среди женщин тоже попадаются стоящие внимания.
Улыбка Лайона завяла.
– Разве что только ты. Брови Глэдис поползли вверх.
– Ого!
– Что «ого»?
– Это прозвучало довольно зловеще. Неужели у моего красавчика-брата неприятности с женщиной?
– У меня? – Отставив чашку, он положил на тарелку кусок яичницы. – Ты же меня знаешь, дорогая. Я меняю женщин как перчатки.
– Ты не ответил на мой вопрос.
Лайон тяжело вздохнул. Его сводная сестра могла быть настойчивой.
– Вряд ли это можно назвать неприятностями. Так, обычные житейские передряги.
– И что случилось? Неужели на этот раз как перчатку сменили тебя?
– Глэдди, дорогая, я могу понять твой интерес, однако…
– Однако не хочешь об этом говорить.
– Тут совершенно не о чем говорить. Сказал же, ничего особенного.
– Послушай, как ты совершенно справедливо заметил, я женщина и, может быть, сумею дать тебе полезный совет.
Лайон взглянул на сестру. Улыбка Глэдис выглядела совершенно невинной, но разве мог он рассказать ей о Коре. Да и что было рассказывать? «Знаешь, детка, есть одна женщина, с которой я однажды переспал, долго не видел и встретил снова только недели две назад. Вся беда в том, что меня неудержимо тянет к ней, а ее – ко мне, хотя мы недолюбливаем друг друга… Да, кстати, я только узнал, что у нее есть ребенок. Маленький мальчик с черными волосами и…»
– Лайон, – тронула его за рукав Глэдис. – У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Ничего подобного! Со мной все в порядке. – Он деланно улыбнулся. – Просто в последнее время жизнь пошла какая-то суматошная. Пару дней с тобой, Хескетом и Остином приведут меня в порядок.
– Поразительно! – раздался протяжный голос. – И почему это мои отпрыски даже не считают себя обязанными представиться своему отцу?
Обернувшись, Лайон увидел стоящего в дверях высокого и по-прежнему стройного Джекоба Кинга.
– Отец, – вежливо сказал он, – рад тебя видеть.
– Все это дерьмо собачье. – Джекоб ухмыльнулся.
И действительно дерьмо, подумал Лайон. Некоторые вещи не меняются, потому что вообще не могут измениться.
***
К прибытию Хескета Лайон чувствовал себя почти как в старые добрые времена. Чего никак нельзя было сказать о Хескете, весьма болезненно воспринявшем дежурную шутку Лайона насчет его любвеобильности.
– Что ты имеешь в виду? – взвился он, что в былые годы обычно являлось прелюдией к потасовке.
Но в этом, однако, времена тоже изменились. Вместо того чтобы сбить его с ног, Хескет лишь тяжело вздохнул, пробормотал извинение, и братья поспешили обратить инцидент в шутку. По крайней мере, Хескет. Лайон лишь ему подыгрывал по мере возможностей. Что-то беспокоило его старшего брата, что-то, скорее всего, связанное с женщиной, однако говорить об этом Хескет не желал, и это можно было понять. Что толку обсуждать подобные проблемы, если логичных путей их разрешения в природе не существует? Женщины напоминали головоломку, ключ к решению которой утерян. Стоит только решить, что ты научился понимать их, как тут же осознаешь: это совсем не так.
Потом прибыл Остин и привез ошеломляющую новость: Барбара оставила его. Что же такое творится с их маленькой дружной компанией? Но несмотря ни на что, братья смеялись и подшучивали друг над другом, выдержав тяжелый разговор со стариком, который, как и предсказывал Хескет, подумывал о том, кто из них унаследует ранчо. Вся беда в том, что никому из них оно не было нужно, чего не скажешь о Глэдис. Это было бы вполне справедливо и решало все вопросы, если бы не старый упрямец, никак не соглашавшийся забыть о том, что она не Кинг по крови.
– К счастью для Глэдис, – заметил Лайон, когда они расходились.
Одеваясь у себя в комнате для торжества, он пытался найти объяснение столь странному поведению женщин. Чтобы Барбара ушла от Остина? Это просто не укладывалось в голове! Выбрав галстук, Лайон накинул его на шею и посмотрел на себя в зеркало. У Хескета, по крайней мере, дела были не настолько плохи. Без сомнения, его тоже что-то гложет, что-то связанное с женщиной, но это не может долго продолжаться. Вряд ли Хеск, один раз уже обжегшийся, мог влипнуть во что-нибудь серьезное.
