Ой! Вот так дела! Что такое работа? Преступление. Что такое отдых? Наказание. Я всегда говорил себе: „Не надо работать, Мендель, и тебе не нужен будет отдых". И на чем это я сижу — на подушках, или на битом стекле? Принеси сюда перину! Что такое курорт? Поле сражения. Когда ты попадешь на него, ты чувствуешь себя слабым, а когда ты его покидаешь, ты уже ничего не чувствуешь!
— Я хорошо понимаю, в чем тут дело! Ты уже собираешься уезжать. Ты хочешь жить в городе, пока твоя жена живет в деревне. Разве я не знаю тебя, Мендель? Но только тебе это не удастся, пока я еще жива!
— Что? — вскричал Мендель. — Ты думаешь, что я буду жить здесь до тех пор, пока не останусь без головы? Что такое работа? Америка. Ты должен или бросить ее, или привыкнуть к ней. Я хочу сейчас же вернуться к своей работе. В городе, когда я работаю, я могу спать до десяти. А здесь, на отдыхе, я должен вставать в шесть! Чуть свет, уже начинают звонить, и тебе снится, что сейчас на твою кровать налетит паровоз, и ты вскакиваешь, как сумасшедший, летишь вниз и едва поспеваешь к сбору. Там тебя сразу бросают на лошадь, и ты скачешь галопом, но не вперед, и не туда, куда ты хочешь, а только кружишься на одном месте, потому, что лошадь не хочет идти и все норовит повернуть обратно в конюшню! Наконец, когда твое тело уже похоже на рубленное мясо, тебя снимают с седла и бросают в бассейн с холодной водой, а потом зовут в столовую завтракать. После завтрака беги скорей менять костюм. Нужно идти играть в гольф. Что такое гольф? Вступление в брак. Вначале трудно, а потом еще труднее! А что такое шар для гольфа? Запонка для воротничка. Сперва ты его забрасываешь, а потом ищешь.
После ленча ты должен идти играть в теннис. И все время нужно менять костюм; для тенниса — белый; для гольфа — коричневый; для катанья верхом — желтый; для обеда — черный. Но когда ты, обливаясь потом, кончаешь игру, все они одного цвета!
И это ты называешь отдыхом! Подвяжи мне, пожалуйста, повязку вокруг колена потуже… — Зельда печально покачала головой.
— Твоя природа прет из тебя наружу, как веснушки на солнце. Ты родился лентяем и умрешь лентяем! Когда мы были бедные, ты не хотел работать, а теперь, когда мы стали богатыми, ты не хочешь заниматься упражнениями!
— Что такое упражнение? Подкрепляющее средство. Оно не нужно, когда человек здоров. Что такое работа? Привычка. Старайся освободиться от нее. А что такое отдых? Пища. Им необходимо пользоваться три раза в день.
— А что из тебя получилось, благодаря тому, что ты все время отдыхаешь? Ты даже с трудом двигаешься, и тебя приходится катать, как бочку.
— Если меня завтра покатят на станцию, то я буду только рад. — Мендель сделал попытку встать, но сразу упал обратно в кресло. — Вот так покатался, нечего сказать! Доктора могут лечить от всех болезней, но только не от тех, которые ты получаешь при катаньи верхом. Ах, я и забыл! Наш зять Мильтон — лошадиный доктор!
— Но ты ведь не лошадь! Послушай, Мендель, мы приехали на этот курорт не ради одного удовольствия. Наша Сарра стала матерью и я должна помогать ей ухаживать за ребенком. Если бы ты не сидел на одном месте, как мертвый, то ты тоже мог бы помогать нам.
— А как я могу помогать? Когда ночью плачет ребенок, ты, может быть, хочешь, чтобы и я плакал вместе с ним? Я и так часто чуть не плачу. Потому что каждую ночь он перебивает мне сон. А что такое сон? Яйцо. Стоит его разбить — до свиданья!
— Ты думаешь только о себе! А ты лучше подумал бы о бедном ребенке. Если он плачет, значит у него болит животик или еще что-нибудь.
— Ну а зачем он живет у вас как поросенок? Когда ни спрошу — где Соломон? — Спит! Где Соломон? Кушает! Этот мальчуган ничего больше не делает целый день, как только спит и ест! Вот что я называю — отдых.
— Ест и спит! — передразнила Зельда. — Жалко, что ты не родился на свет коровой, тогда бы ты, наверное, чувствовал себя счастливым!
— Что такое женский язык? Вьюн. Его не удержишь. Лучше подай мне расписание поездов вон там на комоде. Ой, ой, ой! Я не могу даже пошевельнуться.
— У-а! — раздался вдруг резкий, повелительный крик в соседней комнате.
