Слабый свет из холла обрисовывал ее силуэт и подсвечивал волосы так, что вокруг головы словно сиял золотой нимб.
Судя по всему, она нашла в прачечной стопку чистой одежды. Его футболка доходила ей до середины бедер. Ему понравилось, что она надела его вещи.
– Похоже, ты остаешься надолго.
– Хизер застряла на другом конце города. У них там ураган. – Она подошла поближе.
Нельзя позволять ей наклоняться и заглядывать в глаза, когда он лежит пластом. Вдруг его тело отреагирует на ее близость? Поэтому он кое-как сел на край кровати:
– Я отлично себя чувствую, Белла, и способен… взяться за работу. Хотя, когда ты так выглядишь посреди ночи, нам, возможно, стоит поговорить не об этом.
– Ой.
Она спохватилась и одернула футболку, но при этом невольно очертились контуры груди.
Маленькие, круглые груди, прекрасной формы. Люку сразу захотелось прикоснуться к ним.
– Как ты? – спросил он первое, что пришло ему в голову.
– Я только посмотрю, как ты, и тут же уйду. – Взгляд ее блуждал по комнате, останавливаясь на чем угодно, только не на Люке. – Я лишь проверю, как ты себя чувствуешь, и пойду спать. В… в комнату для гостей.
Нельзя было яснее дать понять, что ей хочется остаться в его комнате и разделить с ним кровать. Люк включил свет рядом с кроватью. Комнату залил мягкий свет.
Теперь он отчетливо видел ее длинные загнутые ресницы, брови вразлет, румянец на щеках…
Белла подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.
– Ну как зрачки, с блюдце? – пошутил он.
– Нет, нормальные, – дрожащими губами улыбнулась она.
– Спасибо тебе за то, что осталась присматривать за мной и Грейс. – Если он не отпустит ее сейчас, то никогда больше не отпустит. – Уже почти полночь. Как видишь, мне ничего не грозит. Можешь отправляться домой.
Вот уж чего бы ему не хотелось!
Белла немного поколебалась, потом наклонилась ближе:
– Я не могу тебя оставить, Люк, даже если твоей «крепкой голове Монтичелли» не грозит никакая опасность. Я просто всю ночь буду волноваться.
– Это Грейс тебе сказала про «крепкую голову Монтичелли»?
Ну, конечно, дочь говорила с Беллой. Ведь он и очнулся от звука их голосов. Тогда ему показалось естественным, что Белла находится в его доме и возится с его дочерью. Он еще удивился, неужели у них с Беллой есть шанс быть вместе? Если станет ясно, что она ему нравится… Но сумеет ли он ее полюбить?
Он узнал правду о той ночи в Милане. Он подозревал, что Белла действительно не хотела причинить Марии вред соглашением, которое, несомненно, выглядело нечестным по отношению к тете. Но сейчас Люк оказался перед проблемой, о которой даже думать не хотелось.
Натали и Доминик совместными усилиями разрушили его веру в то, что он может влюбиться снова. Люк и хотел бы, да вряд ли уже удастся. Он получил слишком глубокую рану, чтобы не опасаться еще одной такой. В конечном счете они с Беллой недоверчивостью похожи друг на друга. Да еще она винит его в тяжком проступке.
В этот момент Люк осознал, что должен поверить Белле. А для этого ему нужно самому открыться перед ней.
– Я должен кое-что тебе рассказать.
Лючино поднялся с постели, надел халат и сел рядом с Беллой.
– О чем?
Он сурово сжал губы:
– О Грейс.
Они держались за руки. Белла не помнила, когда это произошло, только чувствовала, как он взволнован, и почему-то это напомнило ей о собственных ранах и страхах последних месяцев.
Он бросил быстрый взгляд на открытую дверь спальни, встал и закрыл ее.
– На всякий случай. Вряд ли Грейс проснется, но я не хочу, чтобы она хоть что-то услышала. В тот вечер в Милане, когда ты, сидя с нами за столом, узнала, что Натали моя жена, и ушла, она сказала мне, что согласна назвать условия, чтобы побыстрее покончить с разводом. – Люк немного помолчал и продолжил: – Мне очень хотелось побежать за тобой и все объяснить, но я не мог сделать это сразу. Я должен был принять предложение Натали. Это означало, что Грейс останется со мной и у нее будет надежное будущее, а я этого слишком долго ждал.
– Ты уже тогда хотел, чтобы Грейс была с тобой? Но ты же ее потом бросил.
– Да. – Одно слово, но в нем столько душевной боли! – Я не оправдываюсь, а объясняю, что произошло. Натали дождалась, когда нотариус оформил документы, отпустила его, налила себе вина и провозгласила самый глупый тост, какой только можно придумать.