Нет, подумал он, стараясь получше завязать галстук, мужчина, взращенный в этой семье, не рискнет заводить серьезные отношения с женщиной, если, конечно, он в здравом уме. Исключением оказался только Остин. Ну и чем это все закончилось?
– Будь ты проклят! – выругался Лайон. Галстук был завязан из рук вон плохо, один конец слишком длинный, другой чересчур короток. Можно, конечно, спуститься вниз, к Глэдис, и попросить о помощи. У нее это прекрасно получается. Как вообще у большинства женщин. Интересно, а что с этим у Коры? Завязывала ли она когда-нибудь галстук своему бывшему мужу? Он так и не спросил у нее, как того зовут… и какого цвета у него волосы и глаза.
– К черту все это! – рявкнул Лайон, сорвал галстук и, засунув его в карман, поспешил вниз, к собравшимся гостям.
Через какое-то время Лайон уже чувствовал себя превосходно, во всяком случае, пытался себя в этом уверить. Если повторять нечто подобное достаточно часто, то все так и будет.
Он приглашал на танец одну красивую женщину за другой, пил шампанское, перепробовал все закуски и, наконец устав от словно приклеившейся к губам деланной улыбки, вышел наружу, в окружающий дом парк, в поисках уединения.
Выбрав уголок потише, Лайон уселся на первую попавшуюся скамью. Может быть, здесь, в окружающей его ночной тиши, он сможет наконец разобраться в одолевающих и не дающих покоя мыслях. Однако явственный запах сигарного дыма помешал этим благим намерениям. Недовольно нахмурившись, он поднялся на ноги.
– Отец?
Где-то слева от него послышался негромкий смех.
– Меня выдала сигара?
Лайон повернулся в направлении голоса.
– Думал, ты в доме, со своими приятелями.
– Я и был там, – ответил старик. – А вот что здесь делаешь ты, мальчуган? Не понравился вечер?
– Все просто замечательно.
– Так и должно было быть. Ты же знаешь Глэдис. Если она что-нибудь делает, то делает это хорошо.
– Она тебя любит, – вступился за сестру Лайон. – Несмотря на все твои попытки уверить ее в обратном.
– Да, почти что моя плоть и кровь.
– Плоть и кровь – не самое важное в жизни, отец.
– По-настоящему это понимаешь, только когда подходишь к концу пути.
– Ты переживешь нас всех, уверен, – рассмеялся сын.
– Но я не переживу ранчо, поэтому-то оно и должно перейти к чистокровному Кингу.
– Глэдис лучше любого Кинга, она любит не только тебя, но и это место.
– Ты считаешь меня дураком? – раздраженно спросил Джекоб. – Я все это прекрасно знаю.
– А если знаешь…
– Ну что, давай. Говори, мальчуган. Я не умею читать мысли.
Лайон нахмурился.
– Да, – холодно согласился он, – мысли ты читать не умеешь, иначе знал бы, что, если ты еще раз назовешь меня «мальчуганом», я…
– Подумать только! – Старик рассмеялся и выкинул сигару. – Вижу, в тебе еще кое-что осталось, значит, чепуха, которой ты занимаешься, не сломала в тебе стержень.
– Я проектирую офисные здания, – сквозь зубы процедил Лайон, ненавидя себя за то, что это звучит как оправдание. – Чертовски хорошие здания, и если бы ты хоть изредка высовывал нос из своей глуши…
– То, которое в Нью-Йорке, смотрится совсем неплохо.
– Ты его видел? – изумился сын.
– Однако то, что в Филадельфии, понравилось мне больше. Неплохие линии.
– Но как ты умудрился увидеть мои дома?
– Я тоже кое-где бываю. Человек должен знать, чем занимаются его отпрыски, даже если он это не одобряет.
– Что ж, коли так… – пробормотал Лайон, толком не зная, что и сказать. – Что ж, – повторил он, – твои слова меня радуют.
– Ты бы немало удивился, узнав о том, какие мысли приходят на ум человеку, дожившему до моих лет.
– Ты вовсе не стар, – возразил Лайон, нисколько не кривя душой. – Черт побери, отец, хотел бы я выглядеть хоть вполовину так хорошо, как ты, в тот день, когда Глэдис будет устраивать мое восьмидесятипятилетие.
Он ожидал, что отец рассмеется, но вместо этого тот зашуршал одеждой.
– Виски, – сказал старик, протягивая сыну фляжку. – Глотни немного.
Виски, подумал Лайон, что же еще. Джекоб любил это зелье, и именно поэтому все сыновья его недолюбливали. Взяв фляжку, он отпил глоток и протянул ее обратно.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, – ответил старик и в свою очередь приложился к фляжке. – Так в день своего восьмидесятипятилетия ты рассчитываешь на Глэдис?