— Ага! Еще один ребенок! — сказала Зельда, вздрагивая. — У нас тут в доме целая детская! — Зельда поспешно вышла из комнаты, оставив Менделя лежащим на софе в своей жалкой позе.
— Ой, мой бедный птенчик! — жалобно начала она, протягивая руки к младенцу. Но ее нежные слова замерли у нее на губах. — А! Ты здесь! — пробормотала она, удивленно глядя на свою дочь. — Почему же ты не покачаешь его?
— Я и тебе не позволю качать, — холодно сказала Сарра.
— Но ведь он так кричит! — возразила Зельда.
— Пусть себе кричит. Это полезно для него. — добавила Сарра, невольно бросая взгляд в раскрытую книгу, лежавшую перед ней.
— Сумасшедшая! Ты только послушай, как он орет! Он еще надорвется, сохрани Бог!
Сарра спокойно и решительно положила на раскрытую книгу свое вязанье и повернулась к матери. Рано или поздно это должно было случиться. Она любила свою мать, но та часто вмешивалась не в свое дело. Соломон ведь был ее ребенком, а не ее матери. Мать и дочь пристально смотрели друг другу в глаза.
„Ну что ты понимаешь в детях? — казалось, говорил недоверчивый взгляд Зельды. — Ты сама недавно еще была ребенком!".
„А ты только бабушка ему и больше ничего" — отвечал дерзкий взгляд Сарры.
А Соломон продолжал орать благим матом, как будто и в самом деле хотел надорваться.
— Покачай его хоть немного! — умоляла Зельда.
— А я говорю — пусть кричит!
Зельда чувствовала себя оскорбленной и униженной. Она, действительно, была теперь только бабушкой! Она, которая тридцать два года была матерью, и могла любить, ласкать и качать детей, как ей хотелось, теперь была совсем лишена этого права. Теперь Сарра вводила свои правила. Ребенка нельзя трогать. Нельзя качать. Нельзя целовать! А ей остается только — смотреть и молчать. Она теперь только бабушка.
Был поздний час. Зельда, раздевшись, потихоньку легла в постель. Мендель лежал, повернувшись к ней спиной и спал. Она слегка коснулась его руки.
— Мендель!
— Га?
— Когда отходит поезд завтра утром?
— Г-м-м-м-м!
— Мендель!
— Га?
— Ты слышал, что я сказала?
— В девять.
Зельда сидела на кровати и печально глядела в темноту. Ее старые жилистые руки крепко сжимали одеяло. Ей трудно было говорить. Она скорее согласна была плакать.
— Я поеду с тобой, Мендель. Может быть ты и прав.
В городе лучше!
— Г-м-м-м!
— Мендель!
— Га?
— Ты слышишь, что я говорю?
— Что такое женщина? Ломота в пояснице. Она может пристать к тебе среди ночи! Да, я слышал. Что тебе нужно? Я должен встать и извиниться перед тобой за то, что я был прав? Г-м-м-м…
— У-а, у-а, у-а!
— Что за черт! Неужели уже звонок в завтраку?
— Нет, это Соломон.
— А! Ну он с каждым днем прогрессирует. Прошлую ночь он орал, как лев, а сегодня, как целые — джунгли! Почему ты не пойдешь и не покачаешь его немножко?
Зельда печально поникла головой и крепко стиснула руки. Слезы покатились у нее по щекам.
— Сарра не позволяет мне больше подходить к ребенку. Она говорит, что будет воспитывать его сама… по книжке…
— Что?!
Мендель закрыл подушкой уши. Крики Соломона прорезывали ночную тишину, как свист шрапнели. Сарра сама испугалась своей храбрости. Как она может позволять ему так кричать? В некоторых окнах гостиницы зажглись огни, голые шеи высовывались из окон, сонные лица глядели в беззвездное небо.
— Еще десять минут. Если он не остановится, можешь качать его, Мильтон, — сказала Сарра.
„Она, наверное, хочет сделать из него ночного сторожа, — подумал Мендель. — Что такое молодая мать? Реформатор. Она полна новых идей. Что такое старая мать? Народ. Она лучше все знает!".
Спустя десять минут Мендель увидел, как полусонный Мильтон нетвердой походкой зашагал по комнате, качая на руках ребенка.
„Что такое брак? Университет. Что такое дети? Ученые степени".
Но Соломон был строгий учитель. Как только отец переставал его трясти, он тогда сам сотрясал все здание. Что такое могло с ним случиться? Сарра осмотрела его — не попала ли ему куда-нибудь булавка. Мильтон смерил температуру. Мендель посмотрел зубки. Ему дали соску, погремушку и успокоительное. Но Соломон храбро выдерживал все это и продолжал орать не своим голосом. В каждой его ноте слышался протест. Он просто орал изо всех сил, и больше ничего. „Вы не пришли ко мне во время, когда я звал вас, ну, так теперь получайте, то, что я вам даю! У-а, у-а! Ва-ва-ва!".
