На повороте он шел гораздо медленнее, и поэтому управлять им было намного легче; кроме того, у него не было кливера, и, значит, не нужно было очень суетиться с парусами, тем более что теплый ровный ветер не предвещал никаких неприятных сюрпризов.
Ощущая необыкновенный прилив сил, с дерзко искрящимися в предчувствии опасности глазами, она скользила на своем катамаране то туда, то обратно и постепенно все дальше удалялась от маленького городка и его больших отелей. Сначала у нее было такое чувство, словно за ней неотступно следят чьи-то глаза, и она с трудом заставляла себя не оглядываться. Но кругом было такое множество других яхт, катамаранов, лодок всех форм и размеров, что «ряд ли ее могли здесь заметить.
Катамаран плавно приближался к берегу, и вскоре, медленно вырастая из зеленых джунглей, на отвесной скале показался дом, в котором жила Стефани Джеррард. Время от времени Кэндис приподнималась и, щурясь от яркого солнца, всматривалась в воду, пытаясь определить, какое там дно. Вода была прозрачной как стекло, со дна поднимались огромные каменные глыбы, но большинство из них находились так глубоко и так хорошо просматривались, что не могли причинить никакого вреда ни килю, ни рулю.
Мимо проплыло несколько катамаранов с туристами. Она помахала им рукой, позволив себе крикнуть что-то фривольное в ответ на их веселые комментарии. Когда же они скрылись из виду и шум моторов затих, она наконец-то могла вздохнуть с облегчением. Кругом царили тишина и покой, и только в груди у нее все дрожало и трепетало, словно посаженная в неволю стая бабочек. Жара была нестерпимой, и от нее не спасала даже тень от паруса. Когда солнце начало катиться к западу, она была почти у цели.
Чувствуя, что из зеленых зарослей за ней неотступно следят чьи-то невидимые глаза, она медленно и небрежно развернула катамаран и вошла в устье маленькой бухты. Так же медленно и небрежно она обогнула корабль, придя в восхищение от его прекрасных стремительных очертаний и в ужас от того количества денег, которое было вложено в это поистине величественное произведение корабельного искусства.
Затем небрежно, как заправский турист, которому все интересно, она повернула катамаран к берегу.
Казалось, все застыло в палящем полуденном солнце. Ни собак, ни людей, никаких признаков жизни. Маленькие волны лениво набегали на ослепительно белый песок и устало откатывались назад, оставляя на берегу темную влажную полосу. За серыми сводами кокосовых пальм прогладывала безвольно повисшая на солнце листва застывшей в ожидании зеленой стены джунглей с их буйным морем пышно разросшейся зелени. Чувствуя себя немножко Робинзоном Крузо и сразу всеми тремя мальчиками из» Кораллового острова «, она ступила в теплую, нагретую солнцем воду.
Теперь, когда она наконец достигла своей цели, неожиданная, непрошеная паника словно сковала ее по рукам и ногам. Сердце ее билось так сильно, что она больше ничего не слышала.
Чтобы успокоиться, она набрала полную грудь воздуха и решительно откинула с лица золотистую прядь волос. Пальцы ее дрожали. Закусив нижнюю губу, она пристально вглядывалась в непроходимые заросли тропического леса, закрывавшие крутой склон между берегом и домом. Услышав позади себя какой-то шорох, она испуганно обернулась, но, к своему удивлению, не увидела страшного кокосового краба, надвигающегося на нее с грозно поднятыми клешнями. Истерика перехватила ей горло, но ценой нечеловеческих усилий ей удалось справиться с собой. Ведь не затем она ехала так далеко, шла на такой риск, чтобы сейчас бросить все и сбежать, не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями.
К тому же неизвестно, есть ли вообще на Фалаиси кокосовые крабы. Глупо терять самообладание из-за чего-то, что, может быть, здесь вовсе и не водится. Она мысленно приказала себе успокоиться и решительным жестом одернула рубашку.
Так… Что бы сделал нормальный турист, оказавшись на твоем месте? Пожалуй, он бы прошел чуть дальше и посидел бы немного в тени.