– Что-то в этом роде…
– А будет ли ей до этого дело? Холодный голос Джекоба заставил сына нахмуриться.
– Я просто пошутил.
– Знаю, но все же задумайся над этим. Будет ли ей до этого дело? К тому времени у нее будет муж, дети, может быть, даже внуки. – Вытащив другую сигару, он откусил кончик и выплюнул его. – Если ты хочешь, чтобы о тебе было кому позаботиться, мальчик, придется завести себе сыновей. – Достав зажигалку, старик неторопливо прикурил. – Хотя, – закончил он, – вряд ли тебя интересуют мои советы.
– Так оно и есть, я вполне в состоянии сам распоряжаться своей жизнью, отец. И делаю это с восемнадцати лет.
– А может быть, тебя не интересуют мои советы, потому что ты уже начал подумывать о детях?
Сердце Лайона дрогнуло, сам того не замечая, он крепко вцепился в руку отца.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Дети, – задумчиво произнес старик. – Ты знаешь, что это такое, мальчик, и то, как их делают, еще с той поры, как жена Дэна Арчера преподнесла тебе свой «подарок» на день рождения.
– Стоит ли об этом вспоминать, – сухо возразил Лайон. – Но с чего ты взял, что у меня есть дети? Или что я думаю о них?
– Видишь ли, мужчина, переспав с женщиной, может в один прекрасный момент обнаружить, что оставил ее не только с приятными воспоминаниями. Ты что, собираешься оторвать рукав моего фрака? Мне, конечно, наплевать, я ненавижу эту штуковину, но подозреваю, что Глэдис будет недовольна.
Только теперь Лайон осознал, что до сих пор стискивает руку отца.
– В общем это не твое дело, – сказал он, – но я всегда предохраняюсь. В интересах самих женщин и в своих собственных.
Джекоб скептически хмыкнул.
– Достаточно одного случая – забывчивости или небрежности. Всего лишь одного.
– Говорят тебе, я всегда предохранялся. Всегда, кроме того раза, с Корой. Его желание и нетерпение было так велико, что он совершенно потерял голову, тем более что… Не надо, сказала она, когда Лайон собрался купить презерватив, в этом нет никакой необходимости…
А теперь у нее появился ребенок. Сын с темными волосами, серыми глазами и лицом, показавшимся Лайону знакомым, словно отражение в зеркале. И по возрасту мальчика все как будто сходится. Лайон не слишком хорошо понимал в маленьких детях, но у Барта был годовалый племянник, а Фрэнк вроде чуть поменьше…
Да, все сходится. До конца осознав это, Лайон почувствовал себя так, будто его ударили по голове. Он знал – что видел, что это означает… и что должен сделать.
– Отец… – сказал Лайон.
Но рядом уже никого не было. Старик ушел, оставив после себя лишь аромат хорошей сигары. И мысли, подсказанные им сыну.
Глава седьмая
Лайон глядел в темноту ночи ничего не видящими глазами.
Он стал отцом, а Кора ничего ему не сказала. Она решила скрыть от него факт отцовства, но это не получилось, и теперь ей не удастся уйти от его гнева.
Неужели Кора решила, что ему это безразлично?
Хотя, надо признаться, заводить детей в планы Лайона не входило. Для этого его жизни не хватало стабильности. Детям необходима любовь со стороны обоих родителей. Он вырос с этим убеждением, в глубине души понимая, что лишен чего-то важного и замечательного, и зная, что брак со всеми этими кольцами, цветами, свадебными колоколами и прочей чепухой – не для него.
Окружающими Лайон воспринимался как беззаботный холостяк, порхающий от женщины к женщине в поисках удовольствия, но это была далеко не вся правда. Дело в том, что он не верил в счастливую семейную жизнь. Выросший под строгим и холодным взглядом отца, не успевающий хоть сколько-нибудь привязаться к постоянно сменявшим друг друга мачехам, Лайон вынес из этого некое твердое убеждение.
Брак, по его мнению, был совершенно нелепой затеей. Во всяком случае для носящих фамилию Кинг. Взять хотя бы их отца с его пятью женами. Или Хескета, женившегося и разведшегося с космической скоростью. Или Остина, чей вроде бы счастливый брак оказался под угрозой…
Тяжело вздохнув, Лайон продолжил свои невеселые размышления. Все ведь элементарно. Детям нужны отец, мать и счастливая домашняя обстановка, а они, будучи Кингами, на это неспособны. Такова была истина, с которой он вырос и существовал, потому и не допускал в свою жизнь любой сколь-либо серьезной привязанности. И теперь ситуация изменилась кардинально: у него появился ребенок. Сын.
