темноте никем не замеченные проскользнули на террасу. Они уже не танцевали, но он по-прежнему с нежностью держал ее за руку.
Где-то вдалеке опять зазвучала музыка. Сладко пахло цветущим жасмином. Лунный свет играл на волнах океана. Подол ее платья задел бархатные лепестки гераней.
Джини чувствовала прикосновения его пальцев, ласкающих ее шею круговыми движениями, и кожа ее горела. Она вздрогнула.
– Холодно? – Его рука скользнула вдоль ее спины, и он прижал Джини к своему горячему телу.
Не говоря ни слова, она покачала головой, хотя задрожала опять. Лишь одного его прикосновения было достаточно, чтобы наполнить жаром кровь. Она старалась не обращать внимания на мягко ласкающие ее спину руки, но нет, это было невозможно.
– Расскажи мне сегодня о своих планах на осень, Джини. Я старался быть терпеливым, но мое терпение на исходе. На днях звонил директор школы из Хьюстона и сказал, что ты подписала договор на следующий учебный год. Я жду, что ты мне что-нибудь скажешь, а ты молчишь. Даже подготовку к этому приему ты организовала так, чтобы держать меня на расстоянии. Каждый раз, когда я задаю тебе этот вопрос, ты отделываешься от меня под любым предлогом.
– Это потому, что я и сама не знаю, как быть, – прошептала она с болью.
– Черт возьми! Ответь же мне. Ты мне очень нужна. Я не могу оставаться в неизвестности. Давай все решим до поездки в Шотландию.
– Хорошо, Джордан. Сегодня вечером я приму решение. Обещаю, что все скажу тебе сразу после приема. Но теперь мне нужно побыть одной, чтобы спокойно подумать.
Он не знал, как быть. В это время кто-то позвал его с верхнего балкона, там его искали.
– Хорошо, Джини. Я не буду давить на тебя. – Он нежно поцеловал ее растрепанные волосы и ушел наверх.
Постояв немного, Джини вернулась в дом. Она бродила среди толпы людей, слишком занятых тем впечатлением, которое они производят друг на друга, чтобы замечать ее. Джини взяла с серебряного подноса бокал шампанского, предложенный официантом, и отпила глоток. Вокруг нее звучал смех, продолжались танцы, но она была далеко.
Она ушла в свои мысли. Оставаться с Джорданом или нет? Если она действительно нужна ему, важно ли для него, подходит она к этому миру или нет? Может быть, ему и правда нужна жена совершенно из другого мира?
Разве один бурный год жизни с Джорданом не стоит целой жизни, проведенной в одиночестве? Да и о Мелани надо подумать. Джордан – прекрасный отец.
Джини поставила наполовину выпитое шампанское на мраморную полочку камина. Да, нужно найти Джордана и поговорить с ним. Вместе они все решат.
Но оказалось, что его не так-то легко найти. Она искала повсюду: в доме, на террасе, – но его нигде не было. Наконец она спросила Клэя и Фону.
Фона не обратила внимания на предостерегающий взгляд Клэя и, хитро улыбаясь, сказала:
– Джини, дорогая, почему бы вам не прогуляться на пляж?
Джини поблагодарила ее и уже через мгновение сбежала по деревянной лестнице на мягкий песок. Вначале пляж показался ей пустынным, и Джини направилась было обратно к дому.
Но вдруг услышала голоса и замерла на месте.
Высокого роста мужчина стоял с женщиной в тени утеса, под пальмами. Они явно хотели побыть одни. Платье с блестками переливалось при свете луны, и Джини почувствовала резкую боль – она сразу же узнала эту пару.
Какое-то внутреннее чувство предостерегало Джини: не подходи. Но когда она услышала свое имя, никакая сила не могла уже заставить ее уйти, хотя она чувствовала себя очень виноватой за то, что подслушивает.
– Джордан, влияние Джини на твой имидж ужасно. Ты же слышал, что сказал Джо Саймон.
– А может быть, я перерос этот имидж холостяка.
– Джордан, между нами было много общего, пока не появилась она. Мы могли бы опять быть вместе, если она уедет. Если ты хочешь жениться, то почему на ней? Почему не на мне? Она ведь не приемлет сам факт, что ты знаменит, а это – хочешь ты того или нет – очень важная часть твоей жизни. Она даже не знает самого необходимого, даже того, как вести себя с репортерами, с нужными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17