Лицо матери стало белым.— Зачем ты это сделал?!Он задумался, но в следующее мгновение торжествующе улыбнулся.— Мне нравится убивать!Мать некоторое время смотрела на него, затем молча отвернулась и ушла в дом.Через год она умерла от горячки, и князь взял Чезарио к себе в замок. Там у него было множество воспитателей и учителей, и ни один не оставался безнаказанным, если вдруг осмеливался делать замечания.Чезарио поставил фотографию на место. Странное беспокойство овладело им. Слишком много воспоминаний будили эти стены. Продать замок, уехать, стать американским гражданином — единственный способ отделаться от прошлого. Отсечь единым махом, чтоб и следа в душе не осталось…Он подумал о письме, заставившем прервать участие в гонках, отказаться от встречи с Илиной и срочно приехать сюда. Илина… Он улыбнулся. Что-то притягательное было в этих румынках из титулованного полусвета… Что ж, теперь она, верно, на дороге в Калифорнию со своим богатым техасцем. Гио распахнул дверь библиотеки.— Обед подан, ваше сиятельство.Тонкие белоснежные салфетки, золотистый отблеск свечей на столовом серебре, изысканные блюда… Гио мог собой гордиться. Холодный угорь нарезан ломтиками. Горячие креветки на пару стояли в кастрюльке над жаровней на отдельном столике.Одетый в красно-зеленую ливрею дворецкого, старый слуга стоял в ожидании, придерживая спинку кресла, во главе длинного пустого стола, покрытого белой скатертью.Чезарио сел и взял салфетку.— Гио, поздравляю. Вы просто добрый гений!— Благодарю, ваше сиятельство, — ответил тот с достоинством, откупоривая бутылку «Орвието». — В старые добрые времена у этого стола собиралось за обедом множество гостей…Чезарио пригубил вино и кивнул. Старые добрые времена… Но жизнь идет, и времена меняются. Даже для таких, как Гио.Он окинул взглядом длинный пустой стол… Глава пятая Да, теперь было вовсе не то, что после войны. Тогда не обращали внимания на убранство стола и были рады, если на нем появлялась хоть какая-то еда. Однажды поздним вечером его навестил Маттео. Это было в тот самый день, когда они познакомились в кабинете дяди. Чезарио сидел за этим же столом и ел хлеб с сыром. Перед ним, просто на деревянной столешнице, лежали яблоки. Донесся шум подъехавшей машины, и Гио отправился узнать, кто приехал.— Синьор Маттео просит принять его, — доложил он через минуту.Чезарио кивнул. Вскоре Маттео вошел в комнату. Быстрым цепким глазом охватил все сразу: голый стол, железная посуда, скудная еда. Но в лице — ничего не изменилось, оно было непроницаемо. Чезарио пригласил его к столу. Тот сел напротив, но ужинать отказался — он уже перекусил. Чезарио был спокоен. Он принадлежал к элите, для которой богатство не имело особого значения. Бедность могла раздражать, вызывать досаду, но не могла его унизить — ни в глазах других людей, ни в его собственных. Его высокое положение было незыблемо.Гио убрал со стола и вышел. Чезарио откинулся в кресле, вонзив в яблоко зубы.Маттео внимательно всматривался в его утонченное лицо: оно было бы совсем мальчишеским, если бы не холод в темно-синих, почти черных глазах. И еще твердые скулы и кисти рук — сильные и сухие, красивой формы.— Вы говорите по-английски, майор? — спросил он.— Перед войной я учился в Англии.— Прекрасно! Тогда, если вы не против, будем изъясняться на английском. Мой итальянский, видите ли… Я ведь уехал из Италии еще трехлетним ребенком…— Не возражаю.— Если не ошибаюсь, мой визит вас несколько озадачил?Чезарио молча кивнул.Маттео проделал в воздухе жест, как бы указывая на окружающий их замок.— Отец частенько рассказывал о чудесах замка Кординелли… Бывало, в деревне любовались огнями фейерверков, которые здесь устраивались по праздникам.Чезарио доел яблоко и бросил огрызок на стол.— Все стало добычей войны, — пожал он плечами.— Или добычей вашего дяди? — Маттео стремительно подался вперед.Гримаса отвращения на миг исказила лицо Чезарио.— Этот ростовщик!.. — процедил он. — Да, теперь все это в его руках.— Пока он жив… — гость неотрывно глядел ему в глаза.— Люди, подобные ему, слишком жадны, чтобы умереть.— Таких субъектов американцы называют «шейлоками», по имени одного скряги из известной пьесы, — Маттео поддержал шутку Чезарио.