Чувствовалось, что рассказ дается ему нелегко.
– Я… не понимаю, – Белле очень хотелось успокоить его.
– Я женился потому, что, несмотря на все мои предосторожности, Натали забеременела. Я хотел поступить честно по отношению к ней и младенцу. А потом родилась Грейс. Раньше срока. – Он сделал пальцами жест, означавший кавычки. Фактически же она родилась позже срока. Грейс – не мой ребенок. Натали была уже беременна, когда мы с ней встретились.
– Зачем же обманывать? Зачем выходить замуж, если это не твой ребенок?
Ответ Белла увидела в его глазах. То, что эта женщина сделала с Люком, было выше ее понимания.
– Не знаю. Чтобы «не выносить сор из избы», как говорится. – Он невесело рассмеялся. – Натали получила большое удовольствие, когда сначала прислала ко мне своего адвоката с бумагами, по которым Грейс передавалась под мою опеку, а потом сообщила, что Грейс – дочь Доминика, моего брата. Я был не богаче его, но Доминик, вопреки ожиданиям Натали, не признал отцовства. Он не собирался оставлять жену и детей, чтобы жениться на ней.
– И тогда она решила «заняться» тобой? – возмутилась Белла. Еще бы Люку после этого кому-то доверять! – Ох, Люк, мне тебя так жаль! Представляю, что ты тогда пережил!
– Я пошел к тебе, чтобы все объяснить, и увидел, как ты выходишь из комнаты менеджера.
– И решил, что я тоже перебираю варианты.
Она больше не сердилась на него. Ей только было очень грустно:
– Ничего страшного, Люк. Я понимаю, как это должно было выглядеть в твоих глазах.
Люк кивнул.
– Она забеременела, чтобы заманить Доминика. Ребенок был только средством достижения ее цели. После рождения Грейс Натали к ней даже не подходила. Мы из-за этого много ссорились, пока я не понял, что ничего не добьюсь. Тогда я начал бороться за то, чтобы Грейс осталась со мной, потому что Натали ее не хочет и не любит. – Он опять печально рассмеялся: – Я выиграл и забрал ребенка. Это было двойное предательство, потому что Натали добивалась меня только потому, что Доминик отказался признать ребенка, чтобы не поставить под удар свой брак. Я потом говорил с Домиником по этому поводу. Он сказал, что ничем не может помочь, раз уж я оказался таким легковерным и женился на Натали. – Люк повернул к Белле потемневшее от горьких воспоминаний лицо: – Предательство жены, которую я пытался любить, и брата, которого в детстве почти боготворил, ранили меня настолько, что боль и гнев вытеснили на время Грейс из моего сердца. А ведь моя ни в чем не повинная дочка нуждалась в любви и заботе. Но после того вечера я жил в каком-то вакууме.
– Ох, Люк, – Белла не знала, что и сказать.
– Я нанял для Грейс няню и уехал. Я оправдывал свой поступок тем, что семейный бизнес требует моего присутствия во многих странах Европы. Тем, что у меня важная работа, что необходимо продвигать наши украшения по всему миру. Но сам-то я знал правду! Пару раз в год я, хоть и неохотно, навещал дочь, – он тихо выругался.
Беллу слегка трясло. Собственные обиды едва не выплескивались наружу. Ей не хотелось упрекать Люка, но как быть со столь жестоким отношением к девочке?
– И Грейс убежала?
– Да. Я сделал ее несчастной. По чистой случайности я тогда оказался в Италии. Да и то прошло пять часов с момента ее исчезновения и до того, как я нашел ее в нескольких милях от дома, скорчившейся в одном из фермерских домиков.
Белла больше не могла смотреть на его мучения. Не хотела больше вспоминать предательство родителей и собственные раны.
Но Люк продолжал:
– Она прошла весь этот путь, и ее никто не остановил. Она могла бы умереть с голоду. Я предал своего ребенка, Арабелла, так же, как вас предали ваши родители. Я решил все рассказать тебе и надеялся, что еще можно пересмотреть прошлое, чтобы начать сначала. Но, кажется, ошибся, да? Прошлого не выкинешь.
Белла во все глаза смотрела на Люка.
– Мне очень жаль, Лючино. – Она отступила к двери. – Мне очень жаль, но, пожалуйста, пойми… Я все понимаю, но не могу… – Она не могла сказать, что прошлое не имеет значения, хотя, кажется, он ждал именно этого. Слова давались Белле с трудом: – Если ты разболеешься, то с Грейс не будет никого из взрослых, потому я и осталась на ночь. Но утром я уеду и… хочу сама распродать остальные платья. Ты ведь знаешь, я не брошу дело, пока не закончу. И… лучше нам больше не видеться.