Теперь уже и Сарра помогала качать его. Потом — Мендель. Соломон переходил от Сарры к Мильтону, и от Мильтона к Менделю, как баскетбольный мяч в горячем состязании. Но он одолевал всех троих! И тогда им пришлось обратиться к резервам. Подавляя в себе слезы и желание броситься на помощь, Зельда с нетерпением ждала той минуты, когда ее позовут. И она сразу бросилась из темной спальни в ярко освещенную комнату своей дочери. У нее были такие же красные глаза, как и у Соломона.
— О, мой маленький, бедный птенчик! — воскликнула она, прижимая к сердцу ребенка, который пискнул еще раза два, затем зевнул и сразу уснул у нее на руках.
Сарра, Мильтон и Мендель были так изумлены что стояли разинув рты. Такое простое понимание между Соломоном и его бабушкой наполнило их благоговейным трепетом. Ему хотелось сосать свой большой палец, и кто, кроме бабушки, мог догадаться об этом?
— Что такое отдых на курорте? — бормотал Мендель, вернувшись на свою половину и ложась в постель. — Кулачный бой. Если тебя и не изобьют совсем, то во всяком случае, и отдохнуть не дадут. После такого дня — такая ночь!
И он устало повернулся лицом к стене.
— Мендель!
— Га?
— Я уже не поеду с тобой завтра.
— Что такое женщина? Газета. В каждом выпуске свежие новости!
XV. МЕНДЕЛЬ МАРАНЦ ОТДЫХАЕТ.
Роскошная веранда гостиницы Вандевор была полна гостей, которые, сидя за завтраком, поддерживали легкий разговор.
— Одно можно сказать: здесь несомненно хорошо кормят, — сказала миссис Аплгарден, самодовольно хлопая себя по бедрам.
— Я никогда не ем, когда живу в деревне! Не хочу зря выбрасывать деньги, — жаловалась миссис Цвейг, маленькая бледная женщина с печальными глазами. — Но мои дети всегда посылают меня в деревню.
Рядом, мисс Эсфирь Квич спорила с доктором Файгенбаумом.
— Человек — самое обыкновенное животное! — воскликнула она писклявым голосом. — Накормите его, и он уже не чувствует голода. Но разве нет другого голода — более высокого порядка?
Миссис Генцель, хорошо упитанная женщина, недавно разошедшаяся с мужем, громко рассуждала:
— Я на собственном опыте знаю, что мужчины всегда мужчины, а женщины всегда женщины! Конечно, бывают исключения.
Доктор Файгенбаум пытался примирить самые противоречивые взгляды.
— Правильно! — рассуждал он, затягиваясь сигарой. — Что такое жизнь?… Кто знает?…
Зельда сидела немного в стороне, смущенная этими потоками философии, ибо около нее уже не было Менделя, который всегда мог поддержать разговор.
О, он бы сумел ответить доктору Файгенбауму или миссис Генцель!
Зельда думала о себе, что она во всем ровня Менделю, но в обществе она сразу замечала, что это не так. Вот он уехал, а она сидит здесь одна, и ее никто не замечает, хотя все сразу заметили отсутствие Менделя.
— Ах, как жаль, что нет вашего мужа! — сказал мистер Шпицер, проходя мимо. — Я люблю поговорить с ним.
— А что с ним? Умер? — спросила миссис Бульвер, поправляя прическу.
— Нет, — печально ответила Зельда. — Не умер, но умирает. Его отвезли в санаторий.
— Правда? В санаторий? А что с ним такое?
— Ничего особенного. Слабое сердце — вот и все.
— Храбрая женщина, — подумала миссис Бульвер, — как стойко переносит она свое несчастье!
Но как иначе могла бы объяснить Зельда внезапный отъезд Менделя? Неужели она должна сказать, что слабость его сердца заключается в том, что он боится ездить верхом на лошади? Что он переутомился в деревне и поехал в город отдыхать? Муж Сарры, доктор Шпиц, говорит, что Мендель действительно болен. Он уверяет, что у него какое-то „куриное сердце".
— Куриное сердце! — с недоверием и испугом воскликнула Зельда — Фу! Мильтон лечит животных, вот он и для него придумал животную болезнь. Все это ложь от начала до конца… Но ты все-таки скорее собирайся и уезжай, — добавила она, обращаясь к Менделю.
Но его не надо было подгонять. Он уехал с таким бодрым видом, что Зельда была прямо-таки изумлена.
Вот так больной, — а как он вскочил в поезд!