Вытащить катамаран на мокрый, липкий прибрежный песок оказалось делом нелегким. Но когда ей все-таки удалось справиться с этой трудной задачей, локоны у нее на висках неприятно взмокли от пота. Отбросив назад волосы, она опустила парус, чтобы он не хлопал на ветру. Смесь волнения и неприятных предчувствий оказалась довольно крепким коктейлем. Ноги не слушались ее, и только глаза пристально и внимательно изучали берег и темные неподвижные заросли. Оттуда, где она стояла, дома не было видно.
Шорох повторился. На этот раз он раздавался со стороны кокосовых пальм. Она сильно вздрогнула. И снова шорох. Маленькая и беззащитная, она опустилась коленями на раскаленный песок, когда из-за деревьев прямо на нее выскочили два огромных добермана.
И хотя это не было для нее неожиданностью, сердце у нее оборвалось. Сейчас было очень важно не показать, что она испугалась, и она сумела справиться с собой. Гладкие, поджарые, словно пришельцы из ада, они были гораздо больше обычных доберманов. В этот миг она почувствовала себя такой хрупкой и уязвимой, что вся сжалась в комок и стала ждать развязки.
Как она и предполагала, собаки были прекрасно обучены. Не издав ни звука и не проявляя особой враждебности, они застыли прямо перед ней. Ничего не предпринимая, они выжидали, не спуская с нее умных, внимательных глаз.
— Привет, ребятки! — сказала она тихим голосом. — Гуляете?
Один из них, подавшись вперед, любопытным носом осторожно обнюхал ее. Слегка расслабившись, но продолжая по-прежнему оставаться настороже, она отпустила несколько восхищенных замечаний по поводу их физического совершенства. Тот, что стоял ближе к ней, успокоенный ее нежным голосом, похоже, был уже готов проявить вполне дружеские чувства, но другой все еще держался на расстоянии.
— Умница! — тихо произнесла она. — Ну конечно, ты же у нас такой разумный.
Но дальше проявить свой талант укротительницы ей не удалось. С вершины скалы донесся какой-то негромкий звук. Собаки тут же повернули головы и подняли уши. Кэндис тоже медленно оглянулась. Из-за деревьев бесшумно возник человек. Высокий и стройный, окутанный зловещим сумраком джунглей, он с минуту смотрел на нее холодным изучающим взглядом.
Она ожидала увидеть охранника, но это был сам Сол Джеррард. От волнения во рту у нее пересохло, зрачки расширились. Всей своей позой выражая полную покорность, она наблюдала, с какой высокомерной грацией, не проронив ни слова, он спустился на берег. Она вдруг с ужасом обнаружила, что теперь главным между ними стал страх.
Конечно, она всегда знала, что ее поиски чреваты многими опасностями и что в конце ее, ожидает либо огромная радость, либо большое разочарование. Но насколько проще все это выглядело дома, в Новой Зеландии! Она сразу узнала его и, мучимая нехорошими предчувствиями, не осмеливалась поднять глаза. Он прошел еще несколько метров по берегу и остановился неподалеку от нее. Ей казалось, что его окружал зыбкий, мерцающий и острый, словно бритва, ореол опасности.
Сейчас Кэндис готова была бы отдать все, только бы оказаться у себя дома в Окленде.
— Это частные владения, — нарушил он напряженную тишину. Голос его звучал холодно и бесстрастно, словно они никогда не встречались. — Что вы здесь делаете?
— Как видите, меня взяли под стражу, — ответила она, позволив себе немного негодования в голосе. — Поверьте, мистер Джеррард, я бы никогда не могла подумать, что здесь на меня могут напасть собаки.
— Но вы же знали, что это частные владения, — возразил он. — Обычно еще в гостинице туристов предупреждают, что здесь нельзя высаживаться, — заметив ее растерянность, произнес он уже более миролюбиво.
— Нет, меня не предупреждали, — сказала она и, почувствовав странное облегчение, покачала головой.
— Но вы же знали, что этот берег принадлежит мне.
Что-то в его тоне заставило ее покраснеть и поднять на него горящие от негодования глаза. Неужели он считает, что она преследует его! Закипавшее в ней раздражение позволило ей солгать, и она произнесла тоном, не допускавшим ни доли сомнения:
— Нет, я не знала.