У Люка заиграли желваки на скулах, и он отвернулся:
– Я так и думал. Что же касается остатков коллекции, то я все же буду делать то, что мне покажется наилучшим для тети. И если для этого потребуется нам с тобой больше времени проводить вместе, то я жду, что и ты уступишь.
– Отпусти меня, пожалуйста. – Смотреть ему в глаза Белла не могла.
Он вздохнул, почесал голову и тоже отвел взгляд:
– Я сейчас ни о чем больше не могу думать. Потом сообщу тебе, что решил.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Я решил, пусть будет что будет, Арабелла, но это приглашение в корне меняет все дело. – Люк бросил плотный конверт на колени сидевшей на траве Белле.
Это был понедельник, время ленча. Они не виделись меньше двух дней, но Белла мучилась даже больше, чем шесть лет назад. Ей хотелось повернуть время вспять и сказать ему, что она забудет прошлое, лишь бы быть с ним. Хотя забыть такое невозможно.
– Тебя два дня не было, ты даже не звонил. Я решила, что ты вообще больше не хочешь работать вместе.
Она поднялась на ноги и посмотрела ему в лицо. Оно было такое мрачное, что у нее опять заныло сердце.
– Как ты меня нашел?
– Побывал в магазине. Мария занималась покупательницей. Ханна сказала, что ты здесь. – Он смотрел на небоскребы за рекой.
– Не нужно было приходить, Люк.
– А ты можешь себе представить, что со мной творится, когда я думаю о тебе? Скажи, что ты тоже обо мне думала.
Не открывая конверта, она протянула его обратно Люку:
– Спасибо, что принес, но, что бы там ни было, я в этом не участвую.
– Нас приглашают в Милан. На такой же показ, как шесть лет назад. Открой, прочти, а потом говори, что можешь отказаться от возможности представить свои платья всему миру.
Белла открыла конверт и вытащила листок бумаги. В глаза ей сразу бросилось название фирмы «Монтичелли».
Пришлось дважды прочитать текст, прежде чем она что-то поняла.
– Зачем они это делают?
Он едко рассмеялся:
– Такое приглашение – большой сюрприз для меня.
– Тогда почему его прислали? У тебя же свое дело.
Он пожал плечами:
– Ведь я конкурент. Им, видимо, стало известно о моих успехах, и теперь они хотят все увидеть сами, но на своей территории.
– В ювелирном деле места хватит всем, не обязательно приглашать тебя в Милан, чтобы познакомиться с твоими изделиями.
– У них, может быть, не самое хорошее отношение ко мне, но тебе полезно, чтоб они увидели твои платья. Ведь приглашают только лучших из лучших. – Он сунул руки в карманы.
Белла опять посмотрела на конверт. Вряд ли это приглашение прислано из добрых побуждений. Зачем ему возвращаться туда, где его так обидел родной брат?
– Твои родители знают… о Грейс?
– Если бы я и рассказал, они не поверили бы. По их убеждению, Доминик не может совершить ничего дурного.
– Ответь, что мы не приедем.
Ей было совершенно безразлично, чем помогла бы ей семья Монтичелли. Она беспокоилась за Люка.
Но была и другая причина для отказа: поездка, несомненно, погубит их обоих.
– Мы поедем. Для тебя это шанс приобрести мировую известность. Я хочу, чтобы ты использовала эту возможность.
Белла увидела полные решимости глаза.
– Но…
– И не спорь. – Он на мгновение смягчился. – Пожалуйста, не мешай мне, я хочу это сделать для тебя. И это твой единственный шанс.
– Ну, если ты так хочешь, я поеду, – прошептала она, понимая, что совершает ошибку.
Люк с облегчением кивнул:
– Мне очень важен твой успех, потому что ты его заслуживаешь.
Не глядя больше на Беллу, он ушел.
– Поездка в Милан не обсуждается, – повысила голос Мария. – Ты не должен ехать, Лючино. И Белла не должна. Никто не поедет!
Мария, кажется, нервничала больше, чем прежде.
Хорошо, что в магазине не было покупателей, только продавщица. Но и Ханна тактично исчезла за платьями в глубине магазина.
– Я так понимаю, Люк сообщил вам о приглашении, – вскинула голову Белла. – Мария, пойми, для меня это главный шанс в жизни.
– Ты должен передумать, Лючино! Не надо вам туда ехать.
Мария разволновалась еще сильнее. У нее покраснели щеки и дрожали руки.
– Я не передумаю. А тебе не следует волноваться. Лучше последи за делами, пока мы с Беллой отсутствуем. Ты и оглянуться не успеешь, как мы уже вернемся.