Но она продолжала рассказывать всем о его внезапной болезни, и все охотно верили ей.
— Мистер Маранц, кажется, предполагал прожить здесь все лето, а оказывается, он уже уехал, — сказала миссис Гулик.
— Да, миссис Гулик, — печально ответила Зельда, — он так заболел, что его пришлось провожать на станцию. И теперь, в то время, как мы тут веселимся, он, может быть, так страдает, и некому ему помочь…
Пока она говорила, Мендель Маранц, щегольски одетый в клетчатый костюм, панаму и яркий галстук, стоял позади нее и ждал, когда она закончит.
— Да, вздохнула Зельда, — доктор не оставляет ему никаких надежд. Не сегодня-завтра он может умереть!
— Не так скоро, Зельда не так скоро. Что такое жена? Гильотина. Она сокращает жизнь.
Когда они пришли в свою комнату, Зельда набросилась на него.
— Убийца! Что ты сказал? Я не знала, куда деваться от стыда. Мне хотелось провалиться сквозь землю и тебя взять с собой! Ой! И почему я им не сказала правду? А теперь посмотрите на него — ишь, как принарядился!
— Зельда, не волнуйся! Что такое забота? Промокательная бумага. Она тебя сушит. Разве ты не хотела, чтобы я не уезжал? Вот я и вернулся ради тебя!
— Ради меня! Фу! Ради меня было бы лучше, если бы ты оставался там, куда уехал. Нет, я не могу выносить твоей лжи! Раз ты приехал сюда, то я уезжаю отсюда и возьму Сарру с собой. — Она на минуту задержалась у двери. — Если ты думаешь кататься верхом, то сначала найди себе сиделку, чтобы она делала тебе компрессы!
Мендель щелкнул пальцами.
— Выбрось, пожалуйста, вон все компрессы. Теперь я совсем другой человек. Что такое здоровье? Капитал. Если знать, как пользоваться им, то никогда его не потеряешь. Что такое упражнения? Холодный душ. Он тебя освежает. Что такое гольф? Папироса. Я не могу жить без него. Что такое спина лошади? Трон. Что такое катанье? Сахарин. Нет ничего слаще! Зельда, я теперь совсем изменил свои взгляды. Все зависит от того, как смотреть на вещи. Даже подоходный налог — удовольствие, если ты — правительство. Что такое жизнь? Мелодия. Похоронный марш можно играть, как вальс, если изменить ритм! — Зельда пожала плечами.
— Я думала, что у тебя слабое сердце. А теперь я вижу, что у тебя и голова слабая! Вчера ты плакал, сегодня смеешься, а завтра, как видно, будешь ходить на голове! Что такое Мендель? Сумасшедший!
— Мы еще посмотрим, Зельда.
— Я уже видела. Довольно с меня.
Но она вдруг смягчилась. Ей было любопытно наблюдать перемену в нем.
Мендель вскочил на рассвете, когда она еще спала. Через час она увидела его в окно, когда он возвращался с катанья впереди всех, как полководец впереди отряда кавалерии. Помахав ей рукой, он грациозно спрыгнул с седла. Зельда, глядя на него, чувствовала себя тяжелой и неповоротливой и уделила особенное внимание своему туалету в то утро.
Но Мендель был занят самим собой. Он совершенно не обратил на нее внимания. После завтрака он играл в теннис, после ленча ушел играть в гольф, после обеда отправился в театр, и а полночь, когда Соломон опять устроил „концерт", Мендель легко вскочил с постели, как атлет, в то время, как Сарра, Мильтон и Зельда с трудом могли продрать глаза. „Что такое упражнения? Деньги. Они мне нужны во всяком время!".
Они были рады, что он занялся ребенком, и опять улеглись спать, а Мендель провозился с ним до утра. Но как только рассвело, Мендель положил уже спящего ребенка в его кроватку, а сам быстро оделся, вскочил на лошадь и умчался.
— Он, наверное, достал себе какое-нибудь подкрепляющее средство в Нью-Йорке, — сказала Зельда, обращаясь к Сарре и шаря рукой в его саквояже. — Посмотри, вот какой-то флакон!
— Да это хинная вода для волос! — сказала Сарра со смехом. Зельда перестала рыться в саквояже. Но почему же он чувствует себя таким здоровым и бодрым? Двадцать четыре часа беспрерывной погони за удовольствиями может убить хоть кого! А между тем, его энергия, казалось, была неистощима. Зельда не могла понять, что могло служить источником этой энергии. И вдруг, быстрая, как молния, ее осенила одна мысль.
Что другое, как не любовь, могло превратить в демона этого флегматичного, пожилого мужчину, почти старика?