Неужели Кора полагает, что его это не интересует? А как же мальчик? Разве он не имеет права знать кто его отец? Да кто она такая, чтобы разыгрывать из себя Господа Бога?
– Лайон? Это ты?
Глэдис, как всегда, в своем репертуаре. Феноменальная интуиция! Меньше всего Лайону хотелось сейчас говорить именно с ней, но делать было нечего.
– Да, – ответил он, – это я. Почему ты оставила гостей?
– Я ищу тебя. – Она положила руку ему на плечо. – С тобой все в порядке?
– Разумеется. Просто там немного шумно, вот я и решил посидеть в тишине и заодно подышать свежим воздухом.
– Ты не умеешь лгать, – ласково сказала сестра. – Не хочешь мне все рассказать?
– Тут не о чем тебе рассказывать, дорогая.
И это было правдой. Разве можно рассказывать кому-либо о случившемся, пока он не узнает все в деталях? Пока не встретится с Корой и, может быть, не свернет ее прекрасную шейку?
– Лайон?
– Со мной все в полном порядке, – повторил Лайон и, взяв сводную сестренку под руку, повлек ее в зал, навстречу музыке, смеху и звону бокалов.
Каким-то образом ему удалось протянуть этот вечер, а потом и весь следующий день. Ночью Лайон почти не спал, но его воспаленных бессонницей глаз никто не заметил. Воскресенье началось с известия о том, что Джекоб все-таки отказался оставить ранчо Глэдис, каким бы правильным это решение ни казалось. Хескет, по-видимому, тоже не сдался, войдя в отцовский кабинет, он пробыл там целый час и вышел с таким видом, будто повидался с привидением.
Это просто неслыханно, думал Лайон, упаковывая свой чемодан: человек радуется тому, что родные братья слишком заняты своими проблемами, чтобы замечать его. Однако, несмотря на свое «разобранное» состояние, он все же сделал несколько междугородных телефонных звонков людям, способным нажать на нужные кнопки.
Он решил позвонить Коре из аэропорта и назначить встречу не у нее дома, а в каком-нибудь людном месте, чтобы не дать ей возможности закатить истерику. Не то чтобы Лайон действительно ожидал чего-нибудь подобного, для этого Кора была слишком хладнокровна и рациональна, но попытаться она может, особенно узнав о его решении. Суровом и непреклонном решении.
Она ответила не сразу, а когда ответила, стало понятно: Кора поднялась к телефону из постели, и это помимо воли заставило Лайона представить себе ее неглиже, почти во плоти ощутить шелковистость и теплоту нежной кожи, почувствовать ее запах…
Тряхнув головой, он отогнал от себя это видение и сурово, без какой-либо преамбулы, сказал:
– Это Лайон. Назови место, где мы можем встретиться.
В ответ он услышал, что уже слишком поздно и что у нее вообще нет абсолютно никакого желания встречаться с ним. Есть только вполне естественный вопрос: чего, собственно говоря, ему надо? Тут ее голос предательски дрогнул. Она догадалась, это было ясно, и Лайон испытал какое-то первобытное чувство торжества.
– Что мне надо, ты узнаешь при встрече. Назови место – ресторан или бар, мне все равно. И вызови приходящую няню. Встретимся через час. – Он помолчал немного, давая ей время подумать. – Иначе завтра утром я появлюсь в твоем офисе и нам придется объясняться публично.
Последовала долгая пауза.
– Тут есть поблизости греческий ресторанчик, «Троя» называется, – наконец сказала Кора. Голос ее вновь дрогнул, и теперь она даже не попыталась этого скрыть, что понравилось Лайону еще больше.
– Через час, – напомнил он и повесил трубку.
***
Кора положила телефонную трубку. Лайон знает все. Боже, он все знает!
Успокойся, уговаривала она себя. Что Лайон может сделать? У него нет никаких доказательств, один-единственный мимолетный взгляд на Фрэнка – не в счет. Если она станет все отрицать, если не позволит себя запугать, инцидент окончится благополучно.
А вот встретиться с Лайоном сегодня придется. Если он заявится в ее офис и устроит там скандал, со службой в банке надо будет распрощаться.
Кора позвонила миссис Тимоти: вдруг та еще не уехала к заболевшей сестре? Предположение Коры оправдалось, миссис Тимоти была дома. Поворчав по своему обыкновению, она в конце концов согласилась приехать – за двойную плату плюс расходы на такси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Улыбка Лайона завяла.