Нервы ее были напряжены до предела. Она опустила глаза.
— Понятно, — услышала она его глухой, отстраненный голос. Как глупо с ее стороны было думать, что она сумеет провести его, пронеслось у нее в голове, и она облизала пересохшие губы.
Молчание становилось невыносимым. Его немигающий взгляд жег ей кожу. Одна из собак тихонько засопела, но обе они, как и их хозяин, не сводили глаз с Кэндис. По ее телу пробежала неожиданная дрожь.
— Тогда давайте поднимемся в дом.
Его голос звучал по-прежнему бесстрастно. Почему же тогда ей показалось, что эта фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ, а за непроницаемой красивой маской его лица она чувствовала, как лихорадочно работает его мозг?
— Благодарю вас. Если можно, я бы выпила немного воды. А потом я тут же почту ваши владения, — произнесла она скороговоркой, прежде чем инстинкт самосохранения приказал ей бежать отсюда сломя голову, прямо по воде.
Он промолчал, но она по-прежнему чувствовала, как горят его глаза, глядя на нее из-под тяжелых полуопущенных век.
— Можно мне встать или они загрызут меня, как только я осмелюсь пошевелиться? — спросила она и слабо улыбнулась.
— Конечно, можно, — и белозубая улыбка осветила его смуглое лицо. — Джо, ко мне! Бет, ко мне!
Кэндис почти физически ощутила, как волна огромного облегчения заполняет ее.
— Джо? Бет? — фыркнула она. — Да разве это имена? Для таких собак можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Например, Тор или Брунхильда.
— Хватит с них и этого, — мягко ответил он и, подойдя поближе, протянул ей руку. — Держитесь.
Рука была теплой и сильной. Легким, незаметным движением он помог ей подняться.
— Спасибо. Но я, кажется, отсидела ногу, — сказала она, слегка поморщившись.
Она захромала и схватилась за него. Почувствовав, как он сразу же весь напрягся, она отдернула руки и вся залилась краской. О Господи! Неужели он не понимает, что она не имеет никаких видов ни на него, ни на его деньги, ни на его положение!
Ростом он был гораздо выше ее, и в этой ситуации это тоже пугало ее. Откинув голову назад, она мысленно смерила его взглядом: в нем было больше шести футов, косая сажень в плечах. Свободная грация движений скрадывала его внушительные размеры, поэтому она очень удивилась, когда обнаружила, что достает ему лишь до середины груди. Странное ощущение обожгло ее и горячей медленной волной разлилось по позвоночнику.
Она открыла рот, чтобы начать разговор — о чем угодно, лишь бы нарушить напряженное молчание. Вдруг откуда-то донеслось сладкое и протяжное птичье пение. Звуки замирали в неподвижном жарком воздухе и вновь взлетали ровной раскатистой трелью. Очарованная этим прекрасным пением, Кэндис не смела пошевелиться, пока эти изумительные звуки не замерли где-то далеко в горах, как перезвон колокольчиков. Это было так красиво и неожиданно, что к глазам ее подступили непрошеные слезы.
— Что это? — только и могла она вымолвить, когда пленительные серебристые звуки вновь прорвали сумрак тропического леса, словно какой-то смутный, ускользающий зов в неизвестный, недостижимый рай.
Со стороны они напоминали живую картину: собаки замерли, словно статуи, позади своего хозяина, а сам он стоял так близко, что Кэндис могла отчетливо видеть, как холодно поблескивают его глаза, изучая мелкие, аккуратные черты ее лица, излучавшего немой восторг.
— Что это? — снова прошептала она, когда последняя нота растаяла вдали.
— Это птица тикау, — его английский акцент прозвучал неожиданным диссонансом в дрожащем, пульсирующем воздухе. — Она редко встречается, особенно на побережье, обитает обычно в горах и поет только ранним утром или в лунные ночи. И почти никогда — днем. Каждый местный житель знает, что в ней живет дух девственницы, которая прославилась своим чудесным поэтическим и певческим даром. Мужчины гибли, добиваясь ее руки, но ее отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год найдет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау — очень редкая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не поют в одиночку, а всегда только вдвоем.