К такой мысли она пришла не совсем охотно, но поведение Менделя не давало повода думать иначе. Да, это было именно то! Зельда вздрогнула. Итак, значит, любовь, должна наконец, разъединить их — любовь, которой они в своей совместной жизни никогда не знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Я хорошо понимаю, в чем тут дело! Ты уже собираешься уезжать. Ты хочешь жить в городе, пока твоя жена живет в деревне. Разве я не знаю тебя, Мендель? Но только тебе это не удастся, пока я еще жива!
— Что? — вскричал Мендель. — Ты думаешь, что я буду жить здесь до тех пор, пока не останусь без головы? Что такое работа? Америка. Ты должен или бросить ее, или привыкнуть к ней. Я хочу сейчас же вернуться к своей работе. В городе, когда я работаю, я могу спать до десяти. А здесь, на отдыхе, я должен вставать в шесть! Чуть свет, уже начинают звонить, и тебе снится, что сейчас на твою кровать налетит паровоз, и ты вскакиваешь, как сумасшедший, летишь вниз и едва поспеваешь к сбору. Там тебя сразу бросают на лошадь, и ты скачешь галопом, но не вперед, и не туда, куда ты хочешь, а только кружишься на одном месте, потому, что лошадь не хочет идти и все норовит повернуть обратно в конюшню! Наконец, когда твое тело уже похоже на рубленное мясо, тебя снимают с седла и бросают в бассейн с холодной водой, а потом зовут в столовую завтракать. После завтрака беги скорей менять костюм. Нужно идти играть в гольф. Что такое гольф? Вступление в брак. Вначале трудно, а потом еще труднее! А что такое шар для гольфа? Запонка для воротничка. Сперва ты его забрасываешь, а потом ищешь.
После ленча ты должен идти играть в теннис. И все время нужно менять костюм; для тенниса — белый; для гольфа — коричневый; для катанья верхом — желтый; для обеда — черный. Но когда ты, обливаясь потом, кончаешь игру, все они одного цвета!
И это ты называешь отдыхом! Подвяжи мне, пожалуйста, повязку вокруг колена потуже… — Зельда печально покачала головой.
— Твоя природа прет из тебя наружу, как веснушки на солнце. Ты родился лентяем и умрешь лентяем! Когда мы были бедные, ты не хотел работать, а теперь, когда мы стали богатыми, ты не хочешь заниматься упражнениями!
— Что такое упражнение? Подкрепляющее средство. Оно не нужно, когда человек здоров. Что такое работа? Привычка. Старайся освободиться от нее. А что такое отдых? Пища. Им необходимо пользоваться три раза в день.
— А что из тебя получилось, благодаря тому, что ты все время отдыхаешь? Ты даже с трудом двигаешься, и тебя приходится катать, как бочку.
— Если меня завтра покатят на станцию, то я буду только рад. — Мендель сделал попытку встать, но сразу упал обратно в кресло. — Вот так покатался, нечего сказать! Доктора могут лечить от всех болезней, но только не от тех, которые ты получаешь при катаньи верхом. Ах, я и забыл! Наш зять Мильтон — лошадиный доктор!
— Но ты ведь не лошадь! Послушай, Мендель, мы приехали на этот курорт не ради одного удовольствия. Наша Сарра стала матерью и я должна помогать ей ухаживать за ребенком. Если бы ты не сидел на одном месте, как мертвый, то ты тоже мог бы помогать нам.
— А как я могу помогать? Когда ночью плачет ребенок, ты, может быть, хочешь, чтобы и я плакал вместе с ним? Я и так часто чуть не плачу. Потому что каждую ночь он перебивает мне сон. А что такое сон? Яйцо. Стоит его разбить — до свиданья!
— Ты думаешь только о себе! А ты лучше подумал бы о бедном ребенке. Если он плачет, значит у него болит животик или еще что-нибудь.
— Ну а зачем он живет у вас как поросенок? Когда ни спрошу — где Соломон? — Спит! Где Соломон? Кушает! Этот мальчуган ничего больше не делает целый день, как только спит и ест! Вот что я называю — отдых.
— Ест и спит! — передразнила Зельда. — Жалко, что ты не родился на свет коровой, тогда бы ты, наверное, чувствовал себя счастливым!
— Что такое женский язык? Вьюн. Его не удержишь. Лучше подай мне расписание поездов вон там на комоде. Ой, ой, ой! Я не могу даже пошевельнуться.
— У-а! — раздался вдруг резкий, повелительный крик в соседней комнате.
— Ага! Еще один ребенок! — сказала Зельда, вздрагивая. — У нас тут в доме целая детская! — Зельда поспешно вышла из комнаты, оставив Менделя лежащим на софе в своей жалкой позе.