– Разве что только ты. Брови Глэдис поползли вверх.
– Ого!
– Что «ого»?
– Это прозвучало довольно зловеще. Неужели у моего красавчика-брата неприятности с женщиной?
– У меня? – Отставив чашку, он положил на тарелку кусок яичницы. – Ты же меня знаешь, дорогая. Я меняю женщин как перчатки.
– Ты не ответил на мой вопрос.
Лайон тяжело вздохнул. Его сводная сестра могла быть настойчивой.
– Вряд ли это можно назвать неприятностями. Так, обычные житейские передряги.
– И что случилось? Неужели на этот раз как перчатку сменили тебя?
– Глэдди, дорогая, я могу понять твой интерес, однако…
– Однако не хочешь об этом говорить.
– Тут совершенно не о чем говорить. Сказал же, ничего особенного.
– Послушай, как ты совершенно справедливо заметил, я женщина и, может быть, сумею дать тебе полезный совет.
Лайон взглянул на сестру. Улыбка Глэдис выглядела совершенно невинной, но разве мог он рассказать ей о Коре. Да и что было рассказывать? «Знаешь, детка, есть одна женщина, с которой я однажды переспал, долго не видел и встретил снова только недели две назад. Вся беда в том, что меня неудержимо тянет к ней, а ее – ко мне, хотя мы недолюбливаем друг друга… Да, кстати, я только узнал, что у нее есть ребенок. Маленький мальчик с черными волосами и…»
– Лайон, – тронула его за рукав Глэдис. – У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Ничего подобного! Со мной все в порядке. – Он деланно улыбнулся. – Просто в последнее время жизнь пошла какая-то суматошная. Пару дней с тобой, Хескетом и Остином приведут меня в порядок.
– Поразительно! – раздался протяжный голос. – И почему это мои отпрыски даже не считают себя обязанными представиться своему отцу?
Обернувшись, Лайон увидел стоящего в дверях высокого и по-прежнему стройного Джекоба Кинга.
– Отец, – вежливо сказал он, – рад тебя видеть.
– Все это дерьмо собачье. – Джекоб ухмыльнулся.
И действительно дерьмо, подумал Лайон. Некоторые вещи не меняются, потому что вообще не могут измениться.
***
К прибытию Хескета Лайон чувствовал себя почти как в старые добрые времена. Чего никак нельзя было сказать о Хескете, весьма болезненно воспринявшем дежурную шутку Лайона насчет его любвеобильности.
– Что ты имеешь в виду? – взвился он, что в былые годы обычно являлось прелюдией к потасовке.
Но в этом, однако, времена тоже изменились. Вместо того чтобы сбить его с ног, Хескет лишь тяжело вздохнул, пробормотал извинение, и братья поспешили обратить инцидент в шутку. По крайней мере, Хескет. Лайон лишь ему подыгрывал по мере возможностей. Что-то беспокоило его старшего брата, что-то, скорее всего, связанное с женщиной, однако говорить об этом Хескет не желал, и это можно было понять. Что толку обсуждать подобные проблемы, если логичных путей их разрешения в природе не существует? Женщины напоминали головоломку, ключ к решению которой утерян. Стоит только решить, что ты научился понимать их, как тут же осознаешь: это совсем не так.
Потом прибыл Остин и привез ошеломляющую новость: Барбара оставила его. Что же такое творится с их маленькой дружной компанией? Но несмотря ни на что, братья смеялись и подшучивали друг над другом, выдержав тяжелый разговор со стариком, который, как и предсказывал Хескет, подумывал о том, кто из них унаследует ранчо. Вся беда в том, что никому из них оно не было нужно, чего не скажешь о Глэдис. Это было бы вполне справедливо и решало все вопросы, если бы не старый упрямец, никак не соглашавшийся забыть о том, что она не Кинг по крови.
– К счастью для Глэдис, – заметил Лайон, когда они расходились.
Одеваясь у себя в комнате для торжества, он пытался найти объяснение столь странному поведению женщин. Чтобы Барбара ушла от Остина? Это просто не укладывалось в голове! Выбрав галстук, Лайон накинул его на шею и посмотрел на себя в зеркало. У Хескета, по крайней мере, дела были не настолько плохи. Без сомнения, его тоже что-то гложет, что-то связанное с женщиной, но это не может долго продолжаться. Вряд ли Хеск, один раз уже обжегшийся, мог влипнуть во что-нибудь серьезное.