Слегка ироничный тон его голоса не смог испортить для нее ни безыскусной прелести этой легенды, ни изумительных звуков птичьего дуэта. Она прикусила дрожавшую нижнюю губу и вдруг почувствовала полное изнеможение.
— У вас такой вид, словно вы слишком долго были на солнце, — резко сказал он, заметив ее состояние. — Это ведь вам не Новая Зеландия. Здесь гораздо жарче. Или об этом вас тоже не предупредили?
— Нет, почему же. На пляже на каждом шагу только и твердят об этом и еще продают всевозможные кремы от солнца.
— И все-таки при всем при этом многие ухитряются обгореть. Вам лучше сейчас подняться в дом. Вы можете идти?
— Да, конечно! Я просто немного устала. И хотя я ничуть не обгорела, но, наверное, действительно слишком много времени провела на солнце. Свирепые собаки, охранники, ну в общем…
Его предложение взволновало и смертельно напугало ее. Решительно улыбнувшись, она повернулась в сторону поросшего джунглями берега, постепенно принимающего очертания скалы.
— Мне сразу станет лучше, как только я выпью чего-нибудь и немного побуду в тени.
Одна из собак стояла совсем близко от нее. Успокоенная ее теплым прикосновением, Кэндис незаметно положила руку ей на спину.
— Джо! — позвал он тихим, но не допускавшим ослушания голосом. Собака дождалась, когда Кэндис последовала за ним вверх по склону, и только потом побежала следом.
Ведущая вверх тропа была хоть и крутой, но удобной для подъема. Кэндис сравнительно легко одолела весь путь, но, когда они вышли на газон перед домом, почувствовала себя совсем обессиленной. У нее буквально подкашивались ноги. Он был прав. С этим климатом шутки плохи. Даже усилием воли она не могла унять легкую дрожь усталости и напряжения.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, заглядывая в ее бледное, несмотря на загар, лицо.
— Все в порядке. Я даже сама не знаю, почему дрожу.
— По всей вероятности, это выброс адреналина. — Он улыбнулся одними губами, быстро и резко. Их жесткие контуры свидетельствовали о сильном характере и железной воле. — Кто не рискует, тот не выигрывает, — закончил он свою мысль.
Она закусила губу. Конечно, он прав. Сначала она чувствовала прилив сил, потом они стали убывать, но она не могла позволить себе сдаваться.
Несмотря на волнение и усталость, при виде дома она застыла в немом восхищении. Громадный, великолепной конструкции, с высокой крышей из пальмовых листьев, он был воплощением могущества и власти его хозяина. Мощные деревянные опоры поддерживали крышу с четырех сторон, при этом пространство стен оставалось совершенно открытым, и дом, словно огромный шатер, плыл по зеленому морю буйной растительности.
В саду, окружавшем дом, крупные шелковистые цветы гибискуса соседствовали с причудливыми листьями экзотических тропических растений и лиан. Влажный теплый воздух был напоен сладким ароматом уроженки этих мест — гардении. Ее мелкие цветы мерцали среди глянцевых листьев, как опустившиеся на землю звезды. Острые листья банановых пальм прочерчивали сад резким пунктиром, а в одном из его уголков росло огромное дождевое дерево, чьи похожие на папоротник листья были раскрыты, несмотря на дневную жару. В тени его причудливой кроны в беспорядке стояли легкие плетеные кресла и диваны. На фоне фантастически окрашенной листвы растения, которое Кэндис раньше считала комнатным, стояла огромная ваза, покрытая глазурью самых разных оттенков зеленого. Ползучие лианы, усыпанные мелкими розовыми и белыми цветами, обвивали террасу. Откуда-то доносился тихий, постоянно меняющийся звук льющейся воды, тонкое, мелодичное журчание, которое и освежало, и услаждало слух.
— Как здесь чудесно! — воскликнула она тихим от восхищения голосом.
— Благодарю вас.
Прохладная нотка в его голосе лишала эти слова благодарности всякого тепла.