Но Мария уже приняла решение:
– Раз ты настаиваешь, я поеду с вами. Они не… если я сама там буду..
– Может, расскажешь, что тебя беспокоит?
Но Мария только поджала губы и покачала головой. Слезы дрожали в ее глазах.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Мы сделали это!
Возглас взлетел к самому потолку шикарного отеля. Возбужденная успехом Белла позволила себе немного отпустить вожжи. После финальной демонстрации платьев Беллы и драгоценностей Люка они направлялись в небольшую, уединенную гостиную, где их ждали Мария, Хизер и Грейс.
– Наши дизайнеры здесь самые популярные.
Они целую неделю тяжко трудились. Показ за показом. Сегодня был последний. Люк радовался счастью Беллы, а она чуть не приплясывала рядом с ним.
Неделя принесла им немало хлопот и волнений, в том числе и все нарастающую нервозность Марии и накал страстей между Беллой и Люком, но об этом не было сказано ни слова.
Люк обнял Беллу.
Волна желания окатила его. Он не знал, как удержать эту женщину.
– Как только пожелаем всем спокойной ночи, мы с тобой покажем Милану, как надо праздновать. А потом я хотел бы пригласить тебя к себе и…
Она чуть не ахнула, но, зарумянившись, выдохнула:
– Да.
Белла все поняла и, так же как и он, хотела этого.
Он взглянул на нее и увидел желание, смущение и… надежду? Оправдает ли он эту надежду?
Потом Белла как бы пришла в себя и в свою очередь вгляделась в его лицо:
– Ты встречался с братом? Я потеряла тебя из виду, пока занималась моделями.
– Ни разу с тех пор, как он признался, что приглашение – его идея. Родители вряд ли знают, что я здесь, они путешествуют.
Люк разыскал Доминика в первый же вечер в баре отеля. Но с тех пор он, похоже, от него прятался.
– Все хорошо, папа? Завтра мы поедем домой?
Грейс немного устала. Ей давно уже пора было спать. Люк поднял ее на руки и поцеловал в щечку. Дочка крепко обняла папу за шею. Сердце Люка ликовало.
– Все хорошо. Завтра домой.
Грейс вырвалась из его объятий и схватила за руку Хизер.
– Пойдемте спать. Я очень устала и буду спать до самого утра.
Когда Грейс с няней покинули комнату, Люк улыбнулся Белле. К его удивлению, Белла крепко его обняла:
– Твоя дочь с каждым днем становится все веселее. Думаю, она уже не сомневается, что папа ее любит.
– Спасибо.
Только они двое знали, как много кроется за этим словом.
– Какой длинный день. Хорошо, что все закончилось. Я так волновалась… – сказала Мария.
Кажется, ее до сих пор трясло.
– Тебе не о чем волноваться. – Люк обнял тетю за плечи: – Можешь все мне рассказать, тетя. В том числе и о прошлом. Ты – моя семья, и я сделаю все, чтобы защитить тебя от обид.
Глаза Марии наполнились слезами:
– Лючино, я хотела уберечь тебя. Следовало бы все рассказать тебе, как только ты пришел ко мне в Мельбурне. Но я так боялась, что ты рассердишься и отвергнешь меня… И все тянула, тянула…
Что-то тяжелое заворочалось в груди Люка:
– О чем ты?
У Марии задрожали губы, она пыталась что-то сказать:
– Я имею в виду, что я твоя… твоя…
– Ну и ну. Что за умилительная сцена! – раздалось сзади.
Голос был для Беллы незнакомый.
– Доминик, ты… – Люк нахмурился, отпустил Марию и сделал шаг навстречу брату, бессознательно стремясь укрыть от него обеих женщин. – Что тебе надо? Ты пьян.
На губах Дома играла презрительная ухмылка:
– Радуешься, что твои побрякушки понравились больше моих? Тебе просто повезло. Все равно ты второй. Как всегда.
Люк сжал кулаки.
– Отправляйся-ка лучше домой. – Люк с презрением оглядел брата.
Доминик не сдвинулся с места, и тогда Люк повернулся к Марии и Белле:
– Идите наверх. Я поговорю с братом и тоже поднимусь. Все будет хорошо.
Белле не хотелось его оставлять, но она все же решила послушаться Люка:
– Пойдемте, Мария!
– Спокойной ночи, тетя. Договорим завтра. Ложись спать и не волнуйся. – Люк повернулся к Белле и прошептал ей на ухо: – К тебе это не относится. Увидимся.
– Она тебе не тетя. – От слов Доминика в комнате воцарилась напряженная тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11