Нет, подумал он, стараясь получше завязать галстук, мужчина, взращенный в этой семье, не рискнет заводить серьезные отношения с женщиной, если, конечно, он в здравом уме. Исключением оказался только Остин. Ну и чем это все закончилось?
– Будь ты проклят! – выругался Лайон. Галстук был завязан из рук вон плохо, один конец слишком длинный, другой чересчур короток. Можно, конечно, спуститься вниз, к Глэдис, и попросить о помощи. У нее это прекрасно получается. Как вообще у большинства женщин. Интересно, а что с этим у Коры? Завязывала ли она когда-нибудь галстук своему бывшему мужу? Он так и не спросил у нее, как того зовут… и какого цвета у него волосы и глаза.
– К черту все это! – рявкнул Лайон, сорвал галстук и, засунув его в карман, поспешил вниз, к собравшимся гостям.
Через какое-то время Лайон уже чувствовал себя превосходно, во всяком случае, пытался себя в этом уверить. Если повторять нечто подобное достаточно часто, то все так и будет.
Он приглашал на танец одну красивую женщину за другой, пил шампанское, перепробовал все закуски и, наконец устав от словно приклеившейся к губам деланной улыбки, вышел наружу, в окружающий дом парк, в поисках уединения.
Выбрав уголок потише, Лайон уселся на первую попавшуюся скамью. Может быть, здесь, в окружающей его ночной тиши, он сможет наконец разобраться в одолевающих и не дающих покоя мыслях. Однако явственный запах сигарного дыма помешал этим благим намерениям. Недовольно нахмурившись, он поднялся на ноги.
– Отец?
Где-то слева от него послышался негромкий смех.
– Меня выдала сигара?
Лайон повернулся в направлении голоса.
– Думал, ты в доме, со своими приятелями.
– Я и был там, – ответил старик. – А вот что здесь делаешь ты, мальчуган? Не понравился вечер?
– Все просто замечательно.
– Так и должно было быть. Ты же знаешь Глэдис. Если она что-нибудь делает, то делает это хорошо.
– Она тебя любит, – вступился за сестру Лайон. – Несмотря на все твои попытки уверить ее в обратном.
– Да, почти что моя плоть и кровь.
– Плоть и кровь – не самое важное в жизни, отец.
– По-настоящему это понимаешь, только когда подходишь к концу пути.
– Ты переживешь нас всех, уверен, – рассмеялся сын.
– Но я не переживу ранчо, поэтому-то оно и должно перейти к чистокровному Кингу.
– Глэдис лучше любого Кинга, она любит не только тебя, но и это место.
– Ты считаешь меня дураком? – раздраженно спросил Джекоб. – Я все это прекрасно знаю.
– А если знаешь…
– Ну что, давай. Говори, мальчуган. Я не умею читать мысли.
Лайон нахмурился.
– Да, – холодно согласился он, – мысли ты читать не умеешь, иначе знал бы, что, если ты еще раз назовешь меня «мальчуганом», я…
– Подумать только! – Старик рассмеялся и выкинул сигару. – Вижу, в тебе еще кое-что осталось, значит, чепуха, которой ты занимаешься, не сломала в тебе стержень.
– Я проектирую офисные здания, – сквозь зубы процедил Лайон, ненавидя себя за то, что это звучит как оправдание. – Чертовски хорошие здания, и если бы ты хоть изредка высовывал нос из своей глуши…
– То, которое в Нью-Йорке, смотрится совсем неплохо.
– Ты его видел? – изумился сын.
– Однако то, что в Филадельфии, понравилось мне больше. Неплохие линии.
– Но как ты умудрился увидеть мои дома?
– Я тоже кое-где бываю. Человек должен знать, чем занимаются его отпрыски, даже если он это не одобряет.
– Что ж, коли так… – пробормотал Лайон, толком не зная, что и сказать. – Что ж, – повторил он, – твои слова меня радуют.
– Ты бы немало удивился, узнав о том, какие мысли приходят на ум человеку, дожившему до моих лет.
– Ты вовсе не стар, – возразил Лайон, нисколько не кривя душой. – Черт побери, отец, хотел бы я выглядеть хоть вполовину так хорошо, как ты, в тот день, когда Глэдис будет устраивать мое восьмидесятипятилетие.
Он ожидал, что отец рассмеется, но вместо этого тот зашуршал одеждой.
– Виски, – сказал старик, протягивая сыну фляжку. – Глотни немного.
Виски, подумал Лайон, что же еще. Джекоб любил это зелье, и именно поэтому все сыновья его недолюбливали. Взяв фляжку, он отпил глоток и протянул ее обратно.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, – ответил старик и в свою очередь приложился к фляжке. – Так в день своего восьмидесятипятилетия ты рассчитываешь на Глэдис?