— Ой, мой бедный птенчик! — жалобно начала она, протягивая руки к младенцу. Но ее нежные слова замерли у нее на губах. — А! Ты здесь! — пробормотала она, удивленно глядя на свою дочь. — Почему же ты не покачаешь его?
— Я и тебе не позволю качать, — холодно сказала Сарра.
— Но ведь он так кричит! — возразила Зельда.
— Пусть себе кричит. Это полезно для него. — добавила Сарра, невольно бросая взгляд в раскрытую книгу, лежавшую перед ней.
— Сумасшедшая! Ты только послушай, как он орет! Он еще надорвется, сохрани Бог!
Сарра спокойно и решительно положила на раскрытую книгу свое вязанье и повернулась к матери. Рано или поздно это должно было случиться. Она любила свою мать, но та часто вмешивалась не в свое дело. Соломон ведь был ее ребенком, а не ее матери. Мать и дочь пристально смотрели друг другу в глаза.
„Ну что ты понимаешь в детях? — казалось, говорил недоверчивый взгляд Зельды. — Ты сама недавно еще была ребенком!".
„А ты только бабушка ему и больше ничего" — отвечал дерзкий взгляд Сарры.
А Соломон продолжал орать благим матом, как будто и в самом деле хотел надорваться.
— Покачай его хоть немного! — умоляла Зельда.
— А я говорю — пусть кричит!
Зельда чувствовала себя оскорбленной и униженной. Она, действительно, была теперь только бабушкой! Она, которая тридцать два года была матерью, и могла любить, ласкать и качать детей, как ей хотелось, теперь была совсем лишена этого права. Теперь Сарра вводила свои правила. Ребенка нельзя трогать. Нельзя качать. Нельзя целовать! А ей остается только — смотреть и молчать. Она теперь только бабушка.
Был поздний час. Зельда, раздевшись, потихоньку легла в постель. Мендель лежал, повернувшись к ней спиной и спал. Она слегка коснулась его руки.
— Мендель!
— Га?
— Когда отходит поезд завтра утром?
— Г-м-м-м-м!
— Мендель!
— Га?
— Ты слышал, что я сказала?
— В девять.
Зельда сидела на кровати и печально глядела в темноту. Ее старые жилистые руки крепко сжимали одеяло. Ей трудно было говорить. Она скорее согласна была плакать.
— Я поеду с тобой, Мендель. Может быть ты и прав.
В городе лучше!
— Г-м-м-м!
— Мендель!
— Га?
— Ты слышишь, что я говорю?
— Что такое женщина? Ломота в пояснице. Она может пристать к тебе среди ночи! Да, я слышал. Что тебе нужно? Я должен встать и извиниться перед тобой за то, что я был прав? Г-м-м-м…
— У-а, у-а, у-а!
— Что за черт! Неужели уже звонок в завтраку?
— Нет, это Соломон.
— А! Ну он с каждым днем прогрессирует. Прошлую ночь он орал, как лев, а сегодня, как целые — джунгли! Почему ты не пойдешь и не покачаешь его немножко?
Зельда печально поникла головой и крепко стиснула руки. Слезы покатились у нее по щекам.
— Сарра не позволяет мне больше подходить к ребенку. Она говорит, что будет воспитывать его сама… по книжке…
— Что?!
Мендель закрыл подушкой уши. Крики Соломона прорезывали ночную тишину, как свист шрапнели. Сарра сама испугалась своей храбрости. Как она может позволять ему так кричать? В некоторых окнах гостиницы зажглись огни, голые шеи высовывались из окон, сонные лица глядели в беззвездное небо.
— Еще десять минут. Если он не остановится, можешь качать его, Мильтон, — сказала Сарра.
„Она, наверное, хочет сделать из него ночного сторожа, — подумал Мендель. — Что такое молодая мать? Реформатор. Она полна новых идей. Что такое старая мать? Народ. Она лучше все знает!".
Спустя десять минут Мендель увидел, как полусонный Мильтон нетвердой походкой зашагал по комнате, качая на руках ребенка.
„Что такое брак? Университет. Что такое дети? Ученые степени".
Но Соломон был строгий учитель. Как только отец переставал его трясти, он тогда сам сотрясал все здание. Что такое могло с ним случиться? Сарра осмотрела его — не попала ли ему куда-нибудь булавка. Мильтон смерил температуру. Мендель посмотрел зубки. Ему дали соску, погремушку и успокоительное. Но Соломон храбро выдерживал все это и продолжал орать не своим голосом. В каждой его ноте слышался протест. Он просто орал изо всех сил, и больше ничего. „Вы не пришли ко мне во время, когда я звал вас, ну, так теперь получайте, то, что я вам даю! У-а, у-а! Ва-ва-ва!".