Тот усмехнулся:— Шейлок! Как к нему подходит! Назвали, что припечатали.С таким видом, будто речь идет об обыденных вещах, Маттео продолжал:— Ваш дядя одинок… Кроме вас, у него нет никаких родственников. А между тем на его счету в банке — ни много, ни мало — двести миллионов лир.Чезарио бросил на него быстрый взгляд и внезапно увидел в незнакомом старом человеке… себя.— Я думал об этом, — проговорил он, мгновение помешкав. — Такая свинья дышит — только небо коптит… Но если я его убью?Маттео понимающе кивнул.— Верно… — он помолчал. — Но представьте, вдруг дядя умирает в тот момент, когда вы находитесь где-нибудь среди людей, скажем в двухстах метрах отсюда, в фехтовальном зале… Тогда все, чем он владеет, досталось бы вам, не так ли?— Гио! — крикнул Чезарио, поднимаясь из-за стола. — Мы перейдем в библиотеку. Принеси нам бутылку «Наполеона».Когда дверь за слугой затворилась и они остались одни перед наскоро растопленным камином, Чезарио без обиняков обратился к гостю:— Синьор Маттео, зачем вы пришли? Маттео тонко улыбнулся и попробовал вино.— Я многое знаю о вас, майор…— Вот как?— Думаю, вы помните период перед вторжением союзных войск в Италию? Я и один из моих соотечественников представили американскому правительству список людей, которые могли помочь подготовить операцию по высадке союзных войск. Это были представители подполья, начавшего действовать еще до первой мировой…Чезарио молчал.— Вы были одним из офицеров, направленных командованием итальянской армии для установления связи с девятью из упомянутых мной людей. Вами убиты пятеро из них.— Они отказались сотрудничать, — перебил Чезарио. — Я все описал в отчете.Маттео усмехнулся.— Я и сам довольно хорошо знал этих людей, и то. что доверять им нельзя. Зачем официальные объяснения?.. Но мы с вами, не правда ли, знаем больше, чем было сказано в отчете. Представители официальных кругов не видели трупов. Мой друг — видел…Поставив стакан, Маттео подался вперед и посмотрел на Чезарио в упор:— Поэтому, мой друг, мне непонятны ваши колебания относительно дяди…Лицо Чезарио было непроницаемо, он спокойно глядел гостю в глаза. Маттео продолжал:— Если смерть так легко, почти радостно исходит из ваших рук, почему вы не покончите с ним?— Есть же разница. Тогда была война.— Разве война не была лишь оправданием? Вспомните солдата из деревни в долине. И юношу, которого вы сбили и переехали машиной во время учебы в английской школе. И немку — любовницу вашего командующего в Риме. Видите, моя информация куда полнее, чем официальные источники.Чезарио откинулся в кресле, поднял стакан с вином и ослепительно улыбнулся.— Прекрасно. Информация у вас есть. Пользы от нее, как я понимаю, нет. Что дальше?Маттео пожал плечами.— Я рассказываю все это только, чтобы вы поняли: я в вас заинтересован. Полагаю, мы можем быть друг другу полезны.— Вот как? Маттео кивнул.— Дело в том, что в силу определенных обстоятельств мне пришлось вернуться на родину, хотя и в душе, и по деловым интересам я более американец, чем итальянец. К сожалению, еще некоторое время у меня не будет возможности вернуться в Америку. Конечно, я могу там появляться, но ненадолго, поскольку это довольно опасно. Я полагаю также, придет время и мне будет необходим в Америке партнер, с которым я не был связан раньше, но который при необходимости мог бы оказать мне помощь…Чезарио смотрел испытующе.— Хорошо. А что же ваши друзья из Общества? Разве среди них у вас нет союзников?— Есть, — согласился Маттео. — Однако все они знают друг друга, и их знает полиция. Рано или поздно они раскроются. Он подошел к камину, стал спиной к огню и продолжал:— Я думаю, вряд ли вы довольны теперешним положением. Такое однообразие и скука — не для вас, не так ли? Изменись обстоятельства, что бы вы предприняли?Чезарио задумался.— Трудно сказать. Путешествия… автогонки… Неаполь, Ле Маж, Турин, Себринг… Все довольно заманчиво.— Я имею в виду, на что вы собираетесь жить? Деньги не вечны, их нужно добывать.— Вот уж о чем не думал. Бизнес — не для меня. Никогда не находил в нем ничего привлекательного.