Кэндис вся мгновенно сжалась, как улитка, до которой случайно дотронулись рукой. Ясно. Значит, он считает, что она не имеет никакого права восхищаться его домом, но обычная вежливость заставила его тем не менее ответить на комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Ощущая необыкновенный прилив сил, с дерзко искрящимися в предчувствии опасности глазами, она скользила на своем катамаране то туда, то обратно и постепенно все дальше удалялась от маленького городка и его больших отелей. Сначала у нее было такое чувство, словно за ней неотступно следят чьи-то глаза, и она с трудом заставляла себя не оглядываться. Но кругом было такое множество других яхт, катамаранов, лодок всех форм и размеров, что «ряд ли ее могли здесь заметить.
Катамаран плавно приближался к берегу, и вскоре, медленно вырастая из зеленых джунглей, на отвесной скале показался дом, в котором жила Стефани Джеррард. Время от времени Кэндис приподнималась и, щурясь от яркого солнца, всматривалась в воду, пытаясь определить, какое там дно. Вода была прозрачной как стекло, со дна поднимались огромные каменные глыбы, но большинство из них находились так глубоко и так хорошо просматривались, что не могли причинить никакого вреда ни килю, ни рулю.
Мимо проплыло несколько катамаранов с туристами. Она помахала им рукой, позволив себе крикнуть что-то фривольное в ответ на их веселые комментарии. Когда же они скрылись из виду и шум моторов затих, она наконец-то могла вздохнуть с облегчением. Кругом царили тишина и покой, и только в груди у нее все дрожало и трепетало, словно посаженная в неволю стая бабочек. Жара была нестерпимой, и от нее не спасала даже тень от паруса. Когда солнце начало катиться к западу, она была почти у цели.
Чувствуя, что из зеленых зарослей за ней неотступно следят чьи-то невидимые глаза, она медленно и небрежно развернула катамаран и вошла в устье маленькой бухты. Так же медленно и небрежно она обогнула корабль, придя в восхищение от его прекрасных стремительных очертаний и в ужас от того количества денег, которое было вложено в это поистине величественное произведение корабельного искусства.
Затем небрежно, как заправский турист, которому все интересно, она повернула катамаран к берегу.
Казалось, все застыло в палящем полуденном солнце. Ни собак, ни людей, никаких признаков жизни. Маленькие волны лениво набегали на ослепительно белый песок и устало откатывались назад, оставляя на берегу темную влажную полосу. За серыми сводами кокосовых пальм прогладывала безвольно повисшая на солнце листва застывшей в ожидании зеленой стены джунглей с их буйным морем пышно разросшейся зелени. Чувствуя себя немножко Робинзоном Крузо и сразу всеми тремя мальчиками из» Кораллового острова «, она ступила в теплую, нагретую солнцем воду.
Теперь, когда она наконец достигла своей цели, неожиданная, непрошеная паника словно сковала ее по рукам и ногам. Сердце ее билось так сильно, что она больше ничего не слышала.
Чтобы успокоиться, она набрала полную грудь воздуха и решительно откинула с лица золотистую прядь волос. Пальцы ее дрожали. Закусив нижнюю губу, она пристально вглядывалась в непроходимые заросли тропического леса, закрывавшие крутой склон между берегом и домом. Услышав позади себя какой-то шорох, она испуганно обернулась, но, к своему удивлению, не увидела страшного кокосового краба, надвигающегося на нее с грозно поднятыми клешнями. Истерика перехватила ей горло, но ценой нечеловеческих усилий ей удалось справиться с собой. Ведь не затем она ехала так далеко, шла на такой риск, чтобы сейчас бросить все и сбежать, не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями.
К тому же неизвестно, есть ли вообще на Фалаиси кокосовые крабы. Глупо терять самообладание из-за чего-то, что, может быть, здесь вовсе и не водится. Она мысленно приказала себе успокоиться и решительным жестом одернула рубашку.
Так… Что бы сделал нормальный турист, оказавшись на твоем месте? Пожалуй, он бы прошел чуть дальше и посидел бы немного в тени.