Теперь уже и Сарра помогала качать его. Потом — Мендель. Соломон переходил от Сарры к Мильтону, и от Мильтона к Менделю, как баскетбольный мяч в горячем состязании. Но он одолевал всех троих! И тогда им пришлось обратиться к резервам. Подавляя в себе слезы и желание броситься на помощь, Зельда с нетерпением ждала той минуты, когда ее позовут. И она сразу бросилась из темной спальни в ярко освещенную комнату своей дочери. У нее были такие же красные глаза, как и у Соломона.
— О, мой маленький, бедный птенчик! — воскликнула она, прижимая к сердцу ребенка, который пискнул еще раза два, затем зевнул и сразу уснул у нее на руках.
Сарра, Мильтон и Мендель были так изумлены что стояли разинув рты. Такое простое понимание между Соломоном и его бабушкой наполнило их благоговейным трепетом. Ему хотелось сосать свой большой палец, и кто, кроме бабушки, мог догадаться об этом?
— Что такое отдых на курорте? — бормотал Мендель, вернувшись на свою половину и ложась в постель. — Кулачный бой. Если тебя и не изобьют совсем, то во всяком случае, и отдохнуть не дадут. После такого дня — такая ночь!
И он устало повернулся лицом к стене.
— Мендель!
— Га?
— Я уже не поеду с тобой завтра.
— Что такое женщина? Газета. В каждом выпуске свежие новости!
XV. МЕНДЕЛЬ МАРАНЦ ОТДЫХАЕТ.
Роскошная веранда гостиницы Вандевор была полна гостей, которые, сидя за завтраком, поддерживали легкий разговор.
— Одно можно сказать: здесь несомненно хорошо кормят, — сказала миссис Аплгарден, самодовольно хлопая себя по бедрам.
— Я никогда не ем, когда живу в деревне! Не хочу зря выбрасывать деньги, — жаловалась миссис Цвейг, маленькая бледная женщина с печальными глазами. — Но мои дети всегда посылают меня в деревню.
Рядом, мисс Эсфирь Квич спорила с доктором Файгенбаумом.
— Человек — самое обыкновенное животное! — воскликнула она писклявым голосом. — Накормите его, и он уже не чувствует голода. Но разве нет другого голода — более высокого порядка?
Миссис Генцель, хорошо упитанная женщина, недавно разошедшаяся с мужем, громко рассуждала:
— Я на собственном опыте знаю, что мужчины всегда мужчины, а женщины всегда женщины! Конечно, бывают исключения.
Доктор Файгенбаум пытался примирить самые противоречивые взгляды.
— Правильно! — рассуждал он, затягиваясь сигарой. — Что такое жизнь?… Кто знает?…
Зельда сидела немного в стороне, смущенная этими потоками философии, ибо около нее уже не было Менделя, который всегда мог поддержать разговор.
О, он бы сумел ответить доктору Файгенбауму или миссис Генцель!
Зельда думала о себе, что она во всем ровня Менделю, но в обществе она сразу замечала, что это не так. Вот он уехал, а она сидит здесь одна, и ее никто не замечает, хотя все сразу заметили отсутствие Менделя.
— Ах, как жаль, что нет вашего мужа! — сказал мистер Шпицер, проходя мимо. — Я люблю поговорить с ним.
— А что с ним? Умер? — спросила миссис Бульвер, поправляя прическу.
— Нет, — печально ответила Зельда. — Не умер, но умирает. Его отвезли в санаторий.
— Правда? В санаторий? А что с ним такое?
— Ничего особенного. Слабое сердце — вот и все.
— Храбрая женщина, — подумала миссис Бульвер, — как стойко переносит она свое несчастье!
Но как иначе могла бы объяснить Зельда внезапный отъезд Менделя? Неужели она должна сказать, что слабость его сердца заключается в том, что он боится ездить верхом на лошади? Что он переутомился в деревне и поехал в город отдыхать? Муж Сарры, доктор Шпиц, говорит, что Мендель действительно болен. Он уверяет, что у него какое-то „куриное сердце".
— Куриное сердце! — с недоверием и испугом воскликнула Зельда — Фу! Мильтон лечит животных, вот он и для него придумал животную болезнь. Все это ложь от начала до конца… Но ты все-таки скорее собирайся и уезжай, — добавила она, обращаясь к Менделю.
Но его не надо было подгонять. Он уехал с таким бодрым видом, что Зельда была прямо-таки изумлена.
Вот так больной, — а как он вскочил в поезд!
Но она продолжала рассказывать всем о его внезапной болезни, и все охотно верили ей.
— Мистер Маранц, кажется, предполагал прожить здесь все лето, а оказывается, он уже уехал, — сказала миссис Гулик.