Маттео зажег сигару, В его голосе зазвучали отеческие нотки:— Ах, молодость… счастливая, беспечная молодость! — Он помолчал. — Недавно я приобрел здесь, на вполне законном основании, акции одной автомобильной компании. Насколько мне известно, у них далеко идущие планы: еще несколько лет — и выйдут на американский рынок… Будь у вас репутация выдающегося автогонщика, могли бы возглавить американское отделение этой фирмы. Как на это смотрите?— Было бы недурно. Вопрос не в том. Мне нужно знать, чем я буду обязан?Маттео поднял глаза.— Возможно, позже вы окажете мне любезность.— Любезность какого рода? Мне нисколько не интересен бизнес, и я не намерен принимать участие в ваших играх, торговле наркотиками…— Даже если это сулит сказочное богатство?! — перебил Маттео.— Богатство? — Чезарио расхохотался. — В этой жизни мне нужно только одно: делать то, что я хочу!— Ну что ж, великолепно! Еще один плюс — вы не честолюбивы, а значит, у вас не должно быть врагов.Чезарио снова поднял стакан.— И все же, что вы от меня хотите?Маттео неотрывно смотрел на него, и когда взгляды встретились, невозмутимо проговорил:— Завтра, когда вы будете на соревнованиях в фехтовальной школе, ваш дядя умрет… А в будущем вы окажете мне такую же услугу.Наступило напряженное молчание.Наконец Чезарио кивнул.— Договорились. Принимаю ваше предложение. Лицо Маттео было серьезно.— Вы готовы принести обет?— Готов.— Есть у вас нож?В руке Чезарио блеснуло лезвие. Улыбнувшись, он протянул Маттео стилет.— Это мой братишка. Мы всегда вместе. Маттео взял кинжал.— Дайте руку.Приложив ладонь Чезарио к своей, он быстро уколол подушечки указательных пальцев. Кровь выступила из порезов и, смешиваясь, побежала вниз по кистям.Глядя Чезарио в глаза, Маттео произнес:— Теперь мы — члены одной семьи. Наша кровь соединилась.Чезарио согласно кивнул.— Я готов умереть за тебя! — сказал Маттео. — Я готов умереть за тебя! — повторил Чезарио.Маттео отнял руку, вернул Чезарио стилет, а затем поднес палец ко рту и пососал его, останавливая кровь.— Теперь, племянник, — сказал он, — мы не должны встречаться, пока я этого не пожелаю.— Понимаю, дядя, — Чезарио склонил голову.— Если возникнет необходимость связаться со мной, напиши письмо и передай почтмейстеру этой деревни. Я сам тебя разыщу.— Хорошо, дядя.На следующий день вечером, когда Чезарио участвовал в фехтовальных состязаниях, скончался старик Кординелли. * * * Годы летели незаметно: автомобильные гонки, скачки, светские балы, любовные приключения… Через пять лет, в пятьдесят третьем, как и предсказывал Маттео, Чезарио пригласили на пост главы американского отделения крупной автомобильной компании. Это событие широко освещалось прессой. Участие в опаснейших автогонках, постоянный риск, победы в состязаниях увенчали имя Кординелли ореолом славы. Пару раз Чезарио дрался на дуэли из-за женщин. Для американцев он был точно пришелец из иного мира.И лишь однажды за двенадцать лет он повстречался с «дядей». Год назад ему позвонили и приказали снять комнату в Бордингаузе — в районе испанского Гарлема. Они встретились якобы для того, чтобы обменяться приветствиями. Маттео поздравлял его с успехом и сожалел, что не может остаться дольше и поговорить подробней. Он торопился к отлету на Кубу, откуда намеревался отправиться в Сицилию. На том и расстались. И вот теперь у Чезарио в руках был листок бумаги с требованием без промедления вернуться в замок. Маттео напомнил о себе перед самым началом гонок. * * * Едва Чезарио бросил на стол салфетку, как за окном прошуршали шины автомобиля. Ожидая Гио, он внутренне собрался.Вскоре слуга принес запечатанный пакет.— Это почтмейстер из деревни. Он приехал специально, чтобы доставить срочное письмо.Чезарио разорвал конверт и вынул два плотных листка с машинописным текстом. Быстро пробежал его глазами. Перечитал, медленно вложил листки обратно в конверт и потянулся за кофе.Двенадцать лет прошло. Дон Эмилио предъявил счет. С процентами. Глава шестая Лас-Вегас — ночной город. Позади отелей — бассейны с отфильтрованной и подсиненной водой, но там увидишь лишь туристов да проституток, работающих в отелях. Чтобы поддерживать ровный загар, они время от времени слегка подрумянивают тела на солнце: имидж — их бизнес. Но для посетителей игральных домов в Лас-Вегасе — всегда ночь.