Вытащить катамаран на мокрый, липкий прибрежный песок оказалось делом нелегким. Но когда ей все-таки удалось справиться с этой трудной задачей, локоны у нее на висках неприятно взмокли от пота. Отбросив назад волосы, она опустила парус, чтобы он не хлопал на ветру. Смесь волнения и неприятных предчувствий оказалась довольно крепким коктейлем. Ноги не слушались ее, и только глаза пристально и внимательно изучали берег и темные неподвижные заросли. Оттуда, где она стояла, дома не было видно.
Шорох повторился. На этот раз он раздавался со стороны кокосовых пальм. Она сильно вздрогнула. И снова шорох. Маленькая и беззащитная, она опустилась коленями на раскаленный песок, когда из-за деревьев прямо на нее выскочили два огромных добермана.
И хотя это не было для нее неожиданностью, сердце у нее оборвалось. Сейчас было очень важно не показать, что она испугалась, и она сумела справиться с собой. Гладкие, поджарые, словно пришельцы из ада, они были гораздо больше обычных доберманов. В этот миг она почувствовала себя такой хрупкой и уязвимой, что вся сжалась в комок и стала ждать развязки.
Как она и предполагала, собаки были прекрасно обучены. Не издав ни звука и не проявляя особой враждебности, они застыли прямо перед ней. Ничего не предпринимая, они выжидали, не спуская с нее умных, внимательных глаз.
— Привет, ребятки! — сказала она тихим голосом. — Гуляете?
Один из них, подавшись вперед, любопытным носом осторожно обнюхал ее. Слегка расслабившись, но продолжая по-прежнему оставаться настороже, она отпустила несколько восхищенных замечаний по поводу их физического совершенства. Тот, что стоял ближе к ней, успокоенный ее нежным голосом, похоже, был уже готов проявить вполне дружеские чувства, но другой все еще держался на расстоянии.
— Умница! — тихо произнесла она. — Ну конечно, ты же у нас такой разумный.
Но дальше проявить свой талант укротительницы ей не удалось. С вершины скалы донесся какой-то негромкий звук. Собаки тут же повернули головы и подняли уши. Кэндис тоже медленно оглянулась. Из-за деревьев бесшумно возник человек. Высокий и стройный, окутанный зловещим сумраком джунглей, он с минуту смотрел на нее холодным изучающим взглядом.
Она ожидала увидеть охранника, но это был сам Сол Джеррард. От волнения во рту у нее пересохло, зрачки расширились. Всей своей позой выражая полную покорность, она наблюдала, с какой высокомерной грацией, не проронив ни слова, он спустился на берег. Она вдруг с ужасом обнаружила, что теперь главным между ними стал страх.
Конечно, она всегда знала, что ее поиски чреваты многими опасностями и что в конце ее, ожидает либо огромная радость, либо большое разочарование. Но насколько проще все это выглядело дома, в Новой Зеландии! Она сразу узнала его и, мучимая нехорошими предчувствиями, не осмеливалась поднять глаза. Он прошел еще несколько метров по берегу и остановился неподалеку от нее. Ей казалось, что его окружал зыбкий, мерцающий и острый, словно бритва, ореол опасности.
Сейчас Кэндис готова была бы отдать все, только бы оказаться у себя дома в Окленде.
— Это частные владения, — нарушил он напряженную тишину. Голос его звучал холодно и бесстрастно, словно они никогда не встречались. — Что вы здесь делаете?
— Как видите, меня взяли под стражу, — ответила она, позволив себе немного негодования в голосе. — Поверьте, мистер Джеррард, я бы никогда не могла подумать, что здесь на меня могут напасть собаки.
— Но вы же знали, что это частные владения, — возразил он. — Обычно еще в гостинице туристов предупреждают, что здесь нельзя высаживаться, — заметив ее растерянность, произнес он уже более миролюбиво.
— Нет, меня не предупреждали, — сказала она и, почувствовав странное облегчение, покачала головой.
— Но вы же знали, что этот берег принадлежит мне.
Что-то в его тоне заставило ее покраснеть и поднять на него горящие от негодования глаза. Неужели он считает, что она преследует его! Закипавшее в ней раздражение позволило ей солгать, и она произнесла тоном, не допускавшим ни доли сомнения:
— Нет, я не знала.
Нервы ее были напряжены до предела. Она опустила глаза.