— Да, миссис Гулик, — печально ответила Зельда, — он так заболел, что его пришлось провожать на станцию. И теперь, в то время, как мы тут веселимся, он, может быть, так страдает, и некому ему помочь…
Пока она говорила, Мендель Маранц, щегольски одетый в клетчатый костюм, панаму и яркий галстук, стоял позади нее и ждал, когда она закончит.
— Да, вздохнула Зельда, — доктор не оставляет ему никаких надежд. Не сегодня-завтра он может умереть!
— Не так скоро, Зельда не так скоро. Что такое жена? Гильотина. Она сокращает жизнь.
Когда они пришли в свою комнату, Зельда набросилась на него.
— Убийца! Что ты сказал? Я не знала, куда деваться от стыда. Мне хотелось провалиться сквозь землю и тебя взять с собой! Ой! И почему я им не сказала правду? А теперь посмотрите на него — ишь, как принарядился!
— Зельда, не волнуйся! Что такое забота? Промокательная бумага. Она тебя сушит. Разве ты не хотела, чтобы я не уезжал? Вот я и вернулся ради тебя!
— Ради меня! Фу! Ради меня было бы лучше, если бы ты оставался там, куда уехал. Нет, я не могу выносить твоей лжи! Раз ты приехал сюда, то я уезжаю отсюда и возьму Сарру с собой. — Она на минуту задержалась у двери. — Если ты думаешь кататься верхом, то сначала найди себе сиделку, чтобы она делала тебе компрессы!
Мендель щелкнул пальцами.
— Выбрось, пожалуйста, вон все компрессы. Теперь я совсем другой человек. Что такое здоровье? Капитал. Если знать, как пользоваться им, то никогда его не потеряешь. Что такое упражнения? Холодный душ. Он тебя освежает. Что такое гольф? Папироса. Я не могу жить без него. Что такое спина лошади? Трон. Что такое катанье? Сахарин. Нет ничего слаще! Зельда, я теперь совсем изменил свои взгляды. Все зависит от того, как смотреть на вещи. Даже подоходный налог — удовольствие, если ты — правительство. Что такое жизнь? Мелодия. Похоронный марш можно играть, как вальс, если изменить ритм! — Зельда пожала плечами.
— Я думала, что у тебя слабое сердце. А теперь я вижу, что у тебя и голова слабая! Вчера ты плакал, сегодня смеешься, а завтра, как видно, будешь ходить на голове! Что такое Мендель? Сумасшедший!
— Мы еще посмотрим, Зельда.
— Я уже видела. Довольно с меня.
Но она вдруг смягчилась. Ей было любопытно наблюдать перемену в нем.
Мендель вскочил на рассвете, когда она еще спала. Через час она увидела его в окно, когда он возвращался с катанья впереди всех, как полководец впереди отряда кавалерии. Помахав ей рукой, он грациозно спрыгнул с седла. Зельда, глядя на него, чувствовала себя тяжелой и неповоротливой и уделила особенное внимание своему туалету в то утро.
Но Мендель был занят самим собой. Он совершенно не обратил на нее внимания. После завтрака он играл в теннис, после ленча ушел играть в гольф, после обеда отправился в театр, и а полночь, когда Соломон опять устроил „концерт", Мендель легко вскочил с постели, как атлет, в то время, как Сарра, Мильтон и Зельда с трудом могли продрать глаза. „Что такое упражнения? Деньги. Они мне нужны во всяком время!".
Они были рады, что он занялся ребенком, и опять улеглись спать, а Мендель провозился с ним до утра. Но как только рассвело, Мендель положил уже спящего ребенка в его кроватку, а сам быстро оделся, вскочил на лошадь и умчался.
— Он, наверное, достал себе какое-нибудь подкрепляющее средство в Нью-Йорке, — сказала Зельда, обращаясь к Сарре и шаря рукой в его саквояже. — Посмотри, вот какой-то флакон!
— Да это хинная вода для волос! — сказала Сарра со смехом. Зельда перестала рыться в саквояже. Но почему же он чувствует себя таким здоровым и бодрым? Двадцать четыре часа беспрерывной погони за удовольствиями может убить хоть кого! А между тем, его энергия, казалось, была неистощима. Зельда не могла понять, что могло служить источником этой энергии. И вдруг, быстрая, как молния, ее осенила одна мысль.
Что другое, как не любовь, могло превратить в демона этого флегматичного, пожилого мужчину, почти старика?
К такой мысли она пришла не совсем охотно, но поведение Менделя не давало повода думать иначе. Да, это было именно то! Зельда вздрогнула. Итак, значит, любовь, должна наконец, разъединить их — любовь, которой они в своей совместной жизни никогда не знали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17