– Что-то в этом роде…
– А будет ли ей до этого дело? Холодный голос Джекоба заставил сына нахмуриться.
– Я просто пошутил.
– Знаю, но все же задумайся над этим. Будет ли ей до этого дело? К тому времени у нее будет муж, дети, может быть, даже внуки. – Вытащив другую сигару, он откусил кончик и выплюнул его. – Если ты хочешь, чтобы о тебе было кому позаботиться, мальчик, придется завести себе сыновей. – Достав зажигалку, старик неторопливо прикурил. – Хотя, – закончил он, – вряд ли тебя интересуют мои советы.
– Так оно и есть, я вполне в состоянии сам распоряжаться своей жизнью, отец. И делаю это с восемнадцати лет.
– А может быть, тебя не интересуют мои советы, потому что ты уже начал подумывать о детях?
Сердце Лайона дрогнуло, сам того не замечая, он крепко вцепился в руку отца.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Дети, – задумчиво произнес старик. – Ты знаешь, что это такое, мальчик, и то, как их делают, еще с той поры, как жена Дэна Арчера преподнесла тебе свой «подарок» на день рождения.
– Стоит ли об этом вспоминать, – сухо возразил Лайон. – Но с чего ты взял, что у меня есть дети? Или что я думаю о них?
– Видишь ли, мужчина, переспав с женщиной, может в один прекрасный момент обнаружить, что оставил ее не только с приятными воспоминаниями. Ты что, собираешься оторвать рукав моего фрака? Мне, конечно, наплевать, я ненавижу эту штуковину, но подозреваю, что Глэдис будет недовольна.
Только теперь Лайон осознал, что до сих пор стискивает руку отца.
– В общем это не твое дело, – сказал он, – но я всегда предохраняюсь. В интересах самих женщин и в своих собственных.
Джекоб скептически хмыкнул.
– Достаточно одного случая – забывчивости или небрежности. Всего лишь одного.
– Говорят тебе, я всегда предохранялся. Всегда, кроме того раза, с Корой. Его желание и нетерпение было так велико, что он совершенно потерял голову, тем более что… Не надо, сказала она, когда Лайон собрался купить презерватив, в этом нет никакой необходимости…
А теперь у нее появился ребенок. Сын с темными волосами, серыми глазами и лицом, показавшимся Лайону знакомым, словно отражение в зеркале. И по возрасту мальчика все как будто сходится. Лайон не слишком хорошо понимал в маленьких детях, но у Барта был годовалый племянник, а Фрэнк вроде чуть поменьше…
Да, все сходится. До конца осознав это, Лайон почувствовал себя так, будто его ударили по голове. Он знал – что видел, что это означает… и что должен сделать.
– Отец… – сказал Лайон.
Но рядом уже никого не было. Старик ушел, оставив после себя лишь аромат хорошей сигары. И мысли, подсказанные им сыну.
Глава седьмая
Лайон глядел в темноту ночи ничего не видящими глазами.
Он стал отцом, а Кора ничего ему не сказала. Она решила скрыть от него факт отцовства, но это не получилось, и теперь ей не удастся уйти от его гнева.
Неужели Кора решила, что ему это безразлично?
Хотя, надо признаться, заводить детей в планы Лайона не входило. Для этого его жизни не хватало стабильности. Детям необходима любовь со стороны обоих родителей. Он вырос с этим убеждением, в глубине души понимая, что лишен чего-то важного и замечательного, и зная, что брак со всеми этими кольцами, цветами, свадебными колоколами и прочей чепухой – не для него.
Окружающими Лайон воспринимался как беззаботный холостяк, порхающий от женщины к женщине в поисках удовольствия, но это была далеко не вся правда. Дело в том, что он не верил в счастливую семейную жизнь. Выросший под строгим и холодным взглядом отца, не успевающий хоть сколько-нибудь привязаться к постоянно сменявшим друг друга мачехам, Лайон вынес из этого некое твердое убеждение.
Брак, по его мнению, был совершенно нелепой затеей. Во всяком случае для носящих фамилию Кинг. Взять хотя бы их отца с его пятью женами. Или Хескета, женившегося и разведшегося с космической скоростью. Или Остина, чей вроде бы счастливый брак оказался под угрозой…
Тяжело вздохнув, Лайон продолжил свои невеселые размышления. Все ведь элементарно. Детям нужны отец, мать и счастливая домашняя обстановка, а они, будучи Кингами, на это неспособны. Такова была истина, с которой он вырос и существовал, потому и не допускал в свою жизнь любой сколь-либо серьезной привязанности. И теперь ситуация изменилась кардинально: у него появился ребенок. Сын.