— Понятно, — услышала она его глухой, отстраненный голос. Как глупо с ее стороны было думать, что она сумеет провести его, пронеслось у нее в голове, и она облизала пересохшие губы.
Молчание становилось невыносимым. Его немигающий взгляд жег ей кожу. Одна из собак тихонько засопела, но обе они, как и их хозяин, не сводили глаз с Кэндис. По ее телу пробежала неожиданная дрожь.
— Тогда давайте поднимемся в дом.
Его голос звучал по-прежнему бесстрастно. Почему же тогда ей показалось, что эта фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ, а за непроницаемой красивой маской его лица она чувствовала, как лихорадочно работает его мозг?
— Благодарю вас. Если можно, я бы выпила немного воды. А потом я тут же почту ваши владения, — произнесла она скороговоркой, прежде чем инстинкт самосохранения приказал ей бежать отсюда сломя голову, прямо по воде.
Он промолчал, но она по-прежнему чувствовала, как горят его глаза, глядя на нее из-под тяжелых полуопущенных век.
— Можно мне встать или они загрызут меня, как только я осмелюсь пошевелиться? — спросила она и слабо улыбнулась.
— Конечно, можно, — и белозубая улыбка осветила его смуглое лицо. — Джо, ко мне! Бет, ко мне!
Кэндис почти физически ощутила, как волна огромного облегчения заполняет ее.
— Джо? Бет? — фыркнула она. — Да разве это имена? Для таких собак можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Например, Тор или Брунхильда.
— Хватит с них и этого, — мягко ответил он и, подойдя поближе, протянул ей руку. — Держитесь.
Рука была теплой и сильной. Легким, незаметным движением он помог ей подняться.
— Спасибо. Но я, кажется, отсидела ногу, — сказала она, слегка поморщившись.
Она захромала и схватилась за него. Почувствовав, как он сразу же весь напрягся, она отдернула руки и вся залилась краской. О Господи! Неужели он не понимает, что она не имеет никаких видов ни на него, ни на его деньги, ни на его положение!
Ростом он был гораздо выше ее, и в этой ситуации это тоже пугало ее. Откинув голову назад, она мысленно смерила его взглядом: в нем было больше шести футов, косая сажень в плечах. Свободная грация движений скрадывала его внушительные размеры, поэтому она очень удивилась, когда обнаружила, что достает ему лишь до середины груди. Странное ощущение обожгло ее и горячей медленной волной разлилось по позвоночнику.
Она открыла рот, чтобы начать разговор — о чем угодно, лишь бы нарушить напряженное молчание. Вдруг откуда-то донеслось сладкое и протяжное птичье пение. Звуки замирали в неподвижном жарком воздухе и вновь взлетали ровной раскатистой трелью. Очарованная этим прекрасным пением, Кэндис не смела пошевелиться, пока эти изумительные звуки не замерли где-то далеко в горах, как перезвон колокольчиков. Это было так красиво и неожиданно, что к глазам ее подступили непрошеные слезы.
— Что это? — только и могла она вымолвить, когда пленительные серебристые звуки вновь прорвали сумрак тропического леса, словно какой-то смутный, ускользающий зов в неизвестный, недостижимый рай.
Со стороны они напоминали живую картину: собаки замерли, словно статуи, позади своего хозяина, а сам он стоял так близко, что Кэндис могла отчетливо видеть, как холодно поблескивают его глаза, изучая мелкие, аккуратные черты ее лица, излучавшего немой восторг.
— Что это? — снова прошептала она, когда последняя нота растаяла вдали.
— Это птица тикау, — его английский акцент прозвучал неожиданным диссонансом в дрожащем, пульсирующем воздухе. — Она редко встречается, особенно на побережье, обитает обычно в горах и поет только ранним утром или в лунные ночи. И почти никогда — днем. Каждый местный житель знает, что в ней живет дух девственницы, которая прославилась своим чудесным поэтическим и певческим даром. Мужчины гибли, добиваясь ее руки, но ее отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год найдет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау — очень редкая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не поют в одиночку, а всегда только вдвоем.