Говорят, игроков нельзя и выпускать на солнечный свет. Сияние дня не должно вторгаться в их реальность. Она — в перестуке игральных костей, в крутящейся рулетке, в алчных страстях, в желанном выигрыше. Нежданное счастье, шальная удача, вечная надежда на завтрашний день… Все остальное секс, веселье, бизнес — все отступает перед страстью, к легкой наживе. Бешеные деньги… Как знать, быть может, именно сейчас вам улыбнется фортуна. * * * Они вышли из варьете, все еще смеясь над пьесой одного из величайших комиков мира.Было десять часов вечера: толпы людей, вышедших после представления, сгрудились теперь у столов Махараджи. Чезарио внимательно всматривался в лица игроков.— Но ты не слушаешь меня, — укоризненно заметила Барбара.Чезарио обернулся: в его главах сквозило непонятное возбуждение. — Да, я прослушал, дорогая. Ты говорила…«Любой, — глядя на него, подумал она, — рассыпался бы в извинениях, или солгал, что слушал. А этот…»— Я спросила, тебе больше нравится рулетка, или кости?Он почему-то рассмеялся.— Конечно, рулетка! Но знаю, что находят в этих кубиках…И они направились к столам с рулеткой.— Здесь не играют в баккара, а жаль. Но крайней мере, там нужно соображать, а не надеяться на случай.Она подошла к одному из столов, но он остановил ее.— Взгляни, — он указал на другой стол, — там посвободней.И правда, у стола напротив народу было меньше. Он подал ей стул. Устроившись, она подняла к нему лицо и улыбнулась.— Ну, какое у тебя чувство? Нам повезет?Он тоже улыбнулся и высылал перед ней горсть жетонов.— Непременно! Сегодня я в ударе! * * * На рабочем столе Беккета в Нью-Йорке зазвонил телефон. Отодвинув чашку с кофе, он поднял трубку. Послышался голос дежурного:— Вас вызывает Джордан из Лас-Вегаса.— Соедините.— Привет, Джордж! — раздался голос Тэда. — Как успехи? Что-нибудь прояснилось?— Пока ничего, — устало отозвался Беккет. — Как они ухитрились убрать Адамса — сам черт не разберет… Ну, а что ваш парень?Тэд рассмеялся.— Потрясающе! Теперь он в игорном зале, за рулеткой. И держится так, будто завтра ему ничего не предстоит!— Он прикрыт?— Все в лучшем виде. Два детектива по бокам, один сзади.— И все-таки будьте внимательней. Мы тоже думали: Динки Адамс прикрыт лучше некуда, а в итоге…— Но, Джордж, в таком случае не лучше ли посадить этого сукина сына в надежное место и держать там взаперти до самого суда, а не трепать себе нервы?— В том-то и дело! — возразил Беккет. — Не дай бог, защита пронюхает, кто пройдет свидетелем. Они сделают все, чтобы заставить его молчать. И дело будет проиграно еще до начала процесса.— Маттео теперь наверняка хихикает и потирает руки, — хмыкнул Джордан.— Ничего, хорошо смеется тот… Сам знаешь.— А мой парень ставит двадцать против одного, что в суде ему не бывать.— Ты хочешь сказать: он убежден, что его уберут? — не поверил Беккет. — И спокойно играет в рулетку?— Конечно. Он считает, раз уж ничего не поделаешь, так уж хоть погулять на всю катушку, пока живой.Беккет повесил трубку и принялся медленно потягивать кофе. Как он ни ломал себе голову, в этом было нечто, недоступное его пониманию. Убийцы, трусы, сутенеры… Но было в них что-то еще, какой-то рок, фатум, ведущий их по жизни наперекор всему. Что это было? Он не знал. * * * Твистер сидел за рулеткой: вся реальность теперь сосредоточилась для него в этом крутящемся колесе.Постепенно оно замедлило ход, остановилось, и шарик очутился на красном секторе под номером двадцать. Сделав на листке пометку, Джек быстро подсчитал сумму цифр в колонке. Все верно. Теперь должно быть черное. Пора было делать ход — и он положил несколько жетонов на черное.Твистер слышал, как позади него остановился Джордан, но не обернулся. Телохранитель, стоящий рядом, вполголоса проговорил:— Тэд, тебе не трудно подменить меня на минуту? Я не успел перед сменой забежать в туалет.Что ответил Джордан, Твистер не расслышал. Шарик снова попал на красное! Он взял новую горстку жетонов и снова поставил их на черное.* * *Барбара не отрывала взгляда от колеса рулетки, а Чезарио исподволь разглядывал Твистера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18