Неужели Кора полагает, что его это не интересует? А как же мальчик? Разве он не имеет права знать кто его отец? Да кто она такая, чтобы разыгрывать из себя Господа Бога?
– Лайон? Это ты?
Глэдис, как всегда, в своем репертуаре. Феноменальная интуиция! Меньше всего Лайону хотелось сейчас говорить именно с ней, но делать было нечего.
– Да, – ответил он, – это я. Почему ты оставила гостей?
– Я ищу тебя. – Она положила руку ему на плечо. – С тобой все в порядке?
– Разумеется. Просто там немного шумно, вот я и решил посидеть в тишине и заодно подышать свежим воздухом.
– Ты не умеешь лгать, – ласково сказала сестра. – Не хочешь мне все рассказать?
– Тут не о чем тебе рассказывать, дорогая.
И это было правдой. Разве можно рассказывать кому-либо о случившемся, пока он не узнает все в деталях? Пока не встретится с Корой и, может быть, не свернет ее прекрасную шейку?
– Лайон?
– Со мной все в полном порядке, – повторил Лайон и, взяв сводную сестренку под руку, повлек ее в зал, навстречу музыке, смеху и звону бокалов.
Каким-то образом ему удалось протянуть этот вечер, а потом и весь следующий день. Ночью Лайон почти не спал, но его воспаленных бессонницей глаз никто не заметил. Воскресенье началось с известия о том, что Джекоб все-таки отказался оставить ранчо Глэдис, каким бы правильным это решение ни казалось. Хескет, по-видимому, тоже не сдался, войдя в отцовский кабинет, он пробыл там целый час и вышел с таким видом, будто повидался с привидением.
Это просто неслыханно, думал Лайон, упаковывая свой чемодан: человек радуется тому, что родные братья слишком заняты своими проблемами, чтобы замечать его. Однако, несмотря на свое «разобранное» состояние, он все же сделал несколько междугородных телефонных звонков людям, способным нажать на нужные кнопки.
Он решил позвонить Коре из аэропорта и назначить встречу не у нее дома, а в каком-нибудь людном месте, чтобы не дать ей возможности закатить истерику. Не то чтобы Лайон действительно ожидал чего-нибудь подобного, для этого Кора была слишком хладнокровна и рациональна, но попытаться она может, особенно узнав о его решении. Суровом и непреклонном решении.
Она ответила не сразу, а когда ответила, стало понятно: Кора поднялась к телефону из постели, и это помимо воли заставило Лайона представить себе ее неглиже, почти во плоти ощутить шелковистость и теплоту нежной кожи, почувствовать ее запах…
Тряхнув головой, он отогнал от себя это видение и сурово, без какой-либо преамбулы, сказал:
– Это Лайон. Назови место, где мы можем встретиться.
В ответ он услышал, что уже слишком поздно и что у нее вообще нет абсолютно никакого желания встречаться с ним. Есть только вполне естественный вопрос: чего, собственно говоря, ему надо? Тут ее голос предательски дрогнул. Она догадалась, это было ясно, и Лайон испытал какое-то первобытное чувство торжества.
– Что мне надо, ты узнаешь при встрече. Назови место – ресторан или бар, мне все равно. И вызови приходящую няню. Встретимся через час. – Он помолчал немного, давая ей время подумать. – Иначе завтра утром я появлюсь в твоем офисе и нам придется объясняться публично.
Последовала долгая пауза.
– Тут есть поблизости греческий ресторанчик, «Троя» называется, – наконец сказала Кора. Голос ее вновь дрогнул, и теперь она даже не попыталась этого скрыть, что понравилось Лайону еще больше.
– Через час, – напомнил он и повесил трубку.
***
Кора положила телефонную трубку. Лайон знает все. Боже, он все знает!
Успокойся, уговаривала она себя. Что Лайон может сделать? У него нет никаких доказательств, один-единственный мимолетный взгляд на Фрэнка – не в счет. Если она станет все отрицать, если не позволит себя запугать, инцидент окончится благополучно.
А вот встретиться с Лайоном сегодня придется. Если он заявится в ее офис и устроит там скандал, со службой в банке надо будет распрощаться.
Кора позвонила миссис Тимоти: вдруг та еще не уехала к заболевшей сестре? Предположение Коры оправдалось, миссис Тимоти была дома. Поворчав по своему обыкновению, она в конце концов согласилась приехать – за двойную плату плюс расходы на такси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14