Слегка ироничный тон его голоса не смог испортить для нее ни безыскусной прелести этой легенды, ни изумительных звуков птичьего дуэта. Она прикусила дрожавшую нижнюю губу и вдруг почувствовала полное изнеможение.
— У вас такой вид, словно вы слишком долго были на солнце, — резко сказал он, заметив ее состояние. — Это ведь вам не Новая Зеландия. Здесь гораздо жарче. Или об этом вас тоже не предупредили?
— Нет, почему же. На пляже на каждом шагу только и твердят об этом и еще продают всевозможные кремы от солнца.
— И все-таки при всем при этом многие ухитряются обгореть. Вам лучше сейчас подняться в дом. Вы можете идти?
— Да, конечно! Я просто немного устала. И хотя я ничуть не обгорела, но, наверное, действительно слишком много времени провела на солнце. Свирепые собаки, охранники, ну в общем…
Его предложение взволновало и смертельно напугало ее. Решительно улыбнувшись, она повернулась в сторону поросшего джунглями берега, постепенно принимающего очертания скалы.
— Мне сразу станет лучше, как только я выпью чего-нибудь и немного побуду в тени.
Одна из собак стояла совсем близко от нее. Успокоенная ее теплым прикосновением, Кэндис незаметно положила руку ей на спину.
— Джо! — позвал он тихим, но не допускавшим ослушания голосом. Собака дождалась, когда Кэндис последовала за ним вверх по склону, и только потом побежала следом.
Ведущая вверх тропа была хоть и крутой, но удобной для подъема. Кэндис сравнительно легко одолела весь путь, но, когда они вышли на газон перед домом, почувствовала себя совсем обессиленной. У нее буквально подкашивались ноги. Он был прав. С этим климатом шутки плохи. Даже усилием воли она не могла унять легкую дрожь усталости и напряжения.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, заглядывая в ее бледное, несмотря на загар, лицо.
— Все в порядке. Я даже сама не знаю, почему дрожу.
— По всей вероятности, это выброс адреналина. — Он улыбнулся одними губами, быстро и резко. Их жесткие контуры свидетельствовали о сильном характере и железной воле. — Кто не рискует, тот не выигрывает, — закончил он свою мысль.
Она закусила губу. Конечно, он прав. Сначала она чувствовала прилив сил, потом они стали убывать, но она не могла позволить себе сдаваться.
Несмотря на волнение и усталость, при виде дома она застыла в немом восхищении. Громадный, великолепной конструкции, с высокой крышей из пальмовых листьев, он был воплощением могущества и власти его хозяина. Мощные деревянные опоры поддерживали крышу с четырех сторон, при этом пространство стен оставалось совершенно открытым, и дом, словно огромный шатер, плыл по зеленому морю буйной растительности.
В саду, окружавшем дом, крупные шелковистые цветы гибискуса соседствовали с причудливыми листьями экзотических тропических растений и лиан. Влажный теплый воздух был напоен сладким ароматом уроженки этих мест — гардении. Ее мелкие цветы мерцали среди глянцевых листьев, как опустившиеся на землю звезды. Острые листья банановых пальм прочерчивали сад резким пунктиром, а в одном из его уголков росло огромное дождевое дерево, чьи похожие на папоротник листья были раскрыты, несмотря на дневную жару. В тени его причудливой кроны в беспорядке стояли легкие плетеные кресла и диваны. На фоне фантастически окрашенной листвы растения, которое Кэндис раньше считала комнатным, стояла огромная ваза, покрытая глазурью самых разных оттенков зеленого. Ползучие лианы, усыпанные мелкими розовыми и белыми цветами, обвивали террасу. Откуда-то доносился тихий, постоянно меняющийся звук льющейся воды, тонкое, мелодичное журчание, которое и освежало, и услаждало слух.
— Как здесь чудесно! — воскликнула она тихим от восхищения голосом.
— Благодарю вас.
Прохладная нотка в его голосе лишала эти слова благодарности всякого тепла.
Кэндис вся мгновенно сжалась, как улитка, до которой случайно дотронулись рукой. Ясно. Значит, он считает, что она не имеет никакого права восхищаться его домом, но обычная вежливость заставила его тем не менее ответить